Резкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Ещё секунду назад я разлучал героиню своей новой песни с её возлюбленным в Латинском квартале Парижа, и мне совершенно не улыбалось возвращаться в свою тесную, как перчатка, квартиру на окраине зимнего Киева. Но телефон продолжал разрываться. Я отложил в сторону гитару и, вздохнув, поднял трубку.
- Доброе утро! Я могу поговорить с Александром? - женский голос был в меру настойчив, нежен, и совершенно незнаком.
- Нет, он ещё… в Париже, - произнёс я, на миг представив себе Афанасьева, разгуливающего по Лувру в красных спортивных трусах, белом банном халате и в шлёпанцах на босу ногу. Видение настолько меня захватило, что я не сразу среагировал на следующую фразу.
- А Вы не подскажете, как с ним … связаться ТАМ?
Поскольку до сих пор ни одна женщина в мире не разыскивала меня дальше Борщаговки, (или любой другой черты столицы), такой вопрос мог прозвучать только в рубрике «Очевидное - невероятное», и потому ввёл меня в состояние транса.
- Нет, к сожалению, не подскажу, - промямлил я, мысленно проклиная себя за идиотскую шутку.
- А когда он вернётся? – волной печали окатила меня незнакомка.
- Через неделю, - в тон ей ответил я и, помедлив, добавил, - Минимум….
На пару секунд повисла нерешительная пауза, словно она ещё о чём-то хотела меня спросить, но, помолчав, выдохнула «До свидания!» и повесила трубку.
«Да, интересно!», - любопытство разобрало меня настолько, что о сюжете недописанной песни думать уже расхотелось. Я вышел на кухню, сварил крепкий кофе и закурил, размышляя над тем, что б всё это могло означать.
К моменту, когда телефон зазвонил снова, я был готов гадать на тёмной гуще допитого кофе.
– Алло! - небрежно бросил я в трубку.
– Сашка?
– Да! - машинально отозвался я и тут же понял, что на конкурсе идиотов мог бы спокойно сидеть в жюри, - это была Незнакомка.
– С прибытием! - она весело рассмеялась, и я сразу же поднял свой рейтинг до председателя вышеупомянутого жюри.
– Спасибо! - я постарался, чтобы голос прозвучал бодро, и потянулся за пачкой сигарет.
– Вы, наверное, с дороги устали, поэтому я буду краткой….
– Да, Париж – свет не близкий! – страдальчески согласился я, выдыхая дым.
– Меня зовут Виктория. У меня почти нет денег, но есть внешность и голос…. Я хочу, чтобы Вы стали моим автором! - она умолкла, давая мне время прийти в себя.
– Человек, у которого нет денег, обычно не требует телефон автора в Париже! - осторожно заявил я, отметив её хватку и упрямство.
– Но и автор из Парижа за десять минут не возвращается в Киев! - она вернула мне мяч с моим же сарказмом.
– Хорошо, Вы считаете, что нам стоит увидеться? - я обречённо вздохнул и с надеждой добавил, - На следующей неделе?
– Саша, а можно сегодня?…. Судя по номеру телефона, я живу рядом с Вами….
Меня начинала забавлять её настойчивость.
– Ладно, «Мисс Танк», приезжайте! – я по слогам продиктовал адрес и, отключив трубку, с «восторгом» взглянул на беспорядок в квартире.

Когда нечеловеческим усилием я наконец запихнул в шкаф спортивную куртку, провисевшую на стуле ещё с лета, вместе с шапкой из прошлой зимы, в дверь коротко позвонили.
В поглаженной до неприличия рубашке и в подозрительно чистых джинсах я распахнул свой бронированный Сим-Сим для «Мисс Танк».
– Извините, у меня ещё гусеницы в снегу! - улыбнулась девушка, торопливо сбивая с сапог комки снега.
«Мисс Танк» выглядела лет на двадцать, впрочем, я никогда не умел определять женский возраст, как и названия духов. От неё просто приятно пахло, но не настолько, чтобы заглушить никотиновый смог моего бункера. У неё была симпатичная внешность, довольно выразительные глаза и длинные каштановые волосы.
Она вошла в комнату и … замерла.
Понимая, что ей, (как и любому нормальному человеку, впервые попавшему в мой «кабинет»), необходима пара минут, чтобы освоиться с сотней черно-белых картинок, заменивших мне традиционные обои, я присел на диван и стал терпеливо ждать.
Когда взгляд моей гостьи стал немного осмысленным, и появилась надежда, что со временем к ней вернётся и дар речи, я рискнул задать интересовавший меня вопрос.
– А как Вы догадались, что это был я?
Девушка снисходительно улыбнулась и скользнула взглядом по нескольким «золотым» дискам, намертво приклеенным к стене, - скромным наградам одного популярного фестиваля.
– Недавно в интервью по радио Вы признались, что у Вас есть мечта - побывать в Париже.… И, когда я услышала, что Вы уже якобы - там….
– Спасибо, дальше понятно! - небрежно махнул я рукой, вспоминая, есть ли у меня в доме цианистый калий, и как обычно отравитель поступает с телом жертвы.
По-видимому, она угадала ход моих мыслей и на миг отвернулась, пряча улыбку.
– Вы злитесь?! - в её синих глазах читалось раскаяние палача, только что отпилившего руку пианисту.
– Хотите чаю? - беззаботно поинтересовался я в ответ, решив, что за неимением цианида сойдёт и пурген.
– Да, с удовольствием!
– Что-что, а удовольствие я Вам обещаю! - загадочно произнёс я, быстро направляясь на кухню.
Безрезультатно порывшись в кухонных шкафчиках, я вынужден был признать, что, наверное, на всех гостей слабительного не напасёшься, и, придав лицу самое радостное выражение, вкатил в «кабинет» маленький столик с чашками чая, сахарницей и лимоном.
Виктория сидела на диване, скрестив ноги, и разглядывала примечательные стены. В руках она держала аудиокассету, и я понял, что мне не избежать очередного прослушивания.
Не произнося ни слова, я включил систему, взял протянутый футляр, и после всем известных манипуляций, нажал на «Play».
В такие минуты я предпочитаю курить. Всегда есть благовидный предлог закашляться или поморщиться от якобы разъедающего глаза дыма. «Мисс Танк», заметно нервничая, последовала моему примеру.
Я терпеливо прослушал 3 куплета, 8 припевов, ложную коду и ещё 8 припевов популярного в былые времена шлягера, в который раз поражаясь, как хорошую песню можно до неузнаваемости искалечить псевдомодной аранжировкой.
Наконец, наступила тишина. Зная, что ничто так не мучает нас, (всех пишущих и поющих), как затянувшаяся молчаливая оценка, я, остановив кассету, с садистским удовольствием потянулся за чашкой с остывшим чаем, и стал нарочито медленно пить.
– Ну, что скажете?! - девушка нервно раздавила окурок в пока ещё пустой пепельнице, стараясь не встречаться со мной взглядом.
– Вика, если бы Вы сами были довольны работой, то Вас бы здесь не было, - я бросил на неё свой «коронный» взгляд из подлобья, и, пожав плечами, продолжил, - С другой стороны, я понятия не имею, чего Вы собственно хотите…. Так что, давайте уж по порядку.
В течение последующих двадцати минут я преимущественно кивал, слушал и опять кивал.
Она жила на Оболони вдвоём с мамой-пенсионеркой, работала через день администратором в известной гостинице, любила петь, в детстве участвовала в самодеятельности и даже получила грамоту в Доме пионеров…. Меня совершенно не интересовало, замужем она или нет, но и этот факт не был обделён вниманием: не замужем.
– Плохо! - заметил я, и тут же испугался, что неестественно поднятые брови на её вытянувшемся лице могут навсегда такими и остаться.
– Плохо потому, что ещё меньше шансов убедить Вас не влезать в этот… «шоу-бизнес», - пояснил я, вкладывая в последнее слово всю иронию, на которую был способен.
– То, что я сейчас услышал, не так уж и страшно…. У Вас – красивый сильный голос с редким тембром, хорошая дикция, - я нисколько не кривил душой, - Но…. Давайте, представим себе, что кто-то бесплатно напишет Вам яркую песню, кто-то разово бесплатно её аранжирует, кто-то даже бесплатно запишет, но дальше всё равно будут нужны деньги, и по сравнению с предыдущими, огромные! На студию звукозаписи, радио, видео, телевидение, прессу, фото сессии, хореографию, внешний вид… - я методично загибал пальцы, но, дойдя до восьмого пункта, понял, что с сигаретой в руке делать это довольно опасно.
Минут десять я рисовал ей реальную перспективу, а она смотрела на меня, как затравленный зверёк. Честно говоря, мне было жаль её иллюзии, но, в конце концов, она ведь пришла не к Шахерезаде!
Устав от собственной мрачности, я предложил сварить кофе, и мы перебазировались на кухню.

– Здесь Вы пишете? - с интересом оглядывая уютное, на мой необъективный взгляд, помещение, спросила девушка.
– Игорю Талькову иногда приходилось писать в ванной, (в тесной квартире с женой и маленьким сыном), но от этого его песни мне нравятся ещё больше! - ответил я, доставая к столу печенье.
– У меня есть триста долларов…. Этого хватит на то, чтобы записать одну классную песню?
– А кто её напишет?
– Вы….
Я изучающе посмотрел на притихшую «Мисс Танк», раздумывая над степенью её наглости.
– Что же Вам даст одна несчастная песня?
– Мы покажем её всем известным продюсерам, - ответила Вика, не заметив мой ироничный кивок, - Достанем денег на альбом, клипы…. У нас всё получится. Пусть не сразу, но получится! Нужно только, чтобы Вы написали быструю весёлую песню… Типа Вашей «Его губы пахнут манго».
Чёрт возьми, она верила в меня! Слепо, безоговорочно, фанатично… Я смотрел в её глаза цвета индиго и не хотел объяснять, что, увы, от автора и его творений не так уж много и зависит…. В общем, именно тогда я и решил, что обязательно напишу для неё песню. Хорошую песню…. Да, возможно, у Вики ничего не выйдет, (продюсер окажется клоуном, спонсоры - банкротами, она сломается или забеременеет), но всё от меня зависящее я постараюсь сделать….
Мы поговорили ещё немного о возможных темах для будущей песни, и я интереса ради посмотрел на настенные часы. Девушка перехватила мой взгляд.
– Мне уже давно пора! - заявила она неуверенно, явно надеясь на протест.
Но я не возражал, поскольку некая мадемуазель в Латинском квартале давным-давно должна была расстаться со своим кавалером, и только я мог ей в этом помочь.
– Хорошо, Вика! Я напишу Вам песню, скорее всего, в латиноамериканском стиле, посмотрим…. Постараюсь уговорить своего друга - аранжировщика, и, если удастся, хозяина одной студии. Позвоните мне через пару недель!
– Обязательно! - воскликнула Вика, соглашаясь.
А потом вдруг стремительно поцеловала меня в щёку. Я не успел отстраниться.
– Саша! Спасибо Вам огромное! Даже то, что Вы успели мне рассказать, уже много…. Я позвоню Вам через две недели, день в день, обещаю!
– Да Вы не мне, Вы себе обещайте, - улыбнулся я, открывая входную дверь, - До свидания!
– До свидания! - крикнула девушка, спускаясь по лестнице подъезда.
– Пока! – Я чувствовал, что почти влюбился, - Пока!

Спустя час я уже разделался с воздыхателем из Латинского квартала, а ночью, поборов сон двенадцатой чашкой кофе, умудрился набросать черновик мелодии для Вики. Ещё через три дня был написан текст, и записанная под гитару песня была до срока забыта. Навалившиеся будничные проблемы и перипетии личной жизни мигом вытеснили из головы недавнюю встречу….
…Прошёл год, пожалуй, самый страшный в моей жизни. Мне пришлось сделать сложную операцию, от третьего инсульта умерла бабушка…. Не было ничего удивительного в том, что на фоне таких событий я не вспоминал ни о Виктории, ни о записи песни, хранившейся где-то в недрах секретера.
И, когда позавчера она вдруг позвонила, мне стоило немалых трудов понять, с кем я собственно говорю.
– Я могла бы к Вам сегодня подъехать?
– Запросто, - я посмотрел на часы, - Около пяти Вас устроит?
– Да, хорошо! До встречи!
– До встречи! - я скептически пожал плечами и выключил телефонную трубку.

На пороге, виновато улыбаясь, стояла «Мисс Танк», а рядом, держа в руках два огромных пакета, возвышался Человек-Гора. Примерно моего роста, (то есть под два метра), но раза в три шире и массивнее. Я посторонился, впуская их в квартиру.
– Это мой… муж, Алексей! - представила своего спутника Вика, и мы обменялись с ним рукопожатием.
Подавая ему на растерзание руку, я поспешил предупредить, что кисть и пальцы мне, в принципе, нужны, и Человек-Гора понимающе кивнул. В результате у меня предательски хрустнул только мизинец….
Я хмурился до тех пор, пока не убедился: с рукой всё будет нормально. Завтра….
Мы быстро разобрались с содержимым пакетов и устроились на кухне. Под Человеком-Горой странно вибрировал мой любимый хромой стул, а от раскатистого баса подозрительно звенела посуда. Но после рюмки марочного коньяка ко мне вернулось хорошее настроение, и даже перспектива лишиться части гарнитура казалась уже не настолько грустной.
– А я ведь тогда, как обещал, написал для Вас песню! - заявил я, разглядывая двухлитровую банку чёрной икры, и прикидывая в уме, насколько суток они решили у меня задержаться.
– Вы позже сыграете? - попросила меня Вика, и даже на каменном лице Человека-Горы промелькнуло подобие интереса.
– Нет! - мрачно отрезал я, и, вволю налюбовавшись их вытянутыми физиономиями, с улыбкой добавил, - Не сыграю, пока Вы, Вика, не объясните мне толком, где пропадали, и как Вас угораздило найти такого милого «Лёшу-укакошу»?!
Я тут же пожалел о своих словах….
Нет, Человек-Гора не обиделся. Произошло худшее, - от его приступа хохота бедный стул треснул. Не меньше 120 килограмм рухнуло на линолеум, задев мою любимую настольную лампу с жёлтым абажуром и потянув скатерть со всей закуской. Я успел схватить только банку с икрой, а Вика чудом - две бутылки коньяка.
Человек-Гора, кряхтя, поднялся и оглядел разрушения.
– В щепки! - коротко, но точно прокомментировал он кончину моего любимого стула и спросил, развернувшись, - Камин есть?!
– Теперь будет! - заверил я его и торопливо выдал Вике савок и веник.
– Через пару дней, после той нашей встречи, - начала Вика, когда мы вновь расположились за столом, и Алексею был персонально выдан железный табурет с балкона, - У меня произошли серьёзные неприятности на работе…. Меня обвинили в краже, в очень крупной краже, и пришлось….
– «Делать ноги»! - лаконично вставил Человек-Гора, разливая по рюмкам ароматный коньяк.
– …Я укатила в Луцк, потом - в Харьков…. Кстати, пыталась Вам оттуда дозвониться, но никто не брал трубку, - я молча кивнул, не став ничего объяснять, и Вика продолжила, - А потом встретила Алёшу….
– Как все смотрят на то, чтобы перейти на «ты»? - спросил я, поднимая свои 50 грамм.
– Наконец-то! - Человек-Гора выдохнул так шумно и облегчённо, что Вику чуть не сдуло.
Мы звонко чокнулись и, закусив, синхронно закурили.
– Алексей занимается….
– Мебелью?! - подсказал я, указывая Вике на поломанные доски, торчащие из мусорного ведра в углу.
– Нефтью! - пробасил Человек-Гора, и я стал раздумывать, во сколько же нужно оценить мой хромой стул, чтобы мимоходом можно было купить любимой девушке ещё и спальню короля Людовика XIV…. Истлевшая сигарета обожгла мне пальцы, настолько глубоко я ушёл в расчёты.
– Калькулятор есть поблизости? - с надеждой посмотрел я на Алексея.
– Спрашиваешь! - фыркнул он в ответ, доставая из внутреннего кармана пиджака шедевр японской электроники.
– Ты считаешь авторский гонорар за написанную песню? - улыбнулась Вика.
– Нет, стоимость сломанного стула! - возразил я, лихорадочно нажимая на кнопки.
Они засмеялись, явно уверенные в том, что я шучу. Удовлетворённый появившимся на табло результатом, я решил пока их не переубеждать.
Я открыл секретер. Порывшись минут пять и в сотый раз поклявшись «завтра же» навести там порядок, я извлёк на свет Божий аудиокассету с надписью на футляре: «Виктория». Вложив её в клюв заурядной «SONY», что всегда прозябала на кухне, я нажал на «Воспроизведение».
Если честно, я был уверен в том, что девушке песня понравится, а потому не слишком был удивлён её восторгом, но вот бурная реакция Алексея меня приятно поразила.
– Хорошо, Саня! Очень хорошо! - твердил он, хлопая меня по правому плечу так, что сколиоз, выработанный годами неправильного сидения за письменным столом, наверное, тут же стал проходить сам собой. Оставалось только выйти в прихожую и взглянуть на себя в зеркало, но с каждым хлопком по плечу я врастал в пол всё глубже и глубже, (вместе с табуретом), и приподниматься в эту минуту было делом безнадёжным.
– Давай, Саня, готовь бизнес-план! Берёшь всю ответственность на себя! - ткнул мне огромным пальцем в грудь Человек-Гора, и я вспомнил, что в бетонной стене коридора давно хотел сделать пару дырок под новую вешалку, и теперь можно было обойтись без дрели.
– Я - не продюсер, а только автор, - мягко возразил я, включая кофеварку.
Человек-Гора пожал плечами и потянулся ко второй бутылке коньяка.
Когда Вика отлучилась «попудрить носик», Алексей придвинулся ко мне вплотную.
– Саня! Я не знаю, как завтра ляжет фишка, но Вика петь будет! - тихо произнёс он, глядя мне в глаза. Я кивнул, не до конца понимая, что он имеет в виду, но предпочитая в любом случае мудро молчать, - У неё есть на это деньги. И достаточно, не сомневайся! А насчёт меня….
На кухню вернулась Виктория, и Алексей умолк. Я принялся невозмутимо разливать по чашкам горячий кофе.
С сияющим лицом девушка попросила ещё раз послушать песню, и я, заверив её, что она сможет унести копию записи с собой, нажал на перемотку. Начало песни совпало с трелью мобильного телефона Человека-Горы. Он извинился и вышел в прихожую.

