Изначально я не хотел писать отзывы на эти книги. Но: не могу удержаться. Что ж.

 

Пять лет назад я перечитывал "Первое правило волшебника", и оно мне понравилось. Понравилось оно мне тем, что дало возможность погрузиться в волшебный сказочный мир, написанный живо, натуралистично и ярко. Мне нравились слабо прописанные герои — герои-функции, мне нравился мир, потакающий этим героям и всячески способствующий их продвижению к цели. Цель была не ахти какая: забороть кощея злодея, — но от книги подобного жанра ты и не требуешь чего-то сложного и мудрёного. По прочтении "первого правила" я очень советовал всем данный цикл, чтобы "заставить воображение работать, а разум отдыхать". Ну а пять лет спустя сам взялся за "второе правило".

 

То ли я так здорово постарел за эти пять лет, то ли вторая и третья книги очень сильно проседают относительно первой. Нравится цикл мне всё меньше и меньше.

 

Хотел поставить этой книге двойку, но рука не поднялась. Эх-эх-эх, всё-таки воспоминания из детства сглаживают углы.

 

Если б я перечитал "Звёздный десант" ещё пять лет назад, скорее всего он бы мне понравился почти так же, как и в двух тысячном году (или даже раньше это было?), но теперь моё отношение изменилось окончательно и бесповоротно. Это единственное крупное произведение Хайнлайна, которое мне нравилось, но и его я больше не люблю. Да, я много у него не прочёл, но чёрт возьми, сколько книг нужно отставить с ощущением омерзения и брезгливости, чтобы окончательно убедиться в неспособности автора к писательству!

 

А ведь мне говорили, что как раз-таки "Звёздный десант" — это слабейшее произведение Хайнлайна. Я не верил. Я же помню, как мы с Рико хавали пыль холодного плаца, как скрежетали суставы могучих Мехов, как дрожали от страха проклятые Скинны. Помню обжигающее пламя бластеров и адское пепелище ядерных бомб.

 

Странно, но ничего из того, что я помнил, теперь мне не встретилось. Нет — плац вроде как описан, нет — Мехи вроде как описаны, нет — Скинны вроде как описаны, но почему-то картинка в голове не вырисовывается. Вообще. Книга очень скудна на образы. Да, её действительно как-будто писал военный не способный к поэзии, но ёлки-метёлки, он и военной точности, и чёткости в своём повествовании не имеет.

 

О чём книга.

 

Книга о будущем, где право голоса имеют только те, кто отдал свой долг Родине, то есть военные, прошедшие через муштру. Обязательно ли военный, чтобы стать "гражданином" должен воевать? Нет. Как мы понимаем из слов Рико, он хотел отслужить пару лет, стать полноценным гражданином и свалить в мир, полный привилегий. На момент принятия Рико в армию вроде как никаких войн не велось, а если и велись, то — локальные. Тут мы можем задаться вопросом: а как же так получается, что люди, которые два года чистили картошку в пищеблоке, имеют больше прав и привилегий, чем люди, которые, например, рискуют жизнью в забое, но военную службу не проходили? Возможно я невнимательно читал, тогда поправьте меня, но особого ответа на этот вопрос не даётся. Тебе может оторвать ногу в первый же месяц твоего служения в армии и ты автоматически приписываешься каким-нибудь аналитиком или вахтёром, и твой голос на выборах равновесен голосу десантника, который еженедельно прыгает в пасть к багам. Но ведь это ключевой момент мироустройства у Хайнлайна: только люди, прохававшие военную подготовку, почувствовавшие на себе всю необходимость дисциплины, имеют право голоса. Да, ты можешь легко вылететь из десантуры во время обучения за любой косяк и навсегда лишиться этого права, но ты же не можешь так легко вылететь из других родов войск? Потому что, если это так, вы просто-напросто будете не готовы к той же войне с багами, когда вам понадобятся военные-механики, военные-строители, военные-инженеры, военные-повара в конце концов. Вы конечно можете всё это переложить на плечи неполноценных граждан, но кому захочется рисковать жизнью, чтобы потом вернуться на родину таким же неполноценным гражданином? Впрочем, все эти рассуждения хоть и интересны, когда натыкаешься на высказанные мысли о предоставлении прав, о захвате власти ветеранами, но не нужны книге. Потому что всё описанное общественное устройство никак не проявляет себя в отношении главного героя, его знакомых, друзей и близких. Никак. В конце книги он не вернётся домой, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на пост президента, и не потому, что идёт война, а потому, что Хайнлайну на самом деле это неинтересно. Он просто описывает будни военнослужащих, чуть-чуть разбавляя скучный быт фантастическими мехами и багами. И то, главный герой настолько ограничен в своих познаниях, что даже не интересуется устройством мехов или багов. Он буквально описывает нам работу меха в контексте "я не понимаю, как это работает, и не собираюсь понимать. Просто умники-инженеры сделали типа искусственные мышцы, искусственный спинной мозг etc.". То же самое и в отношение всего остального. Хотя вроде бы Рико учит матан, баллистику, физику и прочие естественные и точные дисциплины, но он учит их как будто для галочки, не применяя на практике, никак не проявляя ум и смекалку. Он вообще, как и все остальные персонажи, огрублён до узколобого вояки, которому достаточно вызубрить то, что от него требуется, и выполнять приказы в точности, как от него требуется. Все персонажи похожи друг на друга. Если Хайнлайн рисует сцену, в которой присутствует старший по званию и младший по званию, то старший определённо будет вести себя как умудрённый жизнью опытный, строгий, но справедливый отец, а младший — как не догоняющий салага, вечно думающий мимо. Даже когда Рико встречает своего родного отца (младшего по званию) — этот мотив повторяется. Мало того, отец не ведёт себя даже по-отечески, он ведёт себя именно как салага, а Рико — как повидавший виды, умудрённый и т.д. Возможно, это сделано намеренно, чтобы показать, что в армии важны лишь отношения начальник — подчинённый, но мне кажется, что реализовано это весьма и весьма топорно, и потому только портит впечатление от книги.

