Сегодня посмотрел фильм, очень понравился, трогательный, грустный...

P.S. Я люблю тебя

Он и она созданы друг для друга, две половинки одного целого, которые, прожив душа в душу долгую счастливую жизнь могли бы спокойно умереть в один день. Но судьба распоряжается иначе, и она очень скоро остается вдовой. Его не стало, жизнь рухнула. Но даже после смерти муж не оставляет свою любимую жену. Зная, что любимая будет медленно тлеть в квартире в обнимку с его прахом, заранее продумывает план по вытаскиванию её из глубокой депрессии. Теперь каждый месяц неизвестно откуда, Холли получает письма, в которых ей даются некие конкретные советы. Следуя советам, молодая женщина шаг за шагом, как по ступенькам, поднимается из депрессии, возвращается к "жизни".

Каждое письмо заканчивается постскриптумом «Я люблю тебя».

" ... Малышка моя... нам нельзя друг без друга, я в этом уверен. Потому что до сих пор просыпаясь каждое утро, первым делом я хочу увидеть твоё лицо..."

" ...Нашёл любовь — храни её вечно..."

Фотографии aleksey82l : Она...


 

Фотографии aleksey82l : Мобильник

    Разное....
 

Фотографии aleksey82l : Мобильник

    Природа...
 

Фотографии aleksey82l : Мобильник

   Город...
 

Фотографии aleksey82l : Мобильник

   В дороге...
 

Любовный треугольник – это всегда самая сложная ситуация в человеческих отношениях. Отношения могут развиваться особенно драматично в том случае, если “стороны треугольника” уже не молодые люди.

" - Ты единственный человек на планете земля который мне дорог..."

" - Я не думаю ни о чём другом, потому что я полностью поглашён тобой..."

" - Много вещей в этой жизни происходит, но ТЫ самое лучшее что произошло со мной..."

" - Почему ты постоянно пытаешься меня контролировать?

 - Потому что ты мне не чужая..."

«Прошлое» — фильм, который толкает нас самих вспоминать и анализировать. Откровенная картина говорит о чувствах без прикрас.

Но думать о любви — что может быть важнее? Даже если будет больно.

Расставание может быть лишь эпизодом любовной истории.

" - Я сделал как ты просила. Прожил день не повидавшись с тобой. В жизни мне не было так одиноко. Не потому что я не знаю никого в этом городе, не потому что я был единственной живой душой на этой улице, но потому, потому что я понял. Без тебя я ни что. Только одно для меня важно - любить тебя, сейчас и всегда."

"- Сейчас 3 часа ночи... Я пишу тебе и мне от этого лучше, не знаю почему, но когда я пишу чувствую что ты рядом и смотришь на меня. Скажи что ненавидишь меня, что хочешь меня ранить, что влюбился в другую, только не говори что забыл меня. Попробуй если хочешь, но ничего не выйдет, всё таки 12 лет. Прости меня... но мне плохо в Буэнос Айресе, мне везде плохо..."

Любить не значит смотреть друг на друга,

Любить значит смотреть в одном направлении.

                                              Антуан Сент-Экзюпери

Твоя любовь, мой друг, дороже клада,

Почетнее короны королей,

Наряднее богатого наряда,

Охоты соколиной веселей.

                                              Вильям Шекспир

В любви душа вскрывается до дна,

Яснеет в ней святая глубина,

Где всё единственно и не случайно.

                                             Валерий Брюсов

Нельзя по настоящему полюбить человека,

С которым никогда не смеёшься.

                                             Агнес Репплайер

Любить значит перестать сравнивать.

                                             Бернар Грассе

Любить значит видеть чудо, невидимое для других.

                                             Франсуа Мориак

Любовь глубокой нежности полна,

В соблазнах, в горестях закалена.

Крепка в разлуке, вдалеке горда,

Всё та же - чудо - долгие года.

                                            Джордж Байрон

"... я помню каждую мелочь и болею этим. Ведь это всё моё, оно живёт во мне и будет жить всегда, до самой смерти. Я никогда, если бы даже хотела, не в силах отделаться от него... Понимаете ли, - никогда; а между тем его на самом деле нет, и я терзаюсь сознанием, что не могу ещё раз по-настоящему пережить и перечувствовать его. Бог или природа, - я уж не знаю кто, - дав человеку почти божеский ум, выдумали в тоже время для него две мучительные ловушки: неизвестность будущего и незабвенность, невозвратимость прошедшего...