– Нужно ехать! - коротко и резко бросил Алексей, приоткрыв дверь на кухню.
Было заметно, что он чем-то взбешён. Вика поспешно встала.
– Саша! Давай завтра с утра, в 10-11, созвонимся, - она заметила листок бумаги с ручкой на холодильнике и быстро написала несколько номеров, - Я тебя сама наберу, но, на всякий случай, вот наши телефоны: мобильные, домашний, офис….
Я кивнул и вытащил из магнитофона кассету.
Расставание получилось скомканным и коротким. Я запер за ними дверь и, вернувшись на кухню, выглянул в окно. Три дорогие иномарки выстроились во дворе, наверняка вызывая пролетарскую ненависть у моих славных соседей, владельцев хиленьких «Жигулей» и допотопного «Москвича».
«Вот это да!» - пронеслось у меня в голове при виде двух дюжих охранников с рациями, спешно залезавших в первую машину. Силуэты ещё двух мелькнули поодаль, когда Вика и Алексей уже сели в салон серебристого «Мерседеса».
Взвизгнули тормоза, и автомобили следом друг за другом сорвались в Ночь, скрываясь в каре подворотни.

Страница из дневника

…Это было два дня назад….
Вчера Вика мне так и не перезвонила, но сегодня я уже знаю, почему. Знаю наверняка….
Передо мной лежит вчерашняя газета, просмотренная с утра вскользь и на беглый взгляд не содержащая ничего интересного. Обычный вздор, если бы не эта статья….
Я перечитываю ее машинально в третий раз.
« … Шестисотый «Мерседес» Алексея Саровского, тридцати семилетнего председателя правления АО «Нефтегаз-Центр», в котором кроме него находились еще охранник и водитель, был взорван посреди белого дня на улице Горького….».
«В щепки!» - почему-то всплывает в памяти недавняя эпитафия.
В короткой статье помещена фотография Человека-Горы, так что сомнений нет.
« …Безусловно, речь идет о заказном убийстве, и мотивы следует искать в предпринимательской деятельности жертвы….»
Я опять по очереди набираю номера мобильных телефонов, в спешке написанных Викой. Какой из них ее? Какой Алексея?…. Бесстрастный металлический голос предлагает «повторить попытку позднее»…..
Я сижу в прокуренной кухне в обществе недопитого накануне коньяка. В голове назойливо вертится одна и та же фраза, как теперь мне начинает казаться, сказанная мистическим шепотом: «Вика будет петь!»….
А почему бы и нет?! Мне хочется, мне действительно очень хочется, чтобы с ней было все в порядке…. Она позвонит, она объявится…. Она будет петь!

Я упорно сидел за кухонным столом с пошло-девственной, чистой тетрадью, и третий час подряд уверял себя, что вдохновение можно заменить обилием выпитого кофе. Или, на худой конец, вызвать…. Вместе с тахикардией. Причём, к продолжительному сеансу с последней я основательно готовился весь вечер, а вот задушевный разговор с госпожой Лирой всё как-то не клеился. У этой капризной стервы явно был сегодня выходной.
Самое обидное, что - сегодня! Именно сегодня! Да если бы мне не нужно было к завтрашнему утру во что бы то ни стало закончить новую душещипательную песню для Евгении Аненской, (а значит, получить долгожданный и насущный гонорар), то я бы так перед этой ленивой космической фурией и не унижался. Включил бы вечером пыльный видеомагнитофон, договорился бы с друзьями о партии в преферанс, повалялся бы в постели с умной книжкой или…. Да мало ли с чем (и с кем) я мог бы поваляться! Мало ли что вообще я мог бы придумать, если бы не заказ! Но ведь Аненская – это Вам не какая-нибудь тусклая «звёздочка»! Это, знаете ли, Большая Медведица отечественной эстрады! Королева-мать! Любимейшее публикой светило! И не удовлетворить её артистический порыв было бы с моей стороны просто глупо. Как минимум.
В общем, сидел я на кухне третий час, бессмысленно рассматривая лампу с жёлтым абажуром, и с пафосом проклинал свою карму. В песне не хватало лишь последнего куплета, (каких-то несчастных восьми строчек!), но это был уже диагноз. Окончательный. От нечего делать я дважды переписал имевшийся до сегодня текст на чистовик и стал усердно ставить после него многоточия. Потом – галочки. Затем – звёздочки. Не знаю, до чего бы я ещё дошёл, если бы вдруг тягостную тишину отчаяния не нарушил телефонный звонок.
- Привет! Тебе ничего не говорит имя Виктория?! – Господи, как давно я хотел услышать этот голос! С тех пор, как в последний раз я видел его обладательницу, прошло не меньше года….
- Привет! – от волнения я потянулся через стол к запечатанной пачке сигарет, напрочь забыв о том, что только что закурил, - Это - самое загадочное имя на свете….
- Да? Приятно…. Саша, я тебя ни от чего не отрываю? – Вика говорила откуда-то с улицы. Уверенно и не спеша, с непонятной для меня долей иронии. Из трубки доносился шум проезжающих машин в унисон с собачьим лаем.
- Нет! Я абсолютно свободен! – зачем-то ляпнул я первое, что пришло в голову, опасаясь, что она исчезнет вновь из моей жизни, надолго, как это уже дважды случалось, и тут же обозвал себя круглым идиотом. Фраза «Я абсолютно свободен!» была достойна улицы Красных фонарей, а я сам – престарелого гея, - Вика, я более не менее свободен и жду вдохновения!
- Давно ждёшь?
- Целую вечность! – пожаловался я, выдыхая сигаретный дым, и невольно посмотрел на вереницы безнадёжных галочек и многоточий, - Ты сейчас далеко? Может быть увидимся….
- В принципе, я - не против! Но при одном условии… - Вика на секунду театрально замолчала, - Если ты скажешь мне код своего подъезда.
- Сто двадцать семь! – выпалил я, машинально взъерошив волосы, вскочив со стула и принявшись совершать вокруг него загадочные зигзаги, - Ты – где?
- Уже в этом свинарнике, который ты, наверно, именуешь подъездом! – шепнула со смехом поздняя гостья и отключила мобильный.
Я пулей бросился в коридор и стал лихорадочно воевать с замками. Пожалуй, слишком быстро для того, чтобы вспомнить о такой мелочи, как брюки. Ну, действительно, госпожу Вдохновение поэт мог бы и до утра ждать в спортивных трусах и неопределённого цвета футболке. А вот Вику….

- Надеюсь, ты холост? – первым делом, покидая лифт, поинтересовалась девушка.
- Если честно, - да! - произнёс я, сочетая гордость с печалью, - Дважды!
- Отлично! – кивнула Вика и бесцеремонно зашла в квартиру, - Тогда я буду двойной кофе!
- Неужели с сахаром? – спросил я, раздумывая над вариантами ближайшего будущего в шлейфе её духов.
- Нет, только с коньяком, - насмешливо протянула гостья, вскользь осматривая интерьер прихожей, и, помедлив, с вызовом добавила, глядя мне прямо в глаза, - После ванны!
- Ну, конечно же, после ванны! Как я сразу не догадался! – отреагировал я с напускным безразличием и невозмутимо бросил, направляясь на кухню, - Красное полотенце – твоё!
Поначалу, наполняя джезлу водой и зажигая конфорку, я чувствовал, как настойчиво буравит мою спину её наглый и влажный взгляд цвета индиго, и предпочитал не оборачиваться. А позже, когда из ванной донёсся звон запираемой защелки и шум включившегося душа, оборачиваться уже не имело смысла. Будущее стало медленно проясняться. По крайней мере, на ближайший час.
Я не нашёл ничего лучшего, чем поинтересоваться у полной сахарницы: «Что ж мы будем делать с НЕЮ после?» и нервно закурил в ожидании ответа. Стрелки кухонных часов уже готовились слиться в одну, и в притихший дом незримо проникала ПОЛНОЧЬ. Я курил, растерянно ожидая её прихода, прекрасно понимая, что в жизни что-то изменилось навсегда…. К лучшему ли?

- Скажи ещё раз, что ты меня любишь! – задыхаясь, прохрипела она, - Саник, скажи!
- Люблю! Я очень тебя люблю! – по слогам произнёс я с улыбкой, обнимая влажное, бьющееся в конвульсиях тело, - Люблю….
- Ещё…. Ну, пожалуйста, ещё!… Господи!
Уже с первого раза мы занимались любовью с ней так, как будто прожили вместе приличное время: без запретов, стеснений и ломок. Каждый мгновенно словно предугадывал желания партнёра, стремясь доставить ему максимум удовольствий. И каждому это легко удавалось.
Да, признаюсь, поначалу мне не слишком было приятно убеждаться в том, что Вика оттачивала своё мастерство до меня явно не на кошках. И уж вряд ли – на вибраторе. Но с другой стороны…. «Ей давно – не пятнадцать!», - утешал душу разум. «И слава Богу!», - кричало довольное тело. Всё было абсолютно нестандартно. Остро, безумно, рискованно. Взять хотя бы тот факт, что обходились мы без презервативов.
…Когда разгорячённая после душа Вика, не затрудняя себя полотенцем, вышла из ванной, в спальне горели свечи. Проникновенно и ни о чём с потолка пел Джо Коккер, а на журнальном столике у кровати нас дожидался термоядерный кофе. Я молча обнял девушку за талию, нереально длинные когти вонзились мне в плечи. Спустя мгновение, когда два обнажённых сплетённых тела уже искали приют друг в друге, я, будто спохватившись, произнёс: «Чёрт! А ведь презервативов у меня нет!». «М-да?… Это – не очень хорошо!», - прошептали после паузы пухлые губы, а в синих глазах на миг мелькнула растерянность. Только на миг, после которого мир перестал существовать….

- …Знаешь, мне так хорошо с тобой! Так надёжно, спокойно! – целуя мою ладонь, шепнула едва пришедшая в себя Вика, - За столько времени мне впервые не страшно….
- А мне – не грустно….
- Саня! Ты даже не спросил о….
- Я знаю! - сказал я с глухим отчуждением, отыскивая на полу пачку сигарет и зажигалку, - Я прочитал в газете, а потом видел по ящику репортаж с похорон….
- Я на них не была. И не хотела… - Вика вяло кивнула, принимая от меня зажжённую сигарету, и отхлебнула наверняка ледяной кофе, - Там была его бывшая жена. И сын.
- Слушай, может, сменим тему? – предложил я, глядя на агонию догоравших свечей и машинально прикидывая в уме, сколько же времени мы занимались любовью. Выходило, не меньше трёх с лишним часов, (что для первой ночи было совсем не плохо), - Как ты думаешь, сколько сейчас времени?
- Даже не знаю… - пожала равнодушно плечами девушка, - Тебе что, куда-то утром нужно идти?
- Нет, но нужно звонить, докладывать об окончании работы! – поморщившись от радужной перспективы объяснения с эпотажной Аненской, признался я со вздохом, - Хотя есть шанс отмазаться. Скажу, что….
Что собственно я придумаю для разговора с именитой заказчицей, было пока не ясно. Зато абсолютно точно было понятно другое, - я хотел, чтобы Вика осталась. Подольше.
- А мы с тобой – рискованная пара! – с улыбкой заявил я, открывая над головой стеклянную дверцу шкафа, - Не пожалеть бы….
- Что ты имеешь в виду? – непонимающе взглянула на меня сквозь сигаретный дым Вика.
- Да склероз проклятый замучил, представляешь?! – пожаловался я, эффектно вытаскивая с полки пачку презервативов, - В разгар распространения СПИДа! Кошмар!
- Да, кошмар! – сузив глаза, подтвердила Вика и порывисто встала, туша сигарету.
- Ты куда? – поинтересовался я, с жадностью вглядываясь в изгибы обнажённой фигуры.
- Да так, тоже кое-что вспомнила… - ответила рассеянно партнёрша, выходя босиком в тёмную прихожую, - Надеюсь, не слишком поздно!
- Только не говори… - я сконфуженно умолк на полуслове, видя как, торжественно вернувшись, она достаёт из сумочки некий квадратный предмет, и демонстративно швыряет его на постель, - …что у тебя тоже склероз!
- Нет. Склероза у меня пока не наблюдается. Но сегодня я - такая же рискованная дура, как и ты! – успокаивающе пояснила Вика, и, сильно укусив меня за плечо, вздохнула, - Не пожалеть бы….

Благодаря тому, что последний будильник в приступе дикой сонливости я разбил о стену ещё неделю назад, а о возможностях мобильного телефона как-то запамятовал, заводить было просто нечего. А может, и не хотелось. Засыпая в обнимку с разомлевшей от секса партнёршей в тот час, когда нормальные люди уже всерьёз подумывают о пробуждении, я наверняка знал, что проснёмся мы не раньше обеда. Так, разумеется, и случилось. Вот только проснулся я неожиданно в одиночестве. От холода.
На полу ворохом смутных воспоминаний валялись мои вещи. Многострадальные клавиши вечно открытого фортепиано были варварски залиты воском, нераспечатанная пачка презервативов загадочно плавала в чашке с остатками кофе. А на журнальном столике в плачевном состоянии лежали три составляющие моей серебряной цепочки и крестик. Что касается простыни и подушек, то их смело можно было нести в косметический магазин как пробники, (до такой степени они пахли Викиными духами), а вот судьбу моего любимого махрового одеяла ещё предстояло выяснить. Как и причину отсутствия тапочек 46-го размера.
Я, кряхтя и ёжась, поднялся с кровати, не удержавшись от замечания в адрес своего неугомонного друга: «Вечно тебе, скотина, мало!», и напялил мятую футболку. За окном опять моросил дождь. Поздний сентябрь наполнял квартиру сонливым промозглым холодом. Я босиком направился на кухню в предвкушении спасительного кофе. И, минуя прихожую, с облегчением заметил дамскую сумочку, тут же задел плечом незнакомую куртку и споткнулся об остроносые Викины туфли. На душе стало приятней и теплее.
- Доброе утро, последний герой! – тихо приветствовало меня нечто, укутанное с ног до головы в одеяло из списка разыскиваемых вещей, возвышаясь на моём любимом стуле.
- Доброе… – с сомнением пробурчал я в ответ и затянулся протянутой сигаретой. Всунув замёрзшие лапы в находящиеся под столом тапочки, я с интересом вгляделся в циферблат настенных часов, - …Утро, говоришь?!
- Ага, позднее…. Сашка! Кому ты это наваял? – деловито спросила меня Вика, указывая из под одеяла на исписанно-разрисованные листы тетради, эхо вчерашних бездарных усилий.
- Аненской! – осторожно произнёс я, моя под краном джезлу, - А что, плохо?
- Да классно! Очень классно! – с жаром воскликнула девушка, - Только я не поняла, это - стихи или текст песни?
- Текст слезливого романса… - с фальшивым пренебрежением к своей работе ответил я, на самом деле ликуя от искренней похвалы, - Могу сыграть потом на гитаре. Хочешь?
- Спрашиваешь! – фыркнуло махровое одеяло, - Конечно, хочу.
- Тогда следи за кофе. А я – в ванную….

