Автор:  московский волколис (wolfox)

Нашла здесь: http://wolfox.livejournal.com/172590.html

Далее текст автора:

снежный король

Расскажи про вуали крутых вершин, про оленей в лесной глуши. Про смешное, щекотное слово "ши", шелестящее слово "ши". Про зеленый овраг, что ручьем размыт, утром солнце встает - большим...

Ну а если бежал от войны и тьмы - не отсвечивай, не шурши.

Мэдди курит и думает до зари, клубы дыма, гирлянды слов. Мэдди тридцать, расхристанный гитарист; впрочем - кажется, что неплох. Модный хиппи-прикид, модный вид в окне, группа, песни, концерты, зал; только Таппер приходит к нему во сне и смеется ему в глаза. Мэдди - беженец, мелкая из помех, если выучен складно лгать, он пришел в этот мир из далеких мест, где отныне туман и гарь; где когда-то под небом цвели сады, отражая собой рассвет - нынче только развалины, вязкий дым, чьи-то кости в сухой траве. Мэдди дверь отыскал, Мэдди выжить смог в наших странных, лихих краях. Только Таппер приходит, как дух, как мор... хоть не спи, хоть напейся пьян.

Расскажи мне, как смело встречаешь день, мой веселый бродяга-ши. Ты сумел ускользнуть в этот мир людей - прямо рай для твоей души! В этом мире есть все: и тепло, и свет, и еда - не сдержать слюну... Пропусти нас сюда, отвори нам дверь, мы не тронем тебя, клянусь.

Таппер - тот, из захватчиков, злая тень, возраст будто резинкой стерт. Он проходит за Мэдди в любую щель: в церковь, в храм, в цирковой шатер. Хоть крестись до упаду, хоть трижды сплюнь: от таких не найти преград. Ему нужно сокровище: старый ключ на цепочке из серебра. Ключ из дымчато-серого хрусталя, Мэдди запер им дверь домой. Там, за дверью - заброшенная земля, лес, зажатый в тиски зимой, твердый камень на склонах, осот, бурьян, пеплом сохнущая страна. Там, за дверью, остались еще друзья... может, живы, но как узнать?

Расскажи мне, как хочешь туда, назад, где родился и жил средь ши. Я же вижу безумье в твоих глазах, слышу - смелость твоя дрожит. Мы оставим твой мир, он уже не тот, ведь орел не глотает тлю. Пропусти нас сюда, перекинь мосток, уничтожь этот чертов ключ. Он запором стоит - между тем и тем, не дает нам хватать, терзать... Пропусти нас в несбыточной темноте, пропусти и ступай назад.

Мэдди ключ не снимает с худой груди - дескать, память и талисман. Мэдди щурится Тапперу - "уходи!" - отползает на время тьма. Ключ волшебный, случайный заслон от тьмы, безделушка пока цела - значит, странный, людской, непонятный мир охранен от посланцев зла. Мэдди сроду не маг; эх, умел бы так - может, спасся бы дальний край? В ребра колет хрустальная чистота. Репетиция. Дом. Игра.

Ты упрям; бесполезно, забавный ши, мы однажды возьмем свое. За окошком визжание диких шин, завтра ливень шоссе зальет. Ты забыл: ключ живет, пока ты живешь, волшебству тоже надо есть. Сколько здесь ты протянешь? Сгниешь за грош через год, через пять иль шесть. Ключ исчезнет - тогда мы придем сюда, в эти светлые города. Так не проще ль открыть нам сейчас, чудак? Мы замучились голодать.

Расписание, диски, турне, концерт; звон гитары, поклонниц тьма. И билет в категории высших цен (где-то дома - зима, зима). Сотни тысяч автографов, смех, огни. Ключ? Так, знаете, амулет. Как озерные кони, несутся дни, оставляя горячий след. "В нашем городе? Мэдди? Ты шутишь, брат! Наскребем на танцкласс с тобой?"

Мэдди курит и думает до утра.

А к утру - выбирает бой.

Где-то дома - соленый, тяжелый лед расползается по лугам. Можно вечно бежать, если есть "вперед"; но кончаются и бега. На каком-то концерте (аншлаг, бери! эти парни - шик, блеск и люкс!) ты увидишь случайно, как гитарист в зал бросает хрустальный ключ.

