Особенно ярко политический характер упомянутого противопоставления сказывается в изображении национализма (под которым буржуазные идеологи понимают идею национального освобождения) главным врагом социализма и коммунизма. Так, Коларц, отводя национализму главную роль в борьбе с коммунизмом и рассчитывая, что коммунизм будет побежден национализMOM, многозначительно заявляет, что «окончательная судьба армян, грузин, узбеков, казахов, а также поляков, венгров, румын и болгар может быть решена в Лагосе, Дар-эс-Саламе, Дели, Рангуне и Рио-де-Жанейро. Сама судьба, — вещает этот новоявленный оракул,— возложила на народы «третьего мира» ответственность за это подлинно огромной важности дело»
Таким образом, роль дискредитации советской национальной политики сводится сейчас к тому, чтобы не только заставить народы отшатнуться от коммунизма, но и сделать их оружием в борьбе против коммунизма.
Учитывая роль, которую антикоммунисты отводят национализму, а следовательно, национальностям в борьбе с мировым коммунизмом, становится особенно ясно, почему такое значение приобрела дискредитация коммунизма именно как общественной формации, удовлетворяющей интересам всех национальностей.
Поэтому вся система извращения коммунизма обращена в значительной степени к национальным чувствам народов, поэтому и оперирует она такими «национально» окрашенными понятиями, как «советский колониализм» и «советский империализм». Соответственно этому специфический «национальный» аспект находит и один из главных тезисов антикоммунизма—клеветническое обвинение коммунизма в «тоталитаризме».

«Вершиной» измышлений буржуазных фальсификаторов ленинской национальной политики в первые годы Советской власти, как мы выяснили, является извращение истории создания СССР; их задача—дискредитировать «в зародыше» Советское многонациональное государство и принципы его построения.
Чтобы показать, как это вписывается в общую систему антисоветизма и антикоммунизма, надо определить роль фальсификации советской национальной политики в целом с точки зрения классовых целей фальсификаторов и уже в связи с этим выяснить более частный вопрос—о точках соприкосновения буржуазной фальсификации ленинской национальной (политики, приведшей к образованию СССР, с антисоветским и антикоммунистическим курсом буржуазных политиков.
Необходимо оговориться, что анализ этих «точек соприкосновения»—весьма неприятное дело, поскольку антикоммунизм пронизан такой ненавистью ко всему светлому и святому для нас, что вызывает лишь чувство гнева и отвращения. Однако интересы идеологического оздоровления значительной части человечества требуют научного подхода к грязным домыслам антикоммунистической пропаганды, требуют изучения взаимосвязей, «идейных» и материальных, между буржуазной наукой и буржуазной пропагандой, чтобы составить конкретное представление, чем определяется тенденциозность буржуазных историков.
Сфера национальных отношений пользуется особым вниманием американских буржуазных историков в значительной мере по политическим мотивам, отражающим классовые цели т работодателей.
Первый из этих политических мотивов связан с проблемой ориентации «третьего мира».

Советами — органами власти — руководит Коммунистическая партия; в руководстве партии и в руководстве правительства—одни и те же лица; Совет Народных Комиссаров (высший орган управления) фактически независим от Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР (высшего органа власти); партия является централизованной; партия по своему составу русская. Ergo — нет федерации, а есть централистское государство.
Чтобы проанализировать этот вывод, надо разобраться в том, насколько правильно толкуются Пайп-сом посылки, из которых он выводит свое заключение.
Подчеркивать, как это делает Пайпс, что Коммунистическая партия руководит Советами, а не наоборот,— значит проявлять политическое лицемерие. На родине Пайпса, в США, органы власти тоже проводят политику определенной партии. Зачем бы тогда республиканцы н демократы дрались между собой во время избирательных кампаний, если бы победа на выборах не давала им власть?
Заявлением о том, что в руководстве РКП (б) и в Совнаркоме одни и те же лица, Пайпс пытается свести вопрос к разговору о личностях. А суть дела в том, какую партию представляет данная личность и интересы каких социальных групп выражает данная партия. Правительство США формируется президентом главным образом из членов своей партии, а самое важное — что все правительство состоит из представителей буржуазных партий —защитников интересов класса капиталистов. Коммунисты, работавшие в Советском правительстве. Совнаркоме, независимо от личного состава выполняли, естественно, указания своей партии, но все дело в том, что Коммунистическая партия Советского Союза представляет интересы рабочего класса и «руководит Советами», точнее, вырабатывает политическую линию руководства в интересах рабочего класса, всего трудового народа, большинства населения страны.