- Боже, какая песня! – тряхнув нечёсанной каштановой гривой, Вика с обожанием поцеловала мою небритую щёку, когда под сводами кухни утих финальный си минор, - Только почему нужно продавать её Аненской?!
- Как это – «почему Аненской»? Кому ж ещё?! – непонимающе уставился я на неё, и, немного подумав, пропел, - Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек.
- Нет, я понимаю, конечно: деньги, известность…. Но она же – нафталин с геморроем.
- Ну, насчёт геморроя я не выяснял. А по поводу нафталина, - мне с каждой минутой всё меньше нравился наш бессмысленный разговор, и всё больше хотелось есть, - Скажу тебе, Викуля, откровенно: Аненская – прекрасный человек и опытный профессионал. В отличие от всего этого гнилого эстрадного дерьма. Как российского, так и здешнего.
- Профессионал, - согласна! – в пылу спора Вика неосознанно стряхнула с плеч махровое одеяние, и теперь бесстыдно гипнотизировала меня голой упругой грудью с большими тёмными ореолами сосков, - Но по совместительству она также - внебрачная дочь Фредди Крюгера и прабабушка семьи Адамс!
- Не говори ерунды. Она в свои пятьдесят с лишним – ещё очень даже ничего! По крайней мере, издалека, со сцены….
- Да неужели тебе не хочется отдать эту песню молодой талантливой певице? К примеру, мне….
- Тебе? – я не сразу понял смысл услышанного, зомбированно любуясь обнажёнными формами, но когда осознал в полной мере, то аж закашлялся. От шока, - То есть ты хочешь петь эту песню?
- Я вообще хочу петь твои песни. И спою их не хуже Сказиной, Аненской, Аллегровой, или кому ты там ещё пишешь! – с вызовом воскликнула Вика, выуживая из пачки последнюю сигарету, - Ты прекрасно это знаешь!
- Слушай, подруга! Два года назад я написал тебе песню. Хорошую песню. Но ты куда-то пропала…. Год назад я эту песню тебе и Алексею практически подарил. Но ты опять исчезла… - я миролюбиво и спокойно старался излагать скупые бесспорные факты под пристальным Викиным взглядом, и сам поражался своему терпению, - …А нынче, взявшись из ниоткуда, не дав жизни даже той одной песне, которую с удовольствием спела бы ненавистная тебе Аненская, ты настаиваешь на том, чтобы тебе подарили вторую. Зачем? Ты их коллекционируешь?
- Я их люблю. Ту же «Обними меня», ту же «Бегущую по волнам», то же «Полнолуние» или «…Манго»! Я наизусть знаю все твои тексты, все мелодии. Хочешь, проверим? – Вика начала закипать и злиться. Видя, как я блаженно глазею на её смуглую роскошную грудь, она вернула одеяло на плечи и демонстративно в него укуталась, - Саня! У меня есть теперь кое-какие деньги. И я хочу купить эту песню. Продашь?
- Нет. Я написал её для Аненской, и портить отношения с «крутой» клиенткой не собираюсь! – отрезал я, поднимаясь со стула, - Давай договоримся: больше мы на эту тему не разговариваем.
- Саня, подожди! – Вика тоже встала, поддерживая на груди одеяло, - Сколько ты собираешься получить?
- Коммерческая тайна! – открыв холодильник, я с грустью убедился в том, что единственным быстрым выходом для спасения моей измождённой голодом жизни остаётся только старый добрый каннибализм. Что ж, жертву долго искать не придётся.
- Ну, сколько? Пятьсот долларов? Тысяча? Две? – продолжала настаивать Вика, не понимая по малолетству, что спорить с голодным двухметровым мужиком – дело глупое и опасное. Правильное я придумал тогда ей прозвище, - «Мисс Танк». Оно и теперь на все 100 подходит.
- Окей, ты меня достала! Аненская обещала заплатить 700 долларов наличными, устраивает? – «раскололся» я, наивно надеясь поставить в разговоре жирную точку. И приняться наконец за аппетитное Викино филе.
- Устраивает! – бросила в ответ «Мисс Танк», молча смерила меня каким-то загадочно-презрительным взглядом и быстро покатила гусеницами из кухни.
- Между прочим, я должен был позвонить ей в Москву ещё утром! – зачем-то прокричал я в сторону прихожей, допивая остатки холодного кофе, - И сказать, что романс готов…. В принципе.
- Вот и скажешь, родной, что она его, в принципе, не получит! – с издевательской ухмылкой Вика вернулась на кухню и бросила по одной на стол семь смятых сотенных бумажек с изображением жирного Франклина. Потом разжала вторую ладонь и медленно припечатала добавочную, восьмую купюру к моим обомлевшим губам, - Торгаш несчастный, доволен?
М-да…. Сначала я усилием воли вернул на место нижнюю челюсть, потом мягко убрал тонкую Викину руку вместе с зеленоватым хлопковым Франклином, издававшим почему-то аромат машинного масла. Затем оглянулся в поисках запечатанного блока сигарет, купленного накануне, и, обнаружив его за стеклом секретера, потянулся туда, в надежде выиграть время. Да, ну и «мисс Танк»! Есть ещё женщины в русских селениях….
- Между прочим, я – не торгаш, это во-первых! Во-вторых, продажа песен – пока мой лучший способ зарабатывать на жизнь. И часто – единственный. А в третьих, - я сжал наманикюренные пальцы девушки, продолжавшие держать сотенную купюру, в кулак, и покачал головой, глядя в синие встревоженные глаза, - Мне лишнего от тебя не надо.
- Ладно, Сашка, извини! Я всё понимаю… - произнесла Вика, обнимая меня за шею, - И очень тебя люблю!
- Тогда у меня есть идея! – улыбнулся я, целуя влажные отзывчивые губы.
- У меня тоже есть одна на примете… - прошептала, закатывая глаза, Вика и недвусмысленно прижалась плоским животом к моим бёдрам, - Надо ведь закрепить соглашение.
- Ага, малыш! Я рад, что мы мыслим одинаково! – отстраняя девушку, изрёк я с сарказмом, - У меня тут супермаркет под домом. Купи там что-нибудь пожрать. А я пока позвоню госпоже Аненской….
- Животное! – с деланной печалью возмутилась Вика и, дождавшись хлопка по аппетитной упругой заднице, выскочила с криком из кухни, - Пиши список, дикарь, пока я буду одеваться! Но учитывай мои слабые силы.
- Зачем список, малыш? – искренне удивился я, - Я так есть хочу, что ты можешь там скупить всё подряд. Кроме мебели и пылесосов!

Разумеется, в магазин мы пошли вместе. Как вместе потом и готовили, и ели. Бутылка хорошего коньяка немного скрасила отпечаток от короткого и малоприятного разговора с разбушевавшейся Аненской, но часто в тот вечер я мысленно спрашивал себя, не поторопился ли я с решением. Не ошибся ли с выбором приоритета. Одно дело – любимая женщина. Совсем другое – любимая певица. У меня уже был печальный опыт совмещения….
- Сколько у тебя вообще денег? – задал я наконец в лоб откровенный и мучавший меня вопрос, прекрасно прогнозируя возможную реакцию.
- Ни фига себе, романтичный подход теперь у мужиков! И, что самое удивительное, медленный и деликатный! - чуть не подавившись от неожиданности салатом, воскликнула изумлённо девушка и, видя устремлённый на себя пристальный взгляд, после долгой паузы процедила, - Одиннадцать тысяч евро с небольшим. На банковском счету. И джип «Чероки» - на платной стоянке. В пяти метрах от твоего дома…. Берёшь замуж?
- Не дождёшься! – отрезал я, разливая по рюмкам остатки горючей жидкости, и во избежание двусмысленности беседы решил прояснить причины своего любопытства, - Понимаешь, я до конца, честно говоря, не верю, что ты серьёзно хочешь петь. И не знаю, способна ли ты дать настоящее Будущее моим песням. Вдруг, это всего лишь каприз и прихоть? Минутная, глупая блажь? На которую, пусть, у тебя теперь и есть откуда-то деньги.
- М-да, я понимаю тебя, Саня! – вздохнув, кивнула Вика, и закурила, задумчиво глядя перед собой, - Знаешь, та девчонка, что пришла к тебе зимой пару лет назад, наверное, только мечтала петь. Та, что приезжала год назад, с Алёшей, - уже материально могла и собиралась…. Эта же, - грустно улыбнулась девушка, ткнув себя в грудь, - обязательно СПОЁТ! Во что бы то ни стало! Веришь?
Я молчал, исподлобья рассматривая собеседницу, и не спешил ничего говорить. Не спешил ничего усложнять ни в своей, ни в её жизни. Проще всего было бы взять с Вики деньги и пустить дальнейший процесс на самотёк. Да, так, бесспорно, было бы проще. Но я твёрдо знал, что не способен на это. Знал, что не возьму с неё ничего. Ни сейчас, ни потом…. Что, если нужно будет, наоборот, добавлю к её деньгам свои скромные «богатства». И ещё я абсолютно точно знал, что Люблю её и Хочу, до крика, до боли, до глупости….
Впрочем, кроме сентиментальной привязанности сердца здесь была и другая, не менее веская причина. Творчество.
Увы, слишком редко, слушая в чужом исполнении свои аранжированные и записанные песни, я мог бы с чистой совестью признать, что, как автор, стопроцентно доволен. Нет, разумеется, были мгновения Безоблачного Счастья. Были….
…Когда, к примеру, Ирина Сказина, получая на «Шлягере» награду за жизнерадостную «Его губы пахнут манго» (в декабре 1999-го), со сцены дворца «Украина» минут десять поздравляла мою маму, сидевшую в первом ряду, с её днём рождения и искренне благодарила за талантливого сына…. Когда та же Ира впервые сюрпризом для меня исполнила перед публикой романс «Не говори» на нашем с ней творческом вечере в Борисполе, в феврале 2001-го…. Да, я, боясь шелохнуться, растроганный и ошеломлённый долгожданной, блестящей премьерой, тогда сидел за столиком «Марианны» с закрытыми, влажными от переполнивших меня чувств глазами…. А рядом была та, которой уже со мной нет…. Да, мгновения Счастья я отчётливо помню. Но чаще….
Чаще мне приходилось испытывать досаду и раздражение, апатию и разочарование. От неправильно выбранной манеры исполнения, грубой интонационной фальши, примитивной жлобской аранжировки…. От тупости доморощенных горе-продюсеров, возомнивших себя редкими профессионалами и знатоками. И от собственной малоизвестности автора. От всего того, чего, наверняка, могло бы и не быть, если бы….
- Верю! – сказал я глухо и коротко, медленно поднимая свою рюмку, - Верю и Верую! В тебя, малыш, - в Певицу, которую САМ смогу слепить! В Человека, который этого не забудет! В Женщину, которая меня не предаст!
- Сашка! – прошептала растроганно Вика и, взяв со стола свою рюмку, молча присела ко мне на колени.
Иногда в жизни не стоит ничего говорить. Моя Любовь это поняла. Я тоже….

Следующий день мы целиком посвятили…. Постели? Увы, нет, - планированию.
Принеся поздним утром на подносе кофе, сигареты и бутерброды, Вика чуть ли не официально поцеловала меня в щёку и с обаянием налогового инспектора произнесла: «Саник! Вчера мы разбрасывали камни, сегодня пришло время их собирать!». Пока я спросонок пытался осмыслить глубину сией философии, Вика деловито вытащила из сумочки миниатюрный блокнот, карандаш и калькулятор. Оставаясь неприступно-равнодушной к проявлениям моих естественных мужских желаний, она молча расположилась в кресле у кровати и принялась терпеливо ждать, когда же я смирюсь с неизбежным и стану трезво обдумывать планы её «раскрутки». Я так примерно и поступил: одним рывком швырнул Вику на постель, бесцеремонно сорвал с неё то немногое, во что она умудрилась вырядиться, и…. Смирился. Через час.
- Дикарь! – блаженно улыбаясь потолку, прошептала она, когда мой интерес непроизвольно переключился с её прелестей на бутерброды, - Всё так хорошо начиналось….
- Не расстраивайся, это была только прелюдия! – заверил я её с оптимизмом.
- Ничего у тебя не выйдет, маньяк! Я буду кричать! – тут же приготовилась к обороне «Мисс Танк», яростно вращая взлохмаченной башней.
- Кричать?! Такое впечатление, что до этого ты издавала только тихое посапывание! – припомнил я ей недавнюю какофонию, со стороны напоминавшую рёв взбесившейся Ниагары с элементами ядерной бомбёжки.
- Ладно, не заставляй меня краснеть! – кокетливо взмахнула ресницами Вика и тут же серьёзным тоном спросила, прикуривая сигарету, - Как мы будем меня «раскручивать», господин продюсер?
- Молча! – съехидничал я, хмурясь от мгновенного перевоплощения партнёрши, - И, по возможности, мудро!
- На одиннадцать тысяч иначе и нельзя! – фыркнула, пожимая плечами, Вика.
- Начнём с того, что на них вообще можно не так уж и много! – произнёс я, вооружаясь её блокнотом и карандашом, - Смотри….
- Скажи мне сразу, сколько будет стоить альбом? – опережая события, поинтересовалась девушка.
- Если бы ты делала, скажем, «пластмассовый» альбом, без использования живых инструментов, стоил бы он тебе примерно три с половиной – четыре штуки баксов В зависимости от аранжировщика, студии…..
- Я не хочу «пластмассовый»! Мне нравятся настоящие скрипки, акустические гитары…. Я люблю саксофон, виолончель….
- Подожди! – оборвал я список её симпатий, - Во-первых, никто не пишет изначально весь альбом, предпочитая делать только две – три песни. При их хорошей «раскрутке» легче найти спонсора на производство ещё семи – восьми, или переложить затраты на рекординговую компанию, заинтересованную в твоём материале, или….
- Я поняла! – нетерпеливо кивнула слушательница, укрываясь одеялом, - А сколько будет стоить запись одной «Сумасшедшей», которую ты мне ещё тогда, два года назад написал?
- Давай посчитаем…. Песня из серии «техно-латинос». То есть, симбиоз семплированных тембров и живых инструментов…. Оплата аранжировки, наём «сессионных» гитаристов, запись на студии, сведение… - под внимательным Викиным взглядом я подвёл черту «итого», - Около пятисот долларов.
- Значит, три песни – полторы штуки! – вскинула брови партнёрша, - Альбом получается….
- Да что ты со своим альбомом зациклилась! – начал я терять терпение, - Три песни будут делаться два месяца, в течение которых нам нужно ещё во что-то тебя приодеть, придумать «неповторимый» имидж, провести фотосессию…. Потом снять для начала один клип, совместить его размещение с размещением песен по радио, тут же подключить необходимую прессу, и приложить все усилия к тому, чтобы «бомбардировка» по возможности была тотальной и одновременной…. Но, перед всем этим… - умолк я загадочно на полуслове.
- Ну? Что нужно перед всем этим сделать? – нетерпеливо заёрзала на кровати Вика, - Не томи душу!
- Немного поработать… – как можно неопределённей протянул я в задумчивости и, выждав паузу, вдруг сорвал с неё одеяло, - …над имиджем!

