доктор Айболит - гражданин города Вильнюс

Прогуливаясь улицами Вильнюса можно увидеть скульптуру - старый еврей с девочкой держащей котенка на руках.
Старый мудрый еврей с тростью, в шляпе и пальто, смотрит с такой заботой и любовью на ребенка, так может смотреть только любящий дедушка. Он наверняка жизнь отдал во имя детей.
Рядом "табличка" с надписями в 4 языках:
гражданин города Вильнюс, доктор Цемах Йоселевич Шабад.
Прототип Доктора Айболита!
Да, тот самый , собственной персоной " приходи к нему лечиться и корова и волчица"
Кто знал настоящее имя прототипа Айболита и о том что он жил в Вильнюсе? оказывается он вовсе не вымышленный персонаж.

Цемах Шабад -врач , после учебы был отправлен в Астрахань для борьбы с эпидемией холеры (не в Африку), вернулся в Вильнюс, тут он занимался медицинской практикой, общественной деятельностью, благотворительностью, так он организовал приюты для сирот, и оздоровительные лагеря для детей. "Благодаря Цемаху Шабаду в городе была организована акция "Капля молока", когда малоимущим евреям, имеющим грудных детей, бесплатно выдавались еда и одежда."(с)

Чуковский был знаком с Шабадом и дважды останавливался у него в квартире в Вильнюсе.

Вот что пишет Корней Чуковский о нем:

"Был это самый добрый человек, какого я только знал в жизни. Он лечил детей бедняков бесплатно. Придёт, бывало, к нему худенькая девочка, он говорит ей:

"Ты хочешь, чтобы я тебе выписал рецепт? Нет, тебе поможет молоко, приходи ко мне каждое утро, и ты получишь два стакана молока".

И по утрам, я замечал, выстраивалась целая очередь. Дети не только сами приходили к нему, но и приносили своих животных"

Маленькие горожане души не чаяли в добром докторе , они просто так приходили со своими секретами и вопросами и он разговаривал с ними как со взрослыми, не отказывал он и в медицинской помощи им и их питомцам, лечил кошек, собак, голубей, хотя никогда не был ветеринаром.

Благодаря настоянию его знаменитых потомков: Майи Плисецкой и Михаила Ботвинника в Вильнюсе и установлен памятник великому человеку с широкой душой, "всех излечит исцелит добрый доктор Айболит"! (с)

С Днем Рождения,Александр Сергеевич!Видеофильмы

 

О лицейских годах А. С. Пушкина.

Фильм, созданный к 200-летнему юбилею А. С. Пушкина, включает натурные съемки мест, связанных с жизнью поэта, чтение исторических материалов, отрывки из игровых фильмов. Часть материала снята как игровой немой фильм. Ведущий Леонид Парфенов комментирует биографию поэта как современный летописец.

Льюис Кэрролл и его “Алисы”

http://storyfiles.blogspot.ru/2015/01/blog-post_72.html#more

далее

Антон Павлович Чехов ("ЧЕХОВСКИЕ" публикации сайта)

Антон Павлович Чехов родился 29 января 1860 года.

Он является общепризнанным классиком мировой литературы.

Его произведения переведены более чем на 100 языков. Пьесы Чехова, в особенности «Чайка», «Три сестры» и «Вишнёвый сад», на протяжении более 100 лет ставятся во многих театрах мира..

.

Но едва ли не интереснее литературных произведений личность самого Чехова...

*

Герой дня: Сергей Козлов





Читать далее...

Знакомство с Паолой Волковой


Я есть то, на что я смотрю.
Добавлю: и то, как я осмысляю, на что я смотрю.

Паола Волкова

Paola. Алфавит Паолы Волковой / Сост. Н.Ю. Семенова, Н.В. Семенова. - М. - Слово/Slovo, 2014. — 216 с.


На обложке книги представлен портрет Паолы Волковой, выполненный в 1959 году Владимиром Вейсбергом. Сейчас он находится в ГТГ.

Читать далее...

Поэт поэту, или Бродский и Элиот

«Странная вещь. Поэт Н. такие сердечные, такие взволнованные стихи пишет, да и сам по себе он такой душевный человек! А никому на хрен не нужен. Напротив, Бродский — такой холодный, дистанцированный, демонстративно одинокий и в жизни, и в стихах... А вот умер он — и такая боль, такое зияние в душе! На годы, на всю жизнь!»