Он пишет: «Если федерализм означает существенную степень независимости для составных частей государства, свободных от деспотического вмешательства центра, тогда Советское государство нечто иное, чем федеральное» Это «если» здесь очень кстати, поскольку, как уже отмечалось, в советском определении федерализма акцент делается, наоборот, на том, что связывает республики, то есть на их заинтересованности друг в друге и в том целом, которое они составляют, на взаимопомощи между ними и на роли общефедерального руководства как регулятора этой взаимопомощи. В этом случае говорить о деспотическом вмешательстве центра — бессмыслица.
Однако Гудман знает, что делает. Его задача —вопреки фактам и здравому смыслу подобрать «аргументы» для доказательства деспотизма «русского» центра. Вот как он расшифровывает это свое обвинение.
Бюджет республики не определяяется республикой — так у Гудмана выглядит положение Конституции о едином Государственном бюджете СССР, в состав которого входят бюджеты союзных республик «Центральное всесоюзное правительство имеет право наложить вето на любой акт любого верховного органа власти в союзных республиках». А это, судя по всему, интерпретация Гудманом статьи Конституции о том, что ведению Союза Советских Социалистических Республик в лице его верховных органов подлежит «отмена нарушающих настоящую Конституцию постановлений съездов Советов и центральных исполнительных комитетов союзных республик».

Пайпс пытается обвинить всю партию в великодержавном шовинизме. Это обвинение он хочет подтвердить ссылкой на X съезд партии, который, как он отмечает, признал возникновение великорусского шовиншма в партии. Но американский историк отодвигает в тень главное —что X съезд осудил великодержавный шовинизм, что партия его осудила.
Как же можно обвинять партию в том, против чего она боролась?
Такова же была и позиция ХИ съезда РКП (б), также решительно выступившего против уклона к шовинизму. Огромную роль в этом сыграли последние ленинские письма по национальному вопросу, в «которых Ленин со всей силой обрушился на великорусский шовинизм и призвал «возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отшошению к инородцу то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесены ему правительством «великодержавной» нации». Ленинские письма подчеркивают недопустимость указанных ошибок, недопустимость малейшей национальной несправедливости, малейшего нарушении национального равенства, «хотя бы даже по небрежности, хотя бы даже в виде шутки» Письма были доведены до сведения делегатов съезда и вызвали их полное одобрение, что и отразилось в резолюциях съезда приводит письма почти целиком, создавая видимость объективности. Но в его комментариях смысл выворачивается буквально наизнанку. Это нужно Пайпсу для того, чтобы оказать, что Х съезд не выполнил указаний Ленина.
Прежде всего, по Пайпсу, выходит, что съезд не осудил шовинизма, хотя в решении съезда черным по белому написано, что «решительная борьба с пережитками великоруоокого шовинизма является первой очередной задачей нашей партии».
Далее, в докладе Центрального Комитета «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве», сделанном на съезде И. В. Сталиным, Пайпс находит «маневрирование между двумя крайними взглядами»: подчеркивание, с одной стороны, опасности велико-русского, а с другой — необходимости унификации Советского государства (взгляд будто бы Ленину несвойственный)

