От редакции "ТКТ". В день переворота 19 августа, когда были блокированы все средства массовой информации, подписчики получили № 8 «ТКТ», где содержался прямой упрек в военщине «маршалу ТВ» Леониду Кравченко. Кто-то скажет, что это — случайное совпадение (хотя факт есть факт), но если бы те, кто в свое время взялся за информатизацию России, больше считались с рекомендациями специалистов и, в частности, не игнорировали «ТКТ», парламент и президент России в критический момент не остались бы без радио, телевидения, связи, и, скорее всего, дело не дошло бы до человеческих жертв.

АКТУАЛЬНО: "Черный ящик" в автомобиле: помощник или надзиратель?  - http://www.liveinternet.ru/users/albrs/post402370094/

Минувший год убедительно показал, что законы информатики столь же незыблемы, что и другие фундаментальные законы природы. Поэтому, когда начинающие руководители заново создаваемого телевидения и других средств массовой информации жалуются на нехватку денежных средств, это выглядит достаточно странно. Действительно, у них в руках редкий дар судьбы — информационная власть, которая на протяжении всей истории человечества являлась основным средством решения проблем. (Из летописи «информационной власти»: «Декрет о печати» был издан 27.10.17 г., на следующий день после декретов о мире и о земле. Другой пример: на следующий день после установления в Венгрии Советской власти Бела Кун приказывает Чепельской радиостанции установить связь с Ходынской радиостанцией в Москве, и благодаря этому Ленин своевременно получил сообщение, оказавшее ему мощную политическую поддержку на проходившем в те дни 8-м съезде РКП (б) — техническое обеспечение для 1919 г., доступное лишь наместникам Бога на Земле. Немедленно был установлен радиомост Москва — Будапешт, по которому Ленин доводил до сведения Бела Куна стратегическую информацию. Канал связи имел настолько интенсивный трафик, что под него пришлось отдать часть радиоресурсов других регионов, например Туркестана, что осложнило там контроль над не менее критической ситуацией.) И ныне идут «революционные битвы», в которых тот или иной «класс» старается заручиться поддержкой СМИ, естественно, «через кассу». Вот пример из репортажа «Известий» (16.12.90) с 7-го съезда писателей России: «...как утверждают, армейское командование даже распорядилось в дополнение к традиционному для ленинских комнат журналу «Молодая гвардия» выписать и сто тысяч экземпляров «Нашего современника», а такой жест в условиях всеобщего падения тиражей дорогого стоит».

«А как иначе выжить нашей журналистике?» — стоял вопрос уже в начале 1991 г. Население обнищало и оплатить подписку не в состоянии, профинансировать могут лишь могущественные группировки. Однако политики уйдут, а искусство не должно зачахнуть, и ради этого прессе приходилось в угоду одной коалиции клеймить другую, формулируя самые иезуитские и внешне правдоподобные обвинения. Например, демократы: один из их лидеров стал «крестным отцом» Московского кинофестиваля в дни голода и разрухи; при этом по Российскому ТВ (программа «К-2» от 18.07.91) кинозаправилы глумились — «везде пустые прилавки, а у нас тут полно продуктов и людей, которые знают, где эти продукты взять». Хотя «творцы» прекрасно знали, что эту и подобные телепередачи смотрели (да и продолжают смотреть) полуозверевшая от казарм армия и значительный слой люмпенизированного населения. Что это: глупость или сознательная провокация? Коммунисты: их лидер ввел 5 %-ный налог, пострадала беднейшая часть населения, но в счет этого освобождены от налогов и без того купающиеся в деньгах творческие союзы. Как ни печально, таких, лишенных всяких оснований обвинений можно было придумать много, из них выстроить программу СМИ, под которую некто даст средства. Успех при этом был ощутимее, когда учитывался такой критерий информатики, как «Масштаб сферы влияния».

Смысл сказанного в том, что, вооружившись микрокалькулятором, можно с точностью до бита высчитать количество информации той или иной «партийности», которого необходимо и достаточно для воздействия на население, проживающее с данной плотностью на данной территории. Как для исследователей, так и для практиков уникален «феномен Жириновского» (набравшего б млн. голосов за считанные недели исключительно благодаря ТВ, в частности тележурналистским приемам И. Фесуненко): интуитивное осознание, что нужное  количество «битов воздействующей информации» можно выработать, лишь отвергая и «тех» и «этих» (в силу схожести пороков, пороки попросту суммируются). Если скрупулезно, с учетом таких объективных показателей, как продолжительность предвыборной кампании, сравнительный объем агитационного материала в печати и на ТВ, инерцию в усваивании информации населением, методы и количество лоббистов (Ролан Быков даже сказал, что хотя и не считает В. Жириновского* идеальным политическим деятелем, больше антипатии у него вызвали «демократические журналисты», грубо провоцировавшие того на необдуманные высказывания во время встречи на Российском ТВ) и ряд других, сравнить пропорциональный эффект, то окажется, что, если бы выборы состоялись осенью, исход мог быть иным.

* В продолжение темы «политика и кино». Если сопоставить отдельные фрагменты из публичных выступлений В. Жириновского и И. Таги-Заде, то можно сделать вывод, что в правительстве первого на пост, эквивалентный Председателю Госкино, наиболее вероятной была бы кандидатура последнего.

Трудности наших СМИ во многом, конечно, были созданы искусственно различными должностными лицами. В связи с этим полезно вспомнить, что перекликающаяся с первой половиной 1991 г. ситуация сложилась два десятилетия назад в США, когда конфликт властей с СМИ достиг президентского уровня. Никсон не мог простить им поддержки его соперника Джона Кеннеди во время избирательной кампании 1960 г. Журналистов выручило тогда то, что они сумели исключительно мощно консолидироваться (чего не умеют их советские коллеги) и сыграли ведущую роль в отставке Никсона, связанной с «Уотергейтом». Тогда в США случился аналогичный нашему кризис, вызванный вьетнамской трагедией, и коррупцией среди чиновничества, и поначалу популярному Главе государства (а Никсон даже в начале уотергейтского скандала имел поддержку среди 68 % опрошенных институтом Гэллапа, поскольку повел к завершению войну во Вьетнаме) пришлось поплатиться за безобразия своих протеже.