Михаил Веллер

Неожиданные порой бывают у меня состояния, когда я буквально «заболеваю» поэтом, отдельным его стихотворением или даже строкой. Об этом в свое время писала еще злоязычная Надежда Яковлевна Мандельштам в отношении мужа во втором, как я называю «откровенном» томе Воспоминаний. Понятно по выше приведенному портрету, что речь идет об Иосифе Бродском, к чтению которого приобщила меня подруга, прислав сборник его рождественских стихов. Хотя у меня на полке давно стояли два его тома. Согласитесь, трудно проникнуться его поэзией. Вроде все написано правильно, логично и строка льнет к строке, а мягкости и напевности, т.е. лиричности – не ощущается.
Далее...

9 августа - день рождения финской писательницы Туве Янссон.

9 августа родилась финская писательница Туве Марика ЯНССОН (1914-27.6.2001), поведавшая нам о жизни муми-троллей.

Муми-тролли внешне далекие потомки троллей, но белые и округлые и напоминают крошечных гиппопотамов. В прошлом муми-тролли жили за печами в домах людей, подобно домовым, но со временем паровое отопление почти вытеснило печное, и муми-троллям пришлось искать другое жилье.

Ещё при жизни писательница дала разрешение другим авторам сочинять истории о муми-троллях и даже сейчас в Финляндии и Швеции около десятка авторов пишут книги о приключениях жителей долины Муми. А семейство мумми-троллей продолжает жить по немного наивным, но глубоким и добрым правилам, по которым хочется жить не только ребенку, но и взрослому. Это добрые советы, которые сделают вашу жизнь лучше и счастливее.

1. Всегда горячо приветствуй всех тех, кто входит в твой дом.


2. Одинаково важно знать две вещи: как быть одному, и как быть с другими.


3. Для того, чтобы во что-то верить, вовсе не обязательно знать, правда ли это.


4. Молоко, розы, булочки и ягоды — лучший способ отметить возвращение кого бы то ни было домой.


5. Даже самые странные люди могут когда-нибудь пригодиться.

дальше

Рыжие крестики. Валентин Катаев.

 

Радио "Звезда" опять порадовало.

Я даже осталась на вечерней кухне выпить чашку чая с сухариками.

И заслушалась...

И вас приглашаю.

Хотите усилить элегический настрой? Включите музыку...

 

 

РЫЖИЕ КРЕСТИКИ

 

      Жизнь Натальи Ивановны, начавшаяся (в воспоминаниях так чудесно) щелканьем крокетных шаров, зеркальной зеленью дикого винограда, щедро и ядовито отраженного в паркете и самоваре, жизнь, полная мошкары, льнувшей к стеклянным колпакам дачных свечей, и шиповника, благоухающего теплым вареньем, эта очаровательная жизнь через сорок лет стала сухой и невыносимой. Постаревшее, но не утратившее нежности сердце, опустошенное войной и революцией, не могло примириться с бесконечными утратами и одиночеством. И, почувствовав, что в жизни уже больше ничего не случится ни хорошего, ни дурного, Наталья Ивановна поняла, что жить дальше нельзя. Тогда она решилась умереть и со спокойной аккуратностью стала готовиться к смерти. Она надела лучшее, что у нее было,- шерстяное платье, гладко зачесала сухие, легкие волосы, убралась, перебрала и сожгла в железной печке бумаги и оглядела свою чистую скучную комнатку воспитательницы детского дома. Потом она высыпала порошок в рюмку и стала быстро размешивать искусанным кончиком ручки, следя, как он, линяя, синит воду. Потом она зажмурилась, мелко закрестилась и, быстро открыв глаза, увидела у самого своего локтя письмо, выпавшее, вероятно, из бумаг и не замеченное раньше.

     Это был узкий конверт серой английской бумаги, заклеенный синей институтской облаткой и надписанный рукою самой Натальи Ивановны, судя по крупному и неверному почерку, года двадцать три тому назад, когда ей было семнадцать. Письмо было адресовано тому студенту, соседу по именью, с которым она двадцать три года тому назад однажды в майский дождь поцеловалась и о котором уже ничего не помнила, кроме того, что он ходил в шелковой вышитой малороссийской рубашке. С волнением необъяснимого любопытства она коснулась этого некогда написанного, но не отосланного письма и быстро разорвала конверт шпилькой.