Национализм этой группы отчетливо проявился в таких мероприятиях грузинского правительства, возглавлявшегося Мдивани, как установление кордонов против эмигрантов из других республик, плата за въезд в республику и выезд из нее, декрет «о гражданстве Советской социалистической республики Грузии», согласно которому грузинка, выйдя замуж за жителя другой республики, теряла грузинское гражданство и т. п. Все это явно противоречило принципу пролетарского интернационализма. На XII съезде РКП (б) была вскрыта и причина отрицательного отношения национал-уклонистов к Закавказской Федерации: опасение, что Грузия потеряет выгоды своего географического положения.
Поставив национальный вопрос в центр внимания, уклонисты игнорировали нужды крестьян, необходимость разрешения аграрного вопроса, то есть их социальная политика шла вразрез с интересами народа. (На XII съезде РКП (б) Мдивани пренебрежительно выразился по поводу вопроса о земле как о «шутках-прибаутках».) И это в то время, когда в Грузии через пять лет после революции еще существовали князья и помещики, которые взимали с крестьян подати и плату за пользование землей. В докладе на партийной конференции Тифлиса и Тифлисского уезда в феврале 1923 года М. Орахелашвили отметил, что в Грузии дворяне и князья по численности занимают второе место после крестьян.

Результатом этого народного обсуждения было принятие 27 февраля 1922 года I Всегрузинским съездом Советов резолюции о создании Закавказского федеративного союза. Аналогично обстояло дело в Армении и Азербайджане, где идея федерации также была поддержана широкими массами трудящихся и одобрена I съездом Советов Армянской ССР (февраль 1922 года) и II съездом Советов Азербайджанской ССР (май 1922 года).
12 марта состоялось подписание Союзного договора Закавказских Советских Социалистических Республик. Несмотря на сопротивление национал-уклонистов, на I съезде Советов Закавказья в декабре 1922 года было провозглашено образование Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики.
Такова вкратце история создания этой федерации, показывающая, что объединение Закавказских республик было проведено в соответствии с желаниями и волей грузинского, армянского и азербайджанского народов.
Пайпс и Багхорн опускают самую существенную часть этой истории, а именно факты, говорящие о добровольном согласии на федерацию народов Закавказья, осознавших необходимость объединения. Они занимаются рассмотрением лишь столкновений по этому вопросу и поддерживают позицию ничтожного меньшинства — национал-уклонистов. Кюммунистическая партия боролась тогда на два фронта — против местного буржуазного национализма и великодержавного шовинизма.

О чем говорят приведенные факты? О том, что руководство республик не сумело с партийных позиций раскритиковать проект «автономизации». Комиссия утвердила этот проект большинством голосов (представитель Грузии воздержался). На этом основании Пайпс обвиняет комиссию, состоявшую из представителей советских республик, в равнодушии к воле республик. Однако и позиция руководства советских республик, и решение комиссии были естественными: предлагалось строить новое государство по образцу РСФСР поскольку другого образца, столь удачно позволявшего решать национальный вопрос, перед глазами не было.
Нужен был гений Ленина, чтобы выйти за рамки обычных представлений и предложить нечто совершенно новое, не встречавшееся ни в условиях страны, свергнувшей капиталистический строй, ни тем более в мировой практике.
Оптимальность предложенного Лениным варианта, его наилучшая пригодность в условиях многонациональной страны с рядом крупных, относительно экономически самостоятельных национальных образований немедленно была подтверждена положительным откликом республик на это предложение: народное движение за объединение в единое государство поистине получило свое знамя и вскоре стало невиданно массовым.
Этот глубоко народный процесс, начиная с Пленума ЦК РКП (б) 6 октября 1922 года, единогласно одобрившего новый проект объединения, и вплоть до I Всесоюзного съезда Советов, Пайпс сводит всего лишь к нескольким мероприятиям: созданию конституционной комиссии, выработке проекта Конституции, утверждению его Центральным Комитетом РКП (б) и съездами Советов «четырех федерирующихся республик». Пайпс выхолащивает сущность этого этапа объединительного движения, отбрасывая политическую активность трудящихся масс, так что перед зарубежным читателем предстают лишь официальные заседания, которым отводится в трактовке американского историка формальная роль механических регистраторов приказов «сверху».

