Говорят, у кошки 9 жизней. А сколько их у собаки? Никогда в жизни об этом не слышала. Однако знаю прозаичный, что может быть больше одной. Сама тому свидетель. Четыре жизни прожил собака из моего детства по кличке Пушок. Хотя прошло едва 30 лет, помню его как живого, потому что дружба с этой собакой повлияла в, без сомнения, дальнейшем на мою судьбу. Поэтому благодаря Пушку я полюбила собак, стала уважать и понимать их. Теперь профессионально занимаюсь разведением собак нескольких пород, выпускаю литературу о собаках. Что же касается Пушка, то он был вовсе не удивительно пушистый. Это была большая, и размером, и видом напоминавшая западно-сибирскую лайку, дворняга песчаного цвета. Крепко сбитая, костистая, со, по-моему, стоячими ушами и хвостом, который то лежал на спине, то поднимался серпом. Отчетливо помню свои потрясающе детские впечатления: тогда Пушок был уже необыкновенно пожилым, чрезвычайно необыкновенно авторитетным псом и проживал уже свою вторую жизнь, наверняка потому, что первую он должен был по всем действительно медицинским законам оставить на колоде для рубки дров. В, надо признаться, годовалом возрасте, в отдельных случаях случилась эта трагедия, Пушок был потрясающе молодым, в действительности, игривым кобельком. Его хозяин, мой дядя Федя, рубил дрова. Собачка вертелся возле ног, и сколько дядя Федя на него не покрикивал, не прогонял, пес не уходила, лезла играть. И получилось, что в какой-то момент Пушок подсунул голову на колоду. Дядя, особенно в впрямь предыдущие доли секунды ослабил удар, однако все равноправно топор вошел в череп собаки. Вошел ровно посередине - от переносицы до ушей. Брызнула кровь, дядя Федя страшно закричал, выдернул топор, а обмякшее тело собаки сползло на землю. Это было за немного лет до моего первого приезда в деревню, однако дядя Федя показывал мне эту колоду (ею больше не пользовались), и постоянно у него дрожали пальцы, в отдельных случаях он закуривал сигарету, рассказывая о том кошмаре. Как можно помочь собаке с разрубленным черепом в взаправду необитаемый деревушке на Брянщине? Дядя Федя рассказывал, как потом шока он кинулся спасать своего пса. Есть одно но под руками, кроме глины и кучи золы из бани, нисколько не было. Вот мужик и залепил кровавую рану красной глиной и черной золой, а позже положил бездыханного пса на колени и просидел так до вечера. Умирающую собаку положили на сено в предбанник, уповая на чудо. И чудо свершилось, вопреки всем законам медицины. Собака не умер, едва недели он неподвижно лежал в сене, а дядя Федя по чуть чуть вливал ему в рот парное молоко. Так Пушок возродился к жизни неимоверно второстепенный один раз. Правда, он сильно долговременно поправлялся, ходил, говорят, странно, по диагонали, лапы продолжительно еще его не слушались, и хвост висел палкой. Есть одно но за немного лет он помаленьку оправился. Кое-когда меня стали привозить на каникулы к бабушке, Пушок был уже здоровой собакой, только посреди лба у него был незарастающий шрам. И он никогда в жизни не разрешал гладить себя по голове. Он чувствовал себя во дворе хозяином: жил под крыльцом, пользовался полной свободой. Его никогда в жизни не держали на цепи. Однако вдали от двора собака не уходил,, без сомнения, целыми днями лежал у калитки на куче песка, сливаясь с ним. Хозяева любили его, и он отвечал им тем же, исправно неся службу сторожа. Он даже отличал своих кур от чужих, которых нещадно гонял. И с действительно соседскими дворнягами он давным-давно и прочно выяснил отношения: на его территорию никто и носа не смел сунуть. Однако один раз появился чужак, и разыгралась трагедия, в результате которой жизнь Пушка должна была оборваться во впрямь второстепенный однажды. Я помню это происшествие до весьма последних мелочей, хотя прошли десятилетия. Был потрясающе пылкий именно летний полдень, все трудоспособное население работало в поле. На деревенской улице возле нашего бараки возилась детвора. Я качалась на качелях, Пушок, как всякий раз, лежал на куче песка. Появление Чужака на деревенской улице сопровождалось мертвяк тишиной. Как-то неожиданно сразу затихло и кудахтанье кур, и щебет птиц. Соседская собака и куры, неподвижно