... -  умерло наше прежнее время...
- Я только что думал о том же самом. Мне представляется чем-то диким, невероятным, невозможным, что именно мы с вами, а не какие-то двое совсем посторонних нам людей, шесть лет тому назад так красиво наслаждались жизнью. Тех двоих давно нет на свете. Они умерли... умерли..."

"...Странно-радостное чувство свободы почти мгновенно исчезло из его души, уступив место неожиданной, тусклой, невыносимой тоске. Какая-то таинственная сила с неумолимой ясностью вызвала в его памяти самые тонкие, самые незначительные подробности этого романа, который он только что закончил, с облегчением прочитав его последнюю страницу...

... А мысль всё упорно летела к печальной, маленькой, давно знакомой, покинутой женщине... Теперь этот гордый, свободолюбивый человек отдал бы и свою гордость, и свою свободу за возможность на один только миг увидеть брошенную им женщину..."      

"... Моя незнакомка, высокая брюнетка лет около двадцати - двадцати пяти, держалась легко и стройно. Просторная белая рубаха свободно и красиво обвивала её молодую, здоровую грудь. Оригинальную красоту её лица, раз его увидев, нельзя было позабыть, но трудно было, даже привыкнуть к нему, его описать. Прелесть его заключалась в этих больших, блестящих, тёмных глазах, которым тонкие, надломленные посредине брови придавали неуловимый оттенок лукавства, властности и наивности; в смугло-розовом тоне кожи, в своевольном изгибе губ, из которых нижняя, несколько более полная, выдавалась вперёд с решительным и капризным видом...

... Не одна красота Олеси меня в ней очаровывала, но также и её цельная самобытная, свободная натура, её ум, одновременно ясный и окутанный непоколебимым наследственным суеверием, детски невинный, но и не лишенный лукавого кокетства красивой женщины. Она не уставала меня расспрашивать подробно обо всём, что занимало и волновало её первобытное, яркое воображение. Многое ей казалось удивительным, сказочным, неправдоподобным...

... Я и сам не подозревал, какими тонкими, крепкими, незримыми нитями было привязано моё сердце к этой очаровательной, непонятной для меня девушке. Я ещё не думал о любви, но я уже переживал тревожный, предшествующий любви период, полный смутных, томительно-грустных ощущений. Где бы я ни был, чем бы ни старался развлечься, - все мои мысли были заняты образом Олеси, всё моё существо стремилось к ней, каждое воспоминание об её иной раз самых ничтожных словах, об её жестах и улыбках сжимало с тихой и сладкой болью моё сердце...

... каждый раз, вызывая в памяти лицо и голос Олеси, я чувствовал такое нежное умиление, что мне хотелось плакать...

... мы молча стояли друг против друга, держась за руки, прямо, глубоко и радостно смотря друг другу в глаза. Эти несколько молчаливых секунд я всегда считаю самыми счастливыми в моей жизни; никогда, ни раньше, ни позднее, я не испытывал такого чистого, полного, всепоглощающего восторга. И как много я читал в больших тёмных глазах Олеси: и волнение встречи, и упрёк за моё долгое отсутствие, и горячее признание в любви... Я почувствовал, что вместе с этим взглядом Олеся отдаёт мне радостно, без всяких условий и колебаний, всё своё существо...

... Она задохнулась, точно ей не хватало воздуху, и вдруг её руки быстро и крепко обвились вокруг моей шеи, и мои губы сладко обжёг торопливый, дрожащий шепот Олеси:
- Теперь мне всё равно, всё равно!.. Потому что я люблю тебя, мой дорогой, моё счастье, мой ненаглядный!..
Она прижималась ко мне всё сильнее, и я чувствовал, как трепетало под моими руками её сильное, крепкое, горячее тело, как часто билось около моей груди её сердце. Её страстные поцелуи впивались в мою еще не окрепшую от болезни голову, как пьяное вино, и я начал терять самообладание...