      "Родной, ненаглядный мой!- прочитала она.- Я до сих пор не могу прийти в себя. Неужели же мы любили друг друга? Да, это так, дорогой! Никогда не забуду я той темной ночи с дождем, когда вы сказали мне "люблю". Кажется, с той минуты прошло целых сто лет, а ведь на самом деле это было вчера, подумайте- вчера. Ведь это вчера ночью дул ветер, и пахла сирень, и собирался дождь.

      Это было только вчера, поймите. Я не ложилась спать, а волосы у меня еще мокрые от дождя, хоть выжми. Господи, как я счастлива! Нет, это даже написать нельзя. Такое счастье бывает только раз в жизни, и больше никогда, никогда не может повториться такая ночь. Что будет потом? Я знаю- будущее может быть сильнее, ярче, но лучше, нежнее, выше оно быть не может. Это был взлет... Взлет, достигший высшего предела. Милый, поймите, это никогда, никогда не повторится. Вы видели когда-нибудь, как ребята кидают, кто выше, камни? Камень сначала стрелой несется вверх, потом лёт становится все медленнее, медленнее, и, наконец, камень достигает самой высокой точки... На мгновенье кажется, что он остановился... Но только на мгновенье... Потом он переворачивается и начинается падение. Сначала медленно, потом все быстрее, быстрее, и, наконец, он, шурша и выдирая листья из деревьев, падает на траву или на крышу...

Милый, не сердитесь на меня. Я знаю, что я вам делаю больно, но так надо... Поймите - вчера наша любовь достигла своей самой высокой точки. Выше ей подняться уже нельзя. Я это чувствую и знаю. Вы помните, вы меня взяли за руку, и наши губы... Уже сверкали молнии и на голову падали первые капли дождя... Этой ночи уже больше никогда не повториться. Это был взлет, на мгновенье мы остановились на этой самой высшей точке, и это мгновение казалось вечностью. Потом - вы помните?- хлынул ливень, мы бросились к дому, и вы меня проводили до самого крыльца. Измокшая и счастливая, я взошла к себе в комнату и не могла уснуть до утра. Милый..."

      На этом месте на строчки налипло несколько сухих рыжих крестиков сирени, вокруг которых темнели пятна в потеки чернил и воды! И эти несколько сухих лепестков так живо напомнили Наталье Ивановне все. Она вспомнила беглый и прохладный поцелуй у крыльца и беглые зеркальные молнии, от которых повсюду зажигался сиреневый глянец. В прихожей ослепительно дрогнуло и сдвинулось от двойной вспышки окно, и мокрый, раскрытый зонтик, оставленный кем-то сушиться, упруго подпрыгнул, сдернутый с места подолом легкого Наташиного платья...

     В полной тьме она взошла к себе в комнату, протягивая, как слепая, руки и ощупывая знакомые вещи. В комнате стоял очень сильный и горький миндальный запах сирени, смешанный с запахом дождя. Она протянула руку к столу и коснулась пальцами чего-то мокрого, пышного и тяжелого. Оно мягко повалилось на стол, упал с легким звоном флакон духов, и легкой, быстрой струйкой полилась со стола на пол вода. В эту же секунду зажглась молния, и Наташа увидела опрокинутый букет сирени, разлитую воду и свое бледное, красивое, черноглазое лицо в зеркале. Потом она зажгла свечу, слабо озарившую тьму золотым и синим острием, и долго сидела перед зеркалом, выжимая намокшие, отяжелевшие косы.

      Наталья Ивановна вздохнула, улыбнулась и стала читать дальше.

      "...Милый, родной, я люблю вас. Люблю больше всего на свете. Во имя этой любви я умоляю вас, я требую от вас, чтобы вы уезжали отсюда как можно скорее. Я знаю, что вам будет больно, мне и самой больно, простите меня, ненаглядный, но это необходимо. Мы не должны больше с вами встречаться. Ведь вы чуткий. Вы меня поймете. Пусть наша любовь, взлетев на страшную высоту, останется там навсегда и никогда не падает вниз, на землю. Никогда, никогда!.. Я это твердо решила, а мне ведь это стоило многих слез и колебаний. Простите меня, любимый. Сохраняйте меня в памяти такой, какой я была в эту чудесную ночь. Не ищите со мной встреч, мое решенье неизменно. Дай бог вам счастья и радости в жизни. Я люблю вас, молюсь за вас и целую ваши глаза. Простите, ваша Н.".

