Над отметить, что с четвертой или пятой попытки "Грибного царя" я все-таки дочитала. И даже надергала кое-чего интересного. Но теперь с Поляковым надо завязать на полгодика.

От деловых женщин, самых изощренных и страстных, веяло непреодолимой самодостаточностью.

— Ай-ай-ай! Без презерватива?!
— Я думал…
— Как ребенок! Ну разве вы по грязи без ботинок ходите?
— Нет, — сознался Свирельников. — Не хожу…
— А ведь случайные связи — та же грязь! О проститутках даже не говорю: это — бактериологическое оружие дьявола!

— Возраст увлечения?
— Две недели. Чуть меньше…
— Дорогой мой, не пытайтесь казаться хуже, чем вы есть! Сколько лет девушке?
— Девятнадцать.
— Студентка?
— Да.
— Опаснейший контингент: в голове и промежности ветер, вагинальный опыт катастрофически опережает опыт жизненный.

— А если она… ну… чиста?
— Как ангел? В литературе такие случаи описаны. Лично я не встречал. Зато знаю другие ситуации. Тут один англичанин ко мне ходит. Привел пассию: влюбился. Проверили: шесть инфекций, хроника с осложнениями. Посчитали: с реабилитацией курс лечения пять штук баксов. Взял он на размышление три дня. Потом позвонили говорит: нет, она таких денег не стоит. Вот вам западный образ жизни! Пойдемте!

Все равно надо было набрать и наврать! Это жены бесятся, когда пьяный муж звонит за полночь и с пятого раза выговаривает слово «задерживаюсь». А любовницам, наоборот, нравится: «Ах, он даже в таком виде про меня не забывает!» Конечно, надо было звонить и врать! Ложь украшает любовь, как хороший багет линялую акварельку. Если мужчина перестает женщине врать, значит, он ею больше не дорожит и скоро разлюбит, если уже не разлюбил.

Однажды Миша даже спросил отца, почему тот не стал учиться дальше, а пошел шоферить. Дмитрий Матвеевич, улыбаясь, ответил, что на трассе есть знаки и указатели, на крайний случай — регулировщики, а вот в других профессиях, особенно умственных, полный бардак и безответственность.

Как говаривал замполит Агариков, жизнь любит наоборот.

...дом населяли в основном деятели культуры, та особенная разновидность человечества, которая в искусстве может быть сурова до сокрушительности, сметая системы и режимы, но в частной жизни предпочитает улыбчивую интригу с гадостями за спиной и комплиментами в лицо.

А Валентин Петрович, будучи однажды в философическом настроении, сказал Свирельникову: «В искусстве, Миш, побеждают или чудовищно бездарные, или страшно талантливые. Просто талантливым и просто бездарным там делать нечего!»

Актерский талант — это емкая глупость.

Вы думаете, почему после античного сексуального беспредела, когда трахнуть любое способное к совокуплению существо было привычным делом, пришли упертые христиане с их умерщвлением плоти и осуждением похоти? Да потому, что человечество таким образом спасало себя от исчезновения! Вспомните, как умирали римские императоры! Они покрывались язвами и страдали отеками! Явные последствия непролеченных половых инфекций. А вы?! Разве так можно! — Доктор перевел дух и улыбнулся. — Напугал?

— Обычное дело! У меня там тоже друг работает. Прибегает к нему шкаф, знаете, такой с золотой якорной цепью на шее. Явно из «быков». Где-то на Ленинградке подцепил девушку. Оказалась с душком. Ну, сами понимаете… Ему объясняют: надо на анализ кровь взять. А тот ни в какую. Говорит: даю штуку баксов, чтобы без крови. С детства боюсь кровь сдавать…

Тут у меня батюшка был на приеме. Поругался с епархиальным начальством, сердце прихватило. Я ему тоже стал про лишний вес говорить, а он: «Живот — это ничего, это нормальное православное телосложение. Интриги все…»

Собственно, все люди делятся на статистов и участников твоей жизни.

Говорил же замполит Агариков: «Это баба думает маткой, а ты офицер и должен думать мозгой!»