Но для нас интереснее изучить тактику СМИ США. В момент своего возникновения, скандал в гостинице «Уотергейт» (связанный, напомним, с попыткой установить подслушивающую аппаратуру в офисе соперничающей партии) хотя и получил огласку в печати и на ТВ, но особенного ажиотажа не вызвал.

В сущности, это был рядовой инцидент, а если сравнивать с СССР, то у нас чуть ли не ежедневно случались значительно более грандиозные разоблачения. Но советские журналисты тыкались в разные стороны, словно слепые котята (попутно сея массовый психоз), и никогда не могли довести дело до логического конца. Другое дело американские журналисты, которые имели однозначное представление о том, кто для них «виновник № I».

В данном случае им был президент Никсон: именно он всячески уклонялся от пресс-конференций, именно его пресс-секретарь придумал себе дежурную фразу «у меня нет для вас информации» и вообще всем своим видом демонстрировал пренебрежение к журналистам.

Первый мощный выстрел сделала «Вашингтон пост»* спустя две недели после ареста злоумышленников, прямо связав их действия если не с самим Никсоном, то, во всяком случае, с его избирательным фондом. А затем ряд газет, журналов и телекомпаний развернули колоссальную кампанию по разоблачениям, в центр которых упорно ставили фигуру Президента и его ближайшего окружения. Но об импичменте (по определению это «особый порядок привлечения к ответственности и судебного рассмотрения дел о преступлениях высших должностных лиц») СМИ вопрос еще не поднимали. Этот вопрос был поднят, когда стала известна ответная реакция администрации Президента на действия журналистов: в список «политических врагов», составленный с его ведома, был внесен ряд журналистов и рекомендованы меры их «нейтрализации»: шантаж, компрометация и даже физическая расправа. Объединенный фронт журналистов не позволял Президенту перейти в контрнаступление даже на основе законов страны. Так, когда «Нью-Йорк тайме» начала публиковать документы Пентагона, в которых вскрывалась подоплека подготовки войны во Вьетнаме, Президент приказал предупредить газету, что в случае продолжения публикаций против нее будет возбуждено уголовное дело по обвинению в шпионаже. Суд принял решение о приостановлении публикации документов газетой, но сразу же после судебного решения в отношении «Нью-Йорк тайме», публиковать документы начала «Вашингтон пост», а затем ее подстраховала своими публикациями «Бостон глоб».

* Примечание: Говоря о ТВ, мы постоянно апеллируем к газетам уже хотя бы потому, что последние назначения на первые посты в советском ТВ — из газетчиков.

Больше года продолжали свою борьбу журналисты США, и Президент все же вынужден был начать считаться с общественным мнением. На конференции агентства Ассошиэйтед Пресс он начал оправдываться (куда только девалось былое высокомерие): «Я не мошенник». Но поздно: газета «Провиденс ивнинг буллетин» забивает в крышку гроба самый крепкий гвоздь, сообщая, что он ежегодно вносит в казну в виде федерального налога менее тысячи долларов, то есть'- с учетом сумм президентских доходов практически ничего. Налоговое ведомство вынуждено подтвердить, что да, действительно, Президент за четыре года задолжал казне почти полмиллиона долларов в виде невыплаченных налогов. Как самое страшное в Америке преступление, это, по сути, и решило исход дела.

Что же предпринимали советские журналисты, когда на себе ощущали последствия кризиса власти? «В ответ на необоснованное повышение тарифов за доставку периодики, обновленные журналистские организации обсуждают вопрос о создании альтернативных структур Союзпечати» — сообщает пресса*. Профессионалы, обладающие почти неограниченной, «королевской» властью, вели себя как беспризорники, забравшиеся в магазин игрушек, вместо того чтобы договорившись (а для чего, собственно, существует Союз журналистов?) о том, какой, по их мнению, чиновник (либо команда чиновников) конкретно стоит за повышением тарифов, организовать массированное журналисткое расследование. Как выразился известный обозреватель «Известий» Ю. Феофанов по аналогичному поводу, «только беспощадная гласность способна остановить осатанелый грабеж государства». Конечно, чтобы призвать к порядку того или иного зарвавшегося деятеля, необходим и добротный фактический материал, а иногда и специальные знания, но для этого журналистам достаточно обратиться за консультацией к научно-технической интеллигенции. Между тем «мастера пера и видеокамеры» чаще пренебрегают мнением специалистов, в результате появляются гневные, но пустые репортажи, отношение к которым в высокопоставленной сфере давно уже получило название «васькизьм» (по басне Крылова). Зато от профессиональных ударов сановники мгновенно теряют оперение. Например, журналистка «Московских новостей» Е. Чекалова в рецензии на выступление маститейшего Ю. Нагибина по Российскому ТВ дала ему понять, что называться литератором и быть им далеко не одно и то же. Носитель культуры обиделся (на даму!): «Я не стал бы заниматься этой брюзгливой, самонадеянной и бессмысленной статьей, если б автор не бросил мне прямого вызова» («Российская газета» от 27.06.91). Не правда ли, сразу видно, «кто есть кто»?

* Или такой образец близорукости: «С белым квадратом на первой полосе выйдут 20 августа десятки и сотни многотиражек, городских, районных, окружных, областных, краевых и республиканских газет России. Это будет акция протеста российских журналистов против экономической удавки... Акция протеста организуется Союзом журналистов РСФСР».— «Известия», 09.08.91 г. Лишнее подтверждение того, что непрофессионализм журналистского корпуса содействовал перевороту 19 августа и отчасти спровоцировал его.

