В оренбургской станице Софиевка нашли рецепт возрождения - мужиков прилюдно порют за пьянство и ударно повышают рождаемость
В глухой степной оренбургской провинции, в станице Софиевка, община казаков умудрилась провести все сельскохозяйственные реформы, обещанные нам еще в начале 90-х годов. Казаки даже слегка обогнали правительство России в его социальных деяниях. В Софиевке уже десяток лет община платит матерям «детские» деньги и дает кредиты на коттеджи молодым семьям, стимулируя непрекращающийся демографический взрыв. А несколько лет назад в станицу вдруг потянулись люди, сбежавшие в голодные 90-е. Корреспондент «КП» попытался разобраться - почему реформы удались в Софиевке и провалились в России?
Форпост независимости
С атаманом Софиевки Иваном Жабиным мы договорились встретиться в «фирменном» станичном магазине на окраине Оренбурга. По радио в маршрутке нес очередную чушь известный реформатор-демократ первого призыва. По его словам, «русская деревня спилась, значит, нужно завозить корейцев, они трудолюбивые». Как говорится, приехали, дореформировались. Нашли наконец-то виноватых - народец у нас никчемный оказался.
Одного не знал демократический политик: в прошлом году возле моего дружка-фермера, на заболоченной Новгородчине, поселились корейцы. Поставили теплицы, работали не разгибаясь и осенью сняли рекордный урожай лука. Продать лук не удалось. Вообще. Азербайджанские спекулянты, держащие всю местную розничную сеть и скупку от крестьянских хозяйств до рыночков в райцентрах и городских овощебаз, не подвинулись в цене ни на рубль, свято блюдя свою прибыль с помощью круговой поруки. Центнеров 5 удалось реализовать на обочине шоссе Москва - Питер, а остальной лук корейцы ссыпали моему фермеру в подвал, ему же продали за бесценок теплицы и уехали куда глаза глядят.
То есть одних корейцев для возрождения деревни оказалось маловато. Надо бы еще с мафией перекупщиков и купленными ей чиновниками что-то делать...
Атаман, кряжистый мужик в папахе, штанах с темно-синими лампасами и в летной кожаной куртке, прохаживался вдоль своих владений. Он подтвердил мои мысли, показывая магазин и пристроенную к нему хлебопекарню:
- Надоело нам, что рожи кривят от российского продукта. Конечно, нам другие мясокомбинаты не конкуренты. У нас мясо, идущее на колбасу, парное, а не аргентинское, глубокой заморозки. Никакую сою мы не добавляем, цены чуть ниже. Быстро мы сообразили - самим надо продавать свое, а не спекулянтов кормить. Поэтому к нам и едут за софиевскими колбасами через весь город...
Я поинтересовался у атамана, мол, неужели именно эта схема должна спасти за 3 года наше сельское хозяйство?
- Нет, - загадочно сказал мне Иван Иванович. - Село спасет молоко. Полезай в джип, поедем в гости.
Атаманский автомобиль с щитами на дверцах «Оренбургская казачья стража» напоминал по размерам танк. С другой стороны, не на велосипеде же атаману ездить. Уже отъезжая, Иван Иванович вспомнил, что забыл важную в хозяйстве вещь. И крикнул молодым казачатам, провожавшим нас:
- Парни! Нагайку в конторе забыл - принесите. Опять в кафе балбесы разодрались...
Как закалялась сталь
Удивительное дело - в Софиевке не воруют и ворованное не пропивают. Наказание известно всем - от 5 до 15 плетей в зависимости от степени опьянения. Для уличных хулиганов, «кухонных боксеров» и нерадивых родителей свой прейскурант.
Областные борцы за права человека атамана за телесные наказания ненавидят люто. То, что соседние деревни похожи на декорации из фильма ужасов, а в Софиевке детки по улицам бегают и скот ухожен, их, похоже, волнует меньше всего. В девяностых годах даже заявление в милицию подали, мол, налицо статья «Самоуправство», разберитесь! Приезжали в станицу органы, но показаний против атамана никто и не дал, с тем милиция и уехала. Станичники даже выговорили милиционерам:
- Вы нас, что ли, работать заставите? Вы сами не просыхаете и взятки пропиваете!
Когда я заговорил о порке с молодыми станичниками, меня сразу спросили:
- Тебя отец порол?
- Порол. И дед пару раз. За дело.
- Вот и атаман если порет, то за дело, без злобы. Расследует и судит не сам, а казачьим кругом. И ты еще должен после порки штаны застегнуть и сказать: «Спасибо, станичники, за науку!»
Я все-таки поинтересовался у атамана: а нельзя ли при возрождении станицы как-то без порки обойтись, что скажут в Европе?
Жабин тяжело вздохнул:
- Вся проблема нашего села в людях. С людьми 70 лет занимались селекцией, как со скотом. Только не в сторону улучшения породы. И вырастили поколение безынициативных и бездушных особей. Нет на них других методов воздействия, только плетка и позор. Я с чего Софиевку начал возрождать? Колхозный скот людям по дворам раздал. Молоко спасло Софиевку, коровки. И порка нерадивых хозяев. А к каждой коровке я по три центнера комбикормов развез, бесплатно. И люди опомнились, даже благодарили, что в чувство пришли.
Рецепт возрождения
Атаман вернулся в станицу в 90-м году. Отец наказывал вернуться, и станичные деды просили казаков не разбегаться, не бросать родовые дома. С удивлением Иван Жабин узнал, что в родном селе верховодят чеченцы-шабашники, которые, как рассказывает атаман, сами не строили, а вместо них работали бомжи с оренбургского вокзала. Вырученные деньги чеченцы будто бы делили с председателем колхоза, вместе пили. При этом заработка в деревне не было никакого. Вообще. А тут Иван Иванович привез в село маленькую лесопилку.
- Тогда доску на домовину было негде взять, до сих пор в большинстве деревень так... Страшное дело, ни гроб, ни крест не сделать! И мне чеченцы говорят: «Проваливай отсюда вместе со своей лесопилкой, это наша земля!» Вечером пришли они меня выселять, все со стволами. Но я ждать не стал, первым стрелять начал...
Ночью из Оренбурга на подмогу приехали казаки. Дом, в котором жили шабашники, сожгли, а их самих выпороли. Наутро мирные строители спрятали стволы и побежали... в милицию. Но возле РОВД их ждали все те же казаки и настоятельно посоветовали забыть о происшествии. В итоге чеченцы никого на следственном эксперименте не опознали, а из района уехали. За то софиевские казаки получили репутацию полных и очень опасных «отморозков», и больше никакие лихие люди их не беспокоили. Хотя фермеров в те годы по нищим селам рэкетиры трясли и жгли через одного.
Теперь можно было заниматься хозяйством. Вот только денег не было, а колхоз лежал при смерти, потому его пристрелили без жалости. Для начала определили форму хозяйствования. Теперь землей в Софиевке распоряжалась казачья община-арендатор, и стало невозможно продать земельный пай на сторону. Взамен каждый землевладелец получал от общины ежегодно 10% от урожая. Деньги на подъем села зарабатывали всеми способами, в том числе экзотическими. Например, когда рухнули связи между заводами и колхозами, казаки, сбившись в бригады, гоняли из Москвы и Нижнего Новгорода грузовики. И даже... осваивали газовое месторождение неподалеку от Софиевки, благо Газпром рассчитался с общиной за какие-то продукты газовой техникой. И во второй половине 90-х годов село в полном смысле слова начало оживать. Уже несколько лет в софиевской школе больше нет классов с двумя учениками.