 

О чём ещё книга.

 

А это всё. Если ещё не читали, готовьтесь. Девяносто процентов книги: описание муштры. Как Рико попал в армию, как Рико проходил служебку, как в служебке случались всякие казусы. И даже когда начнётся война с багами, вам ещё долго не дадут побывать в шкуре десантника, а будут рассказывать о быте на межпланетном корабле, о том, какие отношения устаканились между десантниками, между различными родами войск, как всё между собой взаимодействует и тому подобное. Во-первых, всё это до ужаса скучно, а во-вторых, всё это никак не развивается и не имеет никакого влияния на движение сюжета или развитие персонажей. Рико, покинувший плац, и Рико, встретивший своего отца в космическом аэропорту, — вообще не отличаются. А да, Рико же ещё пойдёт учиться на офицера, — вот, где будет самая веселуха (нет).

 

Есть некоторые вбросы, попытка накинуть на вентилятор высказываний о трудовой теории стоимости, или о том, как коммунисты относились к своим солдатам (сравнение с ними багов). Это выдаёт в Хайнлайне невежду, знакомого весьма поверхностно, а вернее — лишь по агиткам антикоммунистической пропаганды, и с трудовой теорией стоимости, и с концепцией коммунизма вообще. Но эти вбросы мелки, смешны и нелепы, а потому, кроме усмешки ничего вызвать не могут. С другой стороны, в своё время они на меня повлияли, и я даже рассуждал в том же ключе, что и Хайнлайн, но тогда, помимо Хайнлайна, мне хорошо промывали мозги и наши "независимые" СМИ. Вот уж кто смог бы и десять Хайнлайнов переплюнуть.

 

Ну, и если вы вытерпели и не умерли со скуки, вас ждёт скучнейшее описание операции по поимке бага-интеллектуала, которое интересно будет ровно в одном месте, где появится какой-никакой саспенс. А потом снова — скука.

 

Да, вот так разрушаются наши детские представления. И, к сожалению или к счастью, подтверждаются представления взрослые. Наработав какой-никакой читательский опыт, получив опыт жизненный, попробовав на вкус, как прекраснейшие творения, так и откровенное дерьмо, мы научились отличать хорошие книги от плохих и настоящих писателей от бездарностей. Я уже не раз высказывал своё отношение к Хайнлайну как к писателю. Перепрочтение "Звёздного десанта" только укрепило это отношение. И это отношение (как раз за исключением "Звездного десанта") не менялось совершенно за последние пятнадцать-двадцать лет, а лишь подтверждалось каждой новой прочитанной его книгой, в то время как моё собственное мировоззрение изменилось коренным образом. Глядя на то, как изменился я, и как стабилен оказался мой взгляд на творчество вот этого отдельного писателя, я чувствую собственную правоту. И поэтому скажу ещё раз, не боясь и не стесняясь: Роберт Рексович Хайнлайн — самый яркий и рельефный графоманище от сцайфая

 

Довольно редкая, как я понял, книга. И — заслужено забытая.