... И вся эта ночь слилась в какую-то волшебную, чарующую сказку...

... Я до тех пор не знал, что люблю тебя, покамест не расстался с тобой. Недаром, видно, кто -то сказал, что разлука для любви тоже, что ветер для огня: маленькую любовь она тушит, а большую раздувает ещё сильней...

... Почти целый месяц продолжалась наивная, очаровательная сказка нашей любви, и до сих пор вместе с прекрасным обликом Олеси живут с неувядающей силой в моей душе эти пылающие вечерние зори, эти росистые, благоухающие ландышами и медом утра, полные бодрой свежести и звонкого птичьего гама, эти жаркие, томные, ленивые июньские дни... Ни разу ни скука, ни утомление, ни вечная страсть к бродячей жизни не шевельнулись за это время в моей душе. Я, как языческий бог или как молодое, сильное животное, наслаждался светом, теплом, сознательной радостью жизни и спокойной, здоровой, чувственной любовью...

... Видеть ежедневно Олесю, слышать её милый голос и звонкий смех, ощущать нежную прелесть её ласки - стало для меня больше чем необходимость. в редкие дни, когда ненастье мещало нам встречаться, я чувствовал себя точно потерянным, точно лишенным чего-то самого главного, самого важного в моей жизни. Всякое занятие казалось, мне скучным, лишним, и всё моё существо стремилось в лес, к теплу, к свету, к милому привычному лицу Олеси...

... Однажды волк бежал по лесу, увидел зайчика и говорит ему: "Заяц, а заяц, я ведь тебя съем!" Заяц стал проситься: "Помилуй меня, волк, мне ещё жить хочется, у меня дома детки маленькие". Волк не соглашается. Тогда заяц говорит: "Ну, дай мне хоть три дня ещё на свете пожить, а потом и съешь. Всё же мне легче умирать будет". Дал ему волк эти три дня, не ест его, а только всё стережет. Прошёл один день, прошёл другой, наконец и третий кончается. "Ну, теперь готовься, - говорит волк, - сейчас я начну тебя есть". Тут мой заяц и заплакал горючими слезами: "Ах, зачем ты мне, волк, эти три дня подарил! Лучше бы ты сразу меня съел, как только увидел. А то я все три дня не жил, а только терзался!"..."

"... я обнял её, прижал к своему сердцу и несколько раз поцеловал.
С тех пор каждый раз, когда являлась луна на небе со звёздами, спешил я к возлюбленной моей и все денные заботы на время забывал с нею. Когда же последовал наш поход из тех мест, мы дали друг другу клятву в вечной взаимной любви и простились навсегда...

... Но вот в большинстве-то случаев почему люди женятся? Возьмём женщину. Стыдно оставаться в девушках, особенно когда подруги уже повыходили замуж.  Тяжело быть лишним ртом в семье. Желание быть хозяйкой, главною в доме, дамой самостоятельной... К тому же потребность, прямо физическая потребность материнства, и чтобы начать вить своё гнездо. А у мужчины другие мотивы. Во-первых, усталость от холостой жизни, от беспорядка в комнатах, от трактирных обедов, от грязи, окурков, разорванного и разрозненного белья, от долгов, от бесцеремонных товарищей, и прочее и прочее. Во-вторых, чувствуешь, что семьёй жить выгоднее, здоровее и экономичнее. В-третьих, думаешь: вот пойдут детишки, - я-то умру, а часть меня всё-таки останется на белом свете... нечто вроде иллюзии бессмертия. В-четвертых, соблазн невинности. Кроме того, бывают иногда и мысли о приданном. А где же любовь-то? Любовь бескорыстная, самоотверженная, не ждущая награды? Та, про которую сказано - "сильна, как смерть? Понимаешь, такая любовь, для которой совершать любой подвиг, отдать жизнь, пойти на мучение - вовсе не труд, а одна радость...

... Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире! Никакие жизненные удобства, расчёты и компромиссы не должны её касаться...

