Начало конца
Солнечным утром 2011 года Анма притопал в универ. Сей случай, возможно, не стоил бы упоминания, если бы не предшествующие ему события: последние недели три Анма болел и страдал, в основном, постельным режимом без доступа в интернет.
Впрочем, окружающие не воспринимали действительность достаточно радужно. Одногруппники смотрели на Анму, как на призрака утопившегося уборщика. Один из них выразил общее мнение:
— Тебя же, вроде, исключили.
Всё страньше и страньше. Являешься тут, понимаете ли, в alma mater, встаёшь для этого в дикую рань, а тут — на тебе! Исключили!
— По крайней мере, мне об этом сообщить забыли. Кто порет такую чушь?
— Около деканата объявление висит…
Чепуха! Безобразие! Как они могут! Тем не менее, до конца пары Анма мужественно продержался — благо, материал был интересный, история религий. Более того, буддизм неожиданно чрезвычайно отвечал одной из идей, случайно выдуманных в бессонную ночь.
Злополучное объявление действительно висело, и срок исключения студентов, перечисленных в списке, стоял самый что ни на есть послезавтрашний — 21 сентября.

Метания
— Ого! — вскрикнула симпатичная девушка с кафедры. — Семь долгов!
— Я знаю, — скромно ответил Анма. — И очень об этом жалею. О сделанном. То есть, о несделанном.
— Два из них ещё с зимней сессии!
— Ну, ой… Но я всё закрою, правда-правда!
— Не думаю, что ты успеешь сделать это за несколько дней.
— Но шансы же есть?
— Процентов 25. Не больше.
Уже что-то. Вылетать из-за пошлой академической неуспеваемости не хотелось совершенно.
О долгах Анма, разумеется, знал. И даже собирался всё закрыть в самое ближайшее время. Вот только время постоянно было каким-то не таким. Прокрастинация, чтоб её — и его.
Квесты были получены следующие: заручиться поддержкой какого-то количества преподавателей и с этой поддержкой придти к замдекана, кто обещался быть на следующий день. Этот главбосс и отвечал за отчисление нерадивых.
Итак, картина вырисовывалась следующая:
физика за два семестра, чьи лабы я вечно откладывал на потом;
риторика и логика за первый семестр, где преподаватель просила лишь создать презентацию и реферат;
концепции современного естествознания, где преподавательница давно согласилась поставить недостающие баллы за рисунки на тему предмета;
матан, с контрольной по которому Анма ушёл, уверившись в бессмысленность всего сущего;
физическое воспитание, на момент проставления зачётов по которому Анма совершенно случайно отсутствовал;
история, на доклад по которой Анме логично не нашлось союзников.
Будущее выглядело феерично.

Первая встреча
— Семь долгов? Вы не можете у нас учиться. Всё. Идите.
Замдекана сразу показался Анме добрым и отзывчивым человеком. Вот вы думаете, что я шучу, а между тем я совершенно не шучу: несмотря на свою ворчливость и отрицательные эмоции по отношению к некоторым, Иван Павлович был добр. Это можно было заметить, хоть и непросто… и этим можно было воспользоваться.
— Вас завтра исключат, и не говорите ничего, и не просите.
Анма произносил пламенные речи, а замдекана закрывался от них ледяным щитом равнодушия. Наконец, защита дала сбой. Лёд тронулся!
— Пишете объяснительную на имя декана. Прямо сейчас. Вам это не поможет, но можете попытаться. Всё! Больше ничего не просите!
Впоследствии Анма понимал, что дипломатией такого уровня он не пользовался ни раньше, ни впоследствии. Объяснительная, что обдумывалась не менее полутора часов, содержала исключительно правду, но с нужной стороны. Нет, оно не содержало горячих мольб, лишь сухое раскаяние и сожаление о собственных действиях.
Замдекана долго читал объяснительную. Думал, оставив Анму в страшном неведении.
— Вы ничего не успеете. Приходите второго октября, сообщите, что ничего не закрыли, и будете отчислены третьего. Всё! Идите! Ничего больше!
Более полутора недель! Ими следовало воспользоваться с умом.