Цитата сообщения T_X ЖыЖа отжЫгает.

ТОТ САМЫЙ ФОЛЬКЛОР
Следи за речью
У Иван-Иваныча был волшебный, простите, хуй. Достаточно было щелкнуть пальцами и сказать: «Расти», как срамной уд радостно рвал штаны и выпячивался на полметра вперед. По команде «место» он прятался обратно в гнездо и игриво выглядывал из порванной ширинки. Иван-Иваныч всю жизнь ходил счастливый от столь чудесных свойств собственного полового органа, а потом повесился в одиночной камере, куда его засадили после одного неприятного случая. Шел Иван-Иваныч вечером домой, а у него стайка не погодам бойких пионеров закурить спросила. «Под-расти-те сначала», - хотел сказать им добрый мужчина, но не успел договорить, как дети уже с визгом разбежались по местным отделениям милиции строчить заявления о домогательствах педофила.

Пивной алкоголизм
У Семен-Михалыча был волшебный, простите, тоже хуй. Только другой. Семен-Михалыч забирался с бабой на печку, ласково гладил себя по промежности и шептал: «Работай». Хуй тут же вырастал длинный, как змея, интуитивно находил женщину и начинал бодро ее удовлетворять. А сам Семен-Михалыч в это время спокойно лежал на спине, получал удовольствие, пил пиво и косил глазом в телевизор с программой «Вечерние новости». Спился он в итоге. До такого состояния, что волшебный хуй после совершения необходимых магических ритуалов вместо того, чтобы заниматься томной бабой, вытягивался во весь рост и, пошатываясь, пытался исполнять песни «Шумел камыш» и «Раскинулось море широко».

Перебор
У Маргарит-Иванны были волшебные, простите, титьки. Она их по утрам мазала специальным кремом, теребила за соcки и оглаживала – сколько раз огладит, такого размера и станут. И формы при этом наилучшей. После Маргарит-Иванна шла по улице и все самые приятственные мужики сразу за ней волочились. Она выбирала лучшего, волокла домой с интимными целями и после долго стонала с ним на скрипящей кровати на зависть соседке за стеной, у которой никаких волшебных титек не было. Только однажды Маргарит-Иванна с утра переусердствовала и огладила титьки раз тридцать. Прямо посреди улицы надвое и переломалась.

Терпение надо иметь
У Елен-Семенны ничего волшебного вообще не было. Она просто так удавилась. От зависти к своей соседке Маргарит-Иванне. За два дня до того, как та на улице сломалась в районе копчика. Подождала бы Елен-Семенна немножко, глядишь, и жива была бы.

Бесполезное волшебство
У Петр-Ильича была волшебная, простите, жопа. Только она ни расти по заказу не умела, ни тем более женщинам приятно делать, ни даже ветра пустить как-нибудь затейливо, чтоб на ярмарке выступать. Умели волшебные ягодицы только одно – приключения искать. Выйдет, бывало, Петр-Ильич за хлебом или молоком, а жопа тут же по ветру и оп-па – приключение! Ну там, внимание какого педераста привлечет. Или попросту обосраться прилюдно. Мука сплошная, в общем. Утопился Петр-Ильич в конце концов, а в жопе рыбы аттракцион «Волшебный грот» устроили.

Из-под люстры
У Марин-Петровны были волшебные, простите, соски. Если их облизнуть, то они исполняли желания. Самой Марин-Петровне это ни разу не удавалось – малый размер груди и уровень гибкости шеи не позволяли, зато через это чудесное свойство в ее постели все время случались занятные казусы. Ну например в разгар интимного действа – хоп – и откуда-то из-под люстры на Марин-Петровну с любовником сваливались две грудастые блондинки из немецкого срамного кино или пуще того – мулатка какая-нибудь сильно желающая срочно засунуть в рот что-нибудь вроде леденца. Очень Марин-Петровна всегда этому недоумевала и выгоняла всегда лишних девок на мороз. Один раз только девка боевая попалась и так Марин-Петровне навешала, что навсегда интимные желания отбила.