Если же оставить в стороне эмоциональную сторону дела, то окажется, что описанные случаи иллюстрируют, как информационные возможности СМИ переходят в возможности экономические, измеряемые числом подписчиков или абонентов. Накануне первой мировой войны газета «Аванти» (и ныне еще ассоциируемая с Итальянской социалистической партией), умело играя на умонастроениях, мгновенно удвоила тираж. Главным редактором «Аванти» в тот период был социалист Бенито Муссолини, как будущий диктатор отчетливо понимавший главный закон популярности сильной власти среди масс: «то, что сказано, вольно или невольно, но должно подтвердиться действием, и это действие должно быть направлено против того, кого все считают виновником всех бед». История полна примеров, когда диктаторы отдавали на растерзание публике кого-либо из придворных мздоимцев. Крайние формы это принимало и в СМИ: так, аргентинский еженедельник «Каудильо» считался невероятно авторитетным изданием; стоило ему кого-либо покритиковать на своих страницах, как радикально настроенная организация, с которой был связан еженедельник, закрепляла критику физическим «внушением». Хорошо это или плохо — другой вопрос, но если хотя бы какой-то процент выступлений СМИ не будет сопровождаться тем или иным результатом (пусть даже самым нелепым) *, аудитория будет быстро потеряна, что и доказало падение тиражей советских популистских изданий. С другой стороны, если вернуться к «уотергейтскому расследованию», то улицы и бары ежедневно пустели (синдром «спортивного интереса») в часы, когда телекомпании транслировали заселения комиссий конгресса, но ведь и был ощутимый эффект — в результате то и дело «летели головы» самых высокопоставленных чиновников, вплоть до вице-президента Агню и самого Никсона. А главное — дело не дошло до чрезвычайного положения и человеческих жертв.

* Классический пример: публикация в «Правде» знаменитой статьи Сталина о признании перегибов с коллективизацией. 

Однако возникает естественный вопрос: не граничит ли «информационная власть» СМИ с заурядным информационным терроризмом? Действительно, эта опасность есть, но чтобы ее избежать, необходимо отчетливо представлять себе, из какой среды на самом деле исходят определенные флюиды. Один из руководителей СК СССР, А. Смирнов, на вопрос, в чем он видит главную опасность наших дней, ответил: «В фашизме» («ЛГ» от 06.06.90). И проиллюстрировал свой ответ: «Прошлым летом я был на Алтае, на праздновании юбилея Шукшина... Собралось тысяч тридцать. На сцене — известные писатели, артисты. И опять толпу сознательно подогревали. Анатолий Заболоцкий — оператор, работавший с Шукшиным, объяснял народу, как его обманывают инородцы, и ничтоже сумняшеся заявил, что «если бы Вася бы жив, он конечно, был бы с нашими...», Валерий Золотухин, артист и писатель, выступал еще почище, только с прибаутками, к общему восторгу. Это было омерзительное зрелище. В толпе разжигалась ненависть. Московские интеллигенты, люди сытые и хорошо одетые, втолковывали сибирским крестьянам, что все их беды кончатся, стоит только уничтожить врага...» Закономерен вопрос: оказалась ли бы возможной подобная «культурно-просветительская деятельность» творческих работников, если бы у них не было известных налоговых льгот? И, кстати, обратите внимание: злополучный термин «наши» был введен в употребление задолго до Невзорова, причем теми самыми «интеллектуалами», которые затем окрысились на способного тележурналиста за «наших». И в этом проявление единственного закона, который в совершенстве усвоили многие советские коммуникаторы, как «правые», так и «левые»,— закона волчьей стаи.

Однако объединиться в стаю хотя и заманчиво, но невыгодно тем, что позволяет расправиться лишь со слабым. Организованной силе стая бессильна возразить, как это и было при повышении тарифов на доставку и цен на бумагу и проч. Но и это все мелочи. Мы приведем совершенно уникальный документ № 63 от 25.02.91 г., подписанный премьер-министром В. Павловым и управляющим делами М. Шкабардней: «О, предоставлении отсрочки от призыва на действительную военную службу наиболее талантливым представителям советского искусства».

С целью обеспечения балетных, музыкальных и цирковых коллективов страны наиболее талантливыми кадрами молодых исполнителей, руководствуясь статьей 37 Закона СССР «О всеобщей воинской обязанности», кабинет министров СССР постановляет:

1. Разрешить Министерству обороны СССР по ходатайству Министерства культуры СССР предоставлять отсрочку от призыва на действительную военную службу отдельным представителям советского искусства в количестве до 750 человек ежегодно из числа наиболее талантливых и перспективных артистов классического балета и цирка, музыкантов-исполнителей, учащихся и выпускников хореографических и цирковых училищ, а также участников и выпускников музыкальных училищ и средних специальных музыкальных школ — лауреатов международных и всесоюзных конкурсов.

2. Министерству культуры СССР совместно с министерствами (комитетами) культуры союзных республик и учреждениями культуры союзного подчинения организовать тщательный отбор граждан для предоставления им отсрочки от призыва на действительную военную службу».

Конечно, авторам документа можно было задать множество вопросов типа: «почему 750 артистов, а не 750 инженеров?», «не приведет ли это к новой вспышке взяточничества?» и т. д. Но важнее было понять другое: фактически в сфере творчества, точно так же, как и в торговле, опробована новая, постперестроечная модель тоталитарно-распределительной системы («750 человек ежегодно...», «тщательный отбор граждан»). Прямолинейный подход премьер-министра СССР к решению многих проблем уже был слишком хорошо известен, чтобы иметь надежные гарантии от попыток аналогичным образом «с целью обеспечения... наиболее талантливыми кадрами» навести порядок и в средствах массовой информации и в других творческих коллективах. Но «штормовое предупреждение» не было даже замечено СМИ.

Если нашу «четвертую власть» подвело «опьянение властью» (точнее — вседозволенностью), то американские СМИ подвергаются опасности в основном со стороны «криминальной власти». Мы воспользуемся этим обстоятельством, чтобы ликвидировать существенный пробел в нашей работе. Дело в том, что от читателей «ТКТ» приходится слышать такие упреки: «Вы часто рассказываете о новинках в издании технической литературы, но ничего — о профессиональной литературе по современной тележурналистике». Так вот, лучшее, что в последнее время было написано на эту тему,— роман Артура Хейли «Вечерние новости», вышедший в нью-йоркском издательстве «Дабблдей». Этот роман непревзойденного Хейли, в отличие от ряда предыдущих («Аэропорт», «Колеса», «Отель»), особенно интересен тем, что мало кому из советских читателей удастся его прочесть в обозримом будущем. Существовавшее прежде государственное регулирование издательского процесса (пусть и не вполне совершенное) все же делало доступными для рядового читателя книги современных зарубежных авторов, затем же в книжном деле воцарился сплошной бандитизм, называемый «дорогой к рынку» — очередной маскировочный лозунг, сменивший «дорогу к коммунизму».