Замирает струна. Слышен звон часов. Плеск осколков по ноте "ля". Бьется в тысячи крошек смешной засов, капля яркого хрусталя. Мэдди сроду не маг; но гитара! зал! радость, вера - что нет конца!

"...Пусть отныне он будет - в чужих глазах, и навеки - в чужих сердцах. Если сможете, путь заступите тьме. Будьте живы. Храните сны. Каждый, кто улыбнется, поверив мне - станет частью моей стены. Станет сам - амулетом, хранящим мир, и не важно ли, жив ли я.

Да, осколок - чуть больно, но лишь на миг.

Уж простите меня, друзья."

Я не знаю, когда это было здесь; что концертов - не перечесть! Каждый нынче готов и играть и петь, ватт на двести - благую весть. Может, было давно, может, прошлый век; может, только грядет еще. Только где-то лучится волшебный свет, отбивая сердечный счет. Я не знаю, где Мэдди: ушел? исчез? Может, лишь дурака валял...

Только, знаешь, мерцает в твоих глазах отсвет дикого хрусталя.

Расскажи про вуали крутых вершин, про оленей в лесной глуши. Про смешное, щекотное слово "ши", шелестящее слово "ши". Про кафтан, что жемчужинами расшит, звезды ночью - не потушить. Капля крови, наколотая о шип. Ты вернулся домой, мой ши.

Взросло-сказочное от:  московский волколис (wolfox)

http://wolfox.livejournal.com/166451.html

lupus est

К вопросу о "Л - значит люди" С. Лукьяненко

и "Биоэколухах" О. Громыко

(хотя в припеве говорится совсем о другом)

Клены стоят, ожидая холод, листья осыплются - только дунь. Магда приходит домой из школы: задали, в общем-то, ерунду. Пару задачек - решить легко их, в книжке параграф восьмой найти... По биологии вот - такое, прямо не знаешь, как подойти. Проще - про листья, тычинки, семя, что-то о пестиках и траве. Нет - "напишите доклад по теме: чем отличается человек".

Что - человек? Голова да ухи? Личность двуногая, все дела? Вот по стеклу проползает муха. Мухе не надо писать доклад. Разум и чувства у человека. Где-то там есть еще мозг. И что? Солнечный луч попадает метко прямо в тетрадный листок пустой.

Магда вздыхает, бросает ручку, Магда рюкзак и пальто берет. Надо пройтись, посмотреть в округе - что же за люди такой народ? Может, придумается хоть что-то, хоть на страничку набрать, нагнать.

Магда выходит на перекресток, смотрит пытливо по сторонам.

Вот эмигранты - семейство Лупе, катят коляску (уже седьмой!). Дома у них вечно пахнет супом, пиццею, чипсами, ветчиной. Песни поют - и нельзя не хлопать, смуглые лица, улыбки - блеск. Вот из квартала донесся топот - старшие тащат для мамы плед. Дедушка Лупе неподалеку держит простой обувной ларек. Люди? Конечно же. Правда, только ходят порою на четырех.

Вечер, и Магда шагает дальше. Вот миновала дом номер два. В доме тихонько живет Наташа - стол, холодильник, ти-ви, кровать. Моет до блеска кухонный кафель, выглядит - двадцать. Ну, с небольшим. Помнит царей и каких-то графов, молится за упокой души. Шкура медвежья - рулон под стулом, вечером редко включает свет. Тетя Наташа, чего тут думать, тоже, естественно, человек.

В третьем пока что жильцов не видно, только в подвале какой-то треск. Вот отпечатки следов на глине, слизь на решетке, оконный крест. Магда приносит туда конфеты раз в пару дней - тоже ведь сосед! Чью-то ракушку гоняет ветром. Ясень у входа горбат и сед.

Старый заборчик слегка покоцан, ветер за речкою застонал. Вот возвращается сэр Дракоци - в семь непременнейший променад. Сэр элегантен и образован, в шахматы Магду играть учил. Розочка алая, цвета крови, вянет в петлице, в руках ключи.

