Безумный письмопад неистово кружит,
Пылающей души трепещущее пламя.
Опавшею листвой никто не дорожит, –
Она всегда шуршит послушно под ногами.

Усерден дворник. – Что ж, прощу его за то,
Что листья он метёт безжалостно и споро.
...Уверенно идёшь, закутавшись в пальто,
И как с листвою быть, не стоит разговора.

Осеннее письмо не подняли с земли:
Возиться с пустяком, конечно, неохота.
Недрогнувшей рукой Вы спичку поднесли,
И вспыхнул рыжий ком. И снова ждёт работа.

Так наш устроен свет – безверье, суета...
И дважды не войти в одну и ту же воду.
Но в том виновных нет. А истина проста:
Нам, смертным, не дано перекроить Природу.

Ах, если б мы могли Природу подчинить,
Замедлить ход времён, уняв планет вращенье, –
Едва ли кто-нибудь решился б изменить
Прекраснейший закон Людского Притяженья!..
О. Островская

Осталось несколько Шагов,
Чтоб нам из наших одиночеств
Шагнуть в миры иных пророчеств
И стать умней своих врагов.

Осталось несколько Слогов,
Произнесенных тихо очень,
Чтоб языков не помнить прочих,
Красивых умных языков.

Остался только Жест один,
Уже давно забытый нами:
Прижаться зябкими плечами.
Как этот жест необходим!


И две души, как две вины,
Две необжитые пустыни,
Где не построены святыни,
Хотя мосты все сожжены.

Осталась только Жизнь одна,
Из двух соединенных вместе.
Да будет так, и к нашей чести
Иная будет нам дана.

Осталось это, все осталось.
И Жизнь одна...
и звук Шагов...
и Жест...
и несколько Слогов...

Но не Любовь...

Такая малость...



Александр Дольский

Ах, октябрь, мой поклонник изменчивый!
Лишь с тобой я беспечно – смела...
Лишь в тебе раскрываю доверчиво
Я любви золотые крыла...

Подхвати, унеси... раствори меня
В хороводе осенних забот!
Янтарём твоим выложу имя я
На дороге, что в зиму ведёт –

То далёкое имя, недлинное,
Что согрето касаньем души,
Что светило луны половиною,
Что звучало, как песня в тиши,

Что сияло звездою весеннею –
И всходило зарёй поутру...
Ах, октябрь, и не знала доселе я,
Как опасно включаться в игру...

Помоги мне! Прощальною ласкою
Медно-алый твой стынущий свет
Пусть откликнется - эхо напрасное -
От морозами выстланных лет...


© Лютель Эдер, 2009

Недосягаемо-крылата,
Сквозь тени зыбких облаков
Взлетает Лунная Соната
Над перекрестьями веков...

За счастья миг грядёт расплата...
Но в дымном пламени костров
Всё так же жертвенно и свято
Сияет Лунная Любовь;

И, недоступна власти злата,
Пройдя сквозь сумрачность времён,
Мерцает Лунная Соната,
Даря ночам жемчужный сон;

А жизнь ни в чём не виновата -
Её движенья строгий ход
Диктует судьбы - как Соната
Диктует темам свой черёд...

...Над неизбежностью заката
Взойдёт прощеньем звёздный свод...
И плачет Лунная Соната,
Роняя в Вечность
к а п л и
н
о
т . . .

Лютель Эдер

Мой лебедь золотой, моя гитара,
Взлети, превозмогая естество -
Беспечно-молодой, безумно старый
Напев плеснёт из взлёта твоего...

...Лебяжью шею гриф гитарный выгнул,
Затрепетав под властною рукой -
Аккорда стон в пространство зверем прыгнул,
Отринув безмятежность и покой -

И дробь копыт горячего мустанга
В упруго-нервном ритме пролетит...
Мелькнула искра горестного танго
От вскрика струн, нацеленных в зенит.

И беспощадно, хваткою кинжальной,
Терзают пальцы трепетный металл...
Рокочут струны, и себя не жаль им -
Грохочет гром в объятьях алых скал...

Отчаянье разбито каблуками...
За гранью боли - сердца горький стук...
Взметнулось юбки хлещущее пламя -
Упал до стона струн горящих звук,

И, растворяясь в зареве заката,
Почти угас, ветрами унесён...
Но эта тайна гордая крылата –
И оживает выстраданный сон!..