В. И. Ленин подверг радикальной критике проект «автономизации» и предложил объединить в новое государство (разумеется, добровольно) все республики, в том числе РСФСР, на равных началах, создать «еще новый этаж, федерацию равноправных республик». Не Всероссийский, а общесоюзный Центральный Исполнительный Комитет должен был стать высшим органом власти создаваемого федеративного государства.
Пайпс радостно хватается за ошибку комиссии Сталина, выдавая ее за истинную, но лицемерно скрываемую большевиками линию партии. А отрицательное отношение Ленина к проекту «автономизации» Пайпс объясняет боязнью, что его осуществление «разрушит всю фикцию национального равенства, которой Ленин рассчитывал смягчить и нейтрализовать националистические чувства меньшинств», а также сделает «очень трудным в будущем завоевание националистических движений на сторону большевизма в так называемых колониальных и полуколониальных территориях» Смысл этих высказываний ясен — еще одна попытка свести национальную политику большевиков к «тактическим хитростям». Выражение «так называемые колониальные и полуколониальные территории» придает тенденциозности Пайпса вполне законченный и ясный вид: «объективного» американского историка весьма беспокоит совершенно реальная перспектива поворота «так называемых» колониальных народов (попутно под сомнение берется колониальный характер их угнетения империалистами) на сторону коммунистов. Поэтому так настойчивы попытки скомпрометировать коммунизм (или большевизм), посеять сомнение у борцов за национальную независимость рассуждениями о «коварстве» коммунистов, хладнокровно приносящих интересы наций в жертву своим «подозрительным» целям.

Естественное при таких условиях заимствование законодательства РСФСР позднее было оформлено документально.
Это было закреплено в постановлении Все-укрревкома 27 января 1920 года «Об объединении деятельности УССР и РСФСР». Многочисленные подобные факты свидетельствуют о том, что сами правительства республик, вопреки домыслам Пайпса, выступали инициаторами распространения законодательных актов РСФСР на своей территории. Так, правительство Украины в феврале 1922 года издало постановление «О срочном проведении на территории УССР общефедеративных постановлений по НКПС и НКПиТ». Совнарком УССР ввел в действие на Украине Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РСФСР, Устав железных дорог РСФСР, Кодекс законов о труде Российской Федерации Общей социальной основой, соображениями пользы для республик и большим авторитетом России диктовалось и заимствование многих статей первой Конституции Российской Федерации независимыми советскими республиками, которое при этом не было механическим копированием.

Другой американский историк, Адаме, говоря об Украине, также видит в установлении договорных отношений «отмену» декретов украинского правительства и «замену» их декретами РСФСР. Из этого он заключает, что «признание... права украинского народа принимать собственные решения о форме отношений, которые должны быть установлены в будущем, было выброшено за борт».
Никак не хотят фальсификаторы соглашаться с очевидной истиной, что сам украинский народ принял «собственное решение о форме отношений» с Советской Россией и распространение действия некоторых важнейших декретов РСФСР на территорию Украины, которое пытается в качестве аргумента использовать Адаме, было логическим следствием воли украинского народа к государственному союзу с РСФСР.
«Союзный рабоче-крестьянский договор между РСФСР и УССР» был единодушно утвержден VHI Всероссийским и V Всеукраинским съездами Советов и поэтому был, несомненно, договором. На добровольных основах. Он продолжал и закреплял уже существовавшее, естественно сложившееся военное, хозяйственное и культурное сотрудничество между Советской Украиной и Советской Россией. Напротив, отделение друг от друга этих двух советских государств, как отмечала IV конференция КП(б)У в резолюции «Государственные отношения Советской Украины и Советской России», было бы противоестественным.

Но вскоре договорная система оказалась недостаточной для объединения усилий народов в решении главной задачи — перехода к строительству социализма; в интересах всех народов, строящих социализм, было создание максимально тесного и прочного, связанного единой Конституцией Союза республик. И это было теперь не только необходимо, но с точки зрения большевистских принципов национальной политики, допускавших только добровольное объединение, это сделалось возможным, так как объединительное движение ширилось, стало массовым, общенародным. Сами народы требовали объединения.
Удовлетворением этой объективной потребности строительства социализма во всех республиках, издавна связанных между собой, а также стремления трудящихся масс этих республик, осознавших и традиционную и вновь возникшую общность своих интересов, и было создание Союза Советских Социалистических Республик.
А вот как все это выглядит у Пайпса.
Военно-политический союз независимых советских республик он изображает как «первый шаг в интеграции» республик. Пайпс заявляет, что «основы государства, которое в конечном счете стало Союзом Советских Социалистических Республик, были заложены не соглашением между РСФСР и отдельными независимыми советскими республиками, а декретом русского правительства» Смысл этого заявления все в том же противопоставлении «снизу» — «сверху».