Итак, «Вечерние новости» — своего рода учебник для тележурналистов (точно так же, как однажды хрестоматией для криминалистов стал цикл о Холмсе). В центре сенсационных событий, за которыми напряженно следят миллионы телезрителей, оказываются не столько теленовости, сколько сами тележурналисты. Телекомпания Си-Би-Эй (собирательный образ ведущих американских телекорпораций) становится объектом шантажа со стороны террористической группировки, связанной с наркомафией одной из латиноамериканских стран. Террористы похищают семью ведущего про-граммы вечерних новостей Си-Би-Эй, пользующегося огромной популярностью. Выдвинуто требование — в течение нескольких вечеров подряд вместо программы новостей показывать видеоматериалы террористической организации (все это в чем-то напоминает битвы наших политических группировок за ЦТ).

Руководство Си-Би-Эй не намерено уступать шантажу. Не полагаясь на официальные спецслужбы, оно решает действовать самостоятельно — у компании есть люди, способные провести доскональное расследование. Шантажу противопоставлены опыт корреспондентов, побывавших во всяких переделках, журналистские связи и немалые финансовые ресурсы современного телебизнеса. Как и в других своих романах, Хейли берет в качестве объекта невидимый внешне мир какой-либо профессии, в данном случае — тележурналистов, описывая ее изнутри и раскрывая неожиданными деталями, хорошо знакомыми профессионалам телебизнеса. Он рассказывает, например, о том, как телевизионные репортеры пользуются механикой прослушивания служебных радиопереговоров различных ведомств, чтобы первыми оказаться на месте происшествия («Право первой ночи» на происшествия — крайне выгодное дело. 30 с рекламы на Си-Эн-Эн во время войны в Персидском заливе (США) стоили 20 тыс. долларов, в то время, как накануне войны — 3,4 тыс. долларов - примеч. авт.). Или какой властью в телестудии обладают воротилы купившей ее финансовой корпорации, вытворяющей над ее работниками все, что им взбредет в голову. Хейли затратил год на сбор материалов для романа — побывал в студиях телекомпаний и их бюро на местах, провел не менее ста доверительных интервью с их сотрудниками и даже прошел (в возрасте 70 лет!) курс обучения в английском лагере по подготовке подразделений по борьбе с терроризмом. Кульминация романа — эпизод освобождения заложников в перуанских джунглях. Понятно, что ничего подобного Хейли' не смог бы написать, будучи маститым членом какого-нибудь Союза писателей или кинематографистов США (редкое счастье для американцев, что они не допустили у себя существования подобных откормочных структур). В первую неделю после появления на полках книжных магазинов роман «Вечерние новости» был девятым в списке бестселлеров, на вторую неделю — уже пятым. Согласно утверждению Хейли, материалы, накопленные в процессе работы над книгой, должны были лечь в основу еще трех новелл, так что рекомендуем следить за этим: также очень ценные пособия по тележурналистике.

Однако нельзя сказать, что и наши творческие чины вовсе чуждаются экзотики, которая вдохновляла бы их на создание столь ожидаемых «кассовых» произведений. Безусловно ярчайшим событием летнего Московского кинофестиваля стала удавшаяся хитрость лучших сил советской кинематографии: заманить легендарную «Анжелику» — Мишель Мерсье — на допотопное суденышко для прогулки по промасленному каналу Москва — Волга. В принципе для тех, кто знаком с миром нашего сегодняшнего кино, все это выглядело обычными предсмертными судорогами. Но вот попадает свежий человек — журналистка «Мегаполис-Экспресс» К. Ларина и появляется заметка «Анжелика на пьяной шхуне», где дешевый фуршет представлен чуть ли как не оргия? (18.07.91). Откуда бы подобный публицистический накал? Причина угадывается из той же заметки: «...всех гостей пригласили отметить встречу в «семейном кругу» в местном ресторане «Арлекино». Журналистов вежливо попросили удалиться...». К сожалению, как показывает практика общения с коллегами-журналистами, подобные же причины лежат в основе многих гневных и обличительных материалов. И до тех пор, пока жизненные интересы советских средств массовой информации замкнуты на дележе бутербродов с икрой (что, в общем-то, тоже можно понять), остающиеся за кадром «хозяева жизни» могут спать спокойно — до «уотергейтских» масштабов журналистских расследований еще очень и очень далеко. Впрочем, одна древняя мудрость гласит: «Тот враг безопасен, который уверен, что держит тебя в руках»...

А в заключение этого материала, чтобы от него была хоть какая-то польза, приведем небольшую подборку фрагментов статей, где рассказывается о том, как добивается успеха то телевидение, на котором не забивают себе голову проблемой: «Как стать 4-й властью?»

* * *

«Основная черта третьего канала Эн-Эйч-Кей — строгая системность. Так, скажем, программы для дошкольников не обрываются сами собой и не стоят особняком — они логично переходят тематически к передачам, рассчитанным уже для более взрослой аудитории. Нагрузки, прежде всего информационные, конечно же, растут, но круг очерченных телевидением еще в детском саду тем сохраняется. Мораль, этика, социальные науки, естествознание, математика. И ко всему этому маленький человек уже готов. Не случайно, наверное, 95 % японских школьников составляют постоянную аудиторию третьего канала. Это не «потолок», а устоявшийся за десятилетия «нормативный показатель», свидетельствующий о пользе и авторитете образовательного ТВ в Японии.

«Аналогичного показателя для нашего «взрослого зрителя» у меня, к сожалению, нет,— развел руками Есинори Сибая, отвечающий на третьем канале за все эфирное время для взрослых,— но все-таки 57 часов вещания в неделю уже говорят о многом. Согласно проведенному в 1985 году комплексному опросу аудитории выяснилось, что 50 % японцев в возрасте от 20 до 79 лет занимаются какой-то формой самообразования, а 90 % хотели бы получить новые знания в различных областях. Это, по существу, и есть наш зритель — вся страна. Для одного канала удовлетворить все, запросы — задача, согласитесь, неподъемная, тем более если учесть, что в категорию «устойчивых интересов» попадает по нашим данным 400 тем. И все же нам это сделать удается. На многие насущные вопросы дают возможность ответить наша постоянная программа «Женская энциклопедия», серия передач «Гражданский колледж», программа для пожилых зрителей, цикл спецвыпусков под рубрикой «Хобби», «Сегодняшние рецепты». Все они выходят в эфир пять — шесть раз в неделю, а подготовка их похожа на настоящий информационный конвейер. Что особенно нравится телезрителям, что их особо интересует? Социологические исследования показывают: в группе лидеров значатся передачи: вязание, садоводство, теннис, икебана, гольф, рыбная ловля, чайная церемония, бейсбол, народные песни, кройка и шитье, игра го, японские стихи хайку, вака и сэнрю, религия, автомобилизм, изучение иностранных языков. Добавлю сюда неизбывный интерес к коммерческим проблемам, политологию — внутреннюю и внешнюю, медицину, путешествия и гастрономию... Таков состав винегрета, который замешивается третьим каналом для взрослых каждую неделю. Честное слово, детям угодить легче!»