Гитары плач над синею водою -
Как всплеск прощальный лебединых крыл -
Непрокорённой, чистою звездою
Взлетает в небо -
Из последних
Сил...

Лютель Эдер

По аллее "раскудрявых кленов"
листьями багряными шурша,
с жаждою в глазах неутолённой,
осень, в полушалке опалённом,
свой заметно ускоряет шаг.

Локоны красотки медно-рыжи,
талия - осиная, пупок -
загорелый с пирсингом. К бесстыжей
из мужчин кто подойдет поближе -
замирает, приоткрывши рот.

Из-под мини выставила ножки,
ловит взоры восхищенных Вас.
Глазом лисьим, острым, словно ножик,
Алексеев, Витек, Коль, Сережек -
колет метко в сердце всякий раз.

Не страшны ей на пути преграды
и свободна от семейных уз.
Бестия, играя с листопадом,
зачала осеннюю прохладу,
подарив шальное буйство чувств!
Ирина Гецен

Я под понятьем Доброты поставлю - Больше.
А под цепочкой суеты-как можно Тоньше.
Под словом "самый страшный грех", поставлю–глупость.
А самый пошлый из пороков-это скупость.
Вот, под понятьем интеллект- поставлю Сила.
Определенью Красота, добавлю–Мило.
А самым важным из понятий будет Дружба.
Чтоб слово "подлость" и "предать"
нам было чуждо.
И под названием Душа поставлю–Вечность.
Под состоянием Влюблённость–Бесконечность.
Под словом сладостным "Мечта", поставлю–Чудо.
И по придуманным законам жить я буду!

Знаешь, бывает… Проснувшись однажды
Вдруг понимаешь, что все эти годы
Облако радости было бумажным…
Сточными стали прозрачные воды.

Знаешь, бывает… Знакомые лица
Резко меняют свои очертанья,
Сердце не верит, все также стремится
К свету и солнцу… жизнь – ожиданье.

Знаешь, бывает… Разлука – мгновеньем,
Страсть – как лавина, любви бесконечность,
Шанс, данный Богом, - намеком последним
Сквозь увядание, дней быстротечность.

Знаешь, бывает… Стоишь на распутье,
Пара вопросов, десятки советов,
И только сердце с тобою не шутит…
Жаль, не бывает готовых ответов.

Никого не пощадила эта осень,
Даже солнце не в ту сторону упало.
Вот и листья расползаются, как гости
После бала, после бала, после бала.

Эти двое в темнокрасном
Взялись за руки напрасно:
Ветер дунет посильней, и все пропало.
А этот в желтом одинокий
Всем бросается под ноги —
Ищет счастья после бала, после бала.

А один совсем зеленый,
Бурным танцем запаленный,
Не поймет, куда летит — куда попало...
И у самой двери рая
Не поймет, что умирает:
Как же можно после бала, после бала?

Никого не пощадила эта осень,
Листопад идет, как шторм в сто тысяч баллов,
И как раны ножевые на асфальте неживые
Пятна пепла после бала, после бала.

1976, НИКОЛАЙ ШИПИЛОВ

И горы стареют и старятся ели,
Все меньше и меньше старинных друзей...
О, как мы жалеем, что мы не жалели,
Что мало жалеем своих матерей.

Мы их обижали, как часто бывает,
Мы их обижаем без всяких причин -
Любовь материнская сердца не знает,
Она постояннее всех величин.

Она нам прощает бессонные ночи
И боль расставаний, и горечь обид,
Она только высушит милые очи,
Но верностью верною не удивит.

Она нас утешит в минуты страданий,
На подвиги ратные благословит,
Любовь материнская - верх мирозданья,
Она только подлости нам не простит.

Она в своей нежности неугасима,
Согреет всегда неизбывным теплом,
Любовь материнская - грозная сила,
В любое сражение идет напролом.

И я перед нею склоняю колени,
Склоняю колени и падаю ниц.
Любовь материнская - связь поколений,
Она между ними не знает границ.

И если Вы в славе и, если Вы в силе
И боль постучится у Ваших дверей,
То вспомните Мать и родную Россию -
Не забывайте своих матерей.

