Что ты делаешь? Почему ты плачешь? Вчера тебя колотило в истерике, ты задыхалась, твое тело уже истошно ныло от обильных вздрагиваний и судорожных глотков воздуха, мозг абстрагировался от окружающей шумной обстановки гардероба, все сильнее погружаясь в музыку, надрывно кричащую из наушников айпода. Был лишь мягкий, чуть покалывающий лицо своими разноцветными ворсинками и выбившимися из общего ряда ниточками шарф, пахнущий чем-то знакомым, еще больше разрывающим черную, пульсирующую рану где-то под сердцем и дальше к трахеям и бронхам.

Одноклассники пышным, громким до боли в голове калейдоскопом сменялись перд моими воспаленными глазами, поддернутыми соленой пеленой. Все спрашивали, что со мной, мимолетно касались напряженного плеча и разметавшихся косичек. В вновь включенном, на автомате, работавшем сером веществе мелькнула вполне глупая, обыденная мысль "Как хорошо, что я не накрасилась тушью".

Воспаленные, неестественно горячие губы беззвучно шептали “Я всё убила” или, если рана пульсировала и разрывала грудь, оставляя после себя пустоту, настолько сильно, что мне приходилось сгибаться пополам, чтобы не дать себе разлететься на кусочки от заполнившей меня боли, не особенно соображая, что делаю, бессвязно бормотала «All fall down” в такт музыке.

Нервные спазмы закончились, я успокоилась и превратилась в бездушную куклу, прикрыв боль апатией и пустотой. Пришла домой и отключилась. Меня лихорадило, я была в бреду, вздрагивая от каждого прикосновения родных и прижимая сильнее к ноющей груди мягкую игрушку.

Тогда, в гардеробе во время истерики, меня спросили “Почему ты плачешь?”

И я ответила «Это она плачет”.

Тогда я еще не понимала смысла моих слов. Но сегодня, снова борясь с подступающими слезами и разрастающейся, просыпающейся болью, поняла, что это я. Тоже я. Это я – хрупкая, бледная в полной тьме, ждущая любви, поддержки и человеческого тепла. Ведь у меня их нет. У нее есть лишь бесчувственная и апатичная я.