Цитата сообщения СовДеп. Голод в СССР


Миллиардер Михаил Прохоров, баллотирующийся на пост президента России, говорит, что у него была одна мечта в детстве — наесться досыта, пишет РИА Новости.

«Тогда я все время был голоден, и как-то раз видел фильм по телевизору, где отряд находит тайный погреб, а там так много еды: ветчина, мясо. Нам задали сочинение на тему „О чем я мечтаю?“. И я в сочинении написал, что хотел бы возглавить отряд, зайти в погреб и наесться досыта. Искренняя мечта была убита в самом детстве», — рассказал он в эфире телеканала «Дождь».

В семье начальника Управления международных связей Госкомспорта СССР и сотрудницы кафедры полимеров Московского института химического машиностроения ребенок мечтал наесться досыта?

"Сто сортов-то колбасы" оказались оплачены кровушкой. И развалом Державы. На самом деле не нужны человеку сто сортов. Тем более - сразу. Нужно разного и чтобы не оставлять в магазине пол-зарплаты, закупаясь на семью. Разве я покупаю сто сортов колбасы? Ну, от силы 2-3. Желательно натуральные, без сои. Но, что странно, без сои как раз колбасы наши, русские.
И то же самое со всем остальным. Или, если ты выложишь на стол диковинные яства, у тебя "яйца круче"? Ну вот то-то и оно.

Вот любопытные воспоминания о "голоде" в Уфе времён СССР:

Дело тут вот в чем. Со времен совдепа многие слова изменили свой смысл. Например, сейчас слово «голод» употребляется в смысле описания болезненных ощущений пустого желудка и крайней недостаточности питания. Но это только сейчас.

Я вам не скажу за всю Одессу – вся Одесса очень велика; скажу за Уфу, бедный провинциальный город, серый и бесперспективный в 70-е годы ХХ века, откуда никогда не сменятся было квартирой в Ленинград, Киев или Кишинев, откуда и мечтать нельзя было выехать в Краснодар, Ставрополь или Кисловодск на «ПМЖ». Я там жил. Я помню.
Слово «голод» у совков 70-х годов ХХ века означало вовсе не рези в животе. Оно изменило свое значение в брежневский хлебосольный период и стало означать просто отсутствие желаемых деликатесных продуктов.

Например, наличие хлеба и макарон – это голод. Отсутствие лососевой икры – при полной доступности кабачковой и баклажанной икры – голод. Совки так друг другу и говорили – «голод», «голод» - про недоступность ряда деликатесов – и мы, дети, жадно впитывали эту фальшь, становясь из пионеров хиппующими детьми перестройки…

Я помню скандал в нашей семье 70-х годов. Покойный уже дядя Вова начал тянуть про голод, и тогда мой дед-коммунист, фронтовик (тоже уже покойный) в ярости распахнул створчатые двери в гостиную. Гости увидели роскошный стол, ломившийся от яств, а дед начал выговаривать дяде Вове:
-Не обессудь, зятек, голод ведь, вот уж чем богаты… по скудости-то нашей…

Покупать ливерную колбасу в 70-е годы было стыдно. Уфимцы считали своим долгом сказать продавщице и окружающим: «Я для кошечки беру…»
Дед мой однажды на эту кошечку прореагировал сердито. Подошел вслед за дамочкой к прилавку и громко отчетливо сказал:
-А мне тоже ливерной! Для себя!

Хлеб, уксус, соль, перец, горчица практически ничего не стоили. В любой столовке их можно было кушать сколько угодно, как при коммунизме, бесплатно. Манную кашу со шматком сливочного масла (только позже я узнал, что по потреблению сливочного масла мы обошли США в 3 раза!) приобретали за 10 копеек. А в булочной Уфы всегда можно было подобрать с пола несколько мелких монеток, чем мы, дети 70-х, охотно пользовались, подбирая оброненную мелочь (наклонятся за 5 копейками для взрослых было стыдно) и покупая себе булочки «похрустеть».

