Глава 7 "Прости"
На улице светало, и настойчивые лучики осеннего блеклого солнца пробивались сквозь маленькую щелку меж занавесками. Я бросил взгляд на часы 7:20 пора вставать.
— Хм.
Посмотрев на куклу, я встал. Мышцы неприятно ныли, шея затекла. Утро было более чем не приятным. Подойдя к тумбе, я схватил марионетку, сжимая ее маленькое тельце в своей ладони и смотря ей прямо в глаза.
— Я не твой.
Прошипел я, кидая куклу на пол. Так хотелось растоптать уничтожить стереть в порошок того, кто решил предъявить какие либо права на меня.
— Не твой.
Проговорил я запинывая куклу под кровать.
— Не твой.
Рассмеялся я направляясь в ванную. Теплый душ приятно распарил мышцы, тело уже не ломило, и дышать стало намного легче.
***
— Шинья!
Позвал я ударника. Он обернулся и, сияя белозубой улыбкой, подошел ко мне.
— Да Ке?
— Эм, где ты купил ту куклу?
— а что?
Заволновался ударник, переминаясь с ноги на ногу.
— Хм, да так. Просто интересно.
— Ааа…
Облегенно вздохнул драмер и продолжил.
— …в антикварной лавке. Там было столько красивых кукол, но я выбрал ту, а она что не нравится тебе?
— Нет, нравится. Она красивая, эээ коллекционная, наверное?
— Эм, не знаю, а она приносит любовь, мне так продавец сказал.
Глаза Шиньи заблестели, а я усмехнулся, наивности нашего драмера можно было только позавидовать.
— Вот как.
— Да и еще, продавец сказал, что если хочешь получить любовь нужно подарить ее в ответ.
— Ааа?
Не понял я.
Шинья лишь пожал плечами и сел обратно за установку.
В студию вошли Каору Дай и Тошия.
— Продолжаем!
Крикнул наш грозный лидер-сан беря в руки гитару.
***
Сегодня я вернулся домой не один. Подцепил хорошенькую и весьма сговорчивую девушку. Зайдя в квартиру, мы сразу принялись за то зачем в принципе сюда и пришли. Девушка оказалось умелой, и сделала мне великолепный минет прямо в прихожей, но брать ее на холодном грязном полу я не захотел и по джентельменски привел ее в спальню. На кровати было удобно. Да и секс был весьма не плохим. Получив удовольствие, я сунул растрепанной девице 200 долларов и выставил ее за дверь. Да и она не больно то и возмущалась. Засунула деньги в сумочку, одернула крохотное платьице и направилась в сторону лифта я же наблюдал за ней в дверной глазок. Вернувшись в спальню, я вновь увидел ЕГО. Он сидел на кровати, понурив голову, а его руки и ноги были не естественно вывернуты.
— Эй…
Он вздрогнул, поднял голову. Я же встретившись с ним взглядом отступил на шаг. Меня опять объял этот липкий страх. По его хорошенькому кукольному лицу катились кровавые слезы, а взгляд стеклянных глаз был устремлен на меня. Он поднял руку с вывернутой кистью и протянул ее ко мне.
Я стоял не в силах пошевелиться, а он все продолжал ронять кровавые слезы на белые лохмотья своей одежды.
— Мне больно.
Прошептал он, не сводя с меня взгляда.
— Больно.
Он пошатнулся и свалился гремя деревянным телом о пол. Секунда и на полу лежит уже не он, а его уменьшенная копия. Кукла с вывернутыми ногами и руками.
Меня колотила крупная дрожь. Перед глазами все стоял его образ. Его окровавленные глаза и слезы. Медленно подойдя к кровати, я подобрал марионетку с пола. Стер с ее крошечного личика кровавые подтеки слез, вправил обратно его руки и ноги.
Я усадил марионетку на тумбу. Затем с остервенением стал стаскивать с кровати пастельное белье. Я чувствовал запах, запах гнили. И этот запах принесла та на все согласная девица. Сняв наволочки, пододеяльник и простынь я не раздумывая открыл окно и выбросил всю эту пропахшую гнилью ткань на улицу. Закрыв окно я отправился в душ. Там я до кросна тер себя мочалкой, стирая со своего тела запах гнили и похоти.