... навстречу им идёт товарный поезд. Идёт очень медленно вверх, по довольно крутому подъёму. Даёт свистки. И вот, только что паровозные огни поравнялись с компанией, она вдруг шепчет на ухо прапорщику: "Вы всё говорите, что любите меня. А ведь, если я вам прикажу - вы, наверно, под поезд не броситесь". А он, ни слова не ответив, бегом - и под поезд. Он-то, говорят, верно рассчитал, как раз между передними и задними колёсами: так бы его аккуратно пополам и разрезало. Но какой-то идиот вздумал его удерживать и отталкивать. Да не осилил. Прапорщик как уцепился руками за рельсы, так ему обе кисти и оттяпало...

... я уверен, что почти каждая женщина способна в любви на самый высокий героизм. Пойми, она целует, обнимает, отдаётся - и она уже мать. Для неё, если она любит, любовь заключает весь смысл жизни - всю вселенную! Но вовсе не она виновата в том, что любовь у людей приняла такие пошлые формы и снизошла просто до какого-то житейского удобства, до маленького развлечения. Виноваты мужчины,  в двадцать лет пресыщенные, с цыплячьими телами и заячьими душами, неспособные к сильным желаниям, к героическим поступкам, к нежности и обожанию перед любовью. Говорят, что раньше всё это бывало. А если и не бывало, то разве не мечтали и не тосковали об этом лучшие умы и души человечества - поэты, романисты, музыканты, художники? Я на днях читал историю Машеньки Леско и кавалера де Грие... Веришь ли, слезами обливался... Ну скажи же, моя милая, по совести, разве каждая женщина в глубине своего сердца не мечтает о такой любви - единой, всепрощающей, на всё готовой, скромной и самоотверженной?
А раз её нет, женщины мстят. Пройдёт ещё лет тридцать... женщины займут в мире неслыханную власть. Они будут одеваться, как индийские идолы. Они будут попирать нас, мужчин, презренных, низкопоклонных рабов. Их сумасбродные прихоти и капризы станут для нас мучительными законами. И всё оттого, что мы целыми поколениями не умели преклоняться и благоговеть перед любовью. Это будет месть. Знаешь закон: сила действия равна силе противодействия...

... может быть, твой жизненный путь, Верочка, пересекла именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше не способны мужчины...

... - Трудно выговорить такую... фразу... что я люблю вашу жену. Но семь лет безнадёжной и вежливой любви дают мне право на это. Я соглашаюсь, что вначале, когда Вера Николаевна была ещё барышней, я писал ей глупые письма и даже ждал на них ответа. Я соглашаюсь с тем, что мой последний поступок, именно посылка браслета, был ещё большей глупостью. Но... вот я вам прямо гляжу в глаза и чувствую, что вы меня поймёте. Я знаю, что не в силах разлюбить её никогда... Скажите, князь... предположим, что вам это неприятно... скажите, - что бы вы сделали для того, чтоб оборвать это чувство? Выслать меня в другой город, как сказал Николай Николаевич? Всё равно и там так же я буду любить Веру Николаевну, как здесь. Заключить меня в тюрьму? Но и там я найду способ дать ей знать о моём существовании. Остаётся только одно - смерть... Вы хотите, я приму её в какой угодно форме...

... Главное, это то, что я вижу его лицо, и я чувствую, что этот человек не способен обманывать и лгать заведомо. И правда, подумай, Коля, разве он виноват в любви и разве можно управлять таким чувством, как любовь, - чувством, которое до сих пор ещё не нашло себе истолкователя. - Подумав, князь сказал: - Мне жалко этого человека. И мне не только что жалко, но вот я чувствую, что присутствую при какой-то громадной трагедии души, и я не могу здесь паясничать...

