Под волжской водой, по фарватеру, лежит теплоход на боку.
К закрытому иллюминатору прижало девичью щеку.
В глазах, удивлённо распахнутых, сияет воды синева.
А может, как в поле распаханном, в них радость зачатья жива?
За нею - в колеблемой темени, белеет мужской силуэт.
На самом счастливом мгновении, судьба погасила им свет...

В соседской каюте открыто окно - там плавает пара седая устало.
Последним приютом холодное дно, сегодня на веки им вечные стало...

И когда, набрав в трюмы тяжёлой воды,
погружалась «Булгария» в волны покорно,
Мимо плыли суда, от смертельной беды

отвернув свои взгляды позорно.
Равнодушие - сделалось нормой...

На «Булгарии» было полсотни детей.
Чтобы им не скучать без весёлых затей,

их собрали в одном помещении...
Тут и вырубилось освещение.
Водолазы, что в комнату эту вошли

и полсотни детей утонувших нашли,
Видя это, по их же признанию,

под водою теряли сознание...

Устремляясь всё время вперёд и вперёд,
Мчит страна, как по волжской воде теплоход.
Позабыв, что прогресс-то - не мода,

а возможность дать счастье народу.
Не одна только ветхость сгубила корабль -

это алчность вцепилась в него, словно краб,
Это те ей придали губительный крен,

кто забыл свою совесть в чаду перемен...

От тяжёлых карманов богатых господ,
Накренилась страна, как речной теплоход.
Над бездонным смертельным обрывом.
Наше счастье - что волны не выше горы
И что волжская удаль молчит до поры.
Ну а вдруг дунут ветра порывы?...

Слабых трусость трясёт,
Властных алчность печёт.
Река слёз по России, как Волга течёт.