Звезды

8-го октября в Центре искусств Гафесчян открылась выставка его коллекции расписных авторских тарелок «Рубен Ангаладян: письма в тарелке».

О выставке, своей богатой и разнообразной коллекции и об искусстве, в целом, Ангаладян рассказал в эксклюзивном интервью «АРКА Style».

— Рубен Саркисович, расскажите, пожалуйста, о том, как Вы начали заниматься коллекционированием

Ангаладян — Я родился в провинциальном городе – Ахалцихе,  но вскоре попал в  Ленинград (ныне — Санкт-Петербург), где начал учиться. Именно там, в 1967 году я понял, что хочу коллекционировать картины своих друзей-художников. Таким образом, я стал собирать неофициальное искусство – то,  что называется «Ленинградским андерграундом».

Первые работы, к сожалению, у меня не сохранились, так как в ту пору я любил раздаривать работы из своего тогда уже сильного собрания картин, своим друзьям.

Поначалу, я собирал свои портреты, сделанные моими друзьями, которые сейчас не сохранились. На данный момент по большей части сохранились картины от 1974 года. Вообще, коллекционирование — это часть моей жизни.

С течением времени я становился искусствоведом, писателем, культурологом, сейчас читаю лекции в разных странах. Со временем, моя коллекция увеличивалась: к работам ленинградских художников прибавились работы ереванских, литовских, эстонских художников. Начала вырисовываться структура моей коллекции. На более поздних этапах коллекционирования я стал отказывался от зарубежных художников, и все больше увлекался живописью и графикой, в частности, армянских мастеров.

Вообще, я очень люблю графику, несмотря на то, что для Еревана это не характерно. Здесь больше любят собирать живопись.

— А с какого периода вы начали собирать работы армянских художников?

Ангаладян — Думаю, где-то с 1970 года. Первыми все-таки были творения русского андерграунда.

— Какая именно картина стала первой в Вашей коллекции?

Ангаладян — У меня не сохранилась ни первая, ни вторая, ни третья… У меня есть работа более позднего периода -1968-69 годов. Это работа художника Антакова «Крыши Ленинграда». Кроме того, у меня сохранилось творение армянского скульптора и художника Цолака Симоняна «Комитас». Также сохранились мои портреты 70-ых годов. Я не очень люблю показывать их, так сказать, нарциссизмом не болею.

Я пока не перевез всю свою коллекцию в Ереван, а часть ее находится в моем доме в Петербурге.

У меня в коллекции также есть женский кулон, автором которого является известнейший художник и скульптор Александр Ней, который долгие годы был лицом ювелирного дома Tiffany.

— А сколько картин насчитывает ваша коллекция?

Ангаладян — Много… Более 1300. Преобладает среди них графика. Я собираю и печатную графику, и экслибрис — книжный знак. В темные годы я даже организовал две выставки экслибриса в Ереване

Кроме того, я хотел провести выставку в 2012 году, когда Ереван был признан столицей книги. Я намеревался назвать ее «Экслибрис: от Китая до Португалии». У меня в коллекции есть экслибрисы из 24-х стран. Несмотря на то, что, к сожалению, мне не удалось провести эту выставку, в будущем я обязательно вернусь к этой теме.

— А что послужило стимулом для того, чтобы Вы начали коллекционировать?

Ангаладян — Я, будучи искусствоведом и культурологом постоянному общаюсь с художниками. Скажу, что по большому счету моя коллекция состоит из подарков моих друзей.

К примеру, у меня висит прижизненный портрет Егише Чаренца. Этот портрет мне подарил художник Геворг Григорян, который перед смертью наказал своей жене передать мне эту картину в память о нем. Я храню письма многих художников. Вообще, армяне очень любят коллекционировать.

Я начал коллекционировать, будучи студентом, и хочу сказать молодежи, что коллекционирование — это судьба. Это не значит, что у меня много денег, и я покупаю картины. Если у человека много денег и он, ничего не понимая в искусстве, вкладывает деньги, это всего лишь инвестиция в искусство, а не собрание картин, олицетворяющее человеческую сущность. Это всего лишь товар, который потом будет стоить дороже.

Я думаю, что молодежь вначале должна работать над своим интеллектом, а потом уже начинать коллекционировать и сотрудничать с художниками. Ведь художник начинает творить для того, чтобы понять себя и окружающий мир. Вначале людям кажется, что молодость может свернуть горы, но потом, подводя итоги жизни, человек понимает, что подлинное творчество — это вопрос, а не ответ.

