Цитата сообщения Полковник_Баранец О маршале Еременко и "фантазиях" про Сталина


Вчера я написал здесь, что встречался с дочерью маршала Еременко и мы говорили, в частности, о дневнике ее отца (дневник готовится к изданию) и об отношениях Андрея Ивановича со Сталиным. Татьяна Андреевна упомянула их встречу в штабе Калининского фронта и обещала мне показать тот кусок из дневника отца, где он собственной рукой описал эту встречу. Говорили мы (уже на ходу) и о том, что ИВС буквально сквозь зубы все же иногда (намеками или прямо) признавал часть и своей вины за истребление военных кадров, хотя, повторю, делал это крайне неохотно. Сейчас я по крохам пытаюсь собрать доказательства, подтверждающие это.
Приходится заново перечитывать мемуары полководцев, обращая внимание именно на этот момент (только на этот момент). Надеюсь когда-нибудь написать статью об этом. Кусок из дневника Еременко, безусловно, будет.
Когда же я вчера написал о том, что Еременко в лоб спросил Сталина о том, кто виноват в истреблении части комсостава, - меня тут стали обвинять в фантазиях.
Докладываю: мой бывший сослуживец, военный журналист-историк и порядочнейший человек полковник Александр Пронин в свое время занимался дневником Еременко и опубликовал статью. Вот выдержка из нее (верить или не верить Еременко - ваше дело, главное - не путь его записи с моими).

ФРАГМЕНТ СТАТЬИ ПРОНИНА

"Товарищ Сталин значительно повинен в истреблении военных кадров..."

Известно, что за всю войну Сталин выезжал на фронт единственный раз и лишь на один день. Это было 5 августа 1943 г. Фактически все свелось к встрече с глазу на глаз с командующим Калининским фронтом, готовившим Смоленскую наступательную операцию в селе Хорошево подо Ржевом.
После обстоятельной беседы со Сталиным о Сталинградской битве (победные лавры в которой, по мнению Еременко, принадлежали именно ему в значительно большей степени, чем кому бы то ни было другому из военачальников, включая Жукова) Андрей Иванович готовился изложить свой замысел Духовщинско-Демидовской операции и уже начал прикреплять к стене карту с нанесенным решением, но Верховный жестом остановил его и заговорил о кадрах.

И вот прямая речь Еременко: "Товарищ Сталин значительно повинен в истреблении военных кадров перед войной, что отразилось на боеспособности армии (для 1943 г. это поразительная по смелости оценка, ведь Иосиф Виссарионович никогда и ни перед кем эту свою вину, как, впрочем, и другие, не признавал. - А.П.). Вот почему он, прежде чем начать заслушивать план предстоящей операции, перевел разговор на тему о кадрах, чтобы прощупать меня... В ходе этого разговора товарищ Сталин неоднократно говорил о многих генералах, которые были освобождены из мест заключения перед самой войной и хорошо воевали.
"А кто виноват, - робко задал я вопрос Сталину, - что эти бедные, ни в чем не повинные люди были посажены?" - "Кто, кто... - раздраженно бросил Сталин. - Те, кто давал санкции на их арест, те, кто стоял тогда во главе армии". И тут же назвал товарищей Ворошилова, Буденного, Тимошенко. Они, по словам Сталина, были во многом повинны в истреблении военных кадров. Именно они оказались неподготовленными к войне. Но самая плохая характеристика... была дана им за то, что они не защищали свои военные кадры. Собственно, я в этом разговоре больше слушал да отвечал на вопросы. Сталин спрашивал меня, насколько хорошо я знаю того или иного маршала, генерала, освобожденного из-под ареста. Что касается маршалов, я дал уклончивый ответ, сказав, что знаю их плохо, издали. Партия создала им авторитет, и они почили на лаврах. Поэтому плохо показали себя в Великой Отечественной войне. Вот как говорит о них народ, я тоже придерживаюсь такого мнения. "Говорит народ правильно", - вставил реплику Сталин. В отношении же освобожденных генералов я сказал, что товарищи Горбатов, Рокоссовский, Юшкевич, Хлебников - все они во время войны, а некоторые и до нее были в моем подчинении, и я даю им самую высокую оценку, так как это умные генералы, храбрые воины, преданные Родине. "Я согласен с вами, товарищ Еременко", - заметил Сталин. Каждый раз, говоря о кадрах, он пристально, испытующе посматривал на меня, видимо, для того чтобы определить, какое впечатление производят на меня его характеристики и оценки людей".