^ТАСС

Известно, что детей с раннего возраста учат причинно-следственным связям.

Вода мокрая: ступишь в лужу — промочишь ноги. Огонь горячий: сунешь пальчик — обожжешься, поднесешь бумажку — загорится. Высота опасна: упадешь — ушибешься, уронишь чашку — разобьется. И так далее, и тому подобное.

Усваивают, конечно, не все.

Григорий Явлинский любит напоминать, что в одной из стран Южной Америки 80% женщин не знают о связи между любовным актом и рождением детей.

Но чем мы-то лучше?

Сколько процентов в России не знают о связи между тем, как они голосуют — и как живут? Между политикой, которую проводит Кремль, — и своим уровнем жизни? Думаете, сильно меньше 80%?

Рост цен, заметный абсолютно не вооруженным глазом, рождает у каждого, кто заходит в магазин, вопросы: почему?

Большинство — чье сознание деформировано пропагандой — отвечает: пиндосы гадят! Они и рубль уронили, и цены повысили, и санкции ввели. Но мы им дали отпор своими «антисанкциями» — пусть знают. И вообще, они скоро отменят свои санкции. И вообще, они нам не страшны. Мы от них, как в той поговорке, только крепчаем…

И лишь меньшинство (правда, постепенно растущее) понимает, что рост цен — прямое следствие политики в «украинском вопросе».

Да, падение цен на нефть, вызывающее падение рубля, удорожание импортных и многих отечественных товаров (почти во всех них есть «импортная составляющая»), прямо никак не связаны с аннексией Крыма, организацией и поддержкой вооруженного мятежа в Донбассе.

Но, во-первых, цены растут не только потому, что дешевеет нефть и падает рубль. Цены растут потому, что санкции сделали недоступными (или более дорогими) западные кредиты для российских производителей, а «антисанкции», запретившие импорт ряда иностранных продуктов, ограничили конкуренцию. Что немедленно уменьшило предложение при том же спросе — то есть увеличило цены.

Теперь протянем до начала цепочку причинно-следственных связей: а почему ввели санкции?

Потому что Крым и потому что Донбасс. Потому что Россия нарушила международное право и собственные обязательства. Потому что поддерживает сепаратистов на востоке Украины. Потому что там воюют российские граждане (не важно, кадровые это военные, прикидывающиеся «отпускниками», или наемники, прикидывающиеся «ополченцами»). Потому что сепаратистам поставляются оружие, боеприпасы и техника (иначе не объяснить, почему все это у них не переводится). Потому что им оказывается дипломатическая и информационная поддержка. И потому что вранью о «гражданской войне в Украине», к которой Россия якобы не имеет никакого отношения, и об исключительно «гуманитарных конвоях» (после которых усиливаются атаки сепаратистов и обстрелы позиций украинской армии) в окружающем нас мире не верит никто.

А во-вторых, — как заметил журналист Виталий Портников, — Россия, не присоединившая к себе Крым и не воспринимающаяся современниками как «больной человек Евразии», могла бы при нынешнем падении цен на нефть рассчитывать на кредиты, помощь, сочувствие и инвестиции.

Кремль выбрал другой путь — на котором не стоит рассчитывать ни на помощь, ни на сочувствие: путь утраты доверия к России в окружающем мире.

Путь вражды — разжигаемой и заявлениями высокопоставленных политиков и чиновников, и глумливо-высокомерными мидовскими реляциями, и созданием образа врага из стран Евросоюза и США, и демонстративным «антиевропейским» курсом, и ежедневными «вечерами телененависти с Соловьевым», и пропагандистскими фальшивками на федеральных телеканалах (с «распятыми мальчиками» и «двумя рабами из Донбасса»), и хвастливыми утверждениями о том, что, мол, «медведь ни у кого разрешения не спрашивает», и просьбами «не смешить наши «Искандеры»…

Ответная реакция не замедлила последовать. И не только в Брисбене.

«Как хорошо, что мы проскочили в окно возможностей — успели вступить в НАТО и в Евросоюз, — радовался в разговоре со мной два месяца назад один из депутатов литовского сейма. — И теперь, по крайней мере, чувствуем себя в относительной безопасности». Медицинский факт: пугая своих граждан расширением НАТО на восток, Кремль сделал, кажется, все, чтобы именно в присоединении к Североатлантическому договору наши соседи видели сегодня единственную гарантию своей безопасности.

Хочется верить, что Россия еще не превратилась в страну-изгоя.

Но усилиями нынешнего режима она движется именно по этому пути.

Если этот тот «третий путь», о котором мечтают кремлевские пропагандисты, то он — только в третий мир.

Борис Вишневский
Обозреватель