Название: Невозможно
Автор: Ain
Бета: нет
Фэндом: Bleach
Жанр: angst, drama, deathfic, slash
Рейтинг: NC-17.
Пейринг: Заэль/Илльфорте, Ноитора/Заэль, намек на Гриммджо/Илльфорте
Статус: закончено
Размещение: куда хотите, но с этой шапкой
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат создателям аниме и манги Bleach
Содержание: после поражения Илльфорте…дальше читайте.
Предупреждения: AU, OOC, избиение, наркотики, инцест, галлюцинации, неадекватное состояние героев и автора, дилетантские хокку.
От автора: обернувшись, мы не увидим то, что было раньше, но этого достаточно, чтобы изменить то, что есть сейчас. Спасибо всем, кто меня читает. Без вас такое бы не написал^___^

Ты подбросил камеру в воздух,
И она снимает звезды,
И она снимает небо.
Ты так хотел зафиксировать вечность.
( Fleur «Зафиксировать вечность»)
 

Так бывает. Когда сидишь всё время в четырех стенах, забываешь звук человеческого голоса, остаешься один на один со своими собственными мыслями. Человек сойдет с ума от такой жизни. Человек, но арранкар – вряд ли. Тот лишь улыбнётся и продолжит свои дела. Но суть не только в том, кто ты. Если ты контролируешь свои чувства, это не важно. А чаще? бывает по-другому: там, за закрытой дверью, куда не положено входить никому, открывается истинное лицо.
Все-таки, Илльфорте был его братом, хоть кем-то родным в этом прогнившем мире. Пусть он не был таким, каким хотел его видеть Октава, но он был таким, каким был нужен ему. Самоуверенным, упрямым, скрытным, в конце концов. И, главное, любимым подопытным Заэля. Мало всяких бактерий, на брате он испытывал различные симуляторы, яды и наркотики. Но, кроме того, благодаря Заэлю у него было практически две жизни. И вот одну из них он потратил. Заэль настолько «любил» брата, что даже оторви ему голову, он бы не умер, лишь временно лишился сознания.
Страшно было бы видеть то, что осталось от Илльфорте после битвы, но даже в таком состоянии он продолжал жить. Заэлю лишь оставалось вернуть его телу и органам прежний вид. Кровавое месиво вместо правой руки, ожоги по всему телу, куча переломов, разорванные легкие и выгоревшие клочья некогда золотистых волос. Один глаз полностью вытек, второй чудом сохранился за маской. Не самое приятное зрелище, но исправить можно. Пригодилась бы сейчас способность той девчонки, о которой говорил Улькиорра. Но где её искать неизвестно, да и за самовольность Айзен-сама накажет.
Странно, непривычно воссоздавать брата собственными руками, быть его вторым творцом. Касаться его грубой обгоревшей кожи и каждым прикосновением возвращать ей прежнюю мягкость, восстанавливать её светло-бежевый цвет. Создавать второй глаз, трепетно сравнивая цвет настоящего глаза и искусственного. Темно-фиолетовый с серой прожилкой по внешнему краю и центру радужки. По одной струнке вытягивать золотистые, будто солнце, волосы. Заменять его легкие на новые, выращенные в одном из фрасьонов. Бережно соединять растерзанные на части вены, попутно пробуя сладкую кровь брата. Быть единственным владельцем его тела и жизни. Ведь кукла должна быть красивой.
Трое суток существовать на одних энергетиках, смотреть лишь на оживающее лицо Илльфорте, пытаться вспомнить, что же связывало их до того, как они стали пустыми. И каждый раз отступать, будто натыкаясь на преграду, возведенную создателем мира. Вспомнить - ровно так же невозможно, как и понять, почему Илльфорте согласился идти в этот бой.
Набирать шприц и впрыскивать мутную жидкость в вены брата, чтобы, наконец-то привести его в сознание.