Дел тут действительно невпроворот. Однако, как нам показалось, особенных непроходимых трудностей образовательная программа Эн-Эйч-Кей не испытывает. Быть может, в первую очередь потому, что у третьего канала давно отработана и функционирует безотказно система обратной связи со зрителями. Причем это касается и детского и взрослого эфира. Основная форма этой связи — сформированные на местах при региональных отделениях телекорпорации специальные советы на общественных началах, которые несут на своих плечах и бремя «изучения потребностей телерынка», и груз по составлению ежегодных рекомендаций, предназначенных конкретным программам, и ответственную функцию анализа и оценки уже сверстанных передач и планов по внедрению теленовинок. Раз в год представители этих местных комиссий съезжаются на общее собрание в Токио, на котором выносится «зрительский приговор» работе корпорации, проделанной «за истекший период». Помимо этого, естественно, постоянно действуют группы специалистов-консультантов, приходят на помощь ученые, скрупулезно собираются отзывы на те или иные передачи.

Особую роль играет и так называемое «предварительное рецензирование». Речь, естественно, не о цензуре, а о том, что третий канал, помимо чисто телевизионных функций, занимается еще и колоссальной издательской деятельностью, выпуская, в частности, по всем ведущим учебным программам и познавательным передачам свои учебники. Эта продукция печатается за полгода до выхода в эфир новой программы и рассылается «основным потребителям» — в учебные заведения, родительские советы, специалистам по педагогике и т. д. Претензии, если они возникают, всплывают сразу же. А это дает время для необходимой корректировки, переделки либо коренного пересмотра «телезаготовок».

(«Известия», 30.09.89)

«Лично мне «Счастливый случай» не нравится,— говорит новоиспеченный шоумен Миша Марфин.— В цивилизованном мире таких телепрограмм сотни. И знаешь, почему их там смотрят? Думаешь, из-за интересных вопросов? Нет, не угадал — там офигенные ведущие. Офигенность их заключается в том, что они не умолкают ни на минуту, шутят, развлекают, а между делом задают идиотские вопросы.

Знаешь, как возникла игра «Тривиал Персыот», рекламным приложением которой является «Счастливый случай»? Два родных брата из Канады Рендли и Блейк Ле Бланк сидели как-то поздно вечером на кухне и доходили, как мне кажется, от скуки. Сидели-сидели и вдруг начали спрашивать друг друга о вещах, о которых нормальные.;люди не спрашивают: например, в каком году русская армия разбила турок? Чтобы вечер не -'пропал даром, они решили запатентовать «изобретение» — так возникла настольная игра «Тривиал Персьют», права на которую купила и «раскрутила» английская фирма «Сен Сериф». Сейчас в «Тривиал Персьют» играют обыватели, по-моему, больше чем пятидесяти стран. Правила с коммерческой точки зрения гениальные: покупаешь настольную игру и комплект карточек с вопросами; в первом комплекте 1000 вопросов, а всего шесть комплектов.

Фирма «Сен Сериф» купила у советского телевидения передачу «Счастливый случай» за 60 тысяч фунтов стерлингов — 12 программ. Англичане задумали это как рекламную кампанию перед продажай в Советском Союзе «Тривиал Персьют». Игра уже давно должна была появиться в продаже. Но «Сен Сериф» не дает добро на ее продажу, потому что фирму не устраивает качество исполнения — выпускает-то советский вариант советское предприятие».

(«Собеседник» № 24, 90 г.)

«Вопрос: Бесшабашная отвага новичка?

Ответ: Новичка в журналистике, но не в бизнесе, не в знании человеческой психологии. Тед относится к числу людей, которые умеют чуствовать новую идею. Он видел, что «три кита» американской тележурналистики — Си-би-эс, Эн-би-си и Эй-би-си — всегда ответственно подходили к снабжению американской публики новостями. И все же он считал, что в этих программах было слишком много рекламы, слишком много секса, слишком мало новостей. Так появилась Си-Эн-Эн (круглосуточная программа новостей и комментариев), затем то, что сейчас известно как Си-Эн-Эн: новости в заголовках (каждые полчаса сводка новостей круглосуточно). Ее-то и смотрят сейчас в 105 странах мира...

Вопрос: Но в конце концов вы все же убедили Америку, что новости являются тем товаром, за который люди готовы платить деньги?

Ответ: На это ушло пять лет. Как и планировал Тед Тернер...

Вопрос: Неужели «три кита» бесстрастно взирали на рост конкурента?

Ответ: В ранний период истории Си-Эн-Эн с нею несправедливо обращались в Белом доме.. «Три кита» создали там информационный пул, и им издавна отдавалось преимущество Белым домом. Многие наши сотрудники не раз обращались в Белый дом с просьбами изменить это отношение к Си-Эн-Эн. На словах нам обещали, но все оставалось по-прежнему.

И тогда Тед Тернер в 1981 году обратился в суд на Белый дом с иском о возмещении потерь, которые ,несет его компания из-за того, что три другие программы сообщают новости раньше, пользуясь незаконными привилегиями. Он требовал чтобы и Си-Эн-Эн включили в пул Белого дома. Примерно год спустя этот иск был отозван из суда, поскольку Тернер получил все, из-за чего намерен был судиться...

Вопрос: Но разве невозможно представить себе, что некое влиятельное лицо из Белого дома или госдепартамента позвонит вам и сообщит о своем неприятии конкретной передачи?