Оно и понятно: не иметь интимную связь со своей секретаршей так же противоестественно, как состоять в близости со своим шофером.

Странное дело! Чем важнее деньги для человечества, тем легкомысленнее на них изображения. Когда на всей планете воцарятся одни-единственные, неодолимые деньги, то на них, скорее всего, будут нарисованы какие-нибудь телевизионные балбесы, разевающие рты под фанеру…

На самые дурацкие вопросы есть сотни ответов. Ну, например, на вопрос: «Как спалось?» — можно ответить: «хорошо», «плохо», «спокойно», «тревожно», «сладко» или, как говорил дед Благушин, «неприютно». А вот этот содрогательный полет под золотым куполом счастья втискивается в одно-единственное, никакое, по сути, слово «хорошо». И если начнешь объяснять, уточнять, конкретизировать, непременно совершишь гнусную, подлую, шибающую физиологией измену этому золотому полету…

Ночью он проснулся и долго смотрел на белевшее в темноте тихое Светкино лицо. Михаил Дмитриевич уже догадался, что перед ним, надурачившись, нахохотавшись, налюбившись, лежит не случайная одноразовая девчонка, а его, Свирельникова, «сначальная» жизнь. Он это понял, потому что впервые за много-много лет его плоть, усталая от слагательных движений страсти, полнилась не самодовольным покоем и даже не блудливой мужской гордостью, а некой, давно забытой болезненно-неудовлетворенной нежностью. Насытившееся тело не передало свое умиротворение душе, которая продолжала мучиться неприкаянным вожделением так, словно обретенная плотью бурная взаимность, к ней, к душе, не имеет никакого отношения. И он понял, что так теперь будет всегда…

— Ты сама еще ребенок.
— Ага, как трахать меня — так не ребенок!
— Я тебя не трахаю, а люблю.
— Любят по-другому. А ты трахаешь, трахаешь, трахаешь…
— Ну, не плачь! — просил он, целуя соленые щеки. — Я больше не буду. Хочешь, пойдем куда-нибудь? В ресторан…

Председатель совета директоров бежал в Англию, поселился в большом белом доме по адресу: Кингстон-стрит, 14, — и был объявлен в международный розыск.

— Садись, брат! Женщина, рюмку старшему сыну!
— Нет, я сегодня — пас…
— Напрасно! Алкоголь — важнейший элемент земной цивилизации. Ты хоть знаешь, что организм сам вырабатывает алкоголь? Сам себе наливает, а?
— Слышал…
— Раньше вырабатывал много — и люди, понимаешь, ходили всегда под мухой. Представляешь? В мифологическом бессознательном это время называется золотым веком или раем. Потом началось оледенение, злаки и фрукты увяли, человек перешел с растительной пищи на мясную: мамонты и все такое прочее.
Организм стал вырабатывать алкоголя значительно меньше. Жить стало хуже и грустнее — и люди сочинили сказку про изгнание из рая. Следишь за ходом мысли? Der langen Rede kurzer Sinn [Короче говоря (нем.)]: с тех пор приходится постоянно добавлять!

Если бы алкоголь приносил человечеству вред, то коллективный опыт давно бы его отторг. А ведь не отторг? Не отторг же! Почему? А потому что, являясь злом для отдельных индивидов, алкоголь — благо для человечества в целом, ибо служит естественным средостением между идеалом и гнусной реальностью…

Понимаешь, Майкл, скоро человечество разделится на две части: огромную, главную, нажимающую кнопки, и очень небольшую, которая знает, что происходит, когда кнопка нажимается, и как ее отключить. И не надо ничего: ни классовой борьбы, ни идеологии, ни полиции, ни армии… Ничего! Отключи кнопки — человечество к тебе само приползет на коленях и будет умолять: «О, великий и всемогущий, верни нам счастье нажимать кнопки! Мы готовы на все!»

— Лечить я тебя буду, Федька! По-настоящему.
— Бесполезно, брат! От счастья вылечить невозможно…

Ох уж эта живущая в мужиках до старости мальчишеская боязнь открыться и получить в ответ холодное недоумение!