На следующее утро я уже бодро звонил Валерию Тишлеру. Опытному и талантливому музыканту, человеку, с которым дружил долгие годы. И чьё терпение в работе нещадно испытывал.
- Ну, привет, Александер! – протянул мой приятель, откровенно не высказывая радости по поводу раннего звонка. В трубке поочерёдно пролаяли две его собаки, намекая на необходимость прогулки. И тотчас прозвучал грустный хозяйский вздох. Я понял, что должен быть максимально краток.
- Валера! Надо сделать аранжировки к двум моим песням. Как ты на это смотришь?
- А как я могу на это смотреть? Конечно, отрицательно! – с привычной подкупающей прямотой высказался Тишлер, - Сейчас я пишу музыку к одному кинофильму, между прочим, с Гафтом в главной роли. Так что, давай через пару недель…. А лучше, - мечтательно произнёс он, зевая, - …через месяц! Или никогда!
- Да не могу я, лентяй ты этакий, ждать твоих «никогда»! Через месяц на первую песню нужно иметь уже снятый клип!
- Да ты что?! – воскликнул с иронией Валера, - Неужели решил «раскручиваться»? Или просто не с той ноги встал, бедняга? Так сон – лучшее лекарство! Ляг, поспи….
- Ценю твой юмор, старина. Только «раскручиваться» пока буду не я. В том-то и дело! – напустил я в разговор туманной загадочности. За столько лет знакомства с Валерой, я не впервые сваливался ему на голову с подобными предложениями, и теоретически знал, как следует в таких случаях поступать.
- А кто? – заметно оживился собеседник и вдруг гаркнул на своих нетерпеливых питомцев, - Зося, на место! Никита, сидеть!
- Одна барышня… - ответил я, подозревая, что стал вместе с Зосей и Никитой временно контуженным на одно ухо, - Барышня неизвестная, сырая, но талантливая, можешь мне поверить. И характерная…. Хотя, в общем-то, вопрос - не в ней. Хочется просто сделать Нечто, понимаешь? Из области «А напоследок я скажу…».
- Это ты о чём? – поинтересовался уже серьёзным тоном Валера. Похоже, я шёл к цели правильным путём.
- Я тебе толкую о тех нередких случаях, когда приходится идти на компромисс со своими вкусами, со здравым смыслом, с самой Музыкой наконец. Лишь бы наши бездарные клиенты получили именно то, чего они будто бы хотят. Или думают, что хотят. Даже когда они сто раз не правы…. Когда просто мешают работать.
- Ну, есть, конечно, такие… кадры! – подтвердил со вздохом приятель, - А что делать?
- Что делать? Этой девочке нужно, например, всё сделать так, как если бы ты делал аранжировку самому себе, без оглядки, проволочек и сомнений…. Ведь можешь же?!
- Могу…. Ну ты и хитрый жук, Александер! – зачем-то констатировал Тишлер и так всем известный факт, и, беззлобно смеясь, согласился на прощание, - Ладно! Привози свои «кизяки» после обеда, я подумаю! Счастья тебе и радости!
- Тебе тоже! – с лёгким сердцем я отключил телефонную трубку, зная наверняка, что если Валера Тишлер уж возьмётся за работу с настроением «как в последний раз», то у Вики будут самые профессиональные и модные аранжировки. По крайней мере, лучшего «обработчика» в Киеве я ещё не встречал. Хоть и виделся со многими.

- Имидж, мои милые, - это главное условие успеха! – спорно на мой необъективный авторский взгляд в очередной раз заявил «голубой» стилист-парикмахер Лёня, по меткому прозвищу Кубик-Рубик, совершая фантастические для своей тучной комплекции пируэты вокруг кресла Виктории, - Иногда один локон может решить всё! Представляете, один локон? А иногда, один кармашек на джинсах, представляете?!
- Представляем! – устало согласился я, сдерживая естественную злость человека, просидевшего впустую три часа в женском салоне красоты, и под неодобрительный взгляд Вики, которой всё происходящее, разумеется, нравилось, ультимативно попросил, - Лёня! Давай определяться!
- Сейчас, сейчас! – по-бабьи взмахнув огромными ручищами, заскулил в творческом экстазе Кубик-Рубик, - Ещё один эффектный эксперимент! Ещё одна проба пера!
- Ещё одна проба пера, и я покажу тебе, как талантливый Кубик-Рубик путём элементарной деформации превращается в обыкновенного Колобка! – на ухо пригрозил я толстому мастеру и, видя, что рискую не до конца быть понятым, зловеще добавил, - В похудевшего Колобка с правильной ориентацией!
- Викочка, дорогуша! Ну хотя бы Вы усмирите этого варвара! Ведь его негодование просто бессмысленно! Я, право же, не могу творить под прицелом! Безобразие! – взвился не на шутку перепуганный Лёня, и я, махнув обречённо рукой, вышел на очередной перекур. Кубик-Рубик объективно считался одним из лучших мастеров столицы, и ради нужного результата, чёрт с ним, я ещё выкурю не одну пачку сигарет. В конце концов, чего не сделаешь ради искусства! И любви.

- Не надо подъезжать к этой ноте так демонстративно! Ты что, будешь петь всюду соул?! – заорал я опять на Вику, хлопая в сердцах крышкой бедного фортепиано, - Сколько можно тебя просить, бери ноту точнее! Старайся зафиксировать её мысленно чуть раньше, в голове! И только потом – пой вслух.
- Хорошо, Сашка! Хорошо. Только не кричи на меня! – виновато потупившись, попросила бледная «вокалистка», - Я всё сделаю. Только, пожалуйста, не нервничай!
- Да как тут не нервничать, бляха муха?! – пробормотал я, стараясь тщетно успокоиться, и вновь, зажмурившись, с усилием воли открыл клавиатуру, - Давай! Следи за дыханием….
- А – А – А – А….
- А!!!… - подскочил я, как ошпаренный, с места, и ногами начал пинать ни в чём не повинный инструмент, - Найди себе другого репетитора! Найди! Сегодня же! Я слышать тебя больше не могу! Не могу!
- А говорил, что любишь! – промямлила сжавшаяся в комок Вика и вдруг заплакала навзрыд, обхватив голову руками.
- Нет, я люблю тебя, малыш, люблю! – стал я тут же неловко утешать подругу, обнимая за вздрагивающие плечи, и удерживая поцелуями слёзы на щеках, - Люблю, конечно! Просто слышать тебя не могу, вот и всё! Мелочь какая! Успокойся….
В эту минуту в дверь требовательно позвонили. Мне не нужно было долго всматриваться в глазок, чтобы догадаться, кто это к нам пожаловал. Понятное дело, соседи. Я бы на их месте тоже заглянул бы в двадцать три пятьдесят на огонёк.
- И что это у Вас опять за шум и грохот? – спросила крикливо тучная дама, явно рассчитывая на долгую дискуссию с вызовом стражей порядка.
- Грохот? – непонимающе уставился я на неё, и сделал вид, что припоминаю, - Грохот…. Ах, это у моей девочки выпадают молочные зубы. С кем не бывает? Спокойной ночи!

Понимая, что в одиночку мне просто физически не справиться с кучей навалившихся как снежный ком проблем и вопросов, я очень рассчитывал на помощь своих друзей. И, начав разрываться между работой на студии, переговорами на каналах, задачами «привезти – передать», «забрать – подождать» и т. п., я в конце концов обратился к одному из них, трепетно надеясь, что не буду послан куда подальше.
- Саня, я даже не знаю! – вздохнул мой добрый верный друг, Игорь Горовой, мучительно задаваясь тем же самым вопросом, что и когда-то бедняга Гамлет, сидя в позе глубокого раздумья за столом моей кухни, - Функции администратора, говоришь? Не знаю….
- Да справишься, не волнуйся! – убеждённо заявил я приятелю, разливая по рюмкам его любимую лимонную водку, - Тем более, что мир ты этот знаешь не хуже меня. Не первый год – замужем!
- Да, но одно дело помогать продвигать кого-то чужого, а другое дело – вязать в один клубок нашу дружбу и бизнес! – резонно возразил собеседник, и, помолчав с минуту, поинтересовался, - А почему ты вообще решил «раскручивать» кого-то, а не себя? Тебе, между прочим, юноша, уже – за тридцать, не забыл? О своей карьере пора думать! Самому на сцену лезть! Что, зря столько лет альбом свой готовишь?
Я пожал плечами, не находя, что ответить, и понимая сердцем абсолютную правоту его слов. Практически то же самое заинтересовало и мою мать, в ещё более категоричной форме не воспринявшей последние действия сына….
- Вот сделаем Вике имя, и примемся за меня! – отмахнулся я без особой убеждённости и звонко чокнулся с Игорем рюмками, - Ну, люблю я её, братишка, понимаешь, люблю….
- Ага! – покрутил добродушно пальцем у виска приятель и снисходительно улыбнулся, хлопая меня по плечу, - Только не мне тебе объяснять, что всякая поющая женщина для мужика - вечное горе, а здешний шоу-бизнес – постоянное «попадалово» в деньги. Много ты знаешь удачных проектов?
- Обмель… – не кривя душой, признался я, закуривая, и посмотрел мимоходом на часы, - …Скоро приедет Вика. Глянешь на неё и определишься. Хорошо?
- Хорошо. Но какой бы классной ни была б твоя Вика, лучше тебя твои песни всё равно никто не споёт! Запомни! - уверенно изрёк старый друг, предлагая мне жестом вспомнить о заждавшейся на столе бутылке водки, - И ещё. На твоём бы месте, Саня, я не влазил бы в долги, беря не под себя, как исполнителя, кредит. Прости, но, как я понял, ты свою бэби знаешь ещё слишком мало….. И характер у тебя – не подарок! Если вдруг разбежитесь, кто окажется в большей заднице?
- Да не собираемся мы с ней разбегаться! – рьяно отмахнулся я от мрачной перспективы, - Наоборот….
Тремя звонками в дверь позвонила Вика, прерывая развитие честного и, возможно, потому - неприятного для меня разговора. Я затушил сигарету и пошёл открывать, убеждённый почему-то заранее в двух противоположных вещах: Игорь согласится со мной работать, но друг другу они с «Мисс Танк» не понравятся….

- Мне кажется, я твоему Горовому не слишком пришлась по вкусу! – заявила с сомнением Вика, убираясь на кухне после ухода моего приятеля, - Да и мне он, если честно, не очень….
- Малыш! – я невесело усмехнулся своей интуиции, - Игорь – добрейшая душа на свете. И что самое главное, он - мой близкий и проверенный друг. Ясно?!
- Нет, я понимаю, конечно: мне с ним не детей крестить… - замялась стушевавшаяся Вика, - Но, согласись, Саник, с моей стороны совершенно нормально хотеть нравиться твоим друзьям!
- Да ты ему понравилась, успокойся! – мудро солгал я и сразу же отметил довольную мину подруги, - Просто он не смог это, как следует, выразить….

Утром мне перезвонил на мобильный Игорь.
- Ладно, согласен! - пробасил он, как в мегафон, мне в трубку, - Буду вашим администратором. Но запомни, старик, - я просто верю в тебя и в твои песни. Только в тебя, понял?!
- Понял! - ответил я, догадываясь, что решение ввязаться в Викин проект ему далось далеко не просто. До вчерашнего дня Игорь являлся арт-директором одного известного «ночника». И переход ко мне, практически, в неизвестность, не сулил ему в ближайшее будущее никаких выигрышей. Скорее, напротив, – Спасибо, дружище! Просто спасибо!

Что и говорить, команда у нас подбиралась профессиональная. Впрочем, иначе и быть не могло. За долгие годы блуждания по околоэстрадным болотам, за время работы на телевидении и в рекламном бизнесе, я выучил одно золотое правило: если хочешь сделать действительно мощный проект, - опирайся только на лучших.
Нет, не на тех, кто, завоевав в своё время признание, теперь позволял себе конвеерно и шаблонно халтурить. «Мол, дамы и господа, трепещите и бейтесь в конвульсиях! Это же сочинил сам знаменитый мистер Пупкин!». Смешно! …Народные, Заслуженные, Маститые, они уже давно превратились по теории Джона Бойтона Пристли в ходячих раздувшихся клоунов-мертвецов, увешанных былыми регалиями. Стоило лишь включить телевизор, как их самодовольные рыхлые лица тотчас же заполняли экран зияющей Пустотой. Что писали и пели нынче эти прославленные зомби? Что снимали и что пытались раскручивать?
Нет, в считанные дни собирая себе команду, я имел в виду действительно Лучших, объективно талантливых Сегодня, остро чувствовавших приближение Завтра и твёрдо помнивших тайны Вчера. Да, пусть, пока не широко известных и, увы, ещё далеко не богатых, но безумно влюблённых в своё дело. В свой мир…. Слава Богу, таких мастеров я знал. В каждой области.
Снимки, сделанные Александром Ктиторчуком; наряды, пошитые Людмилой Телесницкой; аранжировки, созданные Валерием Тишлером; песни, записанные Аркадием Вихаревым; клипы, снятые Михаилом Лебедевым…. Всё это не могло не получиться хорошо. По одной простой причине: все, кто работал над Викиным проектом, по-настоящему любили Искусство. Гораздо больше, гораздо дольше, чем деньги….
Деньги. Я старался экономить их там, где был в состоянии кого-то без ущерба для проекта заменить. Например, на нелинейном видеомонтаже первого клипа. (Как-никак, за спиной был опыт работы музыкальным редактором на «Интере» и видеорежиссёром на двух московских каналах).
Я не боюсь признаваться в том, что собственноручно под чужими фамилиями писал хвалебные имиджевые статьи о своей любимой женщине и певице, (что, по мнению того же Игоря Горового, выходило у меня не хуже стихов и рассказов).
Да, я экономил на каждодневных занятиях вокалом, благо в памяти ещё были живы консерваторские будни.
И, в конце концов, я неплохо разбирался в трёхмерной графике, купив и изучив компьютер в ту пору, когда моя покойная бабушка около года была прикована тяжёлой болезнью к постели, а я сутками находился с ней рядом…. Ухаживал, писал, боролся. С тоской, с безысходностью, с болью….

- А кто у тебя лучшие друзья, кроме Горового? – не слишком корректно спросила меня как-то Вика, разглядывая толстый фотоальбом, - Ты говорил, их трое.
- Да, ещё Андрюха. Вот он на этом фото – справа. Как принято говорить в народе, - мент. Из принципиальных. Недавно орден получил…. И Джано, - я на секунду задумался в поисках подходящей характеристики его рода занятий, - Совсем наоборот….
- Этот Джано, судя по внешности, - довольно жестокий и злой человек…. Одни татуировки на руках чего стоят! – Вика поморщилась, листая фотографии, - Он - грузин?
- Да, грузин. Видишь, - натурально рыжий, чистокровный. А по поводу наколок и выражения лица…. Не суди людей только по внешности. Ты же знаешь, она обманчива.
- Знаю, но всё равно я всех этих кавказцев – ненавижу! – выпалила вдруг с раздражением девушка, захлопывая альбом, - Ненавижу!
- Почему? – спросил я, пристально глядя ей в глаза, - Может, расскажешь?
- Расскажу! – хмуро кивнула Вика, поправляя упавшую на лоб прядь, - Когда-нибудь!

Когда-нибудь я хотел бы многое от неё узнать. Очень многое. И о том, как ей удалось в двадцать три года скоропалительно разбогатеть, и о лютой ненависти ко всем представителям Юга, и об отношениях с покойным Алексеем…. Вопросов скапливалось с каждым днём всё больше и больше, но я до поры до времени сдерживался, скрывая своё любопытство. Пока не произошёл один случай….
Я собрался ненадолго выйти в магазин. А Вика, обложившись со всех сторон какими-то тюбиками, коробочками, и прочей женской артиллерией, предпочла благоразумно остаться дома. И правильно, - на улице шёл дождь со снегом, а она в последние дни что-то подозрительно расчихалась. Перед записью на студии.
- Знаешь, что продлевает отношения между мужчиной и женщиной? – спросила девушка, просматривая толстый «Космополитен», - Адреналин!
- Тебе его уже не хватает? – поинтересовался я, занятый поисками зонта, - Только намекни….
- Окей, – улыбнулась Вика и вышла в прихожую, чтобы закрыть за мной входную дверь, - Намекаю ради профилактики. Только не переборщи!
- Я постараюсь! – загадочно пообещал я с лестничной площадки и, дождавшись воздушного поцелуя, нажал на кнопку вызова лифта, - Пока!
В подъезде курило двое малолеток, одетых в фирменные костюмы какого-то лицея. Я прошёл мимо них, заранее приветствуя «хорошую» погоду и предусмотрительно раскрывая зонтик.
Минут через двадцать, когда с двумя огромными кульками покупок и букетом бархатных роз я опять появился в подъезде, потенциальные «отличники» ещё грелись у батареи.
- Извините, пожалуйста, у Вас не будет случайно сигареты? – плаксиво поинтересовался один из них, шмыгая носом.
- Только случайно! - ответил я, добродушно протягивая ему на растерзание пачку, и, осенённый внезапной идеей, спросил, - Хочешь заработать десять гривен?
- А что надо делать? – задал мне стрелок сигарет встречный вопрос, испуганно переглянувшись с товарищем.
- Всего-навсего позвонить в квартиру 238 на пятом этаже и передать женщине, которая тебе откроет, этот букет! – объяснил я, вытаскивая из кармана куртки смятый червонец, - Я подожду здесь.
- Если только это… – облегчённо вздохнул паренёк, принимая от меня деньги и цветы, - Я мигом!
- Не говори, от кого. И будь повежливей! – напутствовал я поднимающегося к лифту гонца и поставил на пол подъезда тяжёлое бремя покупок.
- Всё сделал, как Вы сказали! – доложил он, вернувшись через пару минут.
- Молодчина! – кивнул я, глядя сквозь грязное стекло на залитый дождём двор, - А теперь, ещё за десять гривен, вернись и скажи ей, что ошибся!
- Что, забрать у неё розы? – вытаращился на меня удивлённо парнишка.
- Ну да! Объяснишь, что, мол, вышло досадное недоразумение. И букет – не ей! – ответил я, невозмутимо протягивая вторую десятку.
- Нет, я не пойду! – замотал головой трусоватый курьер, - Не хочу….
- Давайте, я схожу! – бесшабашно предложил его более рослый приятель и, подумав, с хитрецой выпалил, - За пятнадцать!
- Хорошо, коммерсант! – согласился я с улыбкой, - Принесёшь букет, получишь пятнадцать!
- Да нет проблем! – прогнусавил он, лениво поднимаясь по лестнице, - Если, конечно, цветы не надо будет опять ей относить….
На сей раз мне пришлось подождать чуть дольше. Юный обладатель коммерческой жилки вылез из лифта, гордо продемонстрировав товарищу злосчастный букет уже без целлофана, и замер в ожидании заслуженной мзды. Я торжественно отдал ему вознаграждение, глядя, как с подрезанных стеблей на пол стекают капли воды. По-видимому, ничего не подозревавшая Вика уже успела поставить цветы в вазу.
- Как она отреагировала? - спросил я с иронией, - Просто отдала веник или ругалась?
- Да сходила за ним в комнату и сказала, что таких идиотов, как мы, надо не в школе учить, а отстреливать! – философски пожав плечами, ответил очевидец и, после паузы, добавил, - Я её, кстати, знаю….
- Может, перепутал? Откуда? – уставился я на него в недоумении.
- А, год назад я с предками ещё на Русановке жил. Так она хату рядом снимала, на одном со мной этаже.
- Одна жила или… с мамой? – как можно равнодушнее поинтересовался я, поднимая шелестящие кульки и сжимая в побелевшем кулаке чёртов букет.
- Нет, не с мамой. С мужиками двумя… - прогнусавил пацан, зевая, - …Один – такой здоровый, типа Вас. Даже больше. А второй, - азер…. Или чечен. А может, грузин. Кто их разберёт?! Главное, что вечно обкуренный или обколотый…. Знаете их?
- Конечно, знаю. Это – мои внуки! – буркнул я, предвкушая долгий разговор с любимой и направляясь к лифту, где уже перед открывшейся кабиной с фальшивым равнодушием спросил, - Какой адрес у тебя был на Русановке?
Названные мальчишкой улица и дом мне ни о чём не говорили. «Ничего, скоро скажут!», - подумал я, со злостью давя кулаком на кнопку дверного звонка.
- Что, опять квартиру перепутали, придурки сопливые? – донёсся раздражённый голос Вики, и тут же врата в ад отворились, - Сашка?! Ой….
- Привет. Неплохие цветы, правда? – спросил я, заходя домой и протягивая подруге уже знакомый розовый букет, - Надеюсь, первую дозу адреналина ты уже получила…. Сейчас будет вторая.