В конце 1918— начале 1919 года правительство РСФСР объявило о признании независимости Литвы, Латвии, Эстонии, Бе­лоруссии.
Идея федерации советских республик родилась в первые же месяцы революции в гуще народных масс. Всеукраинская крестьянская конференция еще в январе 1918 года записала в своей резолюции: «Украинская Рабоче-Крестьянская Республика входит в состав Все­российской Федерации Советских Республик»
В ходе социалистической революции отношения между республиками были отношениями революцион­ной солидарности и братской взаимопомощи. «Этот со­юз,—отмечал Ленин в ноябре 1917 года, — основан не на договорах, а на солидарности между эксплуати­руемыми против эксплуататоров».
Начало гражданской войны и иностранной военной интервенции поставило республики перед необходи­мостью военного союза против сил контрреволюции, который был оформлен к лету 1919 года. После разгрома белогвардейцев и иностранных им периалистов, с нормализацией жизни внутри страны и некоторым упорядочением отношений с внешним ми­ром военно-политический союз республик был допол­нен более систематизированными договорными отноше­ниями, имевшими целью совместное решение основных хозяйственных задач и создание единого дипломати­ческого фронта.

Именно результатом деятельности Наркомнаца в первые два с лишним года Советской власти (то есть в годы, когда Наркомнац, по мнению Пайпса, «существовал номинально») было то, что к 1920 году автономия областей и республик стала реальностью, хотя это было связано с величайшими трудностями, потребовало огромных усилий и средств, неослабного внимания Коммунистической партии и правительства Советской страны к населяющим ее нациям. В соответствии с достигнутым произошло изменение функций Наркомнаца, о чем «Известия» 7 ноября 1920 года писали следующее: «Все комиссариаты (отделы) национальностей, которые организовали свои советские республики и автономные области, заменены теперь представителями, цель которых будет обслуживание нужд своих областей, обсуждение необходимых мероприятий и взаимная информация центра и мест».
Следовательно, Советское правительство в лице Наркомата по делам национальностей не ограничилось прокламированием автономии, но создало все условия для ее действительного существования, не успокоилось на ее рождении, но взяло на себя значительную доліб заботы о ее дальнейшем развитии и укреплении на пользу населяющим Российскую Федерацию национальностям.

Дело в том, что автономию недбстаточно было про­возгласить, ее надо было организовать. Чтобы она ста­ла реальной, нужно было подготовить необходимые ус­ловия. Этим, собственно, больше всего и занимался Наркомнац в первые годы революции.
Пайпс отказывает Наркомнацу этих лет в какой-либо существенной активности. По его словам, он «су­ществовал лишь номинально»
Пайпс делает вид, что печется об истинной автоно­мии, о правах наций, но отказывает национальностям в таком существенном и необходимом праве, как пра­во на помощь, и перечеркивает всю деятельность Нар­комнаца, без которой не могла осуществляться подлин­ная автономия национальных территорий. Необходимым условием осуществления автономии были собственные кадры из коренных национальностей. Поскольку царизм делал все, чтобы таких кадров в его колониальных вла­дениях не было, встала насущнейшая задача создать эти кадры. Слой грамотных людей, который мог стать основой для подготовки таких работников, был крайне тонок. Надо было начинать с ликвидации элементарной неграмотности среди широких трудящихся масс нацио­нальностей, чтобы пробудить в них политическую активность, без чего немыслима подлинная автоно­мия.