 

"Двойная ошибка" — это сборник рассказов, объединённых общим главным героем и сеттингом, этакая пародия на "прекрасное далёко" Булычёва. Мир победившего "социализма", а вернее позднесоветский период, распространившийся на весь земной шар, и даже за его пределы, подаётся с нарочито-серьёзным лицом, что и создаёт иронический, сатирический эффект. Эта книга должна была стать критикой современной автору действительности, критикой не столько строя, сколько отношений, сложившихся между людьми. И хотя действие всех рассказов происходит в разных странах, в разные времена, образ жизни людей и их поведение просто-таки пропитаны штампами из позднесоветской действительности. Это то, чего не хватает в сериале "Восьмидесятые", — атмосфера конца восьмидесятых в СССР. И это то, от чего в подобной книге начинаешь быстро уставать.

"Давно, давно не читал ничего столь же захватывающего и увлекательного," — думал я, дочитывая последние страницы Елизаровского сборника. Как много хотелось сказать. Увлекает подлец, завораживает. "Госпиталь" — самый страшный рассказ, который я только читал в своей жизни. Кинг нервно курит в сторонке.

 

Все рассказы хорошо написаны. Прям чертовски хорошо. Елизаров владеет словом, этого не отнять. Пока читаешь, оторваться невозможно, и до "Госпиталя" я проглатывал рассказы, как сладкоежка чизкейки, до того они были восхитительны. Ну а "Госпиталь" меня сломал. Я отходил от него почти месяц, ко мне вновь вернулись мизантропия, депрессия и усталость от людей, и кажется я до сих пор пытаюсь переварить то, что невольно пережил вместе с персонажами рассказа.

 

Долго не мог возобновить чтение сборника, всё откладывал, боялся, но потом опять погрузился с головой и не разочаровался.

 

Нет, правда. Я очень давно не читал ничего столь хорошо написанного, тем более из современных авторов.

 

Но когда я начал оценивать каждое произведение отдельно, оказалось, что большая их часть тянет только на троечку. Да, это твёрдая тройка за стиль и язык, но содержание этих рассказов оставляет желать лучшего. Я их практически уже не помню, не хочу вспоминать, и перчитывать тоже не хочу. На самом деле внимания стоят немногие рассказы, и потому я решил склеить собственный сборник произведений Елизарова, когда будет время, чтобы не хранить на читалке то, что никогда уже не захочу перечитывать.

 

В книге много секса, матерщины, всяких неприятных, мерзких, неэстетичных явлений и вещей, которые меж тем описаны до предела поэтично (ну кроме тех случаев, когда Елизарову требовался дичайший натурализм). Это может оттолкнуть многих читателей, которые сочтут Елизарова чернушником и порнографом, но не будут вполне объективны, так как прежде всего Елизаров — поэт. Брезгливое, или даже ханжеское, восприятие поднимаемых Елизаровым тем — это поистине вкусовщина. Да, кому-то не нравится слово "говно" в тексте, но эти люди не могут не признать, что сами тексты в сборнике — прекрасны. Это объективная реальность, точно такая же, как тексты иных авторов, не содержащие слово "говно", но говённые по сути. Тем не менее рекомендовать весь сборник не буду. Порекомендую лишь некоторые произведения:

 

"Ногти" — повесть о двух друзьях-уродах, воспитанных в интернате для детей-инвалидов. Это мистический реализм, в котором Елизаров преуспел.

 

"На мгновение он ослеп..." — философский рассказ не тему романса "Поручик Голицын". Основная идея заключается в том, что действительность, в которой мы пребываем, это даже не само по себе произведение, а сам эффект воспроизведения этого произведения. Мы — не актёры, которые участвуют в постановке, мы — роли, которые они исполняют, мы — музыка, доносящаяся из репродуктора граммофона, когда игла скользит по пластинке.

 

"Сифилис" — вновь мистический реализм. Жуткий рассказ о женщине, внезапно заболевшей сифилисом. Я честно всю дорогу ожидал совсем иной развязки этого рассказа. Елизарову удалось меня удивить.

 

"Госпиталь" — предельный реализм и натуралистичность. Жуткий, жестокий, мерзкий и страшный рассказ. А вернее та ситуация, которая описана в этом рассказе. Когда-нибудь я решусь, перечитаю его вновь и напишу полноценную рецензию.

