Он был старше ее, она была хороша,
В ее маленьком теле гостила душа.
Они ходили вдвоем, они не ссорились по мелочам,
И все вокруг говорили: чем не муж и жена?
И лишь одна ерунда его сводила с ума:
Он любил ее, она любила летать по ночам.


Он страдал, если за окном темно,
Он не спал, на ночь запирал окно,
Он рыдал, пил на кухне горький чай
В час, когда она летала по ночам.
А потом, по утру она клялась,
Что вчера это был последний раз,
Он прощал, но ночью за окном темно,
И она улетала все равно.

А он дарил ей розы, покупал ей духи,
Посвящал ей песни, читал ей стихи.
Он хватался за нитку, как последний дурак
Он боялся, что когда-нибудь под полной луной
Она забудет дорогу домой.
И однажды ночью вышло именно так.

Он страдал, если за окном темно,
Он рыдал, на ночь запирал окно,
Он не спал, пил на кухне горький чай
В час, когда она летала по ночам.
А потом, по утру она клялась,
Что вчера это был последний раз,
Он молчал, но ночью за окном темно,
И она улетала все равно.

И три дня и три ночи он не спал и не ел,
Он сидел у окна и на небо глядел.
Он твердил ее имя, выходил встречать на карниз,
А когда покатилась на убыль луна,
Он шагнул из окна, как шагала она,
Он взлетел, как взлетала она,
Но не вверх, а вниз.

А потом, по утру она клялась,
Что вчера это был последний раз,
Он молчал, но ночью за окном темно,
И она улетала все равно.
И она улетала все равно.
И она улетала все равно.
И она улетала все равно.