Под непонимающим взглядом насторожившейся Вики я не спеша снял куртку, обувь, и молча прошёл с поклажей на кухню. Она засеменила с букетом следом.
- Сашка! Что произошло?
- В принципе, ничего! – ответил я, выгружая на стол содержимое кульков и ловя себя на мысли, что не представляю, с чего, собственно, следует начинать допрос, - Погода мерзкая…. Вот настроение и испортилось. Не волнуйся!
- Ну-ну! – задумчиво протянула Вика, смотря на меня исподлобья.
Первая ярость угасла. Ей на смену пришёл здравый смысл с грустным пониманием того, что моей женщине, возможно, придётся мне лгать. Хочу ли я этого? Вряд ли. Так вообще, чего я хочу?
- Давай выпьем кофе, – предложил я, стоя к Вике спиной.
- Давай, - тихо согласилась она и порывисто обняла меня за шею, - Я соскучилась….
- Я тоже! – с деланной теплотой отозвался я и спросил ненавязчиво, - Слушай, а у вас с Алексеем был приятель-азербайджанец или армянин? Или чеченец?
- С чего ты взял? – спросила, нахмурившись, Вика и разомкнула сплетённые руки, - Какой ещё приятель? Ты иногда как «сморозишь» что-нибудь….
- Ладно, извини! – отмахнулся я внешне миролюбиво, но впервые в душе испытав к Вике чувство, схожее с ненавистью. Мальчишка в подъезде точно не врал насчёт адреса на Русановке; где-то в секретере у меня до сих пор валялся номер домашнего телефона, оставленный Викой и Алексеем. И я вспомнил, - он точно начинался с трёх пятёрок…. Вполне возможно, парень не ошибся и по поводу их друга…. Или сожителя, - Что-то с памятью моей сталось. Всё, что было не со мной, помню….
- Лучше перезвони Валере Тишлеру, - холодно повела плечами Вика, насыпая в джезлу кофе, - Он просил тебе передать, что вторая аранжировка уже готова. Можно приехать послушать…. И Горовой звонил. По съёмкам в каком-то клубе….
Я рассеянно кивнул и направился за трубкой в комнату.

«Стоит ли разборками Прошлого портить друг другу Настоящее?», - задавался я не раз после того случая риторическим вопросом, и однозначного ответа отыскать не мог.
Да, нам было хорошо с Викой. Вроде бы…. Один мир, одни цели, одни вкусы….
Но иногда я ловил себя на мысли, (особенно, с тех пор, как некий инвестор после долгих колебаний согласился поддержать мой проект беспроцентным кредитом на год, и колесо Викиной «раскрутки» всерьёз завертелось), что драгоценная «Мисс Танк» далеко не так наивна, как хотела бы выглядеть. Что я ничего о ней, в сущности, не знаю, а она – не из тех, кто горит желанием в этом помочь. Что я напрасно живу только её Настоящим и Будущим, забросив собственное, как исполнителя, и что вообще, она - далеко не та Виктория, которую я люблю.
«Подвязывай, старик!», - говорил я сам себе в такие минуты, опять с головой окунаясь в работу.
«В конце концов, батенька! Ты, решив во что бы то ни стало «раскрутить» свою женщину, добровольно влез в нешуточные долги!», - напоминал мне здравый рассудок. И единственное, что нам с ним, умником, теперь оставалось, - это идти на пару вперёд, не тратя силы и нервы на выяснение белых пятен чужой истории. Всё равно эти пробелы когда-нибудь заполнятся. И я всё узнаю однажды….

- Славик, привет! – позвонил я в начале ноября, (спустя пять недель после начала работы над Викиным проектом), своему старому школьному приятелю, занимавшему нынче не последнюю должность на популярном музыкальном канале, - Что делаешь?
- Да еду сейчас в вендиспансер. За тобой заехать? – как всегда мрачно пошутил Станислав, и, дав мне время прийти в себя, поинтересовался, - Что надо?!
- Встретиться… - уклончиво ответил я и, помедлив, спросил, ожидая нового подвоха, - Я слышал, что ты недавно женился. Как супруга?
- Очень даже ничего. Рекомендую! – серьёзным тоном сбалагурил Славик, и, похохотав над собственной шуткой, деловито произнёс, - Знаю, Сашок, зачем я тебе нужен! Знаю…. Клип своей Виктории разместить хочешь, угадал?
- Предположим! – согласился я неохотно.
- Классный клип, привози! Я его уже вчера по «Новому» видел. И, честно говоря, порадовался за Вас…. Молодцы!
- Ну, спасибо! – вздохнул я с облегчением, - Ты после обеда будешь на месте?
- Я как пообедаю, с этого самого места встать без жены и домкрата не могу. Так что подъезжай, куда я денусь….
Я отключил трубку, рассмеявшись и сказав «До встречи!», и прикрыл усталые свинцовые веки. Больше всего на свете мне хотелось сейчас спать. Спать и на время исчезнуть в недрах любимого дома. Исчезнуть от десятков неуловимых людей, которые стали нужны нам позарез, и ещё от настырной сотни тех, кому в последнее время подозрительно часто стали нужны мы сами. Я и Вика…. Или Вика и я?
Эх, посидеть бы хоть одну ночку в кайф, на раздолбанном стуле за кухонным столом, под тусклой лампой с жёлтым абажуром; пописать бы как раньше песни, или стихи…. Сколько же я не играл на гитаре? Две недели? Три? Больше…. Да, ни на что не хватает времени. Даже на шестичасовой сон.
- Сашка! Я только что раздала два автографа! Мужику на заправке и мальчику лет шестнадцати, прямо на улице! – влетела, сияя, в квартиру Моя любимая Певица и бросилась ко мне камнем на шею, - Представляешь, меня уже узнают! Ура!
- Конечно, ура! При условии, что они не узнали тебя под пытками! – вяло отозвался я, отгоняя сонливость, и обратился к своему блокноту, легонько отстраняя подругу, - Итак…. Мы должны быть в 17.00 на «Русском радио»; в 19.30 – обязательно на «Шансоне»; около половины девятого - где-то в центре, нужно снова встретиться с журналисткой из «Фактов», а в 22.15 ты поёшь «живьём» две песни в казино «Красный лев»…. По мелочам я отправил Игоря…. В общем-то, на сегодня - всё.
- На сегодня - всё! – перекривила меня обиженно Вика и, надув пухлые губки, с претензией выпалила, - Тебе что, совсем плевать на мои успехи?
- Твои успехи? – переспросил я ошеломлённо. В последнее время я Вику просто не узнавал, с грустью обнаруживая всё новые и новые витки звёздной болезни. «То ли ещё будет!», - подумалось мне в приливе «оптимизма», - Ладно, малыш, хорошо, - ТВОИ успехи! Я вообще тут - рядовой зритель!
- Ну, Саник, извини! – замурлыкала Вика, усаживаясь ко мне на колени и принимаясь целовать то шею, то плечи, приятно щекоча лицо волнистыми прядями, - Ты просто такой холодный, равнодушный…. Плохой Саник, плохой!
- Ладно, Вик! Перестань играть в Барби! – вздохнул я устало и по-отечески чмокнул её в лоб, - Сегодня ещё куча дел по размещению…. Мне надо сделать пару важных звонков, смотаться на «М 1», на «ICTV»… - всякий раз, когда Вика смотрела на меня вот так, нежно, широко распахнув свои синие бездонные глаза, мне всегда хотелось кричать о своей любви, и как жаль, что именно на главные чувства в жизни времени у нас почти не оставалось, - Малыш! Ты же хотела, чтобы я был твоим продюсером?
- Хотела. И ты – самый лучший в мире продюсер! – купая меня в водопаде каштановых волос, прошептала с хрипотцой Вика, и, чему-то томно улыбнувшись, зажмурилась, - Котёнок, давай трахнемся! Так, мимоходом….

Мимоходом не получилось. Что, собственно, и неудивительно для чувственной страстной пары, занимавшейся сексом в последний раз неделю назад.
И теперь моя сумасшедшая Вика пыталась наверстать упущенное время, несясь на бордовом «Чероки» по запруженному Краснозвёздному проспекту. Я, нахмурившись, сидел рядом, молча, стараясь думать о чём-то приятном и возвышенном. Например, об отпуске. Долгом-долгом отпуске на кухне….
- Кстати! Мистер продюсер, что у нас с «Интером»? – процедила сквозь зубы Вика, нагло подрезая чью-то «восьмёрку», - Когда меня там будут показывать?
- Со следующей недели! – ответил я хмуро, стараясь не смотреть на перекошенные лица и доходчивую артикуляцию, с которыми экипаж бедной «восьмёрки» провожал наш удаляющийся джип, и бессмысленно задал риторический вопрос, - Ты вообще умеешь ездить нормально?
- Да, иногда. На тебе! – огрызнулось каштановое исчадие ада, с улыбкой давя на газ.
Как же недавно выразился Джано?… А, вспомнил. «Женщина за рулём – это обезьяна с гранатой. Никогда не поймёшь, куда их обоих может занести». Усмехнувшись забавным мыслям, я украдкой посмотрел на свою «Мисс Танк». Точно, обезьяна с гранатой, но красивая же какая!
- Ладно, с «Интером» - хорошо… - Вика бросила на меня мимолётный похотливый взгляд и криво улыбнулась, - А когда это мне Саник напишет новую, давно обещанную медленную песню?
- Когда?! – передразнил я её со злостью, - Когда время будет, тогда и напишет! Вот разместит, где только сможет, твой гениальный клип, оформит тебя с Игорьком ещё в пару клубов на халтурку, договорится со всеми форматно-неформатными репродукторами и отоспится наконец, как следует…. Тогда и сядет на своей маленькой кухоньке лабать для тебя хиты!
- Не злись! Ты ведь сам говорил, что нужно записывать песни дальше. Вот я и спрашиваю!
- Я помню, что я говорил…. Сейчас у тебя записанных уже четыре песни. Валера доделывает пятую аранжировку. Скоро…. Вика, ты что делаешь?! – крикнул я примерно эти слова внебрачной дочери Шумахера и добавил, разумеется, ещё кое-что в придачу, видя, как джип влетает в слишком узкий проезд между здоровой фурой и двухдверным «Мерседесом».
- Сука! – непонятно кого имея в виду, прошипела Вика, от резкого и, увы, запоздалого торможения чуть не распластавшись вместе со мной на лобовом стекле.
Да, мы, как принято говорить, не вписались. Чуть-чуть. Об этом, по-видимому, и собирался нам радостно сообщить водитель пострадавшего «Мерседеса». Медленно вылезая из кабины, он просто лоснился от удовольствия. «Ну-ну!», - подумал я, одновременно в бешенстве ощупывая огромную шишку на голове, с беспокойством осматривая Вику и проклиная вслух всех женщин-автомобилисток вместе взятых. Стоило мне только покинуть машину, как настроение ещё больше ухудшилось при виде подходящих с другой стороны озабоченных ГАИшников. И откуда эти орлы так «своевременно» появились?
Бегло рассматривая не такие уж страшные повреждения чужого автомобиля и более пристально – «заслуги» нашего джипа, я всё пытался припомнить, откуда мне знакома физиономия «счастливого» водителя «Мерса». Нагловатого, седеющего жлоба в костюме за три моих стандартных гонорара. Где это мы с ним не раз пересекались? На банкетах, тусовках, акциях?… Точно, передо мной стоял некий Рысицкий Олег Лаврентьевич, один из руководителей телеканала «***», (между прочим, именно того канала, на котором нас пока ещё не было, и правильных подходов к которому мы с Игорем до сих пор не нашли). «Что ж, теперь и не найдём!», - мрачно констатировал я, глядя, как тучный улыбчивый ГАИшник общается с бледной, но полной апломба Викторией, задумчиво вертя взятые у неё документы. Пока водитель «Мерседеса» доставал из машины свои и вальяжно связывался с кем-то по сотовому, я улучил секунду, чтобы сказать на ухо подруге, в кого нам повезло врезаться.
Почему-то это её порадовало. Даже развеселило. Она тут же, покачивая бёдрами, поспешила с новой партией извинений к владельцу двухдверного «очкарика», и мне стало вдруг отчётливо ясно: прежней жизни уже не будет. Ни у неё, ни у меня.

Маленький инцидент, как предложил в конце концов называть случившееся ДТП господин Рысицкий, похотливо подмигивая Виктории, был ко всеобщему удовольствию временно исчерпан. ГАИшники, нарисовав цветную схему, заполнив бумаги и чуть ли не забыв попросить нас под ними росписаться, роздали документы и, пожелав счастливого пути, степенно удалились.
Поскольку обе машины, как выяснилось, застрахованные по иронии Судьбы одной и той же страховой компанией, остались на ходу, и эвакуатор никому не требовался, через пару минут битый двухдверный «Мерс» отъехал от мятого бордового «Чероки». Вика сделала Рысицкому кокетливое «па» на прощание, а я соответственно испепелил его ненавидящим взглядом сквозь треснувшее лобовое стекло. После чего моя подруга победно улыбнулась, доставая из нагрудного кармана куртки белый прямоугольник визитки.
- Оригинальный путь я нашла на канал «***», правда? Этот старый козёл сказал, чтобы я привезла ему завтра к вечеру на просмотр наш клип. И намекнул, что я могу участвовать в конце ноября в съёмках Новогоднего шоу. Неплохо, да?
- Знаешь ли, ничего трагического не случится, если тебя на этом канале вообще никогда не увидят! Ни в клипе, ни в шоу! Впрочем, решать, конечно, тебе! – ответил я сквозь зубы и уныло посмотрел на часы, - Мы уже на сорок пять минут опаздываем на «Русское радио». Ехать туда уже не имеет смысла…. Давай, на «Шансон»!
- Окей, Ваше Ревнивое Величество! – воскликнула, немного подумав, Вика, повертела пару секунд в пальцах визитку Рысицкого и, демонстративно разорвав её на мелкие клочки, выбросила за окно, - Главное – погода в доме!
- Рад, если ты действительно… – с иронией пробурчал я, набирая на мобильнике номер программного директора «Русского радио» и готовясь в красках описывать ему уважительную причину нашего отсутствия, - …так считаешь!
- Да, считаю! И пошёл этот старпёр на фиг! – вздохнула, тряхнув головой, «Мисс Танк» и завела мотор, бросив на меня не слишком ласковый взгляд, - Хотя, согласись, в Новогоднем шоу на «***» мне сняться было бы полезно….