Ответ: Разумеется, такая возможность всегда существует. В тот период администрации Никсона, который мы сейчас называем «Уотергейтом»,

такие случаи бывали. Представители администрации звонили и в газеты, и на телевидение. Но что обычно в таких случаях происходит (и это всегда приводит правительственных лиц в конфуз) — мы настораживаемся: достаточно ли чутки к этому явлению или случаю, достаточно ли полно мы сообщаем о событии? Если люди звонят, значит, есть еще нечто такое, что не до конца вскрыто. Значит, надо срочно добыть больше информации и распространить ее...»

(«Известия», 05.02.91, беседа с вице-президентом телекомпании Си-Эн-Эн Биллом Хэдлайном)

«Недавно ко мне в гости зашли американские друзья. Пока я готовил обед, они с большим интересом смотрели телепередачи. Перебрав все каналы, они пришли к удивившему меня выводу: «Мы поняли, почему на Западе Советский Союз называют Россией. Здесь живут в основном

русские».

Я попробовала объяснить, что они заблуждаются: около 3/4 территории СССР находится в Азии, а всего в стране более ста национальностей и народностей.

Но судя по ведущим и дикторам наших телепередач, этого не скажешь — парировали американцы...

В США общенациональные программы новостей и другие самые популярные передачи, как правило, ведут дикторы не только белого, но и черного цвета кожи, латиноамериканского и восточного происхождения. Это отражает исторически сложившийся этнос страны. Все, кто в ней живет, органически участвуют во всех сторонах жизни...»

(«Московские новости» № 18, 90)

«На Пермской товарной бирже... состоялись первые торги, общая сумма сделок на которых составила около 6 млн. руб. Для проведения торгов была избрана довольно необычная форма — они состоялись в рамках телевизионной передачи «Новый пермский бизнес», которую подготовили совместно ПТБ, редакция пропаганды Пермского телевидения и редакция областной газеты «Пермские новости-

Товары продавались оптовыми партиями. В течение 15 минут покупатели должны были сделать свой выбор и дать заявку по студийному телефону. Всем заявителям присваивался код. Предпочтение отдавалось покупателям, предложившим наибольшую цену. Аутсайдерам также предоставлялся шанс — на следующий день при подтверждении и оформлении покупки в ПТБ они могли «перехватить» партию товара, предложив более высокую цену. Таким образом, по мнению наблюдателей, торги имели ряд признаков аукциона, хотя эти признаки и не были определяющими: маклеры принимали от телезрителей встречные заявки на продажу товаров.

Правила торговли предусматривали ряд биржевых санкций за расторгнутые сделки, в частности антирекламу, оповещение общественности, прекращение деловых контактов. Расторгнутых сделок в ходе торгов не было... Сделки не страховались. Параллельно с торгами зрителям предоставлялась информация о деятельности биржи...»

(«Коммерсант» № 9, 91 г.)

«Какие еще отличия удалось увидеть?

Первое. В программах новостей Швеции и США нет столь привычных для нас дикторов. Никто, находясь в эфире, не читает текста. Есть только ведущие, которые рассказывают зрителю о событиях глядя ему прямо в глаза. Ведущий может заглянуть в бумажку, но лишь в порядке исключения. А тактика его поведения на экране может быть разной. Шведы, в частности, применяют вот какой прием: время от времени ведущий передает слово коллеге, сидящему как бы сзади, в редакционной комнате, и тот постепенно выводится на экран крупным планом.

Второе. Многие ведущие программы «Время» стремятся подчеркнуть оперативность того, о чем они говорят, каким-то заниженным тоном в голосе: я, мол, сейчас такое скажу, что вы ахнете. Особенно, мне показалось, этим отличается В. Молчанов. Я внимательно вслушивался в речь ведущих шведских программ и ведущих Си-Эн-Эн, в том числе Гордона Грэхема, и ничего похожего не нашел. И Грэхем, и другие говорят без псевдодраматизма в голосе. Нет у них и такого, когда одно сообщение сливается с другим как бы в одно предложение.

И третье. Ни у шведов, ни у американцев я не слышал ссылок на то, что вот-де «мы только что получили сообщение» о том-то и оттуда-то. Между тем в программе «Время» такие ссылки приходится слышать все чаще и чаще. Когда это происходит каждый вечер и по нескольку раз подряд, скорее, начинаешь думать о том, что это всего лишь прием. Не могут же события в стране и мире происходить именно к девяти часам московского времени, когда начинается программа «Время»...»

(«Известия», 02.11.90 г.)

« — Однако стать популярным нелегко. Жизнь показывает, что можно быть превосходным профессионалом и в то же время оставлять абсолютно равнодушным телезрителей. Французские психологи, проанализировав секрет популярности одной из ведущих информационных телепрограмм французского ТВ, пришли к выводу, что у популярных телесобеседников наряду с такими качествами, как ясная и четкая речь, компетентность, элегантность и т. д., присутствует качество, которое они назвали — «таинственное качество, превращающее людей в звезды».

За разгадку этой «тайны» взялись американские психологи. Они выявили три типа этого качества. Первый — «герой», т. е. образ чело- века, похожий на тот идеал, к которому общество стремится. В США например, это был Дж. Кеннеди. Второй — «антигерой», т. е., образно говоря, человек, похожий на моего соседа по лестничной клетке. Третий тип — так называемый «мистический», т. е. тип личности, который очаровывает и манит вас неординарностью мышления, непредсказуемостью поведения, «человек-загадка». 

Любопытно, что каждый в этих типов описывается пятью качествами, которые в совокупности и определяют способность человека нравиться большому количеству людей сразу. На первом месте — внешность. На втором — степень выраженности мужского и женского начала у человека. Третье — выразительность поведения на телеэкране. Четвертое — убежденность и вера в то, что говоришь, проявление личной позиции в сообщении. И, наконец, пятое — профессиональные качества (четкость речи, умение держаться перед камерой и т. д.)...

— Это требования, скажем так, к внешним данным популярной телевизионной личности. А какими внутренними психологическими качествами она должна обладать?

— В частности, венгерские и шведские ученые, проведя серию исследований психологии людей, наиболее популярных на ТВ, определили, что эти люди обладают, во-первых, высокой подвижностью нервной системы, эмоциональной стабильностью, т. е. способностью быстро ориентироваться в сложных ситуациях. Во-вторых, выраженной творческой способностью. И, в-третьих, как ни странно, очень высоким конформизмом.

Наряду с этим такого рода людей отличает любовь к «игре». И последнее — умение быть независимым. Такое сочетание совершенно противоположных качеств — конформизма и независимости — ведет к высокому уровню невротизации личности, что и подтверждают объективные данные медиков.