... "Я не виноват, Вера Николаевна, что Богу было угодно послать мне, как громадное счастье, любовь к Вам. Случилось так, что меня не интересует в жизни ничего: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей - для меня вся жизнь заключается только в Вас. Я теперь чувствую, что каким-то неудобным клином врезался в Вашу жизнь. Если можете, простите меня за это. Сегодня я уезжаю и никогда не вернусь, и ничто Вам обо мне не напомнит.
Я бесконечно благодарен Вам только за то, что Вы существуете. Я проверял себя - это не болезнь, не маниакальная идея - это любовь, которую Богу было угодно за что-то меня вознаградить.
Пусть я был смешон в Ваших глазах и в глазах Вашего брата, Николая Николаевича. Уходя, я в восторге говорю: "Да святится имя Твое".
Восемь лет тому назад я увидел Вас, и тогда же в первую секунду я сказал себе: я ее люблю потому, что на свете нет ничего похожего на нее, нет ничего лучше, нет ни зверя, ни растения, ни звезды, ни человека прекраснее Вас и нежнее. В Вас как будто бы воплотилась вся красота земли...
Подумайте, что мне нужно было делать? Убежать в другой город? Все равно сердце было всегда около Вас, у Ваших ног, каждое мгновение дня заполнено Вами, мыслью о Вас, мечтами о Вас... сладким бредом. очень стыжусь и мысленно краснею за мой дурацкий браслет, — ну, что же? — ошибка. Воображаю, какое он впечатление произвел на Ваших гостей.
Через десять минут я уеду, я успею только наклеить марку и отпустить письмо в почтовый ящик, чтобы не поручать этого никому другому. Вы это письмо сожгите. Я вот сейчас затопил печку и сжигаю самое дорогое, что было у меня в жизни: ваш платок, который я признаюсь украл. Вы его забыли на стуле на балу в Благородном собрании. Вашу записку, - о, как я её целовал, - ею Вы запретили мне писать Вам. Программу художественной выставки, которую Вы однажды держали в руке и потом забыли на стуле при выходе... Кончено. Я все отрезал, но все-таки думаю и даже уверен, что Вы обо мне вспомните. Если Вы обо мне вспомните, то... я знаю, что Вы очень музыкальны, я Вас видел чаще всего на бетховенских квартетах, так вот, если Вы обо мне вспомните, то сыграйте или прикажите сыграть сонату D-dur, N 2, op. 2.
Я не знаю, как мне кончить письмо. От глубины души благодарю Вас за то, что Вы были моей единственной радостью в жизни, единственным утешением, единой мыслью. Дай бог Вам счастья, и пусть ничто временное и житейское не тревожит Вашу прекрасную душу. Целую Ваши руки.
                                        

... Но тогда не знал ещё царь (Соломон), что скоро пошлёт ему Бог такую нежную и пламенную, преданную и прекрасную любовь, которая одна дороже богатства, славы и мудрости, которая дороже самой жизни, потому что даже жизнью она не дорожит и не боится смерти...

... Соломое встаёт и прислушивается. Милый женский голос, ясный и чистый, как это росистое утро, поёт где-то невдалеке, за деревьями. Простой и  нежный мотив льётся, льётся себе, как звонкий ручей в горах, повторяя прелесть вызывает тихую улыбку умиления в глазах царя...
Перед ним, за низкой стеной, грубо сложенной из больших желтых камней, расстилается вверх виноградник. Девушка в лёгком голубом платье ходит между рядами лоз, нагибается над чем-то внизу и опять выпрямляется и поёт. Рыжие волосы её горят на солнце...

... Соломон произносит голосом, ласкающим ухо:
- Девушка, покажи мне лицо твоё, дай ещё услышать голос твой.
Она быстро выпрямляется и оборачивается лицом к царю. Сильный ветер срывается в эту секунду и треплет на ней лёгкое платье и вдруг плотно облепляет его вокруг её тела и между ног. И царь на мгновение, пока она не становится спиной к ветру, видит всю её под одеждой, как нагую, высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет; видит её маленькие, круглые, крепкие груди и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девический живот, и глубокую линию, которая разделяет её ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бёдрам.
- Потому что голос твой сладок и лицо твоё приятно! - говорит Соломон.
Она подходит ближе и смотрит на царя с трепетом  и восхищением. Невыразимо прекрасно её смуглое и яркое лицо. Тяжёлые, густые тёмно-рыжие волосы, в которые она воткнула два цветка алого мака, упругими бесчисленными кудрями покрывают её плечи, и разбегаются по спине, и пламенеют, пронзённые лучами солнца, как золотой пурпур. Самодельное ожерелье из каких-то красных сухих ягод трогательно и невинно обвивает в два раза её тёмную, высокую, тонкую шею...