И горы стареют и валятся ели,
Все меньше и меньше хороших друзей -
Живите же так, чтобы Вы не жалели,
Что мало жалели своих матерей.

Леонид Павлов

Крест чужой нам кажется легче.
Руки - тверже, и плечи - крепче.
Под своим же - не развернуться,
Не вздохнуть и не размахнуться.

Под своим - нет того полета,
Под своим - не хватает чего-то.
Под своим жить все время тесно,
Слишком горько. А чаще - пресно.

Куража нет. И нет азарта.
Выпадает слабая карта.
У чужих всегда все иначе -
Ярче, проще, и даже - богаче.

Вы признайтесь: хотя бы однажды
Подменить крест желал бы каждый.
Не Атланты ведь мы, и не Боги,
Тяжелы земные дороги...

Только небо - оно неделимо.
То, что ждет нас - неотвратимо.
Неизвестно где мягче и суше:
Бросить крест - как продать свою душу.

А чужое - оно и чужое:
Нелюбимое и неродное.
Силу Духа никто не измерит,
Крест несешь - значит Бог в тебя верит...

Елена Филонова

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!

Эдуард Асадов

Уронит ли ветер
в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка
сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь,
и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу
к невозможности истолковать.

Себя низвести
до пылиночки в звездной туманности,
конечно, старо,
но поддельных величий умней,
и нет униженья
в осознанной собственной малости -
величие жизни
печально осознанно в ней.

Сережка ольховая,
легкая, будто пуховая,
но сдунешь ее -
все окажется в мире не так,
а, видимо, жизнь
не такая уж вещь пустяковая,
когда в ней ничто
не похоже на просто пустяк.

Сережка ольховая
выше любого пророчества.
Тот станет другим,
кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не дано
изменить все немедля, как хочется,-
когда изменяемся мы,
изменяется мир.

И мы переходим
в какое-то новое качество
и вдаль отплываем
к неведомой новой земле,
и не замечаем,
что начали странно покачиваться
на новой воде
и совсем на другом корабле.

Когда возникает
беззвездное чувство отчаленности
от тех берегов,
где рассветы с надеждой встречал,
мой милый товарищ,
ей-богу, не надо отчаиваться -
поверь в неизвестный,
пугающе черный причал.

Не страшно вблизи
то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса,
огоньки сигарет.
Немножко обвыкнешь,
и скрип этой призрачной пристани
расскажет тебе,
что единственной пристани нет.

Яснеет душа,
переменами неозлобимая.
Друзей, не понявших
и даже предавших,- прости.
Прости и пойми,
если даже разлюбит любимая,
сережкой ольховой
с ладони ее отпусти.

И пристани новой не верь,
если станет прилипчивой.
Призванье твое -
беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись,
если станешь привычно привинченный,
и снова отчаль
и плыви по другую печаль.

Пускай говорят:
«Ну когда он и впрямь образумится!»
А ты не волнуйся -
всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон:
«Все уляжется, все образуется...»
Когда образуется все -
то и незачем жить.

И необъяснимое -
это совсем не бессмыслица.
Все переоценки
нимало смущать не должны,-
ведь жизни цена
не понизится
и не повысится -
она неизменна тому,
чему нету цены.

С чего это я?
Да с того, что одна бестолковая
кукушка-болтушка
мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я?
Да с того, что сережка ольховая
лежит на ладони и,
словно живая,
дрожит...
1975
Евгений Евтушенко

О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Передо мной стояло на столе.

Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.

Летели дни, кружась проклятым роем...
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...

Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.

Не знаю, где приют своей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла...
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...

Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодостьпрошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.

1908, Александр Блок

Не приносите Женщине проблем.
Зачем ей Ваши? У нее свои.
Проблем и так хватает вся и всем...
Вы принесите Женщине ЛЮБВИ,
Вы принесите Женщине ТЕПЛА,
хоть вряд ли ей в новинку сей прием...
но мало ли там С КЕМ она была...
То в прошлом. А сегодня вы вдвоем.