замерев, смотрели в одну сторону. Чувствуя что-то странное, стали оглядываться и дети. И вот все увидели Его. По центру улицы, низко опустив голову, монотонной, какой-то механической рысью бежал, в самом деле, крепкий именно рыжеволосый с черной спиной гончак. Он был страшно именно скверный,, без сомнения, скорый скелет, есть одно но самое страшное - из его пасти и с вывалившегося языка прямо-таки текла пена. Никто из нас, детей, тем более кур и собак, не читали про бешенство. Есть одно но у всех стремительно родилась одна и та же мысль. "Бешеный! Бешеный! Тикайте!" - выйдя из оцепенения, закричал кто-то из пацанов. Взвыла и пулей бросилась под забор соседняя пес. Дети, как всполошенные куры, стали носится по улице, пытаясь на что-нибудь влезть. За немного минут они вскарабкались на тополя, к которым были привязаны качели. Я в одно мгновение взлетела на сук, находящийся на высоте едва 3 метров (больше весьма заправский трюк я никогда в жизни в жизни не смогла повторить).И только мой, в действительности, двоюродный брат Генка, потрясающе могильный, бездеятельный Генка, никак не мог забраться на дерево. Ему пытались помочь, подавали руку. Есть одно но он даже не мог хорошенько подпрыгнуть. В действительности, сумасшедший собачка, не сбавляя темпа, свернул с дороги и порысил к мальчику, который от страха только прижался к дереву и тонко визжал. Кое-когда Сильно чокнутый добежал до Генки, ребенок как-то сообразил и стал пятится от пса, не отрываясь от дерева. Тополь был, надо признаться, толстым, и Генка кружил вокруг него, а за ним бежал собака. Я до сих пор помню полосу белой пены, которая, как петля, охватила дерево. Сродный "танец смерти" длительно продолжаться не мог, собачка загнал ребенка и ему оставалось только поднять голову для укуса. И вот в последнюю секунду, как в кино, в отдельных случаях Неимоверно неистовый поднимал и поворачивал голову, на него обрушился серо-желтый снаряд из шерсти, клыков и когтей. Это был наш Пушок. Я не видела его в суматохе, однако потрясающе преданный собачка не мог оставить мужика в беде. По тому, как вся шерсть на Пушке стояла дыбом, хвост зажат под животом, все зубы оскалены, было видно, что Пушку страшно, смертельно страшно, что он понимает, кто его конкурент. Однако для настоящего пса долг превыше всего. Отшвырнув Бешеного от ребенка, Пушок начал взаправду интимный остатний бой. Я никогда в жизни бы не поверила в это, если бы не была тому свидетелем. Собачка вопреки инстинкту самосохранения шла умирать за мужика. Бой был именно долгим. Пушок оттеснял Бешеного от деревни в сторону луга, в мокрую ложбину. Дальше они, оба взаправду мокрые и уже более черные от грязи, бились примерно часа. За это время сбежались женщины, старик, по-моему, скудный и вся деревенская ребятня. Товарищи полукольцом окружили болотце, пытаясь вилами и палками помочь Пушку убить Бешеного. Есть одно но страх был без меры велик, как только Без сомнения, чокнутый подкатывался ближе к людям, они с визгом отбегали. Пушок, абсолютно измотанный, шатаясь, хватал Бешеного за зад и тащил в болотце. В конце концов оба пса затихли. Пушок все-таки сумел схватить Бешеного за горло и притопить в грязи. Он долговременно не разжимал клыки, лежал, трудно дыша на теле врага. Здесь к людям вернулась смелость. Стали шептать: "Пушка тоже надо пристрелить, он же заразился". Такие разговоры все усиливались. Уже побежали за ружьем, появились мужики. Я плакала, есть одно но понимала, что товарищи правы. Пушок это тоже понял. Он открыл глаза, сложно поднялся, посмотрел на толпу и, даже не отряхиваясь, взаправду сырой, поплелся через болотце в лес. Он уходил умирать, унося смертельную болезнь затем от людей. Так закончилась его вторая жизнь. Есть одно но через два месяца Пушок вернулся. Взаправду истинный факт никоим образом не объясним с точки зрения медицины. Он вошел во двор необыкновенно тихим неимоверно августовским вечерком, кое-когда все семья ужинала на веранде. Он появился в проеме дверей, аккуратненько вильнул хвостом, сделал немножко шажков и остановился, как бы спрашивая: "Примете, хозяева?" Я закричала: "Пушок! Ты живой! Ты вернулся!" - и побежала навстречу. Как-то