 

"«Киевский» торт" — и вновь предельный реализм. Страшная ситуация, которая, в отличие от "Госпиталя", пестрит яркими и солнечными красками. Как Елизарову это удаётся, я не знаю. "Госпиталь" просто изливает на тебя черноту, он пропитан чёрными и коричневыми красками, ну а в "«Киевском» торте" каким-то образом оказываются все самые яркие и красивые цвета радуги, здесь светит солнце и пахнет сладостями, но от того вдвойне страшнее и отвратительнее финал.

 

"Я вернусь" — назад к мистическому реализму. К еврейскому мальчику, который спасся из фашистского концлагеря, на протяжении всей жизни во снах приходит добрый дядя Адик, обещающий отвести этого мальчика в чудесную страну, в которую могут попасть только представители избранного народа. Чёрт возьми, это так красиво написано, что на минутку я даже поверил, что Гитлер хотел для еврейских детей только добра.

 

"Письмо" — И.Х. пишет письмо некоей девушке, и в конце признаётся, что навсегда покинул её, потому что устал от равнодушия. Сюжет интересен тем, что перевёрнут вектор общения человека и божества. Такое не часто встретишь.

 

"Не больно!" — жутковатый, но скорее с уклоном в хоррор, нежели в триллер, рассказ о том, как парень и девушка потеряли способность чувствовать боль.

 

"Гумус" — пекрасный рассказ про мужика, который превратился в Лешего. Очень веселит и радует.

 

Что мне ещё понравилось в сборнике, так это расположение рассказов. Не знаю, намерено ли это сделано, или просто так удачно совпало, но гнетущее ощущение, которое появляется во время чтения рассказа "Ногти" умело ослабляется и усиливается последующими рассказами, и достигает своего пика в "Госпитале".

 

Может быть, очень может быть, что "Госпиталь" не показался бы столь ужасным вне сборника, но теперь я этого ещё долго не проверю.

 

После "Госпиталя" рассказы становятся всё лайтовее и лайтовее, и последний рассказ "Гумус" воспринимается как некий катарсис, освобождение от всех мерзостей и нервотрёпки, от всей агрессии и дичи, которая творилась в предыдущих рассказах. Несмотря на всю чернуху и порнуху, книга оканчивается так, что после прочтения остаётся довольно приятное чувство, будто прочитал добрую сказку. И я бы рад не вспоминать всякую жуть, которую творили персонажи, но даже сны мне теперь снятся с Елизаровскими сюжетами. И если уж мне снится кошмар, то это прям настоящий кошмар, хотя я уже давно не видел настоящих, до оторопи пугающих кошмаров.

 

В общем, книгу рекомендую. Конечно, если вы не кормящая или беременная женщина, не упарывающийся наркоман, не страдаете психическими заболеваниями и доросли до двадцати одного года, короче имеете вполне сложившееся и устоявшееся мировоззрение и крепкую психику. Уж поверьте, эта книга — огромный вызов и испытание для вашей души. Аминь нахуй!

 

Сегодня творчество Герберта Уэллса многим может показаться скучным, и в особенности скучной может показаться книга "Когда спящий проснётся". Лично у меня это поэтичное название вызывало ассоциации с каким-то древним спящим божеством, на фоне пробуждения которого разворачиваются масштабные по человеческим меркам события. И в сопоставлении с пробуждением древнего божества все человеческие страсти кажутся мелким вздором, муравьиной вознёй.

 

Но на деле в книге всего этого нет. Спящий — вовсе не древнее божество, а обычный человек, уснувший летаргическим сном на 203 года. Да, этого достаточно, чтобы люди успели его обожествить, но поэтического сопоставления страстей, к сожалению, уже не получится, потому что желания Спящего ничем не отличаются от желаний обычного человека, и даже двести лет разницы в возрасте не делают никакой разницы в стремлениях и желаниях между Спящим и людьми "будущего". Более того, Спящий в романе — это некий такой антимэрисью — автору приходится ослаблять его, как личность, урезать его умственные способности, чтобы он до последней страницы всё время восклицал: "Как тут [в будущем] всё сложно и непонятно для меня". Спящий — это один из прообразов всех попаданцев, он инструмент, через который нас читателей проводят в мир будущего, и который позволяет посмотреть на это будущее нашими глазами.