...только нелюбимые или разлюбленные имеют возможность увидеть женщину во всей ее вулканической достоверности.

— Миша, мой тебе совет: никогда не думай о жизни. Она же о нас, сука, не думает!

Конечно же, это было нескромным преувеличением, ибо тогда ходил даже анекдот о новом российском флаге: красный цвет символизирует кровь, пролитую за свободу, белый — чистоту помыслов реформаторов, синий — количество «голубых» в Думе, правительстве и администрации президента, а все вместе повторяет торговый триколор «Пепси-колы».

...писатели и режиссеры вообще любят для обострения художественного конфликта заставить своих героинь делать то, чем реальная женщина заниматься не станет ни за какие деньги.

Это с надоевшей женой все равно, где носами тереться, а новые ощущения требуют простора и удобств!

Утром, чуть свет, позвонил Веселкин:
— Ну?
— Что — ну?
— Трахнул?
— Больной, что ли?
— А чего ж вы делали?
— Мертвых смотрели.
— Каких мертвых?
— В морге.

В ту минуту ему вдруг показалось, что Вовико вообще живет в совершенно другом, чудовищном мире, где все женщины — мерзкие, похотливые самки с вокзальными плевательницами между ног. А для Свирельникова, несмотря на определенный «краснознаменный» опыт, женщины все еще оставались таинственными, неподступными существами, которых надо завоевывать в тоске и надежде.

Блин, какой-то Достоевский для олигофренов!

Теперь в телефонных разговорах с матерью или подругами Светка называла его «Микки», а прежде говорила просто: «Он». Михаилу Дмитриевичу это не нравилось.
— Что это еще за «он»?
— Да я сама понимаю… — согласилась Светка. — Но для «Миши» ты уже большой мальчик, а по имени-отчеству называть мужчину, с которым спишь, согласись, нелепо!

— Ты о чем думал, человек с голубой звезды?

Он быстро оделся, выглянул из-за занавески, но никого в комнате не обнаружил. Тахта у окна была аккуратно застелена пестрым лоскутным покрывалом, удивительно напоминающим Климта, по которому Тонька сходила с ума. Михаил Дмитриевич даже однажды назвал жену «климтоманкой», и ей очень понравилось.

У него появилось странное ощущение: будто в ясной утренней картинке мира образовались какие-то странные, стивен-кинговские дыры во времени и через прорехи видна та, давно исчезнувшая деревня детства, когда дома отличались друг от друга только цветом масляной краски, числом окон и резьбой наличников. Вот и этот уличный колодец с журавлем, к которому для противовеса привязаны старые чугунные утюги, явно оттуда же, из прошлого. Михаил Дмитриевич с опаской, оставшейся еще с тех пор, когда дед Благушин рассказывал про непослушного мальчика, утонувшего в колодце, подошел к срубу и осторожно заглянул за осклизлый позеленевший край. Внизу он увидел свое далекое лицо, искаженное волнистой судорогой от падавших сверху капель…

— А каких грибов в лесу больше: поганок или хороших? — спросила Светка.
— Поганок, — сообщил Михаил Дмитриевич.
— Надо же, все как у людей! — вздохнула она.

А ведь, собственно, и в жизни так: взрослея, человек начинает то, что в благородной юности казалось невозможным и недопустимым, воспринимать как возможное и допустимое. Все, абсолютно все в тех или иных обстоятельствах становится возможным и допустимым!

Господи! Ну до чего ж странен и страшен человек! И если он сотворен, Господи, по твоему образу и подобию, тогда понятно, почему так подл, кровав, странен и несправедлив этот, Тобой, Господи, созданный мир.

