Заходящее солнце окрасило руины великого эльфийского города у подножия холма в причудливые тона. Торчащие, словно обломки костей гигантского зверя, белоснежные остатки стен, теперь были такими, будто на них плеснули крови, и она плавно и равномерно стекала вниз, скапливаясь глубокими лужицами теней у их оснований.
Какое-то время Тарья и Туомас стояли на вершине холма, любуясь этой великолепной картиной. Он нежно обнимал ее за талию, а ее голова покоилась на его плече.
- Туомас, мне совершенно не хочется блуждать там в полной темноте. Это место… Оно внушает мне ужас… - Она слегка отстранилась от него. – Но нам нужно найти его до того как сядет солнце. И я понятия не имею, где именно он находится. Я только знаю, что где-то рядом.
- Хорошо, идем.
Они осторожно пошли вниз по склону по направлению к руинам. Внезапно Туомас остановился и поднял руку в предостерегающем жесте. Отточенным движением проверил насколько легко выходит из ножен меч. Тарья встала за его спиной так, чтобы быть достаточно близко, но при этом не попасть под удар.
- Что такое? – шепотом спросила она. Какое то время Туомас стоял, прислушиваясь, потом лишь качнул головой, и они почти беззвучно двинулись дальше. Но успели сделать всего несколько шагов, когда до них донесся детский смех. И из-за колонны выбежал мальчик лет шести-семи. Тарья и Туомас застыли, как вкопанные, глядя как мальчонка бежит к ним и размахивает небольшим темным свертком.
- Привет, малыш, - Тарья присела на корточки и протянула руку подбежавшему ребенку, - что ты тут делаешь?
- Я решил вам помочь немного, - он улыбнулся, и от этой улыбки Тарья вздрогнула: было в ней что-то до боли знакомое. – Ведь вы его искали.
Тарья взяла из рук мальчика сверток, который оказался свитком. Древний пергамент был перетянут золотой лентой, украшенной непонятными витиеватыми символами и закрепленной массивной печатью с изображением луны, закрывшей наполовину солнце.
- Откуда тебе знать, что мы ищем?
Туомас недоверчиво разглядывал мальчика. Он сильно кого-то ему напоминал, но маэстро никак не мог понять кого именно. Большие серые глаза, озорная улыбка, длинные цвета спелой пшеницы кудри… Потом он посмотрел на Тарью и присел рядом с ней.
- Туомас, это правда тот самый свиток, – прошептала она, и повернулась к мальчику, - где ты взял его? И как узнал, что именно это мы ищем?
- Я просто знаю это. Всегда знал. Знал, что рано или поздно вы за ним придете. – Мальчик снова улыбнулся. – Я всегда наблюдал за вами в вашем мире.
- Как тебя зовут и где твои родители? – Туомас не сводил с ребенка глаз. Не зная почему, но он боялся услышать ответ.
Взгляд мальчика стал серьезным, а улыбка исчезла с его лица. Он внимательно смотрел на двух взрослых, сидящих сейчас перед ним. Потом остановил взгляд на Туомасе и уже хотел ответить, но Тарья его опередила, тихо запев:

«Safely away from the world
In a dream, timeless domain
A child, dreamy eyed,
Mother's mirror, father's pride»

Она запнулась, подняла глаза на Туомаса, и взгляды их встретились. Они одновременно повернулись к мальчику, но то уже исчез. Оба растерянно оглядывались по сторонам, но ребенка нигде не было.
- Это не могло мне почудиться, - растеряно пробормотал Туомас.
- Не могло… - кивнула Тарья и протянула ему свиток.
Туомас сорвал печать и осторожно развернул пергамент.
- Тут ничего не понять… Я не знаю такого языка, - он протянул его Тарье.
- Это эльфийский. Я попробую прочитать, - она посмотрела на удивленного маэстро. – Я сама не очень понимаю, откуда его знаю…
Она повернулась к солнцу так, чтобы разглядеть, что там написано, и когда последний луч коснулся поверхности, золотые письмена замерцали и начали едва заметно светиться. Непонятно откуда полилась нежная, едва слышная мелодия. В нее вплетались звуки ветра, звон колокольчика и флейта, шелест листвы и шум прибоя. Она зачаровывала. И тут Тарья запела. Сначала неуверенно, но с каждым звуком голос ее становился громче, как и мелодия, которая звучала в воздухе. И вместе с этим письмена становились все ярче, а сам свиток начал светиться. И чем громче становилась музыка, тем ярче был свет. Он уже окутал Тарью с Туомасом, отделяя их от ночи и окружающего пространства. И когда свет стал совсем нестерпимым, а музыка достигла запредельных высот, раздался оглушительный треск, девушка вскрикнула, и вершину холма поглотил взрыв. Раскат грома расколол воздух и прокатился по окрестностям. А потом все погрузилось во тьму…