Магда вздыхает. Ну что за школа, задали - мучайся вот теперь. Мимо проходит пан Януш Гхола, дом восемнадцать, стальная дверь. В сумке у пана - свиные ноги, взял по дешевке у мясника. Разные люди, их слишком много, как разобраться, и выбрать как?

Кто-то прозрачный мелькнул в аллее. Чьи-то из люка блестят глаза. Кажется, стало слегка теплее. К ужину кличут - пора назад.

После, остатки допив компота, Магда садится за стол писать: "Люди бывают любого рода. Могут охотиться и кусать. Могут ругаться, и пить, и думать. Могут ползти и не знать слова. Могут бояться любого шума, могут тайфуны наколдовать. Люди бывают любого пола, вида, породы и цвета глаз. Чуют, когда вдруг другому больно. Любят друг друга. Вот весь доклад."

Даже, наверное, не на тройку... Впрочем, и ладно. Пусть ставят "два". Ночь облаками луну закроет, выключить свет, разложить диван. Зубы почистить, мыть руки с мылом, мама уснула, и дом утих.

Ставни раскрыть, и расправить крылья.

Магда взлетает.

Летит.

Летит.

Кружит над городом сонным Магда, разные люди живут внизу. Люди печальны и люди рады, женятся, ссорятся, лечат зуб. Древний философ ходил по миру днем с фонарем и искал людей. Струны ночного гудят эфира, люди - везде... или люди - где?

Магда взлетает немного выше. Лунные нити в ее руках.

Шесть-пять-четыре, я рано вышел.

Три-два-один, я иду искать.

Стихи, впивающиеся в ладони, мир с явными серо-красными разводами... наш мир...

Автор: Дана Сидерос

http://lllytnik.livejournal.com/tag/%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%BA%D0%B8

Сказка перед сном

Заснуть он не мог. Просто что-то было не так.

Нет-нет, на него не пялилась темнота,

из стен не сочились призраки, и кровать

ни разу не попыталась его сожрать.

Всё это ему не мешало бы, он привык,

подумаешь невидаль - черти из головы.

Нет, не было колик, мигреней или простуд,

он просто внезапно почувствовал пустоту,

как будто из ночи выловили шумы

и выжали сны, оставив бесцветный жмых.

Как будто ушла вода, и как ни терзай

всезнающую лозу, только врёт лоза.

Он несколько сотен раз поменял кровать,

он пробовал разные вредные вещества.

Пытался заснуть от скуки: читал стихи

из толстых журналов, ходил на какой-то хит

в кино, разводил улиток, считал китов.

Два года ходил к докторам - не помог никто.

С тех пор он не спал ни разу, любой из вас

столкнувшись с ним, узнал бы его тотчас

по злому блеску сухих воспалённых глаз,

бесцветному голосу, резкости редких фраз.

Он пил, он совсем исхудал, он дошел до дна.

И нанялся сторожем в дом, где спала она.

Ей будет семнадцать первого ноября.

Пора составлять меню, примерять наряд,

звонить подругам, искать морщинки у глаз

и находить, конечно же, всякий раз.

Она - только спит, ворочается во сне,

и детские сны вереницей плывут над ней.

Улыбка нежна, безмятежен высокий лоб,

и всем, кто рядом, здорово повезло.

Её красоту никогда не возьмут года.

Ей даже идут эти трубки и провода,

зелёный свет мониторов и бледность щёк.

Похоже на сказку? Так на то и расчёт.

Он думает, что девчонка спит за него,

и вместе они - идеальное существо.

Совсем с недосыпа сбрендил и озверел,

любого, кто тронет её, тут же ждёт расстрел,

поэтому в то крыло, где она лежит,

не суйте носа…

Ладно. Хватай ножи.

Вот план коридоров: я пойду впереди.

У нас будет час. Понятно? Всего один.

Берём серебро и жемчуг, вскрываем сейф.

К восьми нужно быть снаружи.

Стартуем - в семь.

Найдено в дневникеVechniyzov здесь: http://www.vechniyzov.com/2013/03/blog-post_2932.html

Прекрасное послание

"...когда придет Армагеддон - а он придет, поверьте, - я напишу тебе письмо в зелененьком конверте,

и положу его на стол - любой, какой найдется, - и ты найдешь, найдешь его, когда погаснет солнце.