— Расскажите, пожалуйста, о том, как зародилась идея организации выставки, которая сейчас проходит в Центре искусств Гафесчян?

Ангаладян — У меня было очень небольшое собрание русской тарелки. Неожиданно в 2003 году художник Роберт Элибекян расписал тарелку и подарил мне. Я с удовольствием принял ее. Я вошел в азарт собирателя и начал давать тарелки на роспись своим друзьям. Уже через два года я сделал первую выставку в музее Чаренца. Там было выставлено около 40 тарелок. Я собираю  авторские росписи исключительно армянских художников, и с годами мне начали присылать свои работы армянские творцы из разных стран мира.

На выставке в Центр искусств Гафесчян представлено 77 работ более 60-ти художников. В моей же коллекции — более 150-ти тарелок более 80-ти художников.

Вообще, все что я делаю — это мой мир. У меня есть и редкие книги, и скульптуры. В советское время плохо разбирались в антикварных книгах, а в 90-ые годы их просто выбрасывали. Многие редкие и достойные книги я нашел буквально в мусорном баке.

В этом и заключается идея искусства: когда один бросает, а другой – не топчет, а поднимает. Культура — это не здание филармонии. Культура — это все в совокупности.

Главное — не терять надежду, и в этом суть творчества. Когда художник говорит, что он хочет умереть, это отчаяние, которое не может быть частью культуры.

— А сколько у вас коллекций, в целом?

Ангаладян — Несколько лет назад я организовал также выставку русского фарфора. У меня есть также скульптура, малая пластика и тарелки. Моим делом «заражены» моя жена и моя дочь. У меня где-то пять коллекций, охватывающих 40 стран.

К примеру, будучи студентом, мне в букинистическом магазине продали гравюру, которая оказалась автопортретом Леонардо Да Винчи. Прошли десятилетия, и однажды я услышал по телевизору, что во Флоренции в подвале одного из домов нашли картину, которая является портретом то ли Да Винчи, то ли Галилея. Оказалось, что моя гравюра — точная копия той живописной работы. 

— А как Вы отбираете работы для своей коллекции?

Ангаладян — Мне кажется, что я достаточно хорошо разбираюсь в направлениях развития мировой культуры. Из того круга художников, с которым я общаюсь, далеко не все включены в мою коллекцию.

Мне трудно объяснить, по каким критериям я выбираю работы. У меня есть немало абстрактных картин. Тем не менее, я думаю, что путем развития мировой живописи будет сюрреализм. Он не потерял своей ценности вначале 20-го века и не теряет актуальности и сегодня. Мы находимся на перепутье больших культурных перекрестков.

Маленькая Армения имеет много талантливых художников, и смогла за прошлый век создать свою школу живописи во главе с Суренянцом и Сарьяном.

XX век, можно сказать, окончательно убил христианскую культуру, и на ее место пришла мировая культура. Сегодня уже художники пытаются собирать то, что разрушилось.

— Проведите, пожалуйста, параллели между своим самым старым и самым новым элементом коллекции.

Ангаладян — Думаю, что самый старый элемент, это европейская гравюра 17-го века. А самая новая – это тарелка Артура Мкртчяна, который был дизайнером моей книги. Он сделал оригинальную интересную тарелку из камня.

— Скажите, как вы оцениваете творческий потенциал армянских современных художников?

Ангаладян — В Армении есть художники, творческий путь которых продлился от 90-ых до начала 2000-ых. В это период начал развиваться видеоарт и перформанс, но за этим нет большой идеи и, на мой взгляд, они не будут иметь серьезного вклада в мировую культуру.

Они являются частью современной культуры, которая идет со знаком «минус». Если 19-век – это период начала арт-бизнеса, то сегодня век большой индустрии, где искусство – это товар и способ добывания денег.

Число художников резко увеличилось. Если в 19-ом веке во всем мире было около 20 тысяч художников, то сегодня их число достигло 10 миллионов, а на «Олимпе» всего лишь 10-15 мест. Таким образом, для того чтобы пробраться через эту толпу нужно иметь большие связи.

Что же касается армянских художников, то, я думаю, все они по большей части абстрагируются от жизни, рисуя игровые композиции и театр, но в то же время они не отходят от традиций сюрреализма.

— Собираетесь ли вы провести выставку за рубежом?

Ангаладян — Нет. Я очень высоко ценю свое время, а мне уже 67. Мне хорошо с самим с собой, я постоянно работаю, даже, когда отдыхаю.

Фотоленту с выставки можно посмотреть здесь. -0-