Промчалось ещё полтора сумасшедших месяца. До Нового Года оставались считанные дни.
Наш клип массированно «крутило» уже шесть из восьми каналов, определённых мной и Горовым ещё в сентябре (при составлении медиа-плана на ближайшие полгода) как наиболее стратегические; большинство радиостанций (после определённых телодвижений) включило Викины песни в свои плэй-листы; за плечами уже «отдыхало» два десятка прямых эфиров и шелестело сколько-то там газетных полос. Теперь мою «Мисс Танк» действительно узнавали. Клубы охотно стали приглашать её на свои вечеринки, крупные компании – на предстоящие коллективные попойки по случаю Новогодних празднеств и Рождественских увеселений. Наши песни «Сумасшедшая» и «Жара» часто можно было теперь слышать в маршрутках и магазинах, в кафе и барах, в подземных переходах и на улице, из окон квартир и автомобилей…. А в это время с прилавков лотков и с пёстрых витрин киосков, торговавших разной макулатурой, улыбалось сразу несколько соблазнительных Вик.
Три дня назад моя счастливая «Мисс Танк» получила свою первую, (и, дай Бог, не последнюю), мемориальную дощечку на сцене Дворца «Украина», став по мнению фестиваля «Шлягер» бесспорным (цитирую) открытием года.
Всё как будто бы шло по графику. Всё действительно получалось неплохо. С этим даже благосклонно соглашался мой прижимистый криминальный инвестор, которого вообще по жизни мало, что могло удивить или порадовать.
Да, оставались, конечно, ещё серьёзные чёрные дыры, типа телемонстра «***», двух радиостанций того же неприступного медиа-холдинга, пары крупных, абсолютно несговорчивых пафосных изданий…. Предстояла ещё уйма работы. Намного больше, чем уже было проделано. Но….
Но это не имело сейчас абсолютно никакого значения. Ведь нынче ночью я ТВОРИЛ! Впервые за столько месяцев, уединившись на любимой кухне, выплёскивая на бумагу законсервированное до лучших времён Вдохновение. Наконец-то, на всё плюнув, я писал, а значит чувствовал себя счастливым.
- Гм, неплохое название – «Однажды…»! – пробормотал я в раздумьи, туша очередную позабытую и истлевшую до фильтра сигарету в ощетинившейся бычками, словно ёжик, медной пепельнице.
- Ой! Ну ты и накурил! Фу! – послышался за спиной сонный недовольный голос Вики, неслышно вошедшей нагишом на кухню, - Между прочим, уже шесть утра. Ты не забыл, что у нас сегодня куча дел?!
- Малыш, иди спать! Ещё простудишься! – благодушно ответил я, занятый самой приятной для себя стадией творчества, - переписью «шедевра» на чистовик.
- Ладно! – всё тем же недовольным голосом произнесла подруга и наклонилась ко мне, привычно чмокая в щёку, - Что ты хоть пишешь, табачный гений?
- Уже написал! – с гордостью выдохнул я, указывая Вике на чёркнутые-перечёркнутые страницы, - Новую сентиментальную песню под рабочим названием «Однажды…».
- Интересно! – пробежала она глазами текст и спросила, озадаченно хмурясь, - Только почему от мужского лица?
- Да это я СЕБЕ песню написал! – воскликнул я с нарастающим раздражением, догадываясь о направлении её мыслей, - Имею я право хоть что-то себе написать? Как-никак, тоже исполнитель….
- Имеешь право. Не спорю. Давай я сейчас накину на себя что-нибудь, и ты мне сыграешь свою «Однажды»! – примирительно предложила Вика и, взъерошив мне мимоходом волосы, направилась в комнату одеваться.
«Боже, какая она сексуальная!» - подумал я, проводив точёную фигурку Вики зачарованным взглядом, и тут же тягостно вздохнул, дотягиваясь рукой до стоявшей в углу гитары, - «Сейчас начнёт тянуть одеяло на себя! Я не я буду…».
Вика вернулась через пару минут, успев связать длинные волосы в замысловатый тугой хвост и укутаться в ярко-желтый шёлковый халат. Прикурив сигарету, она села на табурет и застыла в ожидании премьеры, небрежно скрестив красивые длинные ноги. Что ж, меня долго просить не надо было. Ми минор. Начали….

…В багажник ночного такси
Шофёр уложил наспех взятые вещи,
На башне без стрелок часы
Тебя со мной разлучают зловеще.
Пусть каждый по-своему прав,
Жалея себя и не слыша другого,
Но страшно, что сердце устав,
С твоим отъездом смириться готово!

Всё!
Всё, что нам не удалось,
Всё, что так и не сбылось,
Всё, из-за чего пришлось
Быть врозь,
Всё
Верю, может быть иным,
Самым лучшим и родным,
Если я тобой ещё любим….

Однажды на кромке весны,
Сменив цвет волос, телефон или адрес,
Неважно, хоть имя смени,
Ты всё равно меня встретишь однажды!
И с жаждой, возможно, тела
Сольются на миг, чтоб вовек не расстаться,
Пока что повсюду – зола,
Я не могу до тебя докричаться….

Всё!
Всё, что нам не удалось,
Всё, что так и не сбылось,
Всё, из-за чего пришлось
Быть врозь,
Всё
Верю, может быть иным,
Самым лучшим и родным,
Если я тобой ещё любим….
Однажды!

- М-да! – задумчиво протянула Вика, теряя на пол длинную трубочку пепла с давно забытой в пальцах сигареты, - Обалденная песня! Что и говорить…. Я всегда считала тебя Лучшим.
- Ладно, малыш, ты по существу можешь?! – отмахнулся я нетерпеливо, - Тебя по тексту ничего не смущает? За музыку то я не волнуюсь….
- Нет, но…. Саник, если я тебе сейчас кое-что, не кривя душой, скажу, ты опять взбеленишься? - начала, заранее морщась, моя наперсница.
- А, я понял…. Даже не думай! – буркнул я, осторожно ставя на место красавицу-шестиструнку. Из трёх гитар, что обитали у меня дома, этой «Ямахой», купленной много лет назад в день моего рождения, я дорожил больше всего на свете, - Запомни, «Однажды» я буду петь сам! Она – однозначно мужская!
- Ну, послушай, в ней не так уж много надо будет для меня переделывать: только припев и второй куплет! – воскликнула зациклившаяся на своём Вика, - А в первом куплете, слава Богу, все фразы одинаково подходят как мужику, так и….
- Вика! – начал я выходить из себя, - Я не могу закончить свой собственный альбом уже который месяц. Почему? Потому, что всё, что ты услышишь от меня нового, тут же пытаешься переделать под себя. И я остаюсь без песен….
- Но, в конце концов, милый мой, кого мы раскручиваем? Кому из нас больше нужен классный материал? Тебе или мне? – продолжала неубедительно давить на психику «Мисс Танк», - Помнится, для Сказиной тебе переделать «Её губы пахнут манго» на «Его губы…» особого труда не составило!
- Во-первых, я продавал «Манго» не от жизни хорошей! Во-вторых, переделать песню было наше общее с Ирой желание. А в третьих, там всё сводилось к простой замене местоимений, а не к полной ломке, как здесь!
- Ай, всё это – слова! – махнула рукой раздражённо и обиженно Вика, - На самом деле, тебя элементарно «давит жаба»!
- Что? - в кризисе «звёздной болезни» моя «Мисс Танк» явно включила турбо-скорость, прогрессируя не по дням, а по часам, - Меня «давит жаба»?!
- Да! – вскричала она с восторгом Мюллера, нашедшего отпечатки Штирлица на чемодане русской связной, - Ты никак не можешь успокоиться из-за того, что ЗВЕЗДА из нас двоих – Я, а не ты!
- Боже! Ну ты и дура! – выбрал я из эпитетов ещё самый ласковый и нехотя признался, пожимая плечами, - Впрочем, я тоже не далеко ушёл от тебя в умственном развитии, раз с такой дурой, как ты, связался….
- Спокойной ночи! – громко хлопнула кухонная дверь.
День обещал быть ярким и солнечным.

Я проснулся около полудня один. На столике у кровати лежала записка: «Уехала на Оболонь навестить маму. Извини за ссору. Я, наверно, была не права. Встретимся в 17.00 на студии. Не сердись! Целую!».
Я машинально отметил отсутствие в тексте привычного слова «люблю», и направился в ванную, откуда через минуту был выгнан телефонным звонком.
- Алло, Саня, привет! Уже проснулся?! – затараторил сходу Игорь Горовой, в очередной раз злостно проверяя на прочность мои барабанные перепонки, - Есть одна классная новость, если ты ещё не в курсе. Правда, она же, с другой стороны, и проблема. Это, конечно, хорошо, что клип показывают по каналу «***», но….
- Стоп! – крикнул я в трубку, чтобы хоть на секунду прервать словесное извержение друга и, окончательно проснувшись, переварить смысл услышанного, - Какой клип показывают по «***»? Наш, что ли?
- Наш! – удивлённо прозвучало на том конце связи, - А ты что, не знал? Со вчера – в эфире! Молодец!
- Кто - молодец?! – ничего не понимая, спросил я.
- Ты – молодец, конечно! С такими уродами договориться…. Представляю себе, сколько это нервов и седых волос стоило! И денег!
- Так, значит с позавчера нас «крутят» по «***», – протянул я неопределённо и задумчиво, - Ну и почему же, Игорёк, это выглядит где-то проблемой?
- Потому что на «Интере» сразу же сказали, что раз мы «спелись» с «***», значит «бабок» у нас – куры не клюют. И тут же выставили нам по размещению новые условия… – Игорь театрально выждал паузу и назвал абсолютно запредельную сумму.
- Ни черта себе! – только и смог произнести я, задохнувшись от злости.
- Ага! Ты мне лишь признайся, по секрету, - ты предугадывал такой расклад или это случайная лажа? – озабоченно поинтересовался Горовой.
- Слушай! Я тут помозгую немного над ситуацией и перезвоню тебе потом. Хорошо?! – уходя от ответа, отозвался я и быстро отключил связь.
После чашки наспех сваренного кофе и выкуренных подряд пяти сигарет я уже был в состоянии более или менее спокойно набрать номер Викиного мобильного.
- Когда ты ездила к Рысицкому? – не тратя время на сантименты, спросил я Вику напрямик.
- Позавчера, кажется! – бесцветно отозвалась она после паузы, - Позвонила и подвезла кассету с клипом. Только и всего.
- А почему мне не сказала? – поинтересовался я с глухой яростью.
- Забыла, наверное. Извини! – неуклюже солгала она и тут же с фальшивой беззаботностью рассмеялась, - Да я была у него только десять минут в конторе. Перегнала клип и всё! Сашка, не напрягай зря воображение! Порадуйся лучше тому, что я тоже в силах кое-что сделать!
- Я и радуюсь! Можешь даже не сомневаться! – заверил я её с сарказмом, - Ладно, договорим на студии….
- Саник!…
Швырнув аппарат на кровать, я набрал полную грудь воздуха и принялся терпеливо считать до ста. Где-то в районе сорока проверенный годами способ впервые дал сбой. И я стал крушить всё подряд, повторяя сквозь зубы: «шлюха».

«А может быть, нет?», - попытался я спустя час убедить сам себя в обратном, когда злость сменилась усталой апатией. «Может, всё так и было, как она рассказала? Может, Вика просто «продинамила» этого урода, и точка?».
«Угу, как же!», – с бессильным равнодушием пожал я плечами и понуро посмотрел на часы. Нужно было уже собираться и ехать, меня ждали общие с Викой дела.
- Что между Вами в последнее время происходит? – спросил меня тихо Игорь, выходя из аппаратной студии на очередной перекур, - И что это за история с показами клипа по «***»?
- Что между нами происходит? Да, ничего, Игорёк…. Возможно, мы просто устали! – вздохнул я, стараясь придать голосу максимум оптимизма, и, чувствуя, что выходит это не слишком убедительно, упрямо попытался ещё раз, - Просто устали!
- Жалеешь уже, что затеял всё это? – Игорь не только изучил меня вдоль и поперёк за восемь лет крепкой дружбы, но в прошлой жизни был, наверное, ещё и неплохим рентгенологом. Что ж, в другой ситуации я поблагодарил бы его за участие. Но только не сегодня.
- О чём ты, перестань! – отмахнулся я с непроизвольной резкостью, и, нервно затянувшись, произнёс, - Пройдут эти чёртовы праздники. Отпашем, отпляшем везде. И отдохнём немного. Съездим с Джано и Андрюхой на недельку в Карпаты….
- Я понимаю, что Вика уже «замахалась». Сам с ног валюсь! И в Карпаты хочется! – пробасил друг, испытывающе глядя мне в глаза, - Но, Саня! Смотри на неё, как продюсер. Как кукловод! Понимаешь?
- Да! – согласился я хмуро, не испытывая особой радости от того, что бедлам, творящийся в последнее время в моей душе, настолько очевиден внешне, - Всё будет нормально. Не волнуйся!
Поговорив ещё немного с Игорем о намеченных в Новогоднюю ночь сразу трёх выступлениях, между которыми нам предстояла, увы, та ещё сумасшедшая гонка, я вернулся с ним в помещение студии. Как раз вовремя, чтобы успеть к разгару скандала.
- Да он просто издевается надо мной! – закричала в истерике Вика, срывая с головы наушники, и в ярости вылетая из звуконепроницаемой каморки ко мне навстречу.
- Не издеваюсь, а учу петь! – невозмутимо отозвался Арик Вихарев, бесцельно крутя линейки на микшерном пульте.
- Я и так прекрасно пою! - безапелляционно заявила «Мисс Танк», испепеляя звукорежиссёра таким взглядом, что и Кощею Бессмертному не снилось.
- Саня, хочешь послушать? – не реагируя на самоуверенную реплику «подопечной», обратился ко мне Арик, - Одиннадцать дублей подряд, и все – «шедевры»….
- Давай, оценим! – согласился я, присаживаясь с ним рядом.
Вика фыркнула и, закинув ногу за ногу, устроилась на диване сзади, куда с непроницаемым выражением лица опустился и хранивший молчание Горовой.
Арик небрежно ударил пальцами по клавиатуре компьютера, и из колонок полился фрагмент накопленной за время нашего с Игорем перекура вокальной партии…..
Мне сразу же стало ясно, что не устраивало требовательного Вихарева. Практически, с первого продемонстрированного им дубля. Но я молча и терпеливо прослушал до последней все неудавшиеся Викины попытки одолеть припев, и лишь потом переглянулся со звукорежиссёром понимающим взглядом.
- Малыш! – обратился я как можно спокойнее к насупившейся Вике, - Эти фразы по любому придётся перепевать. Если ты уже отдохнула, давай, приступим.
- Нет! Я считаю, что всё спето НОРМАЛЬНО! – с апломбом произнесла «Мисс Танк», хмуро разглядывая присутствующих и всем своим видом показывая, что заставить её вернуться к микрофону не удастся даже под пытками.
- Так…. Хорошо! – протянул я, борясь с естественным для ситуации раздражением, и поднялся кряхтя со стула, - Арик! Можно объявить десятиминутный перерыв?
- Без проблем! – кивнул, отвернувшись, Арик, и я жестом поманил Вику на выход. Она пожала плечами и вяло последовала за мной.