      Серая английская бумага дрогнула в сухой и тонкой руке Натальи Ивановны. С удивительной ясностью вспомнила она себя впервые влюбленной, семнадцатилетней барышней, вспомнила щелканье крокетных шаров, мошкару над колпаками дачных свечей. Она вспомнила свой первый девичий роман, начавшийся этим тургеневским письмом, так и оставшимся неотосланным; потом вспомнила свою любовь к мужу, смерть ребенка, расстрел брата, голод...

   Вся ее счастливая, трудная, изумительная, невыносимая и обыкновенная человеческая жизнь представилась ей щедрым, зеркальным отражением дикого винограда в стеклах и паркете, шумом ливня, запахом сирени, и частые слезы закапали на порыжелые строчки этого неотосланного письма. И она поняла, что в жизни равны и счастье, и горе, и любовь, и смерть, что нет в жизни ни взлетов, ни падений. Она поняла, что умирать ей не надо. А слезы все капали и капали, расплываясь по чернилам сиреневыми, бледными звездами, похожими на засохшие крестики цветов, кое-где прилипших к серой бумаге.

                                                                                                              1922

 

Иллюстрациями к рассказу В. Катаева -

картины "Любовное письмо", немецкий художник Carl Herpfer (1836-1897)

и  "Дама с сиренью", норвежский художник Hans Hude(1825-1903)

Звучит "Элегия" Сергея Рахманинова.

 

 

Букет Константина Паустовского... Часть 1.

 

10 сентября - День разноцветных букетов.

И хотя за окошком промозглый сентябрь,

но душа просит...синевы небесной...

И вспомнился мне букет Константина Паустовского,

из "приточной травы"...

Пусть  на нас повеет летом, знойным, ярким летом...

Под знакомую, колокольчиками Алексея Толстого, музыку....

                                                        Светлана Круглова. Колокольчики.

 

Читаем и слушаем - ДАЛЕЕ...

Наталья Чалисова «Как сказал Омар Хаййам? (об истории русских переводов)

"В современной России Омар Хайям принадлежит к числу самых известных широкой публике поэтов Востока. И в Москве в любой книжной лавке непременно лежит книжка, на обложке которой изображение пышногрудой девы с чашей вина и имя «Омар Хайям». И читатель, какой бы он ни был искушенный, и как бы он не знал, что поэзия теряется в переводе, что это, по меньшей мере, всегда поединок двух соловьев, но все равно он верит тому, что написано на обложке".




Читать далее...

Рождество в русской литературе

Художник Дмитрий Холин Рождество

Да, в православной русской традиции, в противоположность католической, Пасха важнее Рождества. И религиозное переживание праздника Cветлого Воскресения острее. Но и русская зима давно утвердила себя к качестве классического рождественского фона. Ёлки, а не пальмы, огромные сугробы, а не европейская изморось! Кто придумал сказку «светского» Нового года — доподлинно известно. Пофамильно. Сергей Михалков, Владимир Сутеев, Лев Кассиль — сценаристы первых ёлок в Колонном зале. Это случилось сравнительно недавно, в середине тридцатых годов ХХ века. Рождественская литературная традиция таинственнее. Молитвы, колядки, затем — беглые эпизоды в одической поэзии XVIII века и, наконец, XIX век, каноническая классика.

Первое, что отчетливо вспоминается — это, пожалуй, гоголевская «Ночь перед Рождеством». История с чертями и запорожцами. Рождество по-малороссийски. Кузнеца Вакулу можно встретить на новогодних открытках, а также в опере и в кино. Там всё завораживает, с самой присказки: «Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты». До Гоголя никто в русской литературе так смело и весело не перерабатывал фольклорные сюжеты. Он оседлал сказку, как Вакула — чёрта.

Читаем далее...

"Жажда совершенства движет жизнь." Константин Паустовский.



Владислав Скок. К.Г.Паустовский. 1962.