Когда совки говорили (и говорят) – «мяса не было», то имеется в виду вовсе не то, что мяса СОВСЕМ не было. В Уфе (которая очень низко, на 60-м месте, стояла в рейтинге городов СССР) мясо было всегда. Но оно было на рынке и в кооперативном магазине (уфимцы, помните? Перекресток Ленина и Коммунистической – ВСЕГДА любое мясо, ВСЕГДА несколько сортов колбас?). А в магазине наблюдалась некоторая нехватка ДЕШЕВОГО мяса. Поэтому моя мама вела меня (уфимцы, помните? Во дворе Башпединститута, там почему-то выдавали…) в очередь за ДЕШЕВЫМ мясным рагу, и мы стояли по два-три часа, как дураки, за дешевизной, хотя до КООП дойти было – два квартала.

Но тут включался какой-то нелепый механизм экономности – совок считал грехом переплачивать за мясо, и иногда некоторые наши соседи летали самолетами за дешевым мясом в Москву. Сейчас это звучит, как бред, но тогда было реальностью. Авиабилет был дешев, тетки опоясывались сумками и перли авиарейсом множество дешевого мяса из Москвы. То ли так им дешевле было покупать, то ли просто столицу повидать хотелось – не знаю…

Друзья моего отца получили как-то премию. Слетали в Волгоград покушать черной икры, вернулись к вечеру, жены до сих пор об этом перелете ничего не знают. Лихо?

Для мальчишки 70-х годов сам слух о том, что немцы в ресторанах «платят каждый за себя» казался клеветой на вожделенный Запад. Как можно – в ресторане всегда платит за друга кто-то один, обычно тот, кто приглашает, но уж никак не пополам… Много горя мы выкушали с друзьями, прежде чем научились делить на доли ресторанный счет…

Еды было так много, что мы ходили друг к другу обедать без приглашения или даже уведомления. Бабушка и не спрашивала – Саш, а сколько сегодня приведешь друзей? Двоих? Троих? Пришли, сколько зазвал, бабушка тотчас мечет на стол – НЕ СЧИТАЛОСЬ В УФИМСКОЙ СЕМЬЕ ЭТО ЗА ТРАТЫ…

Жили мы весьма широко – и мать и отец получали много выше среднего. А вот сестра отца работала на заводе, получала 120 рублей в месяц и тянула двоих детей. Отец, заглядывая к ней, всегда проверял холодильник: есть ли достаток в продуктах. Она купила кооперативную квартиру - двухкомнатную, со всеми удобствами, за 4 тыс. рублей, часть денег дал отец, не в долг, а просто так. Мог себе позволить… Вы сейчас можете родной сестре оплатить четверть покупки квартиры? И не в долг, а с одной конструкторской премии на заводе?

Поэтому, анализируя источники по совдепу и воспоминания совков, историк должен быть очень осторожен, помнить, что слова поменяли смысл очень во многом.

Голод – это не отсутствие продуктов питания, а отсутствие деликатесов. Бедность – это не когда в бараке, а когда квартиру покупаешь, занимая у родных. Отсутствие чего либо – на самом деле не отсутствие, а неготовность переплачивать по коммерческой стоимости. Без своего жилья – это не тогда, когда жильё приобрести не можешь, а когда ждешь бесплатного от государства, будто оно вечный твой должник.

Совок как рассуждал – «Я хоть завтра пойду и куплю кооперативную квартиру – но чего это?! Что это, я должен с зарплаты своей метры квадратные оплачивать?! Шиш, обязаны дать! Мне деньги для другого понадобятся! Может, мне ещё и в дворники устроится, чтобы квартиру мне государство соизволило дать?!» (В Уфе квартиру в городском доме сразу получал любой, кто изъявлял готовность работать дворником).

Очень многие проблемы с торговлей, как помню я (не надеясь на детскую память, я спросил у матери, она подтвердила) возникли не в 1975, 79, 80, 84, а в 1989-91, т.е. уже под влиянием «перестройки».
Аберрация человеческой памяти такова, что люди ЗАПОМНИЛИ ПОСЛЕДНЕЕ – пустые прилавки 1989-91 годов, ЗАБЫВ НАПРОЧЬ, что в 1970-88 прилавки уфимских магазинов были вовсе не так уж пусты. Были, конечно, и очереди – но какие? Брали-то ведь продукты, как ненормальные! Вареной колбасы каждый брал по 4-5 палок – куда?! Вот вы представьте себе, что пришли вы в современный магазин и купили пять палок вареной колбасы – как на вас посмотрят?