Я не проронил ни звука, пока мы шли с ней по гулкому тусклому коридору уже опустевшего здания. Мне совершенно не улыбалось иметь невольных свидетелей предстоящей беседы. Вика, по-видимому, это интуитивно поняла, тоже предпочитая хранить гробовое молчание. Лишь когда мы примостились на широком подоконнике у слепого окна, в наиболее отдалённом от студии пролёте, я позволил себе заговорить.
- Послушай, «звезда»! Первое, что я хотел сделать, приехав сюда, на студию, это уяснить для себя подробности твоего рандеву с Рысицким… - мне не хотелось встречаться с Викой взглядом, и я произносил слова отчуждённо, гипнотизируя трещину на стене, - Но работа – это работа. И разборками мы будем заниматься дома….
- Да какими разборками?! – попыталась возразить Вика, с нервозностью доставая из кармана брюк пачку сигарет, - Сколько шума из-за ерунды….
- Заткнись! Об этом поговорим потом! – я впервые говорил с ней грубо, но иного выхода для себя не видел, - Сейчас мы обсуждаем другой вопрос, - твой полный идиотизм на записи!
- Никакого идиотизма не было! – чиркая зажигалкой, пробурчала «Мисс Танк», - Я спела так, как считала нужным!
- Здесь есть только два человека, профессионально понимающих, как на самом деле НУЖНО петь! – произнёс я с иронией и, тоже закурив, смерил её с ног до головы жалостливым взглядом, - Среди этих двоих тебя нет и, судя по всему, очень долго не будет….
- Я – певица! – Вика самоуверенно задрала кверху подбородок, не догадываясь, что выглядит в эту минуту со стороны до смешного глупо, - Я вкладываю в свою песню то, что считаю нужным! И так, как Я этого хочу!
- Ну, да, - Ты и в СВОЮ песню! – грустно улыбнулся я, глубоко затянувшись сигаретой, - Как ты думаешь, дура «звёздная», почему Арик с тобой вообще возится? Заставляет заново перепевать, указывает всякий раз на ошибки, тратит свои нервы? Неужели ему не проще было бы закрыть уши на всю твою фальшь, не замечать отсутствие большинства окончаний и постоянное расхождение с ритмом?
- Я не так уж часто запаздываю! – сделала Вика слабую попытку оправдаться и тут же умолкла, наверняка припомнив часы кропотливого монтажа на компьютере её далеко не идеально спетых фраз и долгое выравнивание по нотам.
- У Арика – «золотые уши»! Он – из тех редких людей, кто по определению не может гнать халтуру! Понимаешь? Он хочет и имеет право гордиться каждой своей работой! – ответил я сам на собственные вопросы под молчание притихшей подруги, - И прежде, чем ты, солнышко, пойдёшь на коленях перед ним извиняться и перепевать СВОЮ песню, я расскажу тебе одну короткую, но очень поучительную историю.

- …В 1994-ом году, (то есть приблизительно в твоём возрасте), я записал с Аркадием первую пару песен, которые до сих пор считаю самыми удачными по сведению. И третью, если помнишь мой романс «Наваждение»?… – Вика утвердительно кивнула и я продолжил, - …мне хотелось сделать, понятное дело, тоже с ним. Но для этого надо было ждать своей очереди, график был расписан в ту пору на месяц вперёд. На «Аркадии» тогда писалась толпа народа: Ани Лорак, Сказина, Хожай, Мэн Саунд, ещё два десятка других. И я «ломанулся» на другую студию.
- А почему ты не мог подождать? – задала резонный вопрос моя слушательница.
- Потому, что, наверное, был таким же самоуверенным дураком, как ты сейчас! – ответил я, закуривая новую сигарету, - В общем, романс я там записал, деньги заплатил, но ушёл с чувством глубоко самонеудовлетворения. Понимаешь, малыш, не так я хотел её исполнить, не так преподать…. Но как вышло, так и вышло. Для дальнейших попыток я уже финансово был на нулях.
- А мне нравится, как ты спел «Наваждение»! – мягко возразила Вика, заинтригованная моим рассказом, - Очень сильно и душевно….
- Ты не перебивай и слушай дальше. Зашёл я спустя какое-то время к Арику и дал прослушать ему запись… - я невольно рассмеялся, вспоминая первую реакцию Вихарева, - Он тут же перезвонил на студию, где меня писали, людям, которых сам же когда-то учил, и не очень церемонился в выражениях, говоря, что в моём лице они нашли подходящего лоха и просто срубили денег.
- Молодец! – невольно вырвалось у Вики в адрес человека, с которым ещё полчаса назад она готова была из упрямства сцепиться.
- …А потом Арик сказал мне примерно следующее…. «Саня! То, что тебе приспичило гробить материал в другой конторе и угораздило выбросить деньги на ветер, - это твоя целиком заслуженная проблема. Но…. Мне жаль песню. Именно красивую и глубокую песню. А не тебя! В том виде, в каком она сейчас, её можно слушать разве что в морге. И то, в наушниках. В общем, я предлагаю тебе её перепеть и пересвести!»….
- Ты согласился? – с интересом спросила подруга.
- Я ответил, что у меня просто нет на это денег. И когда появятся, неизвестно. Это было, кстати, абсолютной правдой. А он подумал недолго, поглядел на меня с хитрецой и махнул рукой, говоря: «Ладно, даю тебе бесплатно двадцать часов на студии! Попытаемся спасти хорошую песню». А потом, когда я начал его растроганно благодарить, он добавил: «Но всю душу перед микрофоном я из тебя за это вытрясу!»…. И вытряс, не сомневайся! Именно его запись ты и назвала минуту назад душевной и сильной.
- Круто! – прошептала Вика, опустив голову.
- Ага! Теперь, может быть, ты понимаешь, почему именно Арик пишет уже пятую твою песню? И почему все вокруг признают, что четыре предыдущих – профессионально безупречны?! – поинтересовался я, вставая с подоконника и швыряя в темноту окурок, - Понимаешь, почему мне элементарно стало за тебя перед ним стыдно, неблагодарная ты свинья?
- Я извинюсь! – вздохнула Вика, направляясь следом за мной на студию, - Не злись!
- Запомни, малыш! – я на миг остановился, жёстко глядя в её синие влажные глаза, - Там, на улице, кто-то, возможно, уже сейчас считает тебя талантливой певицей, может быть, даже «звездой». Но здесь, - я махнул рукой в сторону студии, - Ты – не «звезда». Ты - просто редкой породы камень, который вся команда, включая Арика, упорно и, надеюсь, не бессмысленно шлифует…. Так что пошли, бриллиантовая моя, работать. И никогда больше не смей устраивать сцен вне дома….

Не успели мы в тот же вечер приехать с Викой домой, усталые и сонные, как у меня на АОНе высветился домашний номер Горового, уехавшего со студии раньше.
- Слушай, тут звонил недавно один знакомый фирмач. Сказал, что 30-го декабря, то есть завтра, у них устраивается грандиозный банкет с продолжением. Будет куча полезного народа, шишки из правительства и т. д…. Жена их генерального директора вдруг пожелала лицезреть на концерте нашу Вику. Что скажешь?
- Не знаю, Игорёк. Ты же помнишь, у нас завтрашний вечер уже забит, - вздохнул я, глядя на бледную, усталую подругу, засыпающую прямо в кресле перед телевизором, в свитере и в джинсах, и без особого энтузиазма поинтересовался, - Сколько они платят?
- Семьсот за три песни. Обещают, что за «заказухами» приедут с «СТБ» и «Интера».
- Ты сможешь, если что, «отмазать» нас от той работы в казино? – спросил я, заранее предугадывая ответ.
- Вообще «отмазать» или перенести, так, чтобы мы везде успели? – уточнил Игорь и, не дождавшись ответной реплики, со смехом подтвердил мою догадку, - Уже сделал!
- Так чего ты ко мне пристал, умник? – буркнул я, зевая, и пожелал ему «спокойной ночи».
Выключив телевизор, я бережно взял на руки уснувшую Вику и перенёс её на разобранную кровать. Тлевшее весь день желание выяснить подробности недавней поездки к Рысицкому уже явно было сегодня несвоевременным. «Что ж, ладно, докопаемся до всего завтра!», - торжественно пообещал я своей неуёмной ревности и, стащив со спящей подруги верхнюю одежду, укрыл её заботливо одеялом. Правда, каюсь, не сразу, на минуту эгоистично залюбовавшись изгибами стройного и красивого тела. Потом поцеловал её с какой-то неосознанной и щемящей грустью в щёку и погасил верхний свет, тихо выходя из комнаты.

- Неужели я такая бестолочь? – спросила меня со вздохом Вика, и это были её первые слова вместо «Доброго утра», когда я на ощупь прервал пиканье недавно купленного будильника.
- Что с тобой, малыш? – протирая заспанные глаза, приподнялся я на подушках и изучающе уставился на одетую в шёлковый халат подругу, уныло сидящую на краешке кровати, - Депрессия?
- Не знаю. Стыдно вдруг стало за вчерашнее, - повела расстроено плечом девушка, имея в виду, наверное, инцидент на студии, - Как ты думаешь, Арик меня простил?
- Думаю, да! – уверенно кивнул я, окидывая рассеянным взглядом столик в поисках традиционного кофе.
- Извини, забыла принести. Сейчас! – спохватилась Вика, торопливо выходя на кухню, и тут же вернулась с нашим ежеутренним комплектом на подносе: двумя чашками, пачкой сигарет, пепельницей и зажигалкой. Потом, присела ко мне поближе и, смешно насупив брови, спросила, - Я не помню…. Это ты меня раздел или я сама сподобилась? Вроде как села телевизор посмотреть….
- Я! – при слове «телевизор» настроение, поначалу благодушное, резко испортилось, и даже вкус любимого кофе показался вдруг непривычно горьким, - Хотел у тебя поинтересоваться….
- Саник! – покачала головой Вика, прикуривая нам по очереди сигареты, - Ты опять за своё? Я же всё уже по поводу Рысицкого тебе рассказала! Никак ты не можешь успокоиться….
- Котёнок! – возразил я, нахмурившись, - Согласись, я вполне спокойно отношусь ко многому, что по жизни у нас происходит. И к слащавым комплиментам, которыми тебя награждает каждый второй жлоб с унитазной цепью на шее, и к визитным карточкам, втыканным плешивыми кобелями в пафосные букеты, и к настырным щенкам в ночных клубах, и к твоим собственным ответным ужимкам…. Я, по-моему, реагирую на всё всегда нормально, понимая, что это - часть работы….
- Да, ты держишься мудро, ничего не скажешь! – согласилась Вика, лениво отпивая глоток кофе и косясь исподлобья на меня смешливым взглядом, - Кроме того случая, конечно, когда ты засунул за шиворот хозяину «Лоратеи» мой гонорар, выбил ему два передних зуба, грозился повесить этого алкаша прямо в зале на его же галстуке, и, вообще, вёл себя на редкость глупо! Если бы не приезд твоего «крутого» Джано, сидел бы ты с Горовым на пару в обезьяннике! А я бы, с его женой Людой, передачи вам носила….
- Ладно! – отмахнулся я, не желая вспоминать действительно не самую умную с моей стороны реакцию на заурядный, в принципе, бред подвыпившего мужика, - Я не об этом!
- Да, не об этом! Ты хочешь узнать, спала ли я с Рысицким за эфиры, правильно?! – с вызовом воскликнула Вика, возбуждённо вскочив с постели и расплескав при этом на ковёр тёмное содержимое чашки, - Так вот, - не спала!
- Окей! – кивнул я с неопределённым выражением лица и, прищурившись, задал совершенно правомочный вопрос, - Тогда с чего это господину Рысицкому бесплатно «крутить» наше видео, после того, как я и Горовой два месяца безрезультатно ломали копья о его тупоголовых сотрудников? Абсолютных идиотов, которые всё время «отмораживались», рассказывая сказки о том, что материал - якобы для них «неформатный», русский язык руководством не приветствуется, дело не в деньгах и т. д….
- Что не по силам Юпитеру, подвластно Сатурну! – изрекла с умным видом, подбоченясь, «Мисс Танк» и, догадавшись, что эту фразу я вряд ли зачту ей как ответ, пожала плечами, - Нет, я, конечно, признаю, что он намекал на всякое такое….
- Было бы странно, если бы он предлагал тебе сыграть с ним по телефону в шахматы! – холодно вставил я, яростно сминая в пепельнице сигарету.
- …Но ты можешь быть спокоен! Я и не таких кренделей «разводила»! – хвастливо заявила Вика, размахивая передо мной веером наманикюренных пальцев.
- Даже не сомневаюсь! – прокомментировал я с иронией её бахвальство и, помолчав, хмуро поинтересовался, - На чём же вы сошлись?
- «Где-нибудь, как-нибудь, с кем-нибудь…», - пропела с ядовитой ухмылкой фразу из Розенбаумовской песни Вика и, кокетливо развязав пояс халата, недвусмысленно продемонстрировала свои прелести, - Это принадлежит только моему Санику, суперавтору и продюсеру!
- Ну, раз так… – протянул я с ангельской нежностью в голосе и, зажмурив глаза, мечтательно прошептал, - Котёнок, ложись на живот….
- Давно пора! – облизнула пухлые губы Вика и, сбросив на пол шёлковое одеяние, с кошачьей грацией растянулась на кровати, - Моё любимое лекарство от депрессии!
- Закрой глазки! – с хрипотцой в голосе попросил я подругу и, убедившись в её доверчивом послушании, протянул руку к нашей одежде, валявшейся со вчера ворохом на стуле.
- Что ты задумал, мой повелитель?! – томно прошептала уткнувшаяся в подушки Вика, в нетерпении приподнимая над постелью аппетитные смуглые бёдра.
- Потерпи ещё чуть-чуть! – сладко произнёс я, тихо вытаскивая из её джинсов фирменный кожаный ремень, и, вставая рывком с кровати, возвестил с притворным сожалением, - Это за то, что мне ещё хочется тебе верить….
- Ай! Ненормальный! – заорала, пытаясь безуспешно вырваться, Вика, - Не надо! Перестань!…
- Надо! - возразил я, подходя к процедуре с творческим размахом.
- Ой!… Ну, пожалуйста, Сашка! – замолила о пощаде «Мисс Танк», впервые показывая мне истинную мощь своего голоса. «Неужели, четыре октавы берёт?!», - поразился я, прикидывая в уме диапазон между взятыми Викой нотами, и, если бы не был так катастрофически занят в эту минуту, обязательно присел бы за фортепиано проверить, - Ай! Не надо….
- Надо! Думаешь, мне это нравится?! – с фальшивой печалью выдохнул я, в очередной раз припечатывая ремень к бешено вращающимся Викиным бёдрам.
- Ой!… Садист! – продолжала визжать моя «подопечная», не оставляя ни на секунду попыток вырваться на свободу и даже умудрившись пару раз вцепиться зубами мне в ногу, - Ай!… Мама! Мамочка….
- Насколько я понял, твоя мамочка сама не прочь так с тобой поразвлекаться! – ехидно вставил я реплику между звонкими выстрелами ремня, - Так что, радуйся тому, что её здесь нет!
- Ай-ай! – крикнула Вика, кусая ни в чём не повинную подушку и вдруг настороженно затихла, почувствовав долгожданную свободу, - Ох…. Ух…. Всё?!
- Всё! - заявил я после показательной пятиминутной экзекуции, с удовлетворением рассматривая багровую задницу жертвы, - Если бы я не сомневался в том, что Рысицкий тебя «трахал», я бы тебя убил.
- Придурок! – всхлипывая, простонала Вика, и попыталась сесть, размазывая по щекам чёрные потёки туши, - За что?
- В следующий раз, когда захочешь кого-то по привычке «развести», посоветуйся сначала со своим продюсером! - ответил я, отбрасывая в сторону сослуживший службу ремень и без жалости наблюдая безуспешные попытки Вики хоть как-то примоститься на пылающих ягодицах, - А потом об этом же спроси у своего мужчины!
- У мужчины?… У инквизитора ревнивого! У палача, у деспота, у самодура! Вот у кого! – процедила сквозь зубы подруга, глядя, как я невозмутимо напяливаю на себя одежду, собираясь выйти из комнаты, - Мне же сегодня работать!
- Справишься! – заверил я её убеждённо и, подмигнув, как ни в чём не бывало, поинтересовался, - Хочешь ещё кофе?

В казино мы отработали «живьём» быстро и без эксцессов. «Всё-таки, умница она у меня!», - не раз ловил я себя на приятной мысли, глядя из-за кулис на то, как легко и непринуждённо Вика держится на сцене, свободно общается с избалованной чванливой публикой, насколько безупречно исполняет далеко непростые по мелодике песни.
- Эх, молодчина! – в унисон моей гордости произнёс возникший за спиной Игорь, - Она сегодня в ударе! Сколько напора, динамики! Сколько энергетики!
- Ха! Это ещё что?! Видел бы ты её утром! – с понятной лишь мне одному иронией откликнулся я на замечание друга и с лёгким беспокойством посмотрел на часы, - Времени - впритык!
- Успеем! - уверенно заявил Игорь, наблюдая, как публика провожает направляющуюся к нам Вику щедрыми аплодисментами, - Тысячный раз твою «Сумасшедшую» слушаю, и до сих пор нравится!
- А я её ещё и каждый день вижу! – ответил я, обнимая подошедшую подругу, - И горжусь!
- Честно? – заглядывая мне в глаза, прошептала сияющая от удовольствия Вика и по-детски подставила для поцелуя напудренный носик, - Хоть раз от тебя это, изверг, услышала!
- Эй, голубки! – грубо прервал нас на фазе предварительных ласк Горовой, - Ещё чуть-чуть, и мы станем на семьсот баксов беднее! Хотите?
- Нет! – в один голос воскликнули мы, поворачиваясь вслед за ним к лестнице.
- Выйдем через парадные двери! Так быстрее! – предложил Игорь, когда мы втроём, наспех собрав вещи, вылетели из гримёрки, - Все равно машина там припаркована….
После злополучной аварии на Краснозвёздном я мудро нанял на работу немногословного пожилого водителя со своим видавшим виды «Паджеро». Его порекомендовал мне Джано, уверяя, что если Архипыч чего-то в Киеве и не знает, значит этого ещё просто не построили, а если нужно за рекордный срок добраться из одного конца города в другой, то фильм «Такси» через три минуты езды покажется детским лепетом…. Помню, я тогда отнёсся к словам Джано с большой долей иронии, хоть и привык во всём доверять старому другу. «Ну-ну, тоже мне гонщик!», - посмеивался я, без особого доверия разглядывая маленького седого Архипыча и осматривая его истосковавшийся по покраске джип.
Буквально на следующий же день мне представился случай коренным образом изменить своё мнение о старике и убедиться в том, что Джано ничего не преувеличивал. Мгновенная реакция, с которой Архипыч на скорости за сотню километров в час отвратил, казалось бы, неминуемое столкновение с потерявшим управление «КАМАЗом», вылетевшим на встречную полосу, спасла нас тогда с Викой без преувеличения от смерти. О жуткой трагедии на Бориспольской трассе ещё много писали в декабрьских газетах….
Ну, а то, что Архипыч провёл полжизни в «местах, не столь отдалённых», было и так мне заранее понятно, поскольку его порекомендовал признающий только законы джунглей Джано, человек, с которым я дружу уже больше пятнадцати лет, хорошо известный в определённых кругах, как Росомаха.