Буржуазному юристу безразлично, что башкирскому народу угрожала голодная смерть, если бы не помощь революционного центра. Его интересует не это, а формальный момент. Фактически он берет под защиту буржуазный порядок, при котором государство не обязано облегчать трудности своей автономной части и если делает это, то лишь с вполне закономерным при буржуазном строе стремлением — получить выгоду для себя, то есть на кабальных условиях.
Все это говорит о том, что Пайпс не имел оснований выдавать своего «свидетеля», юриста буржуазной школы профессора Плетнева, за советского ученого. Все это выявляет родство классовых позиций Плетнева и Пайпса. Все это, наконец, свидетельствует о том, что отрицать федеративный характер РСФСР и подлинность советской автономии можно, только находясь на буржуазной позиции, в высшей степени равнодушной и по существу враждебной интересам народа и потому затушевывающей глубоко народное, служащее трудящимся всех национальностей содержание федерации и автономии в условиях социалистического строя.
Пайпсу важно выразить недоверие советской федерации и автономии устами именно советских ученых, поэтому в помощь «советскому» профессору Плетневу ол пытается привлечь еще двух авторов 20-х годов — Д. Магеровского и Г. Гурвича. Американский историк явно рассчитывает на то, что его читатели не смогут ознакомиться с работами Магеровского и Гурвича, иначе они легко установили бы, что эти юристы никак не могут быть союзниками Пайпса.

Но что делать, если силы внутренней контрреволюции и иностранной интервенции препятствуют последовательному осуществлению намеченной программы по созданию автономий на национальных территориях? Отложить создание автономий и федерации до окончания гражданской войны и иностранного нашествия?
Советское правительство поступило иначе. Поглощенное целиком отражением военной опасности, оно тем не менее, придавая большое значение национально-территориальной автономии как необходимой предпосылке решения национального вопроса внутри страны, находит возможности в эти трудные годы заниматься строительством федерации, хотя и вынуждено при этом упрощать организационный процесс. Тот факт, что Советское правительство не только провозгласило федеративный принцип, «о и выступило инициатором практического создания федерации и осуществило его в эти годы, не позволяя соображениям формального порядка взять верх над существом дела, убедительно демонстрирует его принципиальность и твердость в создании необходимых условий для разрешения национального вопроса. Только с апреля по ноябрь 1920 года в РСФСР было образовано 14 автономных республик и областей.
Американские историки и социологи пытаются дискредитировать федеративное устройство РСФСР, исходя из самой структуры Российской республики и функций ее федеральных и автономных органов. Они стараются скомпрометировать Конституцию РСФСР. Пайпс предъявляет к Конституции претензию, что она «не содержала указаний об отношениях между федеральным правительством и отдельными государствами». Тенденциозный смысл этого заявления становится ясным из следующей же фразы Пайпса: «Как отметил один историк, само слово «федерация» не упоминается в основной части Конституции». При этом Пайпс опускает ту часть фразы из книги английского историка Е. Карра, где говорится, что это слово содержится в начальном разделе Конституции.

Прежде всего, что это за «центробежные силы»?
Под этим нейтральным в классовом отношении понятием скрываются вполне определенные социальные силы, а именно националистически настроенная буржуазия. Здесь мы имеем дело со старым приемом фальсификаторов, стремящихся скрыть тот факт, что в момент революции именно контрреволюционные силы были заинтересованы в разрыве или по крайней мере в ослаблении связей трудящихся периферии с революционным центром, чтобы раздробить силы революции и облегчить борьбу с ней. Суть вопроса состояла в том, куда повернет, за кем пойдет инертная мелкобуржуазная масса, и здесь немалое значение имели тактика и агитация пролетарской партии, а еще большее значение— реальное осуществление ее лозунгов в интересах трудящихся. Поэтому ни о каких уступках националистической буржуазии («центробежным силам», по терминологии фальсификаторов) говорить не приходится, так как пролетариат ведет против нее беспощадную борьбу. Дело заключается в другом: в том, что Коммунистическая партия учитывает национальные чувства народа, трудящихся, стремится не допустить принуждения, с самого начала революции приступает к разрешению национального вопроса. Все это фальсификаторы пытаются затемнить своей формулой о принципе федерализма как «уступке центробежным силам».
А что прячут они за утверждением о «формальном характере советского федерализма»?
Отталкиваясь от письма Ленина к Шаумяну, Гудман так истолковывает ленинское понимание федерации: под федерацией Ленин якобы подразумевал союз суверенных государств, где ничто не может совершаться без согласия всех государств, где каждое государство имеет право вето. А на самом деле, заявляет Гудман, федерация — это такой союз государств, где федеральное правительство вершит дела лишь чрезвычайного значения, а всеми остальными ведают сами составляющие федерацию государства. Эта идея разделения власти была неприемлемой для Ленина, заключает Гудман, и поэтому Ленин стремился высмеять и дискредитировать идею федерации.

