Дабы не утомлять и не утомляться - только самое. Не прошло и двух месяцев )

Монрепо перед грозой.

В общем, поехать в Монрепо с одним зонтом на двоих оказалось чревато.

Однако погода включила совесть. И на башне Олафа стало почти идеально.

Во дворе замка дрыхла (или почила - хз) человеческая мишень в образе молодого мужчины средних лет.

Вокруг цвела неведомая хрень (сурепка - прим. автора). Аромат, прямо скажем, дурманящий, тем паче после дождя.

Как того требовал этикет, мы пошли фотать часовую башню через дырку.

Ну и всё, что попадалось по пути.

А по дороге домой поманьячили финскими названиями станций.

Вот так вот лаконично ))
 

Ещё как раскрыта )

1.


2.


3.


4.


5.


6.


7.


8.


9.


10.


11.


12.

В питерском метро

Фетиш )

Машина Бэтмена в парке на Крестовском острове

Общие планы )

Ы =)

 

В Выборг [приступ истерического фетишизма]

:D

Шедевральное граффити

... на внешней стороне этого дома

Ориентация - клевер!

Теперь и у меня есть фото с башней в одной дырке

... и в другой )

Да, да, горизонт завален ))

Лавка с картинами

подъезд на Ленина, 8 =)

Непростительное расточительство )

 

И снова Питер

Медвежуть, поедающий мороженое напротив Эрмитажа

В каске и нивалнует

Пётр I [моральная травма от увиденного]

Станция метро, похожая на нло

Нечто среднее между Ъ и пистолетом

 

Меню в очаровательном кафе на Васильевском, где огромные порции и очень вкусно

 

Когда мне было на пару лет больше, чем наследнице сейчас, я мечтала обо всякой херне, как и полагается всем маленьким девочкам. Так вот, вчера в "Олимпиаде 80", потребляя весьма никакой ланч, я случайно метнулась взглядом по книжным полкам и обнаружила книжку по сериалу "Никто кроме тебя", которую, между прочим, мне так и не купили злые родители.

Интересно, когда ее последний раз брали в руки.

Кстати, песня из сериала весьма красивая )

Медитирую [тащусь, проще говоря]. Хочу-хочу-хочу!

 

ХодилЪ на рынок, много думалЪ.

- Куражу желаете?

- Нет, спасибо, мне для еды.

 

 

Вам марков или свекло?

Приобщение к прекрасному набирало обороты ) Нашла неплохой сайт artnow.ru. Умеют же люди!

А это, по-моему, шедевр:

Ну, или просто родная тема, тем и цепляет )

Обнаружила родные пенаты:

Тема Климта раскрыта:

Ыыыы )))

Галстук. Хочу такой )

Еще очень осень. Теперь Леонид Афремов.

Что тут скажешь... Очень осень, ахха.

 

А вот еще одна  великолепно раскрытая очень французская тема.

Вот такая у меня дилемма:

или

К сожалению, не помню года написания этого рассказа, но он появился гораздо раньше горячо обожаемой всеми "Лолиты" - лет на пятнадцать. Демо-версия художественно оформленного порока =) Набокова так распирала тема, что неизбежность ее развития была очевидна. Но переиграл он все весьма и весьма занятно. Если в "Волшебнике" погибает сам герой, то в "Лолите" обошлось смертью матери главной героини. Если в "Волшебнике" детка испугалась и, ессно, не дала, то в "Лолите" она уже была весьма подкованной в вопросах горизонтальных телодвижений (впрочем, кто сказал, что они должны быть только горизонтальными:)). Раскрылся автор потрясающе. Ибо основная идея изменилась кардинально. Изначально пороком был герой, а в "Лолите" он уже практически жертва распущенной маленькой самки.

Кого оправдывал автор на протяжении энного количества лет от первого до последнего произведения? [вопрос риторический]

Кстати говоря, если верить спорной науке по имени Ψ-хология, энтомологи (это я тонко и изящно намекаю на род деятельности нашего уважаемого автора) вообще редко бывают душевно здоровыми людьми. Не без червоточинки в голове, ахха. Как и талантливые писатели. Но бесподобная образность языка Набокова, тонкая игра его воображения с мозгом и подсознанием читателя перекрывает и оправдывает все диагнозы. Изощренное удовольствие, затягивает. Не перестаю восхищаться.

Грубый разврат всеяден; тонкий предполагает пресыщение.
 

О нет, это для меня не степень общего, а нечто
совершенно отдельное от общего; не более драгоценное, а
бесценное.