Илльфорте открыл глаза. Всё вокруг было мутным, почти белым, или, и вправду белым. Он полагал, что уже умер. Его ведь…просто уничтожили в том бою.
- Илльфорте? – доносится знакомый сладостно-льстивый голос.
Блондин не смог даже открыть рот, чтобы ответить. Не смог даже пошевелиться, хотя чувствовал, как течет кровь по его венам. Затем последовал ещё один укол, вынудивший закрыть глаза и уснуть. Заэль лег на стоящий в помещении диван и вколол себе то же снотворное. Теперь можно было спать спокойно.
А на утро, сонно открывая глаза, наблюдать, как Илльфорте, явно проснувшийся раньше, пытается высвободиться из многочисленных ремней, которыми он прикреплен к операционному столу, и тихо матерится. Оглядывается и пристально смотрит на младшего брата.
- Что, как спалось? – спрашивает Заэль.
- Что со мной случилось? – отвечает вопросом Илльфорте.
Октава пожимает плечами.
- Я хочу знать всё!
Улыбается так безмятежно и привычно, что по спине пробегают мурашки. Потом, наконец, отвечает:
- Братец, ты как всегда нетерпелив. Я же спросил: «Как спалось?», значит, мне просто необходим ответ.
Илльфорте презрительно морщится. Снова эта наигранная забота, граничащая с хамством.
- Хорошо, – шепчет себе под нос Илльфорте.
Заэль довольно хмыкает.
Добиться внятного объяснения, почему он был жив, оказалось невозможно. Может, брат снова испытывал на нем действие какого-то наркотика, и все это было сном? Но, наверняка, разъяснить хоть что-то мог Гриммджо.
- А, кстати, - продолжал Октава. – Тут твой «король» заходил, интересовался, что с телом.
Черт… будто мысли читает. Стараясь не показать заинтересованность, спрашивает:
- Что с ним?
- Его наказали. Тоусен отрубил ему руку за непослушание, - как ни в чем не бывало, ответил Заэль.
Вздрогнуть. Закрыть глаза. Открыть. И смотреть на брата как можно равнодушней. Забыться на минуту. Задать идиотский вопрос:
- Он…жив?
Смотреть, как изгибаются в улыбке губы брата. Ощущать себя его жертвой. Или, точнее сказать, куклой. Как те маленькие куклы вуду, с помощью которых он убивает противников. Одно его движение – и перестать существовать. Глупо, бессмысленно, но… интересно. Почувствовать себя его игрушкой.
- Илльфорте, я не хочу, чтобы из-за кого-то вроде него ты был мертв! – из его уст это звучит как приказ.
И не знаешь, как реагировать. То ли радоваться заботе, то ли страшиться его намерений.
- Отпусти меня!
- Зачем? К Сексте? Снова… хочешь? – уже не так насмешливо.
Яростно взглянуть – будто ударить. Безуспешно. Сегодня Заэль спокоен. Он подходит, расцепляет ремни, бросает на диван одежду Илльфорте и выходит, закрыв дверь на замок.
- Гриммджо, значит… - шепчет Октава, проходя к выходу из своей огромной лаборатории.

В комнате у Шестого на удивление тихо. Может, потому что не стало этих фрасьонов, и ему не с кем было потрепаться. Сам он лежит на кровати, свернувшись клубком. И вправду – кот. Слышит шаги и оборачивается.
- Тебе чего?
- Да так, пришел проведать раненого, – отвечает Заэль.
«Раненый». Унижение. Будто бы он нуждался в заботе. Но нужно держаться, чтобы не быть униженным снова.
Стоять и ждать реакции. А она непременно последует.
- Скучаешь по Илльфорте? – царапать открытую рану словами.
Поднимает глаза. Яростные синие клочки, они прожгли бы человеку душу за один лишь миг. И, кажется, он уже готов вцепиться и разорвать любого, кто посягнет на его покой, разбрызгивая кровь повсюду. Ещё недостаточно.