В каждом шедевре заключается то, что никогда не может примелькаться, – совершенство человеческого духа, сила человеческого чувства, моментальная отзывчивость на все, что окружает нас и вовне, и в нашем внутреннем мире. Жажда достигнуть все более высоких пределов, жажда совершенства движет жизнь. И рождает шедевры.

Я пишу все это осенней ночью. Осени за окном не видно, она залита тьмой. Но стоит выйти на крыльцо, как осень окружит тебя и начнет настойчиво дышать в лицо холодноватою свежестью своих загадочных черных пространств, горьким запахом первого тонкого льда, сковавшего к ночи неподвижные воды, начнет перешептываться с последней листвой, облетающей непрерывно и днем и ночью. И блеснет неожиданным светом звезды, прорвавшейся сквозь волнистые ночные туманы.

И все это покажется вам великим шедевром природы, целебным подарком, напоминающим, что жизнь вокруг полна значения и смысла.

Константин Паустовский «Наедине с осенью», 1963.


Исаак Ильич Левитан «Сумерки. Луна», 1898

Писатель Захар Прилепин — о решении Нобелевского комитета вручить премию по литературе Светлане Алексиевич



В сущности, могли бы дать Василю Быкову. В свое время он ненавидел Советскую власть, имел много вопросов к России, но он был великий писатель. И белорус. Но речь ведь не о литературе.

Для начала — в принципе не могли дать российскому писателю, даже Виктору Шендеровичу, потому что дать России в принципе нельзя. Поэтому: Евтушенко, Пелевин, Сорокин, Маканин, Искандер, Битов — любой из них мог получить, и право имеет, но такого себе мировой культурный истеблишмент не мог позволить.
Все российские западники, либералы и прогрессисты, которые сегодня ликуют, должны, наверное, отдавать себе в этом отчет: их презирают вместе со всей остальной Россией, но зачем им это понимать? Могли, равно как и Василю Быкову, дать в свое время Нобелевскую премию Виктору Петровичу Астафьеву.
Но тогда, в 1990-е, Россия никого не волновала уже. Слиняла и черт с ней. Пораженным в правах не дают.
Читать далее...

"Мир, который открылся только тебе". Из прозы Татьяны Алексеевой. Часть 2.




ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВА

ТЮРЬМА ДЛЯ БОГА
прозаические миниатюры

"Миниатюры, которые пытаюсь писать, — такая попытка поймать родственный взгляд в воздухе и отразить его, ответить. Но получилось ли это — мне не узнать. Собеседник остался в вагоне, а поезд уехал.

Однако есть и другое: мир, который открылся только тебе, хотя он вдоль и поперёк изучен, истоптан, описан задолго до твоего рождения. Чтобы увидеть его новым, тоже придётся сойти с поезда — неожиданно и в незнакомом месте".

Татьяна Алексеева

...

СВЕЧЕЧКА

Мир из стекла ловит в свои сети лучи и искры, стремится их удержать и присвоить. Имитирует свет, приручив электричество. Но свет внезапен, а электричество предсказуемо: включил — выключил, и радиус действия строго очерчен. Лесковский «светлый круг лампы» не упорхнёт дальше абажура, зависнет в отмеренном пространстве.

Вот и рвёшься на улицу, где на тропинке возле калитки или между поленницей и стеной пляшут узоры и фигурки, вырезанные ножницами света. Свет любуется тенью, влюблён в неё. Но рисуют они всё равно для кого-то третьего. Только ты, застыв у калитки, видишь этот вспыхнувший синевой квадрат, золотистое решето на земле, летучие просветы между листьями. Только в тебе они едины — тьма внутреннего мира и свет понимания.

Отказаться от электричества важно не снаружи (куда ж без него!), а внутри, в собственной глубине. Мрак приручит лишь собственной рукой зажжённая свечечка или в секунду сгорающая спичка. Электролампа же разгонит темноту по углам, где она сгустится и затаится зверем — в ожидании своего часа.

Только живой огонь усмиряет и гипнотизирует зверя неизвестности. Он придёт и уляжется рядом. Будем вместе смотреть на пляшущие языки.

"Настоящая родина — именно душа человека". Из прозы Татьяны Алексеевой. Часть 1.




Татьяна Алексеева - филолог, выпускница филфака МГУ, кандидат филологических наук. Специалист по творчеству Н.С. Лескова.
Бильд-редактор педагогического журнала (ИД «Первое сентября»).