***
Постелив чистое постельное белье, я завалился на кровать.
— Прости меня.
Прошептал я кусая губы.
— Прости. Ведь я. Я знаю, ты все слышишь и чувствуешь. Черт!! Но я просто не могу понять! Как? Почему? Все это происходит! Ведь это не реально! Такого не может быть!
Я вздохнул и, наконец, то отважился взглянуть на куклу.
— пообещай мне одно…
Я внимательно смотрел на марионетку, пытаясь уловить какие либо изменения в ее лице.
— Что больше никогда ты не будешь меня так пугать.
Улыбнулся я прикрывая глаза. Уже почти погрузившись в сон, я услышал тихий шепот.
— Обещаю.
Глава 8 "Одиночество"
Темно. Я озирался по сторонам, но не видел ничего лишь чернота, она как будто выжигала мне глаза, я даже чувствовал эту боль. Темно, даже слишком. Скрипнула дверь, и тонкая полоска проложила себе путь во мрак. Я пошел вперед догоняя этот ускользающий луч. Я уже бежал пытаясь поймать его, хотелось открыть дверь пошире. Впустить еще хотя бы крупицу света в эту темноту.
— Мне больно.
Шепот отражался от не зримых черных стен. Я слышал его, он был повсюду.
— Почему?
Легкое касание к моим плечам.
— Почему ты отталкиваешь меня?
Давление возрастало, и я чувствовал, как мои плечи до хруста сжимали холодные твердые пальцы. Больно. Стало тяжело дышать. Невозможно устоять на ногах, и я вытягиваю руку, вперед пытаясь опереться на что-нибудь. Снова скрип, и на секунду меня ослепляет яркий свет. Я закрываю глаза. Жмурюсь. Потом медленно их открываю. Комната, знакомая обстановка. Моя комната. Не зашторенные окна. Серость вечера окутывает мой маленький мир.
На моей кровати кто-то лежит, полностью закутавшись в теплое одеяло. Я делаю шаг вперед, всего шаг, но тут же оказываюсь около кровати.
— Эй!
Позвал я незнакомца, так нагло занявшего мое место.
Тихий шелест простыней и стягиваемого с тела одеяла. Пара бледно-карих глаз с удивлением смотрят на меня, точнее сквозь меня. Страх. Паника. Лицо неизвестного смутно знакомо. Старик, лет шестидесяти. С моими, МОИМИ чертами лица!!! Он не спеша, оглядывается по сторонам, прищурив свои почти незрячие глаза, рукой же рыскает по тумбе в поисках своих очков. Это я…я ….Я?
Старик надевает очки и все так же смотрит по сторонам в его блеклых глазах надежда.
— Ты вернулся, Руки?
Хриплый прокуренный голос с дрожащими нотками стрости, нарушает тишину.
— Руки?
Старик кого-то зовет, его нижняя губа нервно подрагивает, а глаза влажно блестят в свете прикроватного ночника и вот старик уже плачет, сгибаясь по полам обнимая край одеяла, его плечи подрагивают и чуть слышны его тихие всхлипы.
— Мне плохо быть одному, вернись Руки.
Последние слова произнесены тихо почти неслышно. Плечи перестают дрожать. Всхлипы больше не слышны, так же как и дыхание старика. Он мертв.
Я…я…я умер!!? УМЕР!!
Истерический смех и слезы, я оседаю на пол и бьюсь головой о старый прогнивший паркет.
Одиночество…я сдох от ОДИНОЧЕСТВА!!!
Я содрогаюсь в новом приступе истерического смеха.
— Я сдох от одиночества!!!
Орал я, царапая ногтями гнилой пол, оставляя на нем кровавые полосы, а на своих руках и пальцах грязь и запах тлена. Я продолжал кричать и раздирать свое тело, совсем не замечая чужого присутствия.