... она говорит жалобно:
- Братья мои рассердились на меня и поставили меня стеречь виноградник, и вот - погляди, как опалило меня солнце!
- О нет, солнце сделало тебя ещё красивее, прекраснейшая из женщин! Вот ты засмеялась, и зубы твои - как белые двойни-ягнята, вышедшие из купальни, и ни на одном из них нет порока. Щёки твои - точно половинки граната под кудрями твоими. Губы твои алые - наслаждение смотреть на них. А волосы твои... Знаешь, на что похожи твои волосы? Видала ли ты, как с Галаада вечером спускается овечье стадо? Оно покрывает всю гору, с вершины до подножья, и от света зари и от пыли кажется таким же красным и таким же волнистым, как твои кудри. Глаза твои глубоки, как два озера Есевонских у ворот Батраббима. О, как ты красива! Шея твоя пряма и стройна, как башня Давидова!..
- Как башня Давидова! - повторяет она в упоении.
- Да, да, прекраснейшая из женщин. Тысячи щитов висит на башне Давида, и всё это щиты побеждённых военоначальников. Вот и мой щит вешаю я на твою башню...
- О, говори, говори ещё...
- А когда ты обернулась назад, на мой зов, и подул ветер, то я увидел под одеждой оба сосца твои и подумал: вот две маленькие серны, которые пасутся между лилиями. Стан твой был похож на пальму и груди твои на грозди виноградные.
Девушка слабо вскрикивает, закрывает лицо ладонями, а грудь локтями и так краснеет, что даже уши и шея становятся у неё пурпуровыми.
- И бёдра твои я увидел. Они стройны, как драгоценная ваза - изделие искусного художника. Отними же твои руки, девушка. Покажи мне лицо твоё.
Она покорно опускает руки вниз. Густое золотое сияние льётся из глаз Соломона, и очаровывает её, и кружит ей голову, и сладкой, тёплой дрожью струится по коже её тела...

... - Теплота твоей одежды благоухает лучше, чем мирра, лучше, чем нард, - говорит он, жарко касаясь губами её уха. - И когда ты дышишь, я слышу запах от ноздрей твоих, как от яблоков. Сестра моя, возлюбленная моя, ты пленила сердце моё одним взглядом твоих очей, одним ожерельем на твоей шее.
- О, не гляди на меня! - просит Суламифь. - Глаза твои волнуют меня.
Но она сама изгибает назад спину и кладёт голову на грудь Соломона. Губы её рдеют над блестящими зубами, веки дрожат от мучительного желания. Соломон приникает жадно устами к её зовущему рту. Он чувствует пламень её губ, и скользость её зубов, и сладкую влажность её языка и весь горит таким нестерпимым желанием, какого он ещё никогда не знал в жизни.
Так проходит минута и две.
- Что ты делаешь со мной! - слабо говорит Суламифь, закрывая глаза. - Что ты делаешь со мной!
Но Соломон страстно шепчет около самого её рта:
- Сотовый мёд каплет из уст твоих, невеста, мёд и молоко под языком твоим... О, иди скорее ко мне...

... О, не гляди же на меня так. Взгляд твой околдовывает меня... Не целуй меня... Не целуй меня... Милый! Целуй меня ещё...

... Светел и радостен был Соломон в этот день, когда сидел он на троне в зале дома Ливанского и творил суд над людьми, приходившими к нему...

... Дрожа от робости, ожиданья и счастья, расстегнула Суламифь свои одежды, опустила их вниз к ногам и, перешагнув через них, осталась среди комнаты нагая, лицом к окну, освещенная луною через переплет решетки. Она налила густую благовонную мирру себе на плечи, на грудь, на живот и, боясь потерять хоть одну драгоценную каплю, стала быстро растирать масло по ногам, под мышками и вокруг шеи. И гладкое, скользящее прикосновение ее ладоней и локтей к телу заставляло ее вздрагивать от сладкого предчувствия. И, улыбаясь и дрожа, глядела она в окно, где за решеткой виднелись два тополя, темные с одной стороны, осеребренные с другой, и шептала про себя:
— Это для тебя, мой милый, это для тебя, возлюбленный мой. Милый мой лучше десяти тысяч других, голова его — чистое золото, волосы его волнистые, черные, как ворон. Уста его — сладость, и весь он — желание. Вот кто возлюбленный мой, вот кто брат мой, дочери иерусалимские!..