- Так скучаешь, спрашиваю?
Вместо ответа – серо. Предсказуемо. Не составляет труда увернуться. Но не контратаковать. Просто нет смысла.
Исчезает, появляется за спиной и бьет в голову. Метко. Быстро. Заэль едва не падает, но в ответ получает следующий удар, в лицо. Кровь с разбитой губы на белоснежную одежду. Он скучает по ним? Или просто считает Заэля виноватым? Остановить.
Вырывается из хватки Гриммджо, отходит и улыбается, будто бы ничего не случилось.
- А что, если я верну Илльфорте?
Останавливается. На минуту в замешательстве, затем хватает за волосы и хищно оскаливается, но получается как-то горько, даже скорбно.
Смотри, смотри! Как маленькие бисеринки крови скатываются по подбородку и разбиваются о каменное покрытие пола. Маленькие частицы жизни, маленькая собственность, маленькое безумие.
Смотри, смотри в его синие глаза. Что ты можешь? Разве ты в силах управлять им?
Смотри, но не меняй взгляда. Просто жди. Пока он не замахнется и не ударит снова. Пока буквально не выбросит за дверь.
Удар лицом о холодную стену. Никто не видит. Никому не нужно это видеть. Вставая, вытереть кровь рукавом. Вернуться.

- Илльфорте!
Будто кто-то зовет… Что он вколол мне? Я существую, или это сон?
Удар за ударом – почти что победа. Какой-то идиотский знак на груди вспыхивает. Взмах меча, взрыв. Я умираю? Почему я снова переживаю это? Зачем? Что ты хотел сказать?
Изодранное обгоревшее тело на операционном столе. Кто это? Илльфорте? Это я? Почему я это вижу? Часы, минуты, секунды. Будто в тумане, но отчетливо врезаются в память. Наклоняется, прикасается к моим губам своими. Брат? Глаза застилает розовая пелена его волос.
Пустой белый коридор, едва слышные шаги. Так хорошо знакомая комната. Что он сказал Королю? Я не слышу. Он не хочет, чтобы я слышал. Капли крови…
- Гриммджо!
Нет, я не могу пошевелить и пальцем. Не могу открыть рот и выдать хоть звук.
Он лежит на полу в коридоре, затем неспешно поднимается. И его едва слышные шаги.
Это всё происходило по-настоящему? Или нет? Сон, видение, запись, воспроизведенная в сознании? Возвращаюсь.
Снова белый потолок с заточёнными в нем светлячками-лампами. Их холодный, агрессивный свет и истеричный крик, на котором они разговаривают между собой.
«Убейте! Убейте! Мы хотим крови!»
Они кричат и безумствуют, готовые разодрать друг друга на клочки, расколотить в осколки, вывернуть наружу, но, не в силах сделать этого, они рады смотреть на кровь других. Жажда убийства, жажда крови – вот что ими движет!
- Теперь ты знаешь всё, что с тобой произошло.
Сладкий голос, золотистые глаза.
- Разве теперь тебе не легче? Разве не это ты хотел знать? Разве не этого тебе не хватало, чтобы успокоиться? Теперь, теперь ты доволен, братец?
Нет. Не нужно. Пустые слова. Ему не понять, он не знает. Выпустите меня, Заэль Аполло-сама! Да, именно так. Разве это существо может быть моим братом? Нет. Невозможно. Я не хочу!
«Убейте! Убейте!»
- Он так нужен тебе? Ты что, не можешь без него?
Король. Он – Король.
- Нет. Короля нет. Он просто арранкар, один из множества. Его тоже когда-то убьют, ты же знаешь?
Знаю, да, знаю. Гриммджо, брат… тогда, кто вы? Зачем вы появились в моей жизни? И кто все эти люди вокруг? Одинаковые лица, копии друг друга. Показывают пальцами на нас, смеются безудержно.