 

Надо отдать должное, и сам попаданец и мир, в котором он оказывается, связаны логически. Человек заснул летаргическим сном, а умные дельцы продолжили накачивать его снотворным и, искусственно растягивая летаргию, продолжали пополнять его состояние, которым сами же невозбранно пользовались. Играя на безоговорочной вере людей в священное право частной собственности, они монополизировали половину земного шара, а значит — почти весь земной шар, и распоряжались судьбами и свободой миллионов (по Уэллсу). То есть попаданец не просто, не абы как оказался в мире будущего, он проник туда обоснованно, его привели туда обстоятельства, и даже само его проникновение в этот новый мир повлияло на образ этого мира. Тут многим нашим творцам следует поучиться у Уэллса.

 

Однако, Уэллс не ставил целью рассказать историю человека. Он ставил целью рассказать о мире будущего, отсюда и получается, что несмотря на очень прочное логическое обоснование попаданства, дальше приходится юлить и изворачиваться, чтобы ухватить побольше от описания самого мира и поменьше о происходящих в данный момент событиях, которые влияют и на Спящего, и на людей, которые ему молятся. Это можно видеть хотя бы потому, что сами события всё время происходят где-то за кадром вдали от Спящего. Столько страниц было потрачено на описание его побега от Совета, чтобы потом до конца книги Спящий таскался по всяким "вороньим гнёздам" и ныл, как ему тут всё удивительно, и как тут всё непонятно устроено, хотя от конца девятнадцатого столетия двадцать второй век не отличается вообще ничем, кроме гигантских городов-домов вместо множества мелких городков, и гигантской пропасти между богатыми и бедными, которая в девятнадцатом столетии была не так заметна из-за существования большой прослойки "среднего класса".

 

Пророческая ценность книги очень сомнительна. Описанные в ней технологии устарели уже через десять лет после её написания, отношения между людьми изменились уже через пол столетия, а беспросветная пропасть с почти полным уничтожением "среднего класса" углубляется прямо на наших глазах. Книга отстала от жизни ещё в момент написания, и, к сожалению, ничего интересного в "мире будущего" мы сегодня не увидим. Тут надо отдать должное Оруэллу, Замятину и Хаксли, хотя в своё время я так же критиковал их за сиюминутность взгляда в будущее, они многое смогли предвосхитить, и их миры выглядят не столь архаично, как мир, придуманный Уэллсом.

 

Уэллс пытался проповедовать социалистические идеи, но явно ничего не смыслил в социализме. Каждый раз, как он заикается о социализме в своём романе, он будто попадает дробью в "молоко". Ни одна социалистическая идея так и не прозвучала в книге, кроме лозунга об эфемерной "свободе". Ни одного внятного требования от рабочих, ни одного грамотного человека, понимающего, за что в действительности борются рабочие в этом романе. И уж совсем не по социалистически выглядит упование на то, что Спящий проснётся и всех вас освободит.

 

Лично я прочитал роман с удовольствием. Эти простота и наивность человека девятнадцатого века, распространившиеся им в век двадцать второй, очень умиляют. К тому же до этого мне пришлось осилить несколько поистине ужасающих книг, поэтому романы Уэллса послужили мне своеобразной отдушиной. Они очень хорошо написаны и переведены, их просто-напросто приятно читать. Очень всем рекомендую книги Уэллса к прочтению, хотя если вы никогда в жизни и не прочтёте "Спящего", то ничего не потеряете.

 

К "Сатанбургеру" меня подтолкнуло прочтение "Призрачной Вагины", которая оказалась неплохой новеллой. Добротная, хорошо, пусть и не без огрехов, написанная, с относительно свежим сюжетом и интересным финалом, который лично мне понравился. Я решил, что непременно прочту что-нибудь ещё у этого автора и с удивлением узнал, что "Призрачную вагину" написал тот же человек, что и "Сатанбургер".

 

"Сатанбургер" уже тысячу лет лежал у меня в подборке к прочтению и обещал мне тех же ощущений, которые я когда-то испытал при просмотре мультсериала "Ugly Americans". Однако, как и многие книги, от которых ждёшь слишком многого, "Сатанбургер" разочаровал.

 

Это книга, которую я мечтаю написать, но которая написана неправильно. Всё от начала и до конца в "Сатанбургере" — это эклектика, манифест постмодернизму, и собачья чушь. Это сложно читать не потому, что в книге полно абсурда (в цикле "Автостопом по галактике" абсурда хоть завались), а потому что этот абсурд ни о чём. Это абсурд ради абсурда, и он никуда не ведёт.

 

Не счесть, сколько оборванных концов осталось. Не счесть, сколько концов закрыты вымученно. Большую часть повествования главные герои слоняются туда-сюда, изнывая от скуки, не зная, чем себя занять, и просто пребывая вместе, но не взаимодействуя. Именно поэтому в последней главе/сцене я не верю в самопожертвование Листа, я вообще не верю ни в одно приписываемое героям чувство.