коротким будет то письмо, всего лишь пара строчек - вокруг шумит Армагеддон, и где найти листочек?

в письме не отыскать нытья и возгласов о жалости. Быть постараюсь краткой я и напишу: пожалуйста...

...мне наплевать на всех людей, на все, что с ними станется, когда закончишь дребедень и тихо запечалишься,

вздохнешь: какой кошмарный вид! но так уже бывало, сперва все вдребезги летит, потом - опять сначала,

все заново: лепить, растить, творить фигню из грязи. Здесь твой закон. Ты был сердит, и мир теперь наказан.

Но прочитай мое письмо и сделай эту малость: чтоб и потом, после всего, на всей Земле остались

венцом творенья твоего, синонимом "хорошего" - дельфины, кошки, а еще - лохматые псы и лошади..."

©Юлита Ран

Пригоршня волшебства

Автор: Наталия Полянская (с) capsolo: http://capsolo.livejournal.com/752986.html

С благодарностью за находку Омеле-травнице: http://omela-v.diary.ru/p174974240.htm

Далее текст автора:

***

Если бы я не умел создавать чудес, я бы, наверное, скоро бродягой стал; но - вот к избушке бегают через лес - сто восемнадцать троп, двадцать три моста, скалы высокие, елки везде торчат, только гостей моих не остановить: каждое утро приходят, стоят, молчат, ждут. И в глазах тоска и клочок любви.

Дело такое: в волшебной моей печи можно за раз испечь миллион чудес; каждый, кто под окном у меня молчит, знает, что он не зря бежал через лес. Знает, что не напрасен был волчий вой, мертвые тропы, лиственный звездопад. Он не с пустыми руками уйдет домой. Он будет счастлив, весел, свободен, рад.

Вот я, открыв заслонку в моей печи, противень с чудесами несу на свет. Каждый, кто у порога сейчас молчит, трогает пальцем, чтобы забрать себе, - и, улыбаясь так, что сияет день, нежно берет в ладони смешной комок. Чудо трепещет, тычет ему везде. Новый счастливец быстро идет домой.

Так повторяется долго и день за днем. Люди приходят и снова уходят прочь, печка вздыхает, смеется мой старый дом, я понимаю, что многим могу помочь. Только ночами тускло и нелегко, нету покоя даже в глубоком сне. Дело не в том, что я живу далеко. Дело все в том, что печка не дарит мне.

Этому, с волосами, как мед и пыль, этой, с глазами яркими, как ручей; детям и взрослым, кто не сошел с тропы, тем, кто найдет мой дом даже в темноте. Печка пыхтит, выпекая им чудеса, я же дарю их радостно и легко - перья для крыльев, зернышки на весах, свежее волшебное молоко. Ночью лежу и думаю - вот бы раз пекарю чудо печка преподнесла!

Печка таращит в сумрак бездонный глаз, теплый огонь на поленьях ленив и слаб.

Ночью однажды я понимаю: да, я не могу так больше, устал, сгорел; чуда из печки не будет мне никогда. Значит, пора уйти по ручьям к заре. Значит, бродягой быть, а не жить в глуши, пусть мне дороги стелются и поют. Может, однажды я в ледяной тиши тоже найду избушку, где раздают...

Горько смеюсь, собираю котомку, жду. Ночь, непомерно жаркая, словно юг, кажет в окошко утреннюю звезду.

Я выхожу на порог. И стою, стою...

Все мы стоим - я и те, кто ходил ко мне, я не могу понять, сколько их пришло. Но - в предрассветных сумерках, как в огне, мягко струится палевое тепло: каждый в ладонях держит цветной комок - кто-то поменьше, кто-то большой совсем. Это не те чудеса, что я дать им смог. Это они придумали. Сами. Все.

Молча подходят, молча - в лодчонках рук теплое копошится, искрит слегка.

Я осторожно, нежно его беру.

Первое чудо смеется в моих руках.

(с) capsolo

И он говорит ей: «С чего мне начать, ответь, - я куплю нам хлеба, сниму нам клеть, не бросай меня одного взрослеть, это хуже ада. Я играю блюз и ношу серьгу, я не знаю, что для тебя смогу, но мне гнусно быть у тебя в долгу, да и ты не рада».