«Ха, «блондинка» не может защитить себя!» «Смотрите, Илльфорте снова шлюхой работал!» «Эй, ты что, влюблен в своего психованного братца?» «Убейте! Убейте!»
Хватит, замолчите, я вас не звал! Вы просто иллюзия, вы просто часть моего воображения! Я не хочу вас видеть!
- А кого ты хочешь видеть? Своего Короля?
Гриммджо? Зачем он здесь?
«Хей, Илльфорте! Сегодня на грунт идем, не забыл?»
Это снова иллюзия? Да, наверняка. Нельзя, нельзя отвечать ему.
«Чего молчишь?»
Уйди, ты не король!
- А кто для тебя я?
Кто? Я не могу назвать тебя братом, я не могу назвать тебя другом, но не могу и назвать никем. Так кто же? Кто ты для меня?
- Я – твое безумие. Твоя жизнь и твоя смерть. Вот кто я для тебя.
Моё безумие. Мой собственный кровавый ангел с сумасшедшими глазами. Он настоящий, он не исчезнет, как те иллюзии. Помнишь, наше прошлое? Помнишь, какими мы были тогда?
Илльфорте теряет сознание. Стук каблуков по плитке и снова всё затихает. Ни единого слова, ни единого звука.
Знакомая до боли комната, его комната. С трудом поднимается и направляется к раковине. Все прошло? Стоило надеяться.
- Илльфорте, оглянись!
Оборачивается. Не столько по просьбе, сколько от испуга.
Зеркало. Но там не его отражение – там брат. Он куда-то идет, торопится. Открывает дверь и, улыбаясь, заходит.
Что это все значит? Это снова видение? Или вся его жизнь – видение? Не знает. Может лишь предположить, что это снова какой-то наркотик. Черт, что происходит?
Тем временем из комнаты доносится грубый голос, и кто-то сдавленно вскрикивает. Нечто подсказывает, что нужно идти туда, но где это? Плевать, нужно найти.
Хлопок дверью о стену и он, весь мокрый, вырывается из комнаты и, пошатываясь, мчится неизвестно куда.
Заэль усмехается, на его пальцах чья-то кровь. Он неторопливо подносит ладонь к лицу и касается языком кончиков пальцев, слизывая её. В ответ кто-то сильной рукой хватает его за волосы и прислоняет к стене. На руке – тонкие браслеты-кольца. Ноитора, Квинта Эспада.
На миг дыхание Илльфорте перебивается и, устав, он падает на колени. Перед глазами мелькают изображения, будто плохие фотографии: то Ноитора, жадно целующий его брата, то Заэль, со стоном прогибающий спину, когда Квинта входит в него. Бежать, быстрее, быстрее! Встает, снова срывается с места, ведь теперь известно, куда бежать, только дороги почти не видно. А в сознании снова, будто кадры порнофильма: Ноитора, стягивающий шею брата какой-то тряпкой, Заэль, слизывающий с члена Квинты белую жидкость.
«Брат, черт, что со мной? Зачем я это вижу? Зачем я бегу? Что вообще происходит?!»
- Ты же хотел всё знать.
«Нет! Нет! Я совсем не хотел знать этого!»
Уже задыхаясь, он спотыкается и падает.
«Боже, пусть всё это будет сном».

Очнулся Илльфорте на каменном полу, в коридоре. Там же, где и упал, потеряв сознание. На удивление, голова совсем не болела, но мысли по-прежнему оставались невнятными. Стали вспоминаться картины, увиденные ранее. Брат, Ноитора… Это все происходило на самом деле или же это просто фантазия? В любом случае, Илльфорте не хотел больше видеть всё это. Сначала брат, возрождающий его тело, потом голоса отовсюду, а теперь это. В любом случае, объяснить всё мог только Заэль.
В лаборатории темно и тихо. Не снуют повсюду фрасьоны брата, даже непривычно. Будто бы это тоже иллюзия.
Шаг за шагом в темноту,
И дальше –
В мир своих иллюзий.
