...Певица, которую называли королевой русского романса. И если в двадцать первом веке она почти не появлялась на публике, то в начале девяностых, приехавшая из Румынии артистка, стала едва ли не самой

яркой звездой эстрады — сотни концертов, постоянные выступления по телевидению, полные залы в

 любом городе, тогда ещё большой страны.

Баянова, можно сказать, вернула нам дух старинного романса — ещё бы выступала с девяти лет, в тринадцать пела с Вертинским, потом — с Петром Лещенко. Именно за «исполнение русских песен» — почти официальная формулировка — Аллу Баянову целый год держали в румынской тюрьме в разгар Второй мировой. До конца жизни она была убеждена, что русскому человеку нужен Бог и царь. В 2003-м артистка написала книгу «Я буду петь для вас всегда...»

Репортаж корреспондента Пятого канала Екатерины Ивановой.

    

Свою головокружительную карьеру королева романса Алла Баянова начала, когда ей едва исполнилось 9 в парижском ресторане. Она выступала вместе с отцом, причем, так уж вышло — в роли мальчика. Первое же представление имело оглушительный успех. Директор заведения назвал маленькую певицу «чудо-дитЁм» и пообещал любые деньги, только бы она осталась на сцене. В 13 Баянова уже выступала самостоятельно, и вскоре к себе в ресторан ее переманил лично Александр Вертинский. Позже исполнительница романсов признается, что он был ее самой большой любовью в жизни.

    

Детство Алла Николаевна провела в Париже. Училась в частной школе при католическом монастыре. В доме ее отца часто бывали высокие гости: Иван Бунин, Федор Шаляпин, Петр Лещенко, Константин Сокольский.

Высокие манеры и дворянская кровь всегда выдавали ее даже во время исполнения цыганских романсов.

После Парижа успешная певица долго жила в Румынии, ни на минуту не переставая мечтать о поездке на родину, в СССР. Но местные власти отказывались выпускать знаменитость из страны и даже посадили ее ненадолго в тюрьму, за то, что своенравная Баянова переводила русские романсы на румынский и осмеливалась записывать их на кассеты.

В СССР королева романса перебралась, только когда ей исполнилось 74, но не смотря на года, популярность только росла. Поклонники узнавали певицу на улицах, засыпали ее письмами с признаниями в любви, буквально носили на руках.

    

Музыкант Александр Ретюнский проработал с Баяновой 10 лет, говорит, он до сих пор так и не сумел раскрыть тайну магнетизма и энергетики певицы, в коллективе даже поговаривали, что она обладает чуть ли не даром гипноза.

Она и в 95 выходила на сцену сама. Исполняла произведения по памяти. И до последних дней повторяла

слова из одного из своих романсов: «Еще не время плакать надо мной». Несмотря на то, что Баянова перенесла и сложный перелом шейки бедра, и онкологию, и несколько инфарктов, она всегда стремилась жить, и ее никогда не покидало чувство юмора.

Даже слухи о ее, якобы, имевшем место романе с певцом Юлианом, Алла Николаевна комментировала с присущей только дворянке иронией.

Великая исполнительница романсов написала несколько книг. Ее песни известны по всему миру.

Поклонники XXI века делятся редкими записями в Интернете. Так что память о женщине, которая олицетворяет собой целую эпоху, если и когда-нибудь умрет, то очень не скоро.

Ее репертуар разнообразен и богат, основной особенностью этого разнообразия и богатства служит изысканный вкус. Каждую мелодию она превращает в произведение искусства...

Алла Баянова рассказывает: "Родилась я в Кишиневе. В 1918 году Бессарабия со своим населением, среди которого были и мы, отошла к Румынии. Этим объясняется то, что моя жизнь протекла не в России.
Отец был оперным певцом. Он учился в Риме у знаменитого Котони. Закончив музыкальное образование, вернулся на родину: выступает на оперной сцене Одессы, Киева, Кишинева. У него был великолепный баритональный бас. Приблизительно в 1921-22 годах отец уехал в Италию, а оттуда в Париж. Там расстался с оперным творчеством и перешел на эстрадный жанр. Его услышал Никита Балиев и пригласил работать в свой театр "Летучая мышь"; у Балиева отец работал несколько лет. Театр этот гастролировал в Париже, Берлине и Лондоне. Я в это время училась в Париже во французской школе.

Когда я подросла, отцу надоело разъезжать и он ушел от Балиева, подписав контракт с владельцем шикарного кавказского ресторана-бара "Казбек", который как раз открывался. Зал его был очень красив... Вдоль стен, покрытых восточными тканями, были красивые полки, на которых переливалась посуда из старинного серебра. Вся прислуга была одета в старинную черкесскую одежду. 