Но это — самая внешняя канва. В душе я по-прежнему считаю (как и в детстве), что путешествие в глубину своего восприятия — главное жизненное занятие
(а заодно — и самое увлекательное). Именно там обнаруживается, что времени и смерти нет, что в сердцевине жизни —
и самого себя — непостижимая тайна... что у нас всегда есть внутренний собеседник... и что душевный мир развивается по тем же законам,
что и физический — волнообразно, циклично, вызревая, расцветая, теряя по осени листья, переживая зиму...

Для меня не так важно, по какой из дорог я путешествую (в каждом конкретном случае), — через поэзию или прозу.
Но поэтическая дорога — быстрее, короче. Хотя проза — универсальнее. В поэзии ландшафт виден сразу — с птичьего полета.
В прозе приходится изучать местность подошвами и со всеми по дороге знакомиться — с кустами, собаками, встречными прохожими.



Словом, они по-разному со-общительны: в прозе — больше собеседников, в поэзии — ближе расстояния. Что предпочесть — не знаю..

Татьяна Алексева. Автокомментарий.

...

ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВА

ТЮРЬМА ДЛЯ БОГА
прозаические миниатюры

РОДИНА

Настоящая родина — именно душа человека. То бескрайнее и внушительное, что никогда не меняется внутри, хотя способно переживать все времена года: засыпать и задумываться зимой, мрачнеть и печалиться осенью, плодоносить летом и доверчиво открываться новому — весной.

Весь мир — театр...


Гай Петроний Арбитр/Petronius Arbiter
Родился в 27 г. Древнеримский писатель. Считался законодателем вкуса при дворе Нерона, "арбитром изящества". Автор романов - «Сатирикон», «Гражданская брань». В 66 г. был обвинен в связях с участниками заговора и покончил жизнь самоубийством.


К.Е. Маковский. Смерть Петрония. 1904

Читать далее...

Сорок шесть вопросов Фету




И.Е. Репин. Портрет А.А. Фета. 1882 гг.

В конце 1880-х годов Афанасий Афанасьевич Фет ответил на вопросы анкеты, предложенной ему Татьяной Львовной Толстой (1864 – 1950), старшей дочерью великого писателя. Характер у Фета был сложный, он мало с кем был открыт и доверчив, но с Татьяной он дружил. Разница в возрасте не мешала близости их взглядов на литературу, музыку, человеческие отношения. Татьяна вела дневник с четырнадцати лет, и поэт появляется на первых же его страницах: "Был Фет у нас и привез нам огромный ящик конфет..." (14 января 1879 г.)

Читать далее...

К.Г. Паустовский: Желтый свет



И.С. Остроухов. Золотая осень.
1887 г. Холст, масло. 48.2 x 66.3 см.
Государственная Третьяковская галерея, Москва, Россия

Я проснулся серым утром. Комната была залита ровным желтым светом, будто от керосиновой лампы. Свет шел снизу, из окна, и ярче всего освещал бревенчатый потолок.

Странный свет - неяркий и неподвижный - был непохож на солнечный. Это светили осенние листья. За ветреную и долгую ночь сад сбросил сухую листву, она лежала шумными грудами на земле и распространяла тусклое сияние. От этого сияния лица людей казались загорелыми, а страницы книг на столе как будто покрылись слоем воска.

Читать далее...

Вокруг И.Ф. Анненского


Иннокентий Федорович Анненский
(1855 – 1909)

Но можно ли было догадаться о том, что этот окружной инспектор и директор гимназии, этот поэт-модернист, этот критик, заинтересованный ритмами Бальмонта, этот знаток французской литературы, к которому Михайловский обращался за сведениями, этот переводчик Эврипида - все одно и то же лицо?
Для меня здесь было около десятка различных лиц, друг с другом не схожих ни своими интересами, ни возрастом, ни характером деятельности, ни общественным положением. Они слились только в тот мартовский день 1909 года, когда я в первый раз вошел в кабинет Иннокентия Федоровича и увидал гипсовые бюсты Гомера и Эврипида, стену, увешанную густо, по-старинному, фотографиями, литографиями и дагерротипами, шкафы с книгами – филология рядом с поэтами, толстые томы научных изданий рядом с тоненькими "plaquettes" (брошюрами) новейших французских авторов, еще не проникших в большую публику.