Ошибки некоторых местных работников, допускавшиеся из-за их неопытности и недооценки национального вопроса, не характеризовали позиции Коммунистической партии в целом. Нельзя отождествлять с позицией партии и неверные установки таких руководящих работников Украины, как X. Раковский, Г. Пятаков, Я. Дробнис, которые пытались тогда проводить в национальном вопросе линию, отличную от линии партии. Именно благодаря последовательной позиции ЦК РКП (б), в частности и критике на VIII конференции РКП (б), эти ошибки и искривления партийной линии были преодолены, внимание партийных и советских работников Украины обращено на'проведение правильной национальной политики. Введение в школах обязательного преподавания украинского языка, истории и географии Украины, внедрение украинского языка в повседневный обиход государственных учреждений, в которые он никогда до революции не допускался, помощь Российского правительства в восстановлении украинской Академии наук, созданной впервые в истории Украины Советской властью (февраль 1919 года) и разогнанной Деникиным, создание на украинской земле, еще не оправившейся от сражений, первого национального театра (имени И. Франко) и т. д.—все это свидетельствует об огромном уважении РКП (б) и Советской власти к духовным нуждам украинского народа, о последовательном и неуклонном осуществлении интернационалистских принципов национальной политики Коммунистической партии.

Выходит, что для большевиков даже уважение к чужой культуре—это всего только уступка! Перечисляя вое эти «уступки», Адаме, как и Пайпс, ссылается на резолюцию «О Советской власти на Украине».
По тому же самому поводу на нее ссылается и Сал-ливэн На этой же странице он обращается еще к двум серьезным источникам. В связи с этим любопытно проследить, зачем ему нужны эти источники и подкрепляют ли они его выводы. Салливэн пишет, что Украинское советское правительство после освобождения республики от немцев провозгласило себя в Манифесте 26 января 1919 года единственной политической вла-стью на Украине, настояв таким образом на ее «абсолютной независимости». Здесь он ссылается на «Историю Советской Конституции», где приводится этот документ. Однако комментарии насчет «абсолютной независимости», на которой «настояло» украинское правительство, принадлежат лично Салливэну и отмечены явной тенденциозностью. «Настояло» — значит преодолело сопротивление? Дальше у Салливэна еще одна ссылка — на «Собрание советских конституций и конституционных актов»—в связи с его заявлением, что «в конституции, принятой І Всеукраинским съездом Советов (март 1919 года), не было указания, что Советекая Россия может играть какую-либо роль в украинских делах». Опять та же нота: удалось-таки украинцам настоять на независимости. К чему же ведет Салливэн? А вот к чему: во-первых, это только «в теории», но не на практике. А во-вторых, это было нужно, чтобы принятием «наиболее радикального из националистических требований — полной независимости»—обеспечить Советской власти поддержку украинского населения. И это утверждение неожиданно «подкрепляется» фразой о том, что «русские лидеры были более решительны в этом пункте, чем сами украинские большевики», и дается третья ссылка — на указанную выше резолюцию VIII конференции РКП (б). Спрашивается, перед кем же в таком случае украинское правительство «настаивало» на независимости Украины?
Эта несообразность —естественный результат противоречия между стремлением американского автора выглядеть объективным и предвзятостью, желанием прожонглировать научными источниками и нежеланием использовать эти источники по существу.