Пересмотрела фильм по поляковскому "Небу падших". В четвертый раз. Все-таки очень и очень в духе времени. Для тех, кто в теме, для тех, кто соприкасался, для тех, кто помнит. Я вообще мало знаю отечественных фильмов-в-духе-времени, которые меня в какой-то степени цепляли. Ну, "Асса", "Игла", "Авария - дочь мента" [которая, разумеется, слабее]. Что там еще? Ничего больше не вспоминается.
[Конечно, потом все кинулись снимать мыло, типа "Бригады", но во-первых, это уже чуть более поздний временной промежуток, а во-вторых, романтизировать хроники братвы - это как-то пошленько. В общем, кроме потрясающего и очень настоящего Дюжева, ничего в "Бригаде" не было. Эмм, какого хрена у меня она пылится на лицензионке с 2002 года?]
Но вернемся к "Игре на вылет". По-моему, Одегов не слишком претендовал на шедевр, его просто зацепило и поволокло по эмоциям, как обычно бывает у мужчин, невзначай подсевших на Полякова. Именно поэтому он и сыграл главную роль. Все так прозрачно, иначе и быть не могло. Однако то ли в бюджете было дело, то ли в чем-то еще, но фильм не стал концентратом книги, а скорее [снова простите мне мою тягу к образам] напомнил мне лоскутное одеяло, где вместо лоскутов - выдерганные страницы повести. И слова искажались, и сюжет искажался. Жалко, что массу потрясающих отрывков или скомкали, или вообще проигнорировали. Например вот этот:

В классе были две девочки, которые мне сразу понравились,- Валя
Обиход и Нина Назарова. Подружки. Они даже на переменах под ручку ходили. И
знаешь, поначалу они меня как будто приняли... Но потом был новогодний вечер
- и я вырядилась, как дура, во все лучшее... Мне, конечно, мать должна была
подсказать, что так нельзя, что это воспримут как вызов (в магазинах-то
тогда ничего не было!), но моя мамочка в ту пору крутила роман с одним
синхронистом, и ей было не до меня. В общем, я вырядилась... Учительши потом
еще месяц мои парижские тряпки обсуждали. А он весь вечер танцевал только со
мной!
- Кто - он?
- Ван Вей. Он был по отцу китайцем и учился в десятом. Родители его
работали в цирке - жонглировали, - и он после школы собирался в цирковое
училище. Это было в нем самое интересное, потому что выглядел он совершенно
невзрачно - щуплый и желтый. Но именно в него влюбилась до потери сознания
Валя Обиход. Нина Назарова была у нее поверенной и даже своего рода
парламентером - выясняла у Ван Вея, как он к Вале относится. Обычные
среднешкольные глупости. В этом возрасте, сам помнишь, все в кого-то
влюблены...
- А ты?
- Я - нет. Не успела. В тот новогодний вечер Нина отправилась выяснять,
почему Ван Вей не приглашает танцевать Валю, а он сказал какую-то гадость и
снова пригласил меня. Так я стала врагом. У Вали оказались хорошие
организаторские способности - и скоро весь класс стал относиться ко мне уже
не равнодушно, а враждебно... Ты знаешь, что это такое, когда ты входишь в
комнату и на тебя устремляются тридцать пар ненавидящих глаз? Тогда я решила
наказать ее. Ван Веем... Напросилась как-то к нему домой - и это было
отвратительно. Даже по моим нынешним представлениям, он был очень
испорченный мальчик. К тому же у него были плохие зубы... Не менее
отвратительным оказался и язык - он обо всем рассказал приятелям. И
старшеклассники специально заглядывали, чтобы посмотреть на меня. К счастью,
отца вскоре отправили в Брюссель - и мы уехали. Но перед отъездом я
отомстила. Я написала любовную записку Нине Назаровой от его имени,
подделала почерк и подложила на перемене так, чтобы нашла бумажку Валя. И
они пoccopились. Страшно. Как умеют ссориться только лучшие подруги или
лесбиянки. Даже подрались! И знаешь, когда они, визжа, на глазах у всего
класса таскали друг друга за волосы, я вдруг почувствовала ледяное
искрящееся счастье вот тут, в этом месте!.. (Катерина положила руку на
живот.) Потом счастье погасло, а лед остался... Даже не лед, а ледяной
истуканчик, требующий постоянных жертв... С этого все и началось...
- А зачем ты мне все это рассказываешь?
- Чтобы ты понял... Знаешь, иногда мне казалось, что ты именно тот, кто
меня вылечит. Я это почувствовала, когда мы начали прыгать с тобой вместе...
Я ждала, что вот сейчас эта ледышка внутри меня растает. Навсегда. И я стану
как все - верной, доброй, покорной, рожу тебе ребенка. И буду любить ребенка
- за тебя, а тебя - за ребенка... Думаешь, легко ненавидеть всех, кто...
- Всех?
- Всех, кроме тебя.
- А меня, значит, ты любила?
- Нет.
- Почти любила?
- Нет. Почти не ненавидела... С тобой мне было лучше, чем с другими...