М.А. Волошин. "И.Ф.Анненский – лирик".

Читать далее...

Серия сообщений "Анненский И.Ф.":

Часть 1 - И. Ф.Анненский. Смычок и струны
Часть 2 - Тайна И.Ф.Анненского
...
Часть 5 - Старая усадьба
Часть 6 - Сто шестьдесят лет со дня рождения Иннокентия Фёдоровича Анненского (1855 — 1909)
Часть 7 - Вокруг И.Ф. Анненского

Уильям Фолкнер - лауреат Нобелевской премии по литературе

«...все это - Сейчас. Вчера не закончится, пока не наступит Завтра, а Завтра началось десятки тысяч лет тому назад»

Уильям Фолкнер - выдающийся писатель, поэт, драматург - классик американской литературы.

   Первые литературные опыты Фолкнера были связаны с поэзией, но известность принес роман "Шум и ярость" (1929). Вслед за ним вышли "Когда я умирала" (1930),

"Свет в августе" (1932),

"Авессалом, Авессалом!" (1936).

   Почти вся жизнь Фолкнера прошла в его родном штате, который он надолго покидал дважды: в юности, когда был курсантом летной школы, и в 30-е годы (материальные трудности вынудили его принять приглашение сценарного отдела Голливуда, однако там ему не сопутствовал успех). Уроженцами и патриотами американского Юга были и предки писателя; их тени постоянно мелькают на его страницах. Фолкнер унаследовал типичные черты мироощущения южан, а также характерные для них иллюзии относительно возможности иной истории, которая обошлась бы без катастроф и унижений проигранной Югом Гражданской войны 1861-65. Ему передались отличающая южан обостренная эмоциональная память об этой трагедии и преследующее их чувство вины пополам сострахом перед возмездием за все насилия и жестокости на расовой почве.

Уильям Фолкнер родился 25 сентября 1897 года в Нью-Олбани (штат Миссисипи) в семье управляющего делами университета Марри Чарлза Фолкнера и Мод (Батлер) Фолкнер. Его прадед, Уильям Кларк Фолкнер, во время войны Севера и Юга служил в армии южан и был автором известного в то время романа «Белая роза Мемфиса». Когда Фолкнер был ещё ребенком, семья переехала в город Оксфорд, на север штата, где писатель прожил всю жизнь.


 

Читать далее...

Памяти Ивана Александровича Гончарова

Читать далее...

В.А. Жуковский: А.С. Пушкин



О. А. Кипренский. Портрет В.А. Жуковского. 1815.

«...Я сделал еще приятное знакомство! С нашим молодым чудотворцем Пушкиным. Я был у него на минуту в Сарском селе. Милое, живое творенье! Он мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу. Это надежда нашей словесности. Боюсь только чтобы он, вообразив себя зрелым, не помешал себе созреть! Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастет. Ему надобно непременно учиться и учиться не так, как мы учились! Боюсь я за него этого убийственного лицея — там учат дурно! Учение, худо предлагаемое, теряет прелесть для молодой, пылкой души, которой приятнее творить, нежели трудиться и собирать материал для солидного здания! Он истощит себя. Я бы желал переселить его года на три, на четыре в Геттинген или в какой-нибудь другой немецкий университет! Даже Дерпт лучше Сарского села. Он написал ко мне послание, которое отдал мне из рук в руки — прекрасное! Это лучшее его произведение! Но и во всех других виден талант необыкновенный! Его душе нужна пища! Он теперь бродит около чужих идей и картин. Но когда запасется собственными — увидишь, что из него выйдет! Послание доставлю тебе после...».

Петербург. 19 сентября 1815 года.

П.Ф. Соколов. Портрет А.С. Пушкина. 1836.

В 1816 году Пушкин-лицеист описал в стихах свою первую встречу с В.А. Жуковским.

И ты, природою на песни обреченный!
Не ты ль мне руку дал в завет любви священный?
Могу ль забыть я час, когда перед тобой
Безмолвный я стоял, и молнийной струей
Душа к возвышенной душе твоей летела
И тайно съединясь в восторгах пламенела...

«К Жуковскому», 1816 г.

На протяжении всей жизни самые тесные дружеские отношения связывали поэтов.