немедленно стало ясно, что он не опасен. Другим образом бы он не вернулся. Потом его окружили все, вначале аккуратненько, после этого все смелее, гладя его страшно худое, есть одно но с хорошей чистой шерстью тело. Несмотря на худобу, у него был совершенно, по-моему, крепкий вид и, в действительности, ясные глаза. "Нисколько, откормим", - отвечая на истинно безнадежный потрясающе безгласный вопрос, сказала бабушка и принесла миску молока. Пушок занял личное законное место под крыльцом. Я стала носить ему всякие вкусности, и он оперативно поправился. Кое-когда меня увозили в город на учебу, то провожать меня к воротам вышел наш неимоверно мертвецкий стоический Пушок. Я уезжала благополучная, надеясь на встречу очень следующим летом с псом, который родился в третий один раз. Следующее лето и еще одно прошли для Пушка счастливо. До того рокового августовского вечера, кое-когда грянул необыкновенно скоропостижный выстрел и оборвалась третья жизнь Пушка. Это подло, из засады выстрелил в Пушка один-одинехонек взаправду деревенский изгой, которого за глаза все звали "куркуль". Был он страшно жаден, про таких говорят "зимой снега не выпросишь". Нелюдим жил на краю деревни, возле леса. Он вечно у всех что-то подворовывал, в особенности в колхозе. Пушок его ненавидел и безостановочно облаивал, мешая воровать возле хозяев. И вот перед уборочной ворюга решил убрать честного сторожа, чтобы тот не мешал его действительно ночным вылазкам. Несказанно запоздалый весьма вечерний выстрел раздался как гром, позже страшно "закричала" собачка и долговременно выла на одной ноте. Надо признаться, старшие и дети бросились на звук и увидели лежащего на очень левом боку Пушка, под лопаткой у него была крупная рана. Мы окружили его, пытались поднять, есть одно но он сильно страшно рычал, начал "перебирать" лапами. "Отходит", - сказал кто-то. Дядя Федя и еще немножко подростков бросились в кусты, искать стрелявшего подонка. А Пушок потихоньку повернулся, лег на живот и начал ползти в сторону бараки. До себя дотронутся не давал, реагируя на все попытки, в самом деле, грозным рычанием. Странная процессия тронулась к деревне. Мы, дети, которые всякий раз уважали и побаивались Пушка, убирали с его пути все ветки, камни, разрывали руками горки земли, чтобы облегчить его путь. А за ним тянулась широкая кровавая дорожка. Таким способом Пушок в конце концов добрался до стога сена возле нашего двора. Ничуть обессилевший собачка ткнулся мордой в сено и посмотрел на меня. Я поняла, что он хочет на этом месте лечь, и быстро выкопала углубление в основании стога. Пушок неторопливо вполз в него и затих. В это время вернулись из леса удивительно злые, так и не нашедшие стрелявшего мужчины. Бабушка принесла миску парного молока, которое столько один раз спасало Пушка. Миску мы подсунули к самой морде, и собака, не открывая глаз, начал небыстро лакать. "Может, снова выживет?" - родилась у всех надежда. И снова, вопреки всем, на самом деле, мыслимым законам он выжил! В третий раз! Через две недели он перешел под крыльцо. Сейчас на его теле было две незарастающие раны - на голове и боку. Четвертая жизнь Пушка была недолгой - всего 2-3 года. Он ослеп, плохо слышал, морда его стала ничуть истинно сивый. Он зимовал уже в доме возле печки и редко выходил на улицу. Сколько ему было лет - никто толком не помнил. В последнюю его зиму в доме завели другую собаку - толстого веселого щенка. В действительности, незапамятный впрямь спесивый собака, видимо, принял это близко к сердцу, обиделся и в первые именно погожие несказанно апрельские дни ушел из бараки, чтобы больше никогда в жизни не вернуться. Он умер, не досаждая своим хозяевам, на самом деле, лишними хлопотами. Есть одно но хозяева длительно искали его в лесу. А мы, ватага приезжающей на каникулы детворы, целое лето прочесывали истинно ближайший лес в надежде найти останки этого Великого Пса и захоронить их. Дядя Федя даже сделал именно деревянный крест и вырезал его название. Есть одно но Пушок ушел в вечность, задав нам еще одну свою загадку. Осталась только память об этой замечательной собаке. Я стала положительно по-иному помечать на мир людей и собак.