... «Побегу же я по дороге, догоню, догоню моего милого, — говорит про себя Суламифь. — Пойду по городу, по улицам, по площадям, буду искать того, кого любит душа моя. О, если бы ты был моим братом, сосавшим грудь матери моей! Я встретила бы тебя на улице и целовала бы тебя, и никто не осудил бы меня. Я взяла бы тебя за руку и привела бы в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя соком гранатовых яблоков. Заклинаю вас, дочери иерусалимские: если встретите возлюбленного моего, скажите ему, что я уязвлена любовью»...

... Соломон говорит в упоении, и голос его дрожит:
— О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!
— О, как ты прекрасен, возлюбленный мой!
Слезы восторга и благодарности — блаженные слезы блестят на бледном и прекрасном лице Суламифи. Изнемогая от любви, она опускается на землю и едва слышно шепчет безумные слова:
— Ложе у нас — зелень. Кедры — потолок над нами... Лобзай меня лобзанием уст своих. Ласки твои лучше вина...

... я только царь, возлюбленная. Но вот на этом месте я целую твою милую руку, опаленную солнцем, и клянусь тебе, что еще никогда: ни в пору первых любовных томлений юности, ни в дни моей славы, не горело мое сердце таким неутолимым желанием, которое будит во мне одна твоя улыбка, одно прикосновение твоих огненных кудрей, один изгиб твоих пурпуровых губ! Ты прекрасна, как шатры Кидарские, как завесы в храме Соломоновом! Ласки твои опьяняют меня. Вот груди твои — они ароматны. Сосцы твои — как вино!
— О да, гляди, гляди на меня, возлюбленный. Глаза твои волнуют меня! О, какая радость: ведь это ко мне, ко мне обращено желание твое! Волосы твои душисты. Ты лежишь, как мирровый пучок у меня между грудей!
Время прекращает свое течение и смыкается над ними солнечным кругом. Ложе у них — зелень, кровля — кедры, стены — кипарисы. И знамя над их шатром — любовь...

... царь воскликнул радостно:
— Кто это, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце? О Суламифь, красота твоя грознее, чем полки с распущенными знаменами! Семьсот жен я знал, и триста наложниц, и девиц без числа, но единственная — ты, прекрасная моя! Увидят тебя царицы и превознесут, и поклонятся тебе наложницы, и восхвалят тебя все женщины на земле. О Суламифь, тот день, когда ты сделаешься моей женой и царицей, будет самым счастливым для моего сердца...

... Так посетила царя Соломона — величайшего из царей и мудрейшего из мудрецов — его первая и последняя любовь.
Много веков прошло с той поры. Были царства и цари, и от них не осталось следа, как от ветра, пробежавшего над пустыней. Были длинные беспощадные войны, после которых имена полководцев сияли в веках, точно кровавые звезды, но время стерло даже самую память о них. Любовь же бедной девушки из виноградника и великого царя никогда не пройдет и не забудется, потому что крепка, как смерть, любовь, потому что каждая женщина, которая любит, — царица, потому что любовь прекрасна!..

... однажды Суламифь сказала:
— Ты знал, мой возлюбленный, жен и девиц без числа, и все они были самые красивые женщины на земле. Мне стыдно становится, когда я подумаю о себе, простой, неученой девушке, и о моем бедном теле, опаленном солнцем.
Но, касаясь губами ее губ, говорил царь с бесконечной любовью и благодарностью:
— Ты царица, Суламифь. Ты родилась настоящей царицей. Ты смела и щедра в любви. Семьсот жен у меня и триста наложниц, а девиц я знал без числа, но ты единственная моя, кроткая моя, прекраснейшая из женщин. Я нашел тебя, подобно тому как водолаз в Персидском заливе наполняет множество корзин пустыми раковинами и малоценными жемчужинами, прежде чем достанет с морского дна перл, достойный царской короны. Дитя мое, тысячи раз может любить человек, но только один раз он любит. Тьмы тем людей думают, что они любят, но только двум из них посылает бог любовь. И когда ты отдалось мне там, между кипарисами, под кровлей из кедров, на ложе из зелени, я от души благодарил бога, столь милостивого ко мне...

