Я читаю организованные Андре Бретоном беседы сюрреалистов о сексуальности. Бросается в глаза наивность суждений. Практически все вопросы опросника касаются тем, занимающих сексологию; тем, не касающихся сексуальности в том значении, в каком понимаю это слово я ("Исследования сексуальности. январь1928-август1932").
Я настаиваю на необходимости разделения, разведения двух принципиально отличных друг от друга понятий, для которых сейчас мы используем слово "секс".
1. Когда, например, подростки, изучая себя и друг друга, практикуют секс как некий вид спорта, доступный каждому; как некоторый исключительно физический(иногда дружеский) акт - они, безусловно, занимаются сексом. Здесь всё достаточно просто описывается. Каждый такой подросток в той или иной степени выступает в качестве субъекта-объекта. Субъект - это тот, кто изъявляет свою волю. Объект - это тот, над кем ставится эксперимент. Партнер как таковой мало занимает субъекта-объекта. На его месте вовсе не обязательно должен быть человек. Такой секс может быть очень варьируемым, увлекательным и разнообразным. Взрослый человек, практикующий такой секс, не понимает как его близкий может почувствовать измену, он расскажет Вам о том, что после измены достаточно "подмыться и забыть", что у безопасного секса(секс с предохранением) нет никаких последствий(ни психологических, ни физических). А если ему/ей покажется, что очередной партнер "следит за здоровьем"(для этого может быть достаточно наличия справки от обычного уролога/гинеколога), то и предохранение легко опускается. Андре Бретон в своем исследовании не жалеет вопросов о продолжительности полового акта и подобных "особенностях" сексуальной сферы. Доктора, которые лечат от страданий, возникающих в непосредственной связи с техническими аспектами секса - сексологи, венерологи и т.д. Меня такие страдания интересуют меньше всего.
2. Когда в отношениях двоих встречаются два субъекта, все уже несколько усложняется. Но принципиально иное значение слово "секс" приобретает тогда, когда эти два субъекта заинтересованы друг в друге. Когда один интересует второго не как ему подобный другой, а как принципиально отличный от него Другой. Важно учитывать при этом тот факт, что каждый из них несет в их общую сексуальность свои личные фантазмы, свои представления о первосцене, каждый как-то представляет себе желание своего партнера и "примеряет" желание того, с кем идентифицируем себя. Во время такого секса в постели никогда не бывает только двое. Такая встреча непредсказуема и, надо отметить, многими признается неосуществимой. Так как любой субъект в такой встрече перестает быть таковым. Здесь мне еще хотелось бы поговорить об оргазме. Следует ли рассматривать его как метафору смерти? Оргазм напрямую связан с тем, что находится "по ту сторону принципа удовольствия" - с принципом наслаждения(1920г.Фрейд). В основе этого принципа, как я его понимаю сейчас, лежит стремление избавиться от всех фрустраций. При своевременном оргазме(комплексной реакции всей нервной системы) нет никаких фрустраций, нет ни ощущения времени, ни боли, ни желаний, ни субъекта. То есть во время секса человек переживает самое экзистенциальное переживание в своей жизни - смерть. И он хочет разделить это психофизиологически нагружённое переживание с Другим человеком. Как именно ему это не удается? Смерть в оргазме неосознаваема и исключительно индивидуальна. Как он/она объясняет эту неудачу? Какие способы в дальнейшем он ищет, если ищет? А если нет, то как учится принимать секс таким, какой он есть? С сексуальными проблемами этого порядка могут помочь разбираться психоаналитики и философы.

Сегодня я вернулась из Санатория. На крыше там я видела чёрных с клювами(как на картинках). Одного даже покормила рукой. Прямо над крышей проходят провода для трамвайных рожек. Однако, сколько я ни спрашивала про Костю Ивашечкина, никто о нём не знает. Я сама вместе со старшей медицинской сестрой искала его на чердаке и в подвале. В домик с трубой меня не пустили. А теперь я пью и курю только по желанию. А желания нет.