 

Да, это тебе не расползающиеся миры Филиппа Дика, не закольцованная снореальность Кафки, и даже не фантасмагория бешеного падения "Сатанинских стихов". Это рекламный плакат, нарисованный Энди Уорхолом, бессмысленный и... бессмысленный.

 

Очень хочется подокапываться до противоречивых моментов, вроде способностей Сатаны и его брата Смерти. Ну вот Смерть до всех касается и все умирают, и даже сын Смерти умирает от прикосновения отца. Хорошо, пусть так. Но, что насчёт перчаток? А, перчатки не помогают! Тогда как поможет то, что Смерть отрубил себе руки? То есть дело не в Смерти, а в его руках? Опять же, хорошо. Почему малышка Земля не умерла, когда её коснулись отрубленные руки Смерти? Ну, и так далее.

 

Но, если я начну докапываться до таких моментов, появится ценитель с модным моноклем в левом глазу и скажет: "Это ведь абсурд! Это ведь бизарро! Какая к чёрту логика!". И с одной стороны мне нечего возразить такому истинному ценителю, а с другой...

 

Отсутствие какой-то элементарной логики, соблюдения которой требует книга (логика сюжетная, логика идейная, логика повествовательная, логика в сеттинге), приводит нас в тупик понимания произведения. В данном случае автора не интересует сюжет, поскольку сюжетом книга не блещет, автора не интересует какая-либо мораль, поскольку в книге нет ровным счётом никаких выводов, автора не интересуют нормы общественного устройства, поскольку в сеттинге эти нормы напрочь стёрты, и даже сокрушения главного героя о том, что он оказался педофилом-гомиком-беременным мужиком, нелепы и высосаны из пальца. Автора не интересует ничего, кроме желания создать максимально пёструю картину состряпанную из лоскутков отдельных субкультур, которые уже давным-давно перемешались и растворились друг в друге, и по сути не отличаются ничем, кроме внешней атрибутики.

 

Эта книга — тупик, книга — полотно абстракционизма, не значащее ничего и ничего не дающее. Эта книга — обёртка для... дневников Ричарда Штайна?

 

Я бы сказал, что эта книга — безуспешная попытка идеалиста припудрить собственное мещанство перчинкой безумия. Недаром внезапный дождь из безумия сводит всех (кроме главных героев) с ума. Нет, мы ходим, как зомби, не потому, что отчуждены от результатов своего труда, от творчества и общественной жизни, нет. Мы такие, потому что стали все вдруг бездуховными. Мы теряем души. Нас развращают. А лучше даже так: большое жирное влагалище, порождающее миллионы уродов ежедневно, высасывает из нас всё, что давало нам вкус к жизни — наши души.

 

Две находки были у меня в этой книге. Божье Око — удобный троп, позволяющий вести повествование и от первого, и от третьего лица, практически одновременно. И долбанные автобиографии на кладбище! Это просто гениально! К чёрту могильные плиты и фотографии! Пусть каждый человек ведёт дневник, а в конце жизни этот дневник приковывают к его могиле, чтобы можно было почитать обо всём, что человек думал или делал.

 

Да. Две находки. Но стоило ли ради них читать целую книгу? Сомневаюсь.

 

Назвать "Сатанбургер" плохой книгой тоже как-то не поворачивается язык. Это просто ниочёмная книга. Как очередной детективчик Донцовой. Бьюсь об заклад, если бы в жанре бизарро существовало ну хотя бы тысчонка-другая романов, "Сатанбургер" на фоне других превратился бы просто в проходное произведение. Среднестатистическое унылое г. На большее он не тянет.

Сколько всего говорили об этой книге. Какие хвалебные отзывы о ней я только не слышал. И вот, отойдя после "Ногтей", решил взяться и за "Библиотекаря".

 

С первых строк Михаил Елизаров погружает нас в чудовищный по своей эпичности мир. Таинственные библиотеки с устоявшимся кодексом и нормами поведения, кровавые войны за откровения, воплощённые в скучных романчиках соцреалистического духа, продуманная история мира, интереснейший лор.

 

Всё это закрепляется уверенным и чётким движением к кульминации, к сцене батальной битвы, где должны погибнуть все близкие друзья главного героя. И вот мы здесь, и вот мы находимся у порога откровения, мы предчувствуем катарсис, который должен наступить вслед за тяжкими испытаниями, выпавшими на протагониста, однако Елизаров нас обламывает.