— Что в конечном итоге является главным в восприятии телезрителя — суть того, о чем говорит депутат, или его личность?

— Каждый человек обладает индивидуальным восприятием мира. Но есть, конечно, и общие закономерности. Прежде всего, телезритель оценивает позицию депутата: выступает ли он с позиций «учителя», «проповедника», «просителя» или с позиции «на равных». Второе — искренность, убежденность в том, что он говорит. Третье — волевую позицию депутата, т. е. способен ли он решить какую-либо проблему. И четвертое — то, что он конкретно предлагает.

В связи с этим важно, чтобы в тексте любого выступления была заложена не только конструктивная идея, но и решение или вариант решения проблемы...

— То есть известный афоризм «жизнь — это театр» не столь уж далек от истины?

— В какой-то мере да. И получается, что зритель как бы «считывает» с экрана драматургию событий, происходящих на съезде. Драматургия же всегда жестко характеризуется драматургическим треугольником: «жертва — спаситель — палач».

Как только мы находим «жертву» (классический пример — Б. Ельцин) или ставим кого-то в позицию «жертвы», то большинство людей начинают ее жалеть, тем самым превращаясь в ее спасителя. Этот закон существует сам по себе, вне наших желаний и идет от природы человека...

— Если кто-либо из народных депутатов обратится к вам за консультацией как к психологу, что вы ему посоветуете?

— В первую очередь быть искренним и убежденным в том, что он говорит. Потому что, как мы уже говорили, телезритель «считывает» с экрана степень его искренности, его личностные качества.

Во-вторых, наряду с компетентностью в том или ином вопросе в тексте его сообщения должна быть заложена большая энергия, внешним выражением которой являются энергичная речь, выразительная мимика, жестикуляция, эмоциональность.

Кроме того, при построении выступления учитывать три момента. Первый, Известно, что если количество новой информации превышает 30 %, то сообщение практически не воспринимается слушателями. Второй — обычно на слух хорошо воспринимаются только жестко структурированные тексты, например «проблема — аргументы — решение», а не простой перечень волнующих проблем. Третий — если депутат поднимает в своем выступлении более трех проблем, то актуальность каждой из них снижается. В выступлении должна быть одна главная мысль...»

(«Аргументы и факты» № 32, 89 г., беседа с руководителем группы по психологии ТВ и рекламы факультета психологии МГУ Л. Матвеевой)

«И возможно ли в принципе вожделенное телечудо в «Голубом огоньке»? Поищем ответ, заглянув, что называется, «на кухню»: как и из чего там «стряпают»?

— Для начала нужна идея,— делится рецептурными секретами главный редактор.— Она появляется из сценарных заявок, которые пишут сценаристы. Их — телевизионных сценаристов, к великому сожалению, не так много, поэтому портфель у нас, увы, почти всегда полупустой. Пробовались на этом поприще очень многие известные люди, но... Телевизионная программа ведь очень специфична: телесценарий, в отличие от кино, должен быть бессюжетным. Это и непременное условие, и основная трудность. Люди не могут всю новогоднюю ночь провести сидя на одном месте, прикованными к телеэкрану. Необходимо «безболезненное» выключение и включение зрителя в действие, происходящее на экране...

После того как сценарная заявка утверждается худсоветом, выдается заказ на сценарий, и где-то в начале июня кидают клич: «Даешь фонограммы!» Это значит, что двери музыкальной редакции телевидения открываются для новых (ранее не исполнявшихся) песен. Все представленные фонограммы собираются в «накопитель». К концу августа на стол кладется готовый сценарий и проводится первое прослушивание — так называемая грубая селекция. На этом этапе уже приглашается режиссер. Режиссер должен «увидеть» песню в сценарной линии и произвести окончательный отбор — вынести приговор каждой песне. Непосредственно съемка проходит с начала октября до середины ноября. После чего материал сдается на монтаж и окончательную доработку...»

(«Московская правда», 29.12.89 г.)

«Заявление президента Международной федерации футбола Жоао Авеланжа бразильской газете «Глоб» о том, что правила футбольных матчей, вероятно, придется изменить так, чтобы они подходили больше для трансляции американским телекомпаниям, вызвало разные, чаще возмущенные отклики в газетах многих стран. Вот что, например, отметила газета, выходящая в Париже, «Интернешнл геральд трибюн»:

«Пытаться приспособить футбол к запросам телекомпаний — значит лишить эту игру будущего. Футбол — это не американская игра. Это непрерывное противоборство двух команд с одним перерывом. На это строят игру команды во всех 166 странах — членах ФИФА. Но, видите, ли, американцы привыкли к частым перерывам... Так неужели теперь надо делить матч на четыре периода, как предлагают прежде всего из-за увеличения показа рекламы, американские телекомпании? А может быть, будет лучше сделать 8 периодов или 16? И все это только из-за того, что в 1994 году чемпионат мира будет проходить в США и появилась возможность получить огромные прибыли?»

(«Известия», 25.03.90 г.)

«Ничто не приносит такого успеха, как красивая голливудская любовная сцена!» — делится опытом Харольд Бейкер, режиссер фильма «Море

любви»... Происходящим на экране руководит невидимый зрителям режиссер. Это он тихим голосом подсказывает им каждую ласку, каждый жест в захватывающем процессе раздевания: «Так, теперь глубоко вдохни, как будто выныриваешь из воды...» Все движения актерам приходится репетировать с точностью балетмейстеров классического танца...

Адриан Лин, режиссер фильма «Девять с половиной недель», использует свои методы съемки, «Во время работы я часто кричу как ошпаренный. Так легче работать актерам, которым приходится тереться в объятиях друг друга при полдюжине осветителей и техников»...

Ричард Чемберлен рассказывает о «горячей» сцене, которую ему удалось сыграть с японкой Йоко Шимада в сериале «Шогун». «Йоко была в парике, и я не мог притронуться к ее волосам. Кроме того, ее грим был очень сильным, так что целовать приходилось очень осторожно. В постели мы не могли особо вертеться, потому что к нам прикрепили несколько микрофонов...»

