В городе - сырость, земля и серость, рубленные из острых прямых углов офисные здания, дошедшие из времени, когда слово "офис" отдавало (ха!) буржуазией и свободой, вроде и контрастируют с неумолимо плавными изгибами труб ТЭЦ-16, но на самом деле только образуют с ними общую картину, как механизм, как достоевщина на индустриальный лад (или всё-таки "Луд", сэй, раз уж не доходя горизонта высится тёмной башней неизвестное никому уже издательство?), как увядшая трава сквозь грубый песок и кирпичное крошево. Асфальт треснул под взглядами ощетинившихся антеннами фонарных столбов. Грохот разбитого грузовика ушёл, вернув тишину. Мне двадцать три года. Год от рождества христова на дворе шёл две тысячи шестнадцатый.