И вновь я вернулся к книге, которую постоянно перечитываю. И в этот раз перерыв, как оказалось, был очень большим. Десять лет.

 

Десять лет пролетели, как один день. Я помню, как я перечитывал "Дом в тысячу этажей" последний раз. Как меня восхищала работа художников и редакторов. Кажется, я выучил не только расположение глав, но и каждый рисунок, каждый мелкий штришок.

 

Ни одной опечатки на 150 страниц текста. Ни одной! И это при том, что в 86м году исправление опечаток в тексте не было таким же лёгким делом, как сейчас. А может как раз потому такое качество печати и было?

 

Я не устану восхищаться этим изданием. К сожалению, мой экземпляр истрепался, корешок отклеился, скоро поедет обложка, придётся реставрировать переплёт, и половину того очарования, которое имел первозданный вариант тома, исчезнет. Сладкой болью — единственным подлинным ощущением вечной любви — будет отзываться тем не менее каждая прочитанная страница.

 

Но кроме слов об издании у меня найдётся пара слов и о самом произведении.

 

Когда-нибудь я займусь и проведу полный сравнительный анализ "Алисы в Стране Чудес" и "Дома в тысячу этажей", а пока же скажу, что Ян Вайсс волей, или неволей, вписал в "Дом" столько пересечений с "Алисой", что только на перечисление их всех мне бы потребовалось написать отдельную статью.

 

"Дом в тысячу этажей" не потерял ни грана своих увлекательности и интересности. Он так же заставляет меня сопереживать героям, как и десять, и пятнадцать, и двадцать лет назад. Он так же пробуждает щемящее чувство ностальгии по непрожитой жизни, когда во тьму Муллердома врываются лучи живого настоящего солнца. Каждый совместный с Петром шаг я ощущаю, как свой. Я боюсь этих жутких линз на висках Орсага, я мечусь в паническом ужасе, когда вскрывается тайна "Вселенной", я трепетно и нежно влюбляюсь в Тамару, и  с упоением рву бороду безобразного карлика, чьё настоящее лицо открылось мне только через двадцать лет после первого прочтения.

 

Да, теперь я улавливаю смыслы и понимаю значение слова "революция". Теперь я понимаю, какой ужас пережил Пётр Брок в действительности, и откуда взялся этот тысячеэтажный сон. И теперь меня, конечно, ещё больше, чем раньше, коробит от последней главы. Все чувства, что пережил герой, всё, что он испытал, были всего лишь сном, галлюцинацией. Но теперь я улавливаю и тот исконный смысл, который вечно от меня ускользал, как от Петра ускользала реальность во время поездок на лифте. Мне казалось, что я и так улавливал этот смысл, но то было механическое восприятие, не имевшее под собой всей полноты ощущений. Как-нибудь я расскажу и об этом новом для меня смысле, хотя те, кто прочёл хотя бы статью про роман на вики, и так о нём знают.

 

Несмотря на то, что я по новому гляжу на разные вещи, несмотря на то, что я полностью переменил своё отношение к мироустройству, "Дом в тысячу этажей" не изменил мне. О, сколько книг, которые так нравились в детстве, перечёркнуты возрастом! Но не эта. "Дом в тысячу этажей" не разочаровывает никогда.

 

Куда заведёт меня сердце?

Ответь же, Творец Вселенной!

Мгновения будто вечность,

Но жизнь коротка, как день.

 

Погибну ль рабом безвестным,

Карабкаясь по ступеням?

Иль будет повержен мною

Колосс бесконечных стен?

 

картинка с сингла группы "Нет ничего твоего" "Дом в тысячу этажей" https://nnt2017.bandcamp.com/track/-

Единственное, за что мне и правда хотелось похвалить книгу, пока сюжет не достиг ключевого момента, это как раз за умение автора преподносить сюжет. Это была бы прекрасная попытка переосмыслить песню группы Fleur в прозе, попутно излагая какие-то собственные точки зрения на мир, если бы не бессмысленная развязка.

 

"Она плавает в формалине" — книга, подобная онанизму. Автор более менее неплохо держит темп до кульминации, а потом размазывает по животу убогий финал. Привычная мерисьюха задвинута на второй план повествования, и за это хочется похвалить. В остальном же — провал за провалом.