«В техническом отношении любовные эпизоды очень трудны,— продолжает Майкл Дуглас.— Когда актер ложится на актрису, оператору и осветителям приходится весьма нелегко. Надо выделывать настоящие акробатические трюки — не столько для эротики, сколько для того, чтобы помочь этим ребятам»...

Лайза Бонне: «В такие моменты открываешь в себе странные чувства. Ощущение такое, будто плаваешь в стеклянной банке с чем-то сладким. Тебя через стекло видят много людей, и это только разжигает... При этом ты можешь отбросить всякий стыд, потому что это не ты действуешь, а твоя героиня»...

«Когда я работаю, то начисто убираю камеру из своего поля зрения,— признается Джессика Ланж.— Я забываю про нее». В знаменитой сцене на кухонном столе из фильма «Почтальон звонит всего два раза» Джессика и Джек Николсон имели возможность выразить себя без ограничений и приказов. Два оператора с камерами в руках были готовы заснять все движения, хотя и не знали, что произойдет на столе. Но им с самого начала было ясно, что готовится самый потрясающий момент фильма. Недаром кандидатки на главную роль проходили конкурс на самый страстный поцелуй...»

«Вовсе не обязательно, чтобы актер и актриса друг друга обожали,— говорит Тейлор Хекфорд, режиссер фильма «Офицер и джентельмены».— Ричард Гир и Дебора Уингер не скрывали взаимного омерзения. Перед длинной сценой мы обсуждали различные позы с хладнокровием хирургов. И вдруг героям сказали, что они будут сниматься абсолютно голыми. И когда они разоблачились перед камерой, я увидела, как встретились их взгляды. Этого мгновения хватило, чтобы зародилось сексуальное влечение»...

«Человек и вправду не может ничего не чувствовать в подобных ситуациях,— признается Катлин Тернер, весьма откровенная в любовных сценах актриса.— И не только актеры. Посмотришь иной раз вокруг — глядь, все операторы и техники вспотели и глядят на тебя голодными глазами...»

(«Московский комсомолец», 24.10.90 г., по материалам журнала «Сине ревю»)

Есть телевизионный жанр, подход к которому требует особой деликатности, потому что непрофессионализм в нем, многократно увеличенный силой именно телевидения, способен принести (и давно уже приносит) колоссальный всем ущерб. Это передачи на экономическую тему. Всеобщий психоз, охвативший наше общество в последние год-два и называемый не имеющим к этому явлению ни малейшего отношения благородным словом «рынок» (психоз потому, что в евроазиатском толковании слово «рынок» стало самым подходящим термином лишь для судебных приговоров и медицинских диагнозов) в немалой степени порожден именно такими передачами и публикациями. Можно совершенно однозначно сказать, что все материалы, появившиеся у нас на экономическую тему, кроме полнейшей дезориентации аудитории, ни к чему иному не привели, и привести в принципе не могли (даже уникальный цикл «Мир денег Адама Смита» превратился в чисто «совковый» выкидыш, благодаря глупейшим комментариям). И совершенно аморально для журналистов получать гонорары за, в общем-то, вредительскую работу.

Причина этого несчастья понятна любому профессионалу — дело в том, что редакция, решившая выпустить более или менее амбициозную передачу по вопросам экономики (а таких передач в последние годы появилось несметное количество по всем телеканалам Союза) никогда не обладает, да и физически не может обладать даже миллионной долей профильной и комплексной информации, а также историко-аналитических материалов, чтобы сделать достоверный прогноз. А именно прогноз особенно нужен телезрителям, и если этого прогноза, причем убедительно обоснованного, зритель не получит, на кой, извините, хрен, ему тратить полчаса времени на просмотр? Проиллюстрируем глубину проблемы наблюдением одного из наших серьезнейших экономических обозревателей М. Бергера:

«Главный вывод сборника, составленного из статей известных западных советологов, заключается в том, что валовой национальный продукт (ВНП) СССР составляет лишь одну треть ВНП США, а военные расходы поглощают до 30 % (в США — 6). Все это значительно расходится с данными ЦРУ, которое считало, что в 1985 году ВНП СССР был на уровне 55 % от американского. Любопытно, что в книге обращается внимание на то, что советское руководство предпочитало ориентироваться скорее на данные западных разведок, чем на собственную статистику. А профессор Стокгольмской школы экономики А. Аслунд в своей статье отмечает, что завышенные оценки ЦРУ стали одной из главных причин того, что западным специалистам не удалось предсказать и понять искренность стремления к экономическим реформам со стороны большинства советских руководителей.

Но и эти жесткие оценки соотношения двух экономик буквально померкли на фоне выводов, представленных большей частью участников дискуссии. Московский профессор В. Белкин дал самую низкую оценку нашему ВНП в сравнении с американскими— 14 %. Но и те, кто ему возражал, не поднимались практически выше 30 %.

В принципе для самоутешения можно сказать, что конференция была своеобразным посрамлением ЦРУ, которое фактически было уличено в многолетних приписках объемов советской экономики. Зачем это делалось — к единому выводу так и не пришли, а мысль о том, что завышали нашу мощь для выколачивания денег на оборонные расходы США, отмели как неосновательную и советские и американские ученые. Г. Шредер, много лет проработавшая в ЦРУ, пыталась объясниться: в прошлом году управление заново оценило соотношение и согласилось на 47 %. Однако никто из участников конференции не принял эту цифру. В конце концов Г. Шредер бросила фразу отчаяния: «Я больше никогда не буду заниматься международными сравнениями. Это ужасно!»

Но поскольку телепередачи на экономическую тему все же нужны, выход на наш взгляд может быть в следующем: создание специализированного телевизионного центра (причем не обязательно только в Москве и только одного — их должно быть 3-4 на весь Союз, чтобы была возможность выбора и сравнения). Такой центр должен концентрировать у себя весь гигантский объем информации, поддерживать контакты со всеми серьезными специалистами и специализированными организациями (например, 01.08.91 г. было зарегистрировано информационное агентство «ПАЛ-информ», готовящее анализ работы банков, бирж, оперативных данных о стоимости сырья, материалов, продукции, экономико-правовую информацию, обзоры публикаций) и на этой базе создавать глубокие и авторитетные общесоюзные передачи, а также делать заказные телепередачи (или заготовки для них) по конкретным региональным проблемам для многочисленных городских ТВ студий. А. П. БАРСУКОВ, журнал "ТКТ", 1991 г. , № 12