Такой охуительный штрих к Катькиному образу, а его свели к последним десяти строкам.

Она сразу почувствовала во мне главного. Это ее умение в огромной толпе мужиков мгновенно определять самого сильного и главного потом не раз поражало меня.

© Поляков, "Небо падших"


Хорошо сказано. Классический пример добротного мужского тщеславия, помноженный на лиричный, даже по-своему трогательный, женский неоцинизм вкупе с сугубо инстинктивным выбором лучшего из лучших. Главный герой очень типичен. Образ прописан тщательно и безупречно. А уж с моим-то воображением воспринимается на ура. Не помню, точно, кто говорил (вроде бы Виктория Токарева), что человек без комплексов не интересен, следовательно, любой продукт творчества любопытен в первую очередь как специфическая подача ограненных комплексов, реже - комплексов самобытных, в первозданном виде. С этой позиции Поляков действительно уникален. Его герои наделены таким количеством насечек на психике, что дедушка Фрейд смаковал бы каждого не один месяц.

Так вот. Отталкиваясь от приведенной цитаты. Ох уж мне это женское чутье. Профессиональный нюх. Да, мужчину, пожалуй, восхитит это качество. Когда он - самый сильный и самый главный. Но надолго ли именно он именно для этой женщины "Самый"? Как только мужчина задал себе этот вопрос - он попал, пропал и множество т.п. синонимов... (Скажем честно, мало кто задаст его на второе утро знакомства, впрочем, в нашем расчетливом мире вероятно многое, если не все, поэтому частные случаи мы отрицать не будем). Итак сам вопрос, несомненно, риторический. И как только он задан, внутри заводится особая бактерия, начинающая потихонечку разъедать мозг даже самого самоуверенного и властного самца (да простят мне это термин). Вот тут и начинаются ошибки. Усомнился - оступился - сломался. Это я, разумеется, привожу гиперупрощенную схему.
Если мужчина признал данную конкретную особу ""Самой", но в какой-то момент ощутил, что он не сможет быть для нее Самым всегда или хотя бы достаточно долгий промежуток времени - это и называют в просторечии "зацепило". Инстинктивно наш герой начинает лезть из кожи, самоутверждаясь не столько перед ней, сколько перед собой. Ему кажется, что он еще хранит самообладание, что какая-то там ***** никогда не повлияет на его самоощущение и вообще, женщина - существо, стоящее на более низкой ступени развития, а посему она недостойна лишнего проявления эмоций. Бедный, бедный Йорик/Жорик/Юрик и т.п (можно перечислять имена до бесконечности). Как только он появился на свет, он заранее обречен. Если, ессно, он появился с нормальной ориентацией. Все пошло еще от Евы. Но там упрощенная схема была несколько иной. Любопытство - [интрига] - соблазн. Впрочем, не об этом сейчас.
Исключение могут составить лишь мужчины-пофигисты (не путать с маскирующимися под пофигистов инфантильно-чувствительными мальчиками) и мужчины, чье количество комплексов давно перевалило за предельный минимум среднестатистического человека. Последние, пожалуй, сойдут с дистанции еще на старте. Посмотрят с восторгом на свою Самую и ретируются, осознавая, что недостойны.

К чему же начат разговор, задаст справедливый вопрос читатель.
Я это все к тому, что если вы восхищаетесь женщиной, делайте это правильно, не во вред своему психоэмоциональному состоянию. И никогда не сомневайтесь в своей Самой. Это аксиома.