Музыкальная программа в "Казбеке" включала самых известных певцов и танцоров того времени. Отец мой был богатырского телосложения и великолепно гримировался. В своем номере он выступал в роли Кудеяра - слепым старцем в рубище. Еще ему нужен был поводырь. Пока ему искали мальчонку, я была у него и была в восторге от этого. Так как этого Кудеяра приходилось мне видеть бесчисленное множество раз на сцене еще у Балиева, то я сразу вошла в роль. Папа в одной руке держал посох, которым постукивал по блестящему полу, а другая его громадная лапа лежала на моем худеньком плече. Контраст был потрясающий: седой, как лунь слепой богатырь и худенький бледный заморыш, ведущий слепца и позвякивающий медяками в тарелочке.
При мертвой тишине мы прошли весь зал к оркестру. Там я помогла старику сесть на пень и, умостившись у его ног, стала слушать. Отец весь перевоплотился в кающегося разбойника и душегуба, когда он, широко раскинув руки, передавал миру свое желание "богу и людям служить".

Его голова поникла на руки... В оркестре начался перезвон... Отец должен был перейти на "Вечерний звон"... Что меня дернуло, я не знаю, но, опередив его, я вдруг тихонько запела: "Вечерний звон, вечерний звон..." Папа тут же подхватил и стал также тихонько мне вторить. С моей помощью он с трудом, по-стариковски встал, и мы, продолжая петь, направились к выходу.

Что тут началось! Боже мой, что это было: все ринулись к нам, утирая глаза, тискали меня и целовали, мужчины пожимали руки отца и обнимали его. Владелец "Казбека" заявил, что никакого другого поводыря он не хочет, а только меня, что он будет платить за наше выступление, сколько скажет папа, и что вообще я - "чудо-дитя" и что-то невиданное. Так началась моя артистическая деятельность. Мама боролась, возмущалась, не хотела пускать меня петь, но заманчивые предложения делали свое дело.

Однажды пришел послушать меня Вертинский. Он окрестил меня Аделаидой, сравнивая с "Хор-птицей" и в течение нескольких дней переманил меня в Большой московский Эрмитаж, где он выступал. В вечер моего дебюта преподнес мне большой букет длинных пунцовых роз. Мы с ним очень подружились и для меня одной он пел песенку, сочиненную им о своей собаке Люсе. Часто он приглашал меня потанцевать на пятичасовом чае в том же Эрмитаже. Он ждал меня с мамой за столиком, за которым на одном стуле сидел сам, а на другом - Люся, белый бульдог с черным моноклем.
Мы вскоре покинули Париж и уехали в Белград, куда нас с папой приглашали выступать. Оттуда в Грецию, Сирию, Ливан, Палестину. Потом мы решили вернуться в Румынию. Папа туда выехал сначала один, так как я подписала контракт в Каире, где выступала в течение нескольких месяцев. Мама меня от себя никуда не отпускала и всюду была со мной. Приехали мы с ней в Бухарест в 1934 году.

По приезде я познакомилась с Петром Лещенко. Он в то время танцевал со своими сестрами в баре, где выступала и я. Он тогда еще не пел. Когда я вернулась из гастролей по Бессарабии (куда я уехала вместе с отцом), то Лещенко уже начал петь, а потом открыл свой ночной ресторан, который стал пользоваться огромной популярностью. Лещенко предложил мне у него работать и я долгое время у него выступала...

В 1940 году папа был уже болен и перестал петь, а я в это время выступала в румынском театре "Альгамера", пела русские песни. В одно утро к нам домой пришли грубые угрюмые люди... перерыли весь дом и забрали меня. Отец чуть не умер тогда. Вечером под конвоем меня отправили далеко от Бухареста как сторонницу и агитатора Советского Союза. Там промучили целый год.

Объявление войны застало меня еще в лагере. В годы войны я не выступала, жили как могли. Я вышла замуж за румына. После окончания войны я не имела и дня отдыха: мои песни оказались так необходимы всем; я перевела многие песни советских композиторов на румынский язык, и публика, понимая слова, слушала затаив дыхание русскую песню, которую я старалась донести до них как святыню. Просили петь еще, еще. Во время моих гастролей русская и советская песня, славившая Россию, лилась по радио и по телевидению, по всей румынской земле: таких гастролей было очень много. Вот и вся моя жизнь.

В Советский Союз, куда я всегда стремилась, я попала очень поздно, и к сожалению, всего лишь на три недели, совершив в 1976 году в составе румынского эстрадного ансамбля гастрольную поездку по городам Украины. Впечатления от этой поездки останутся для меня незабываемыми на всю жизнь..."

После первого посещения Советского Союза Алла Баянова приезжала еще несколько раз. В 1984 году она отдыхала в нашей стране, находясь в Москве, в Риге и в Ленинграде. В Ригу она приехала на юбилей хорошо знакомого ей с давних пор Константина Тарасовича Сокольского. На этом юбилее она исполнила несколько песен, аккомпанируя себе на рояле. Здесь же она познакомилась с сыном Оскара Строка - ведь с самим Оскаром она была знакома еще в тридцатые годы в Бухаресте...
    

Светлая память....

источник