Была и другая особенность. Хлеб уфимцы покупали рюкзаками. Буханок по 20-30. Зачем? Сухари сушить? Нет, хлебом откармливали в пригородах свиней. Так дешев был советский хлеб (а какой это был хлеб! Ароматный, хрустящий, таял во рту, строго натуральный продукт!) что обходился дороже комбикорма.

В «перестройку» со свинокормильцами пытались бороться, ввели норму – не более 5 батонов белого хлеба на руки. Ввели и другое: в каждом подъезде поставили бачки с хрюшкой – «Для пищевых отходов». Совки же никогда не съедали (за Уфу ручаюсь) столько, сколько готовили, очень много оставалось объедков. В промышленных масштабах недоеденное уфимскими капризулями свозили на свинофермы – какая с человеческой пищи свинина получалась, ого-го!

Я-то её помню. Мы ездили к знакомым в деревню, в колхоз, к простым сельчанам, колхозникам. Когда-то мать в их деревне начинала врачебную практику, связи остались до сих пор. Для встречи, не считая иных закусок, сельчане мариновали нам ВЕДРО ШАШЛЫКА. И это в СССР, в убогой БАССР, откуда трехкомнаную на кишиневскую коммуналку сменять было проблемой!

Ведро – большое, натуральное, плотно набитое чистым мясом, очень интересно было мне, ребенку, наблюдать, как готовили шашлык. Это ведь в каждый приезд было – и опять же, за расходы в семье не считалось.
Задумал отец купить картошку. А сельчанин и говорит – чего там покупать? Иди в сарай, набирай, сколько надо, сколько в багажник влезет! Тоже мне товар – картошка!

Я помню это очень хорошо, потому что влез в разговор взрослых и ляпнул глупо:
-Это же бессовестно!
Взрослые умолкли, недоуменно глядя на меня.
-Это же бессовестно с нашей стороны! – поправился я, и все засмеялись, а я густо покраснел.

Совки, конечно, жили иначе и думали иначе, чем сейчас. У них были иные ценности, иные приоритеты, иные мотивы для действия. Часто их щедрость (по нынешним временам, сказочная) была связана вовсе не с их богатством, а с широтой души.
Не хватало очень многого. Когда мне об этом напоминают – я обычно отвечаю: А СЕЙЧАС ВАМ ВСЕГО ХВАТАЕТ?
И обычно человек задумывается, начинает осмыслять – ешкин кот, ведь и сейчас полно того, чего не хватает, и даже поболе того…

Советская жизнь отличалась крайней, я бы сказал, папуасской простотой. По настоящему ценные вещи в ней стоили дешево, как золотой песок папуасов, а какая-нибудь копеечная дрянь могла стоить очень дорого, как стеклянные бусы в диком племени.

Мой дед был парторгом крупного военного завода. Летчик, прошедший войну от Халхин-Гола до Берлина, полковник авиации, кавалер орденов Ленина, Красного знамени, Александра Невского и других. В строящихся заводом домах деду предлагали на выбор любую квартиру.
Дед оставался с семьёй в коммуналке, объясняя свой долг коммуниста так: «Я, как парторг, не имею права жить в отдельной квартире, пока не вытащу из бараков последнего рабочего». Как капитан, он покидал корабль послевоенной бездомности последним…

Я был шокирован фразой из фильма «Крестный отец», где босс мафии кого-то ругает – мол, как ты смел явиться в джинсах сюда, где все в шерстяных костюмах? Шокирован был я потому, что джинсы были очень дороги, могли обойтись не в одну зарплату, а шерстяные костюмы всеми совками презирались и не ценились. Не ценили совки с простотой папуасов и натуральную кожаную обувь – ей в Уфе были завалены все обувные магазины.

Когда в школе в 80-х годах мы начали борзеть, учитель истории, помню, предложил нам сходить и посмотреть, сколько в магазине обуви. Ответ наш поражает совковым идиотизмом:
-Дык, Сергей Борисович, она же вся тупорылая!

Иначе говоря, не того фасона, который нам хотелось. Дешево, доступно, из натуральной кожи, но не того вида! Теперь то я понимаю, что в мире тупорылой обуви наиболее тупорылыми были мы…
Поэтому, если услышите от совка занудную песню акына «я не мог купить дочери сапоги» - уточните, о сапогах ли речь идет или о конкретном фасоне сапог. Увидите, что он не мог купить дочери «такие же, но с перламутровыми пуговицами», или, как завзятый халявщик, хотел купить такие же, но в два раза дешевле.

