Не позволим нас наклонять.
Я атеист, но я православный атеист.
Вы просили дождь — я дал вам дождь.
В детстве я рос среди животных и растений.
Пора принять меры и наложить вето на табу.
Только взялся за яйца, как сразу молоко пропало.
Мы им окажем гуманитарную помощь,… оружием.

Я по образованию и происхождению - экономист.
У меня руки чистые, и на них нет никаких наручников.
Наша диктатура никому не мешает жить и развиваться.
Я своё государство за цивилизованным миром не поведу.
Надо еще раз встрахнуть народ и повернуть лицом к себе.
Не может Лукашенко украсть. Поймите вы — прятать некуда.
Мы эту проблему решили в узком кругу ограниченных людей.
Я с жуликами, в том числе и с Россией, акционироваться не буду.

Я очень люблю играть в футбол, в хоккей, но чаще всего играю один.
Я сторонник искренней политики. От своей честности я страдаю уже 15 лет.
Кто пьёт каждый день — за меня не голосуйте, я с такими дружить не буду.
Вы мне тут на болезнь не жалуйтесь! У нас в правительстве больных много. Лопату в руки — копай, не копаешь — значит, сегодня голодным остаёшься.
Мои девушки меня в ресторан за руку не тянули. Найдите другую девушку.
Уникальность ситуации в Беларуси состоит в том, что я никому ничего не обязан.
Мы никому не собираемся пояса верности вешать на соответствующие части тела.
Возле кормушки, имя которой власть, все хрюкают одинаково: и красные, и белые.
Ради сохранения спокойствия в стране я готов пожертвовать собственным разумом.
Я буду легитимным ещё долго. Я ещё не всё сделал, из-за этого власть потеряю не скоро.
На меня, так сказать, обвалилась философская мысль!
Я просто обязан сейчас быть в центре.
Гуманитарная помощь — это бесплатно, это для народа, в том числе, для учёных, для чиновников.

Я обещаю, что к Новому году у каждого белоруса на столе будут нормальные человеческие яйца.
Я постоянно ператрахиваю весь парламент и знаю кто врот, а кто не врот (с беларуским акцентом).
Должен сказать, что мы в какой-то степени сами создали эти трудности, но сегодня действительно героически их преодолеваем.
Нам не надо там: автоматизированная система фальсификации выборов. Не надо. Мы создадим государственную.

Дело не в том, изберёте вы меня или нет, — где вы денетесь, изберёте, и, если вас устраивает, то я буду работать.
Жизненный уровень, который сегодня у белорусского народа, по разным причинам, ниже колена, ещё ниже быть не может.
Я зашёл — аэробика. Мне показали там, потому что я ни разу аэробики не видел. Я сразу сказал: «Этих бы красавиц — на лыжи!»

Народ белорусский рискнул и избрал меня Президентом. Это бывает чрезвычайно редко в истории и больше, возможно, не будет.
Конечно, задрав штаны, вы не бегали за комсомолом, как Есенин писал. А мы-то бегали. И не только за комсомолом.
И, вы знаете, я вам скажу откровенно, если б у меня журналист или политик подобным образом начал кричать, я б ему вырвал язык изо рта.
Все говорят: «Ты должен нам дать деньги!». Я никому ничего не должен. Это вы должны государству и мне как представителю этого государства.
И дай Бог справиться с родной Беларусью. Согласитесь, что достаточно этого куска, чтоб его проглотить. Дай бог за пять лет хоть как-то прожевать.
Подкупа в моей политике не будет никогда, только принципиальные и честные отношения: ты даёшь государству — мы поддерживаем тебя. Кто не согласен — до свидания.

Извините за нескромность, но Ельцин со мной на корте не справляется. Коржаков не справляется. Лужков проиграл три раза. В последний раз с Лужковым мы играли на 5 тысяч тонн сливочного масла.
Если вы попробуете нас растворить в России, провести, так сказать, аншлюс, то вы получите такую партизанскую войну, по сравнению с которой Чечня вам покажется детским утренником.
Ну диктатор, так диктатор. В этом тоже есть определённый выигрыш. Это последний! Вы представляете? Последний! Вот не приехали бы вы сюда, где б вы его ещё в своей жизни встретили и поговорили.

Кто пьёт, у того нормальных детей не будет. С этим злом мы будем сражаться, как с самым страшным злом. А то получается — напился, случайно родил, а ты, Лукашенко, расти этого ребёнка. И таких детей у нас в стране 35 тысяч.
Люди, которые говорят на белорусском языке, не могут ничего делать, кроме как разговаривать на нём, потому что по-белорусски нельзя выразить ничего великого. Белорусский язык — бедный язык. В мире существует только два великих языка — русский и английский.