Говорит ей: «Я никого не звал, у меня есть сцена и есть вокзал, но теперь я видел и осязал самый свет, похоже. У меня в гитарном чехле пятак, я не сплю без приступов и атак, а ты поглядишь на меня вот так, и вскипает кожа.

Я был мальчик, я беззаботно жил; я не тот, кто пашет до синих жил; я тебя, наверно, не заслужил, только кто арбитры. Ночевал у разных и был игрок, (и посмел ступить тебе на порог), и курю как дьявол, да все не впрок, только вкус селитры.

Через семь лет смрада и кабака я умру в лысеющего быка, в эти ляжки, пошлости и бока, поучать и охать. Но пока я жутко живой и твой, пахну дымом, солью, сырой листвой, Питер Пен, Иванушка, домовой, не отдай меня вдоль по той кривой, где тоска и похоть».

И она говорит ему: «И в лесу, у цыгана с узким кольцом в носу, я тебя от времени не спасу, мы его там встретим. Я умею верить и обнимать, только я не буду тебя, как мать, опекать, оправдывать, поднимать, я здесь не за этим.

Как все дети, росшие без отцов, мы хотим игрушек и леденцов, одеваться празднично, чтоб рубцов и не замечали. Только нет на свете того пути, где нам вечно нет еще двадцати, всего спросу — радовать и цвести, как всегда вначале.

Когда меркнет свет и приходит край, тебе нужен муж, а не мальчик Кай, отвыкай, хороший мой, отвыкай отступать, робея. Есть вокзал и сцена, а есть жилье, и судьба обычно берет свое и у тех, кто бегает от нее — только чуть грубее».

И стоят в молчанье, оглушены, этим новым качеством тишины, где все кучевые и то слышны, - ждут, не убегая. Как живые камни, стоят вдвоём, а за ними гаснет дверной проём, и земля в июле стоит своём, синяя, нагая.

Автор: Вера Полозкова

http://mantrabox.livejournal.com/781604.html

Научиться верить вещим снам

Выучить проклятия и клятвы

Чувствовать что надо небесам

Делать кукол из духов и ваты

В волосы заправить рыжий цвет

А зрачкам придать волшебный блеск

Отличать от правды странный бред

Слышать в ракушке солёный свежий плеск

Так учиться день и ночь без сна

Без еды и похоти бесстыдной

Снова ждать, когда придёт весна

И казаться вовсе безобидной

А потом в один прекрасный день

Ощутить спиною жёсткость перьев

Сбросить утомляющую лень

И лететь и верить верить верить…

Иногда я молюсь Старым Богам, чьих имён не знаю, но молюсь за тех,

Кого не слышу,кого рядом нет - только Старые Боги здесь знают всех.

Они спят-но их считают Мёртвыми все - почему-то иногда они слышат меня -

Когда Небо приникает поцелуем к Земле, и навстречу Небу рвётся Земля.

Будто меж их ладоней скользят миры, сжимая виски мне и путая речь.

Мир полон жизни, мысли - смертной тоски: именно в этих тисках снова прошу беречь -

Тех кто больше не рядом, кого слышать нельзя, кто пленён или ранен,глух или слеп,

За тех,кто проклят отчаяньем, всех, для кого этот Мир жесток, лишён смысла, нелеп...

И если Боги отвечают - то всегда Огнём - и Бурей с Небес - будет Поток, льющийся ввысь

Растворяясь в нём - знаю: до Старых Богов бессловесные просьбы мои донеслись

Не знаю Старых Имён,чтобы Богов разбудить, и я не знаю имён тех, о ком прошу –

Мне положено так, это закон, условие, правило - за это сама я в этом Мире свободно дышу -

До поры, когда приходит отмеренный час, шаги времени гулко звучат для меня -это принятый знак

И Старым спящим Богам такие как я молча шепчут, проклинают, просят: в этом Мире положено так.

слушала, шептала и записала Сойт

08.08.2007

http://soit.ru/story/I229

P.S. Очень уважаю автора, а стих просто берет за душу.

А нашла в дневнике друга (там еще много чудесного!):

http://www.liveinternet.ru/users/wera1/post132645606/