Вообще, конечно же, советские страсти, для нас – депрессированных 90-х годов, ждущих реабилитации и осуждения культа ЕБНа, кажутся смешными, глупыми и жалкими. Это либо капризы, либо доведенная до абсурда скаредность (часть совков – та, что не стеснялась подбарить упавшую копейку – была крайне мелочной), либо требование от КПСС земного рая здесь и сейчас.
Настоящих потребительских проблем человек в 70-е годы не знал. Можно сказать про нас, советских граждан эпохи «застолья» словами Высоцкого –
«жили книжные дети, не знавшие битв, изнывая от МЕЛКИХ своих катастроф…».


Кто-то стоял в очереди за кирпичами на дачу. Стоял с ночи. Обругал всех в очереди, сам был обруган, и сейчас делает круглые глаза – «ты че, кирпича-то было не достать!!!».
Правильно. Страна активно строилась, чтобы вам, халявщикам, бесплатно дарить 11,5 млн. квартир в пятилетку. Это при том, что страна платила вам зарплаты, на которые вы вполне могли бы и купить себе квартиры, как сестра моего отца, простой инженер на обычном заводе с зарплатой ниже средней.

Поэтому – кирпича и другого стройтовара делали очень много, но его все равно не хватало. А ждать и терпеть вы не умели – вот и лезли с матом в какие-то ночные очереди, чтобы получить в глаз за жадность…

Закрытость реального горя была столь тотальной, что за горе совок принимал вполне искренне мелкую житейскую неприятность. Приведу два примера. Мать моего друга, партработник, боролась за 100% голосование на своем избирательном участке. Все проголосовали, только некий Вася-сапожник портит статистику: отказывается голосовать.
И вот, весь райком, весь этот синклит сатрапов и раввинов, заваливается к Васе-сапожнику в коммуналку: почему, Вася, не голосуешь за народную власть?! Вася давай выкобениваться: а чего это я должен голосовать, вы мне квартиру дали?
В итоге дали Васе квартиру, он проголосовал (на тех самых, «выборах без выбора», с единственным кандидатом), а райком отчитался о 100% голосовании на участке. И всем хорошо.

На самом деле, плохо, конечно, потому что от удовлетворения таких вонючек (чтоб не воняли) страдали честные и скромные, не приученные просить и побираться. Во многом именно удовлетворение воняющих, прикормка врагов режима и погубили СССР. Но – факт был, из песни слова не выкинешь…

Выпадало и скромным. Одна знакомая, родила, мать одиночка. И тут край, и там… Бросилась в райком КПСС, к партийному секретарю – сунула ему младенца в руки: на, партийный, теперь он твой, тяжело мне эту ношу нести… Офигел бедный партноменклатурщик, и так и эдак крутился, чтобы ребенка забрали у него, квартиру матери-одиночке выделил… Сходите сегодня с младенцем в районную администрацию…

Есть у нас в Уфе т.н. «деревня дураков». Это – дома тех, кто достал советскую власть требованиями бесплатного жилья. Им сказали в начале 80-х: вот что, ребята, готовых квартир для вас нет, если так невтерпеж ждать до 2000 года, мы даем вам место, все стройматериалы, инженера в руководители, стройте себе сами.
И построили. Плохо, правда, ванные на кухне у них и все такое – не профессионалы, все же. Но стоит «деревня дураков» посередь Уфы, и стоит там жильё маленько дешевле, чем в других кварталах: на пол-мильончика скидывают риэлторы…
Не такими уж дураками оказались советские дураки, выстроили себе после работы, во внеурочное время, городские квартиры. А жить там непрестижно…

Я лично живу в «уфимском малибу» - самом лучшем месте города. Там вселились в огромную квартиру ещё мои папа и мама, потому что без папиных изобретений самолеты в СССР не летали, а мама – основоположница гастритной кумысологии. Им обоим не стыдно было сказать – за что они имеют элитную квартиру в элитном районе.

Пусть нынешние покупатели самых дорогих в Уфе квартир, мои новые соседи, объяснят – за какие заслуги они попали в этот дом. Искренне хотел бы, чтобы у них это получилось, но боюсь – не справятся…

Источник