 

Алекша Нович пишет детским неумелым языком — ломким, косоруким и инфантильным. Ошибка на ошибке и ошибкой погоняет. Тут вам и грамматические ошибки, и канцеляризмы, неумение правильно ставить слова в падежи и согласовывать части сложносочинённых предложений, или деепричастные обороты.  С последними у автора совсем беда. Он лепит их в надежде, что так его текст будет казаться более взрослым, но с треском проваливается:

 

Прополоскав горло чаем, Нике стало легче,

Стягивая следом трусы, перед ней оказывается член довольно внушительных размеров.

Выйдя из подъезда, в лицо Нике ударяет свежий холодный ветер

 

Но эти ошибки можно бы и простить юному графоману, я сам так писал, и, возможно, местами пишу до сих пор. Просто три приведённых образца попались мне при беглом поиске с конца книги, а ведь я даже четверти не пролистал.

 

Алекша Нович излагает детские, инфантильные, косорукие мысли. Псевдофилософские монологи щедро изливаются на страницы. Тут что-то про Волю, тут что-то про любовь влюблённых женщин, что-то про эго и альтерэго. Интересно, автор сам замечает, что уподобляется дубликату из своего произведения? Суррогатной сущности, начитавшейся книжек, и мнящей теперь себя умнее всех на свете, но прокалывающейся в примитивнейших ситуациях, требующих опыта.

 

Ну невозможно адекватно и натуралистично изобразить секс, если у тебя секса-то было рубь да полушка. Если ты никогда не наблюдал за людьми, ты не сможешь убедительно писать психологические сцены. Если ты сам в жизни не переживал сильных эмоций, твои герои вряд ли естественно отыграют хоть что-то подобное.

 

И потому: недотянутый психологизм, мультяшные персонажи, пробелы в логике изложения и в той пародии на философию, которую Алекша щедро выплёскивает на читателя.

 

Что полезного может рассказать мне семнадцатилетний идеалист, начитавшийся Кастанеды и Ницше? Что такого умного в голове у рыжей дурочки, в квартире которой произошло нечто сверхъестественное, и которая не способна увидеть последствия даже на два шага вперёд? Наверное, что-то интересное, давайте почитаем...

 

После смерти оригинала можно было со спокойной душой оставить открытый финал. И это ровно то место, где моё отношение к автору коренным образом перевернулось. Если до того, несмотря на язык и сопливую девчачью философию, я ещё воспринимал Алекшу Новича, как писателя, то дальше я уже не мог не думать о нём, как об обычном графомане, наяривающем самому себе (уж простите за мой французский). Попытка казаться хоть каким-то интеллектуалом окончательно провалилась.

 

И ведь развязка даже не закрыта! Демон и дубликат просто вдруг собрались куда-то уезжать, и всё. Куда, зачем? Нам оставили тот же открытый финал, который мог бы быть сразу за кульминацией, но размазали его ещё на четверть объёма! Ах да, нельзя же было не сводить дубликат в гости к друзьям Алисы, не потрахать её с второплановой мерисьюхой, не выслушать "очень умные" мысли про "любовь", и про "я одинокий волк, детка". Да, друзья не заметили подмены, и дубликат теперь может спокойно жить вместо оригинала, история закрыта. Хер-то там. Мы же так любим мистику и открытые концовки. Пусть это будет пафосная нелепица, беспросветная подростковщина, анимешные магия и волшебство, которые ждут неведомую хтонь за порогом. Ой как всё интересно закончилось! (нет)

 

Умей автор вычёркивать, умей он в символизм, имей он хоть немного житейского опыта, он бы написал книгу совершенно иначе. Он бы проработал накал разлада между оригиналом и дубликатом, он бы показал яснее, в чём их сходства и отличия, он бы прорисовал возникающее в дубликате желание избавиться от оригинала, борющееся с боготворящей оригинал любовью. Я никогда не прощу Алекше ярко-зелёный свитер Алисы, который мог бы быть синим! Вот это было бы круто. Но вспомнил Алекша о свитере только в самом конце книги.

 

Круг замкнулся. Даже аннотация явно написана самим автором. Эта книга - не более, чем попытка сделать приятное самому себе. И ознакомившись бегло с аннотациями к другим книгам Алекши, я убеждаюсь, что он совсем не изменился за девять-десять лет.

 

А вот за что мой респект, так это за то, что автор продолжает писать, и прям целые книги делает. Это похвально. Я уже три года не пишу. И честное слово, когда я думаю об этом, мне до того тоскливо, что хочется, чтоб меня уже заменил какой-нибудь дубликат. Надеюсь автор перерастёт себя, вытравит из себя инфантильную девочку, и наконец возьмётся за нормальную взрослую прозу. Писателю расти над собой жизненно необходимо.