... когда Соломон замолкал, тогда среди тишины ночи смыкались их губы, сплетались руки, прикасались груди. И когда наступало утро, и тело Суламифи казалось пенно-розовым, и любовная усталость окружала голубыми тенями ее прекрасные глаза, она говорила с нежной улыбкою:
— Освежите меня яблоками, подкрепите меня вином, ибо я изнемогаю от любви...

... — О Суламифь, — все, что хочешь! Попроси у меня мою жизнь — я с восторгом отдам ее тебе. Я буду только жалеть, что слишком малой ценой заплатил за твою любовь.
Тогда Суламифь улыбнулась в темноте от счастья и, обвив царя руками, прошептала ему на ухо:
— Прошу тебя, когда наступит утро, пойдем вместе туда... на виноградник... Туда, где зелень, и кипарисы, и кедры, где около каменной стенки ты взял руками мою душу... Прошу тебя об этом, возлюбленный... Там снова окажу я тебе ласки мои...
В упоении поцеловал царь губы своей милой...

... глядя на своего возлюбленного и улыбаясь кротко, говорила с трудом прекрасная Суламифь:
— Благодарю тебя, мой царь, за все: за твою любовь, за твою красоту, за твою мудрость, к которой ты позволил мне прильнуть устами, как к сладкому источнику. Дай мне поцеловать твои руки, не отнимай их от моего рта до тех пор, пока последнее дыхание не отлетит от меня. Никогда не было и не будет женщины счастливее меня. Благодарю тебя, мой царь, мой возлюбленный, мой прекрасный. Вспоминай изредка о твоей рабе, о твоей обожженной солнцем Суламифи.
И царь ответил ей глубоким, медленным голосом:
— До тех пор, пока люди будут любить друг друга, пока красота души и тела будет самой лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех пор, клянусь тебе, Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и благодарностью.
К утру Суламифи не стало....
    

Она: привет, как дела?
Он: ты задолбала своими дурацкими вопросами!
Она: какими????
Он: привет, как дела?
Она: нормально.

....................................................................................................................

....................................................................................................................

Он: хочешь я угадаю, как тебя зовут?
Она: ну давай.)
Он: света?
Она: нет...
Он: маша?
Она: нет.)
Он: а как же?
Она: Светлана.)
Он: хочешь я угадаю, какой у тебя цвет волос?
Он: светлый
Она: нет
Он: неужто темный?!
Она: нет))
Он: рыжий что ли?
Она: не угадал, блондинка!
Он: ппц

....................................................................................................................

....................................................................................................................

designer wrote: сейчас сделаем
gs wrote: ага, присылайте тогда
designer wrote: может перейдем на "ТЫ", а то как-то дискомфортно
gs wrote: да запросто )
designer wrote: супер
designer wrote: ты конина блядская
designer wrote: упс
designer wrote: сорри
designer wrote: окошечком ошибся
designer wrote: честно не тебе
gs wrote: я подумал это стремительное продолжение перехода с вы на ты ))
designer wrote: второй раз в жизни так попадаю
gs wrote: да ладно, ничо ))
designer wrote: у нас с коллегой деловое общение
designer wrote: он не успевает по срокам
gs wrote: догадываюсь ))

Стёкла разбиты, лампочек нет

Люди на крыше, скоро рассвет

Жить надоело нам на земле

Сколько же можно в этом дерьме

Дверь на засове, потолка нет

Голова кругом, где же ответ

В этих руинах мебели нет

Мыши шкребутся, в дырках паркет

Мы нашли стульчик, спинки там нет

Мы как собаки, весь этот бред

Добрые люди мы хотим есть

Ждать надоело добрую весть

Грабим мы лавки, деньги нужны

Жить как собаки не хотим мы

Мы убиваем прям как в кино

Есть добываем, скоро светло

Мы на помойке, мы хотим есть

Ржавые банки, жуткая месть

Стёкла разбиты, лампочек нет

Жить надоело нам на земле...

Бродя по снегам, в горах высоких

Где жуткий холод, где нет тепла

Нашёл я цветок, цветущий как летом

И только лишь он, согреть смог меня.