... Мягкий свет фонарей грел холодную улицу. Без оглядки убегал прошедший день. Впереди плыла зябко-сладкая ночь. И никого вокруг, совсем никого, что бы помочь. Набережная расплывалась в глазах, словно на смазанном снимке. "Я никогда больше не увижу тебя, никогда не обниму..." Дорога казалось наклонена так, будто Эмма шла в гору, а булыжники мостовой скользили под ногами. У всех были в жизни швы и наносили мы их себе и другим только сами. И сейчас жизнь нанесла один, последний. Только шов больше никогда не сростется и не зарубцуется. Свон остановилась, оглядываясь на шум машины вдалеке. Трудно идти, когда понимаешь что тебе не дойти. И вера в день не помогает. Хочется остановится и просто смотреть в предрассветное черно-вороное небо, не думая ни о чем. "Зачем ты опять даешь мне шанс?!"... Трудно идти когда удары сердца все слабее, все тише. И эпизод с получением этой раны безостановочно крутиться в мозгу. "Все могло быть по-другому, но произошло так". Кровь не останавливалась, стекая по руке прижатой к груди, стекая словно кофе, нежной продольной струйкой. Глохло небо над Эммой, от сжатого в груди крика. Смеялось воронье, и глумился над девушкой тусклый свет уходящего вдаль грузовика. Она судорожно вдохнула мерзлый воздух, и он закружился у нее в голове. Вспомнилась улыбка Регины, и ее счастливое выражение на лице от того, что она снова оставила последнее слово за собой. Сильно защимило в груди, мостовая поплыла вертикально, Эмма почувствовала на спине мокрый асфальт, и запомнилось ей небо полное звезд и слова о том, что "мы все здесь только гости, а Туда возвращаемся домой..."