Не приносите Женщине вина.
Она утопит в нем былого крах.
И все-равно останется одна,
пока витает будущего страх.
Вы принесите Женщине дары,
хранящие начало всех начал..
Возможно это правило игры.
Но их еще никто не отменял.
Вы принесите Женщине себя...
в сравненьи с ней вы стоите гроши:
ведь радуясь, терзаясь и любя,
Вы лишь храните строй своей души.
Вы подарите Женщине.... ее!
Волшебную! Родную!- не на час...
А впрочем, я гарантий не даю.
Решайте сами. Козыри у ВАС!!!!!

Давайте делать паузы в словах,
Произнося и умолкая снова,
Чтоб лучше отдавалось в головах
Значенье вышесказанного слова.

Давайте делать паузы в пути,
Смотреть назад внимательно и строго,
Чтобы случайно дважды не пройти
Одной и той неверною дорогой.
Давайте делать паузы в пути.

Давайте делать просто тишину,
Мы слишком любим собственные речи,
Ведь из-за них не слышно никому
Своих друзей на самой близкой встрече.
Давайте делать просто тишину.

И мы увидим в этой тишине,
Как далеко мы были друг от друга,
Как думали, что мчимся на коне,
А сами просто бегали по кругу.
А думали, что мчимся на коне.

Как верили, что главное придет,
Себя считали кем-то из немногих,
И ждали что вот-вот произойдет
Счастливый поворот твоей дороги.
Судьбы твоей счастливый поворот.

Но век уже как будто на исходе,
И скоро без сомнения пройдет,
А с нами ничего не происходит
И вряд ли что-нибудь произойдет.
/А.Макаревич/

Солнца луч цветы в бутонах будит, Расцветает от тепла цветок. Мы - никто, пока нас не полюбят, Если мы не любим, мы - никто! Если б пчелка звонко не жужжала, Соты в ульях были бы пусты. Если б мать ребенка не держала, Не было бы в мире красоты. Одиноко там и сиротливо, Где любовь приюта не нашла. Человек не может быть счастливым, Если в сердце к ближним нет тепла. Без любви земля б чужой нам стала, Слишком долгим был бы жизни срок. Не было б прощаний на вокзалах, Не было бы чтенья между строк. Без любви единственным ответом Был бы смерти роковой порог. Но она сияет ярким светом, И мы знаем, что любовь есть Бог! Это Он цветы в бутонах будит. От Его тепла цветет цветок. Мы - никто, пока нас не полюбят, Если мы не любим - мы никто! В. Кушнир Галерея_Дефне

Ох, не так бы надо, не так, как ждётся и хочется,
Своевольный живёт послаще, да поболе платит,
И ведь разве же я не знаю, чем это кончится, -
Неразумной деве ко времени масла не хватит.

И уроки жизни воспринимаю с иронией,
И не промысел вижу, а только судьбы капризы,
Часто думаю о работе мудрой Февронии
И всю жизнь - увы - вышиваю не лики, но ризы.

Ох, не так бы надо, не так бы, знаю, а всё ж, поди,
Вроде и не живу, а пока что играю пробы...
Только я прошу, призови мя, Отче и Господи,
Не из самой скверны и не в день творения злобы.

© А.В. Архангельская, 2009

На ковре из жёлтых листьев
В платьице простом
Из подаренного ветром крепдешина
Танцевала в подворотне осень вальс-бостон.
Отлетал тёплый день,
И хрипло пел саксофон.

И со всей округи люди приходили к нам,
И со всех окрестных крыш слетались птицы,
Танцовщице золотой захлопав крыльями...
Как давно, как давно звучала музыка там.

Как часто вижу я сон,
Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.
Там листья падают вниз,
Пластинки крутится диск:
"Не уходи, побудь со мной, ты мой каприз".
Как часто вижу я сон,
Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.

Опьянев от наслажденья,
О годах забыв,
Старый дом, давно влюблённый в свою юность,
Всеми стенами качался, окна отворив,
И всем тем, кто в нём жил,
Он это чудо дарил.

А когда затихли звуки в сумраке ночном -
Всё имеет свой конец, своё начало, -
Загрустив, всплакнула осень маленьким дождём...
Ах, как жаль этот вальс, как хорошо было в нём.

Как часто вижу я сон,
Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.
Там листья падают вниз,
Пластинки крутится диск:
"Не уходи, побудь со мной, ты мой каприз".
Как часто вижу я сон,
Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.

Александр Розенбаум