Брат лежал на своей огромной кровати, будто ожидая его. Увидев вошедшего Илльфорте, лениво потянулся и приподнялся на локтях, разглядывая гостя. Он не торопится начинать разговор. Где-то вдали комнаты мерцали пара ламп, будто сомневаясь в своей роли в этом спектакле теней. Ровное, размеренное дыхание сменялось чуть прерывистым.
- Объясни, что происходит. Я не хотел этого.
Даже в сумраке видно, как он улыбается, и, вздыхая, выдает:
- Хотел. Это всё – именно то, что ты хотел знать.
Такого не может быть…
- То есть, это все происходило на самом деле?
Тут Заэль, уже не сдерживаясь, смеется. Своим безумным смехом, будто знает всё наперед. И хочется уйти, не выясняя ничего, лишь бы не видеть пренебрежения в его глазах. Перестает смеяться, подходит излишне близко, и, едва не переходя на шепот, говорит:
- Так ты, братец, пришел узнать, как от этого избавиться? – утвердительный кивок в ответ. – Если бы всё было так просто, но, знаешь, от этого не избавиться.
Вздрагивает и нервно сглатывает слюну.
- Хотя, это можно передать. Тому, с кем ты одной крови, - при этих словах его губы едва не касаются губ Илльфорте, заставляя того отклониться назад. – Выбирай.
Сладок и прекрасен
Путь бабочки, летящей
На огонь.
«Скажи мне, ты ведь тоже помнишь? Помнишь те дни в мире живых? Когда я умер, что стало с тобой? Почему ты умер? Я не знаю, расскажи мне. Господи, я столько хотел узнать. И теперь, что мне делать? Я не могу погубить тебя, но и сам хочу вернуться к нормальному существованию. Может, сама моя дальнейшая жизнь в этом мире была невозможна? По крайней мере, я бы не хотел так думать».
Илльфорте не нарушает молчания, он не в силах отдать предпочтение ни одному варианту. Подчинится любому решению, только бы не выбирать самому. Эти тысячи голосов в его сознании, они вопят, они безумствуют!
«Неважно, кто ты, ты не должен дать убить себя!» «Идиот, оставь все как есть! Он спас тебя, он вернул тебе жизнь!»
Мир, постепенно распадающийся на разноцветные осколки, вонзающийся остриями в самое сердце, и тающий от горячего дыхания брата. Тысячи и миллионы воспоминаний из прошедших жизней, мельтешащие и путающиеся в сознании. Иллюзии, угнетающие и сводящие с ума, рассеиваются одним его вздохом, оставляя ощущение пустоты где-то, где должна быть душа. Тихие, колкие слова, испаряющиеся на полпути, хотя он так близко. И глаза открывать страшно, ведь можно лишиться остатков рассудка.
Одно движение. Рука, с дуновением ветра ложащаяся на плечо. Не слышать ни звука, но даже с закрытыми глазами ощущать, как раскрываются крылья за спиной брата, и, захлебнувшись его рейацу, упасть на пол. Теперь уже невозможно не открывать глаз: не так часто приходится видеть его в высвобожденной форме, да и он заставит открыть глаза.
Его безумие… Да, Заэль – именно его безумие. Его жизнь и его смерть.
«Но кто для тебя я?»
Тихий, истеричный смех и крылья взметаются выше.
- Зависит от твоего выбора. – так тихо, будто это тайна.
«Ты отлично знаешь, кто я для тебя. Наверняка, в твоих мыслях уже есть ответ на оба варианта. Мне нечего выбирать, всё равно решишь ты».
- Я решу, если ты будешь слишком долго думать.
Долго? Долго для него, но не для Илльфорте. Когда в твоем сознании тысячи голосов, миллионы мыслей, само понятие времени исчезает. Минута может длиться день, а неделя – пару секунд. И сейчас, когда время было нужно, оно песком просачивалось сквозь пальцы, текло, подобно горной реке, обходя мыслимые и немыслимые препятствия. Обрывки далекого прошлого или просто иллюзии, смешивающиеся с настоящим, пытающиеся вытеснить его, стирающие грань в этой борьбе.