Жалкие, торопливые минуты, с годами ходьбы и
сыска между ними, но и за каждую такую он готов был заплатить
любую цену (посредниц, впрочем, просил не беспокоиться), и,
вспоминая этих редчайших маленьких любовниц, суккуба так и не
заметивших, он поражался и своему таинственному неведению об их
дальнейшей судьбе; а зато сколько раз на бедном лугу, в грубом
автобусе, на приморском песочке, годном лишь для питания
песочных часов, быстрый, угрюмый выбор ему изменял, мольбы
случай не слушал, и отрада обрывалась беспечным поворотом
жизни.


Вязальщица посмотрела ей
вслед и продолжала быстро работать, изредка поправляя
молниеносным жестом спадающий хвост шерстяного зародыша.


И за все это, за жар щек, за двенадцать
пар тонких ребер, за пушок вдоль спины, за дымок души, за
глуховатый голос, за ролики и за серый денек, за то
неизвестное, что сейчас подумала, неизвестно на что посмотревши
с моста... Мешок рубинов, ведро крови - все что угодно...


Он взял газету от тридцать второго
числа и, не видя строк, долго сидел в уже отработанной
гостиной, и слушал оживленный за стеной разговор в промежутках
пылесосного воя и посматривал на эмаль часов, убивая уборщицу,
отсылая труп на Борнео, а тем временем он различил третий голос
и вспомнил, что еще есть старуха на кухне; ему будто
послышалось, что девочку посылали в лавку.


А укладываясь, он случайно нашел в столе некогда
подобранную монету (между прочим, оказавшуюся фальшивой) и
усмехнулся: талисман уже отслужил.


А вместе с тем, в чем упрекнуть волшебника? Он
знал, что найдет в ней достаточно утех, чтобы не расколдовать
ее слишком рано...


За листвой родился автомобиль. Садиться! Знакомая черная
шапочка, пальто на руке, небольшой чемодан, помощь краснорукой
Марии. Погоди, уж я тебе накуплю... Захотела непременно -
рядом с шофером, и пришлось согласиться да скрыть досаду.


Он все не мог найти оптический
фокус счастья, не знал, с чего начать, к чему можно
притронуться, как полнее всего в пределах ее покоя насытиться
этим часом. Так. Пока что, с лабораторной бережностью, он снял
с кисти бельмо времени и через ее голову положил на ночной
столик между блестящей каплей воды и пустым стаканом.
Так. Бесценный оригинал: спящая девочка, масло. Ее лицо в
мягком гнезде тут рассыпанных, там сбившихся кудрей, с
бороздками запекшихся губ, с особенной складочкой век над едва
сдавленными ресницами, сквозило рыжеватой розовостью на ближней
к свету щеке, флорентийский очерк которой был сам по себе
улыбкой. Спи, моя радость, не слушай.


В который раз нахлынул и взвыл грузовик,
наполняя комнату дрожью, - и он останавливался в своем обходе,
неловко накренившись над ней, невольно вжимаясь в нее зрением и
чувствуя, как отроческий, смешанный с русостью запах ее кожи
зудом проникает в его кровь. Что мне делать с тобой, что мне с
тобой... Девочка во сне вздохнула, разожмурив пупок, и
медленно, с воркующим стоном, дыхание выпустила, и этого было
достаточно ей, чтобы продолжать дальше плыть в прежнем
оцепенении.


...все было кончено, и любым
изворотом, любым содроганием надо тотчас отделаться от
ненужного, досмотренного, глупейшего мира, на последней
странице которого стоял одинокий фонарь с затушеванной у
подножья кошкой.

... в этом году.

Продолжаем ностальгировать.
Искала вкладыши "Love is...", нашла "Том и Джерри".

"Love is..." тоже нашла. Да еще в гораздо большем количестве, чем предполагала.

Собирательство и натуральный обмен в советских школах не просто процветали, а являлись культовым родом деятельности. Вот таким оно было, детское лицо фетишизма. А сколько химии поглощалось нашими растущими организмами - страшно подумать. Однако я, например, отлично помню вкус шоколадных "BomBibom", который ассоциировался с дрожжевым тестом, в которое подсыпали какао. "OtoMoto" были дынными, "Turbo" персиковыми и еще какими-то. Вкладыши от последних, так же, как и от "Final" и "Lazer", обладали повышенной ценностью. Каждый из них мог быть обменян на два или три  вкладыша от "Donald". Собрать полную коллекцию "Donald" считалось особым шиком, но никто точно не знал, сколько в ней штук. [У меня при подсчете оказалось целых 103]. Переводилки на руки тоже ценились очень высоко, и если использовались по назначению - неприменно два, а то и три раза. Те места картинок, которые уже не хотели отпечатываться на коже, старательно подрисовывались фломастером - и в путь.