Он ли это, лежит на полу у ног брата? Или он упал от выстрела, пронзившего тело? Что происходит сейчас? Или, уже не сейчас? В прошлом, в будущем?
Коснуться щеки брата, нагнувшегося над ним, чтобы убедиться в его реальности. Или коснуться прохожего, подбежавшего на звук выстрела? Сейчас он умрет, и одна кинолента оборвется. Лента прошлого обрывается, погружая в темноту. Илльфорте почти ликует, как темнеет и вторая лента. Он исчезает из обоих миров сразу? Нет, Заэль лишь завязал глаза брату.
«Зачем?»
- Наблюдай за своим прошлым, но ощущай своё настоящее.
Тихий шорох платья или шелест листвы на его могиле? Изображение – осенняя ночь, и его дух, стоящий возле памятника. Ощущение – маска брата, царапающая лицо, вкус собственной крови во рту.
Кабинет Заэля – и он, наблюдает, пока пустой не смыкает на нем когти. Боль. Или от того, что брат острыми ногтями проникает в него, не пытаясь даже заглушить сдавленный вскрик Илльфорте.
И это – его безумие? Ведь началось оно после того, как брат вернул его к жизни. Сама жизнь – безумие? Разве так бывает? Нет, так не может быть. Борьба прошлого и настоящего – вот оно, безумие.
Уэко Мундо – сейчас уже родной мир, а тогда абсолютно незнакомый, ужасный. Пустые, пожирающие его. Дикий истошный вскрик, вырывающийся из его груди, когда брат входит в него.
Задумываться, что больше истерзано: душа или тело? Не знает. Нет времени, нет сил думать. Да и уже…Не важно.
Жить, убивая тех, кто слабее, каждый раз восторженно раздирая их плоть. Вязкое, животное наслаждение – отрывать кусок окровавленного мяса, смотреть, как брызги крови разлетаются по сторонам. И с каждым движением ощущать мучительное наслаждение, растекающееся по всему телу изнутри.
И не так уж страшно, что это его брат. Какая разница? Если ему нравится происходящее между ними, то какая разница?
«И пусть он сам выбирает, кому оставить здравый смысл…»
Илльфорте – кукла, образец для экспериментов, он с самого начала доверил брату свою жизнь, и только сейчас готов признаться в этом самому себе.
- Ты… отказываешься выбирать?
«Чёрт, ну не останавливайся же… Делай, делай, что хочешь, только… Прошу…»
Не понимает, а жаль. Так легко отдает себя и свою жизнь, в обмен на удовольствие. Молчание, тишина, бездействие – дают время, чтобы задуматься, но это не нужно, это лишнее. Не думать, но отдаваться одной безумной мысли, не замирать, а закидывать ногу на плечо брату, позволяя ему глубже проникать в Илльфорте.
А в глазах светлеет. Какие-то странные вспышки, глаза, смотрящие на него. Оболочка пустого рассыпается, оставляя лишь кусок маски на затылке, возвращая подобие разума. А затем, всё распадается снова, зрение возвращается, он содрогается, ощущая, как разливается по его жилам горячая сперма брата и кончает сам.
- Илль…фор…те…
На секунду кажется, будто в глазах Заэля мелькает что-то, кроме насмешки. В тонких, изящных пальцах он сжимает куклу. Куклу, в белой одежде, с длинными блондинистыми волосами и осколком маске на голове.
Смотреть, только смотреть. Не замечая, как жжется внутри, не слыша вопли последних частиц разума. «Сердце»?
«Но я же… Почему?»
А может, спокойней уже не знать? Ведь сосуд с этой надписью уже лопнут острыми, длинными ногтями.
- Я – твоя жизнь и твоя смерть, помнишь?