Мы уже шли по вестибюлю, когда в дверях казино возникло двое одетых с иголочки кавказцев. Заметив их, Вика поспешно отвернулась, что я тут же с неприятным удивлением отметил. И замедлил шаг, сжимая кулаки.
- Эй, красавыца! Нэ забыла? – небрежно оттолкнув в сторону спешащего с концертным реквизитом Горового, фамильярно обратился к Вике первый представитель знойного юга, - Дэло у нас к тэбэ! Прытормозы!
- Ара! Глянь, она тэпэр – пэвыца! Я жэ тэбэ говорил?! – устремился к Вике следом и второй.
- Что это ещё за клоуны? – мрачно поинтересовался я у подруги, решительно вклиниваясь между ними, и боковым зрением отмечая, что происходящая сцена привлекла внимание двух молодых охранников, стоявших в пёстро украшенном к Новому Году вестибюле. Один из них сделал робкий шаг вперёд в ожидании развития событий и замер рядом с ничего не понимающим Игорем.
- Дэвочка! Расскажи своему дядэ Стёпэ, кто мы для тэбя! – с кривой ухмылкой предложил Вике тот, кого звали Ара, окидывая меня презрительным взглядом, - Или, лучшэ, наедынэ пошэпчэмся?
- Саша, это… – после продолжительной паузы Вика подняла на меня испуганные глаза, и напряжённо выдохнула, - …это мои старые знакомые. Я отойду с ними на минутку, ладно?
- Ты уверена? - поинтересовался я, глядя на кавказцев с откровенным вызовом, - У нас мало времени!
- Она увэрэна! – с издевательским смешком ответил за колеблющуюся девушку Ара, и та, судорожно сглотнув, кивнула, бросая на меня умоляющий взгляд, - Нэ пэрэживай, командыр, в Багдадэ всё будэт спокойно….
- Закрой пасть! – хмуро посоветовал я горцу, продолжая вопросительно изучать подругу, - Тебе точно есть, о чём с ними говорить?
- М-да…. Я быстро! – с усилием проговорила Вика, и мне ничего не оставалось, как, пожав плечами, согласиться.
Ара, удовлетворённо цокнув языком, небрежным жестом указал на дальний угол огромного вестибюля, куда в сопровождении моей ссутулившейся «Мисс Танк», выглядевшей сейчас хуже любой побитой собачонки, и направился. Его приятель вразвалку последовал за ним, что-то на ходу бормоча в мой адрес. Это «что-то» я расслышать, разумеется, не мог, но общий смысл по выражению его лица был всё равно предельно ясен.
- Обезьяны в смокингах! – проговорил с презрением Горовой, подойдя ко мне вплотную, - Чего они к ней пристали?
- Выясним! – ответил я неохотно, наблюдая как Вика отчаянно жестикулирует, безуспешно доказывая что-то своим «старым знакомым».
- Блин, мы опоздаем! – нервно заметил Игорь, переминаясь с ноги на ногу, - Даже Архипыч уже не успеет!
- Вот и сходи, предупреди его о том, что мы задерживаемся! – посоветовал я другу, продолжая внешне безучастно смотреть на разговаривающую троицу. Теперь бешено жестикулировали кавказцы, а Вика лишь понуро кивала, бросая в нашу сторону затравленные взгляды.
- Я и позвонить могу! – буркнул Игорь, всем своим видом выражая нетерпение, и, не дождавшись от меня никакой реакции, махнул в сердцах рукой и направился к выходу, - Ладно, буду ждать вас в машине!
- Угу! – откликнулся я чисто механически, занятый своими мыслями.
В спектакле «Странная троица» опять произошёл сюжетный поворот, и моя «Мисс Танк», бешено вращая каштановой башней, вновь вела прицельный огонь по гостям с юга. Правда, насколько я понял, холостыми. Спустя секунду Ара подтвердил мою догадку, грубо схватив вскрикнувшую Вику за руку. Этого для моего терпения оказалось чересчур, и я, невольно пародируя Терминатора, медленно двинулся к своей женщине на помощь. Охранники тут же застыли в позах гончих перед выстрелом, правда, никто не смог бы уверенно утверждать, в какую точно сторону они предпочтут после него бежать.
Хорошо ещё, что мало встречалось на свете людей, кто хохотал бы в ситуации, когда на него идёт разозлённый мужик моей комплекции и роста. Чеченцы, (а долгая дружба с Джано научила меня безошибочно различать южные национальности), оказались людьми не смешливыми. Только нервными.
Ара неохотно отпустил Викину руку, пытаясь придать происходящему радостную встречу выпускников одной школы. Девушка, как ни странно, последовала его примеру, вместе с кавказским гостем № 2 бездарно имитируя веселье. И лишь один я ничего не пытался. Я просто делал и делал быстро.
- Отпусты, командыр! Зачэм ссорыться хочэшь? – прохрипел полутораметровый Ара, нелепо дёргая в воздухе кривыми ногами, обутыми в дорогущие остроносые ботинки.
- Вы уже пообщались?! – невозмутимо задал я вопрос Вике, удерживая в подвисшем состоянии одной рукой Ару и угрожая указательным пальцем другой – его нервно прыгающему рядом приятелю.
- Саша! Перестань! – воскликнула в истерике Вика, умоляюще буравя меня взглядом цвета потемневшего индиго, - Пожалуйста, прекрати! Ну, пожалуйста!
- Эх, прекращаю! – согласился я с видимым сожалением.
- Собака! – закричал осмелевший Ара, как только почувствовал под ногами твёрдую почву и отскочил на пару метров в сторону, - Шакал! Ты жэ нэ понымаешь, что дэлаешь! Ты жэ….
- Господа! Я прошу прощения… - решил подать голос один из охранников.
- Пошёл на хрэн! – облаял его, не глядя, тут же Арын приятель, и страж порядка мгновенно испарился.
- Чего я не понимаю?! – хмуро поинтересовался я у носато-усатых обладателей смокингов.
- Саша, пойдём! – устремив на них обоих панический взгляд, потянула меня к выходу Вика, - Ты же сам говорил: мало времени, можем не успеть….
- Да, дэвочка, бэгы! – мерзко ухмыльнулся Ара, в бешенстве поправляя воротник и перекошенную бабочку, - Толко помны, что мы тэбэ сказалы! Тры дня!
- Тры! – поддакнул второй. И покидая вестибюль, прокричал, испытывая его эхо, - Хочэшь, дядэ Стёпэ своэму расскажы! Посовэтуйся с ным, сучка дранная!
- Ох, дранная! – присоединился к нему хохоча Ара, уже поднимаясь по лестнице в зал, - С Новым Годом, «пэвыца»!
Как в популярной у тинэйджеров песне «настоящие мужчины не танцуют», так и в моём случае, - «настоящие терминаторы» не бегают за грубиянами по казино, уподобляясь драчливым школьникам. Тем более, на глазах у хозяина, нашего милого работодателя, вышедшего в эту минуту с распростёртыми объятиями к «дорогим» чеченским гостям.
Я перевёл взгляд с лестницы на трясущуюся рядом мелкой дрожью Вику и, вздохнув, молча повернул к выходу. Она засеменила следом, громко стуча каблуками по узорному каменному полу. «Могла бы и по дорожке!», - с раздражением подумал я, берясь за позолоченную ручку массивной двери. Э, стоп! Мне не хотелось покидать холл Викиного позора под иронично-презрительные взгляды охраны, и я обернулся.
- А ну-ка, поулыбайтесь ещё, близнецы инкубаторные! – попросил я, мигом туша возникшие было ухмылки, - Эй, ты, - ткнул я пальцем в того, кто не пошёл в указанном Арыным приятелем направлении, - Иди сюда и открой нам двери!
- Я не швейцар… - попытался воспротивиться он под нервный смешок товарища.
- И пока не инвалид! - намекнул я с нежностью в голосе и вдруг по-сержантски крикнул, - Бегом!
Парень оказался не из упрямых. Подсуетился и потянул на себя двери, стараясь не встречаться со мной обиженным взглядом. Я пропустил вперёд Вику и с молчаливым достоинством, кутаясь в пальто, вышел на улицу. Впрочем, какое к чёрту достоинство?! «Дешёвая показуха!», – осадил я сам себя и с досадой хмыкнул, - «Устрашитель Шестёрок…».
- Саня… – попыталась что-то на ходу объяснить подруга.
- Дома! – рявкнул я, с настроением, хуже не придумаешь, направляясь к «Паджеро».


- И куда? – оглушил нас вопросом Игорь, когда мы сели в машину, и Архипыч, смерив меня внимательным взглядом из под косматых седых бровей, тронулся с места, - По домам, или всё-таки поработаем?
- А нас там ещё ждут? - невесело парировал я.
- С другим бы администратором вас бы давно послали, но со мной… - не мог не подчеркнуть свои и так всем известные достоинства Игорь.
- …А с тобой нас послали недавно! – попытался я шутливо закончить его мысль, имитируя хорошее настроение.
- Нет! – пафосно заявил Горовой, расплываясь в торжествующей улыбке, - Нас ждут, и мы выступаем в концерте последними! Знаешь, кто его там ведёт?
- Ну? – рассеянно поинтересовался я, закуривая сигарету и приоткрывая окно.
- Оля Ларина! – в очередной раз истошным криком потряс наши барабанные перепонки Игорь, и я невольно улыбнулся. Единственная приятная за вечер новость….
Ольгу Ларину знали давно не только я и Горовой, её обожал даже далёкий от шоу-бизнеса Архипыч. Правда, только на слух, виртуально. А вместе с ним её любили и все почитатели «Взрослого радио». Ведь именно волнующий Олин тембр их ежедневно будил, бодрил и веселил под честный аккомпанемент шансона.
Ну, а мне это известие было приятно втройне. Во-первых, потому, что мне всегда нравилось «Взрослое радио», во-вторых, потому, что это было взаимно. А в третьих, (что, в принципе, было важнее всего), потому, что мне просто нравилась сама Оля. Милая остроумная девушка, давным давно ставшая мне верным бескорыстным другом.
- И ты молчал?! – накинулся я беззлобно на Игоря.
- Если бы мы не опаздывали, это было бы для тебя сюрпризом! – признался с виноватой улыбкой приятель, разводя руками, - А так….
- Вика, ты вообще в состоянии выступать? – поинтересовался я, оборачиваясь к расстроенной молчаливой подруге, и, встретив утвердительный кивок, распорядился, - Хорошо. Тогда едем!
- Извини, Саньок, это та самая Ларина? – влился в разговор всегда немногословный Архипыч, выруливая на оживлённый проспект, и бросая на меня умоляющие взгляды, - Возьмёшь у неё для меня автограф? Пожалуйста!
- Ох, не знаю! – протянул я, подтрунивая над доверчивым стариком, - Может быть…. Если успеем….
- Так, всем пристегнуться! – кивнул в мгновение ока приободрившийся Архипыч, и я побледнел, с ужасом понимая, что из-за дурацкой шутки только что сделал всех присутствующих героями фильма «Такси-4». Если не «Матрицы»….
- Э-эй! Не надо! Я и так постараюсь! – стал поспешно заверять я старого фаната, но слившийся с рулём Архипыч был уже мысленно далеко. Мама родная, какой же я идиот!
…Что происходило обычно в том же фильме «Такси» с людьми, волею случая севшими в злополучную машину? Правильно, они молились, ругались, истерически визжали, теряли сознание и боролись с приступами тошноты.
Три первых пункта мы выполнили безоговорочно. А с оставшимися просто не успели: Архипыч, влетев на стоянку перед нужным высотным зданием, лихо развернулся и, обратив ко мне счастливое лицо, прошептал: «Ну что, Саньок? Будет автограф?!».
Я подмигнул ему, потом ещё раз, и ещё один раз, и…. «Хватит!», - крикнул мой мозг правому глазу, но тот, идиот, не слышал, продолжая глупо и регулярно моргать.
- Это нервный тик! Тебе идёт! – пробормотал успокаивающе абсолютно невменяемый Игорь, с пятой попытки сумевший открыть заднюю дверцу джипа, и грузно вывалившийся из него в темноту.
- Спасибо! Ты тоже прекрасно выглядишь! – поблагодарил я невнятно приятеля, и стал терпеливо ждать, когда ему надоест валяться на асфальте.
- Саня! - донёсся оттуда его едва уловимый голос, - А ты знаешь, я ведь всегда обожал трамваи!
- А я, признаюсь, иногда жалел, что не умею их водить! Давайте однажды попробуем, а?! – совершенно ненавязчиво встрял, вздыхая, в разговор Архипыч, и нервный тик почему-то сразу же перешёл у меня на левый глаз, а Игорь вскочил, как ужаленный.
- Вика! Ты думаешь вылезать?! – резко спросил я подругу, продолжавшую безучастно сидеть на заднем сидении машины, пока Горовой рьяно уверял Архипыча в том, что для экспериментов нам лучше подойдёт фуникулёр. На первое время, даже игрушечный.
- М-да, собираюсь! – апатично отреагировала Вика, и нехотя вылезла из салона.
- Что с тобой? – спросил я её, понимая, что истоки нынешней отрешённости вряд ли кроются в сверхзвуковой езде. Скорее, в недавней «тёплой» встрече, - Ты в порядке?
- Абсолютно! – кивнула безразлично «Мисс Танк», и мы втроём, захватив неизменную сумку, поспешили к украшенному гирляндами входу.

Вика вышла на сцену спустя пятнадцать минут. Красивая, стройная, сексуальная. Но совершенно неживая. Публика, на самом деле, с нетерпением ожидавшая её появления, встретила «Мисс Танк» шквалом обильно подогретых спиртным аплодисментов и одобрительных выкриков. Как только в колонках загремели первые аккорды «Сумасшедшей», женская половина зала повыскакивала с мест и, решительно оттеснив мужскую, пустилась в лихорадочный пляс. Все явно были на грани помешательства, что не могло в канун Нового Года кого-то особо удивить. Нас с Игорем удивляло другое. Вернее, беспокоило. Внутреннее безразличие Вики ко всему происходящему. «Ладно, даст Бог, обойдётся!», - подумал я, отгоняя неприятные предчувствия, и поспешил вместе с другом к Ольге.
- Ну, ещё раз, привет, пропажа! – улыбнулась мне Ларина, подставляя щёку для поцелуя, и с упрёком жалуясь, - Долго же вы, господа, добирались!
- Прости, Олька! – каясь, обнял я в сравнении со своими габаритами просто миниатюрно-хрупкую приятельницу, и совершенно искренне отметил её роскошное декольтированное платье.
- Ай! – отмахнулась она кокетливо, продолжая справедливо корить меня и Игоря, стоявшего поблизости, за вопиющее опоздание, - Мне уже пришлось тут чуть ли не лезгинку танцевать, прыжки в мешках организовывать, Снегурочку изображать….
- А мы в гонках на выживание участвовали! – попытался оправдаться Горовой, но даже для меня это прозвучало теперь не убедительно.
- Кстати, о гонках! – вспомнил я просьбу Архипыча, и достал из кармана блокнот, - Олька, солнышко, дай автограф!
- Не дам! – отрезала Ларина, талантливо изображая суровость, и я сразу же помрачнел, представив, как отреагирует престарелый фанат на отсутствие гарантированного росчерка его любимой ведущей. Как пить дать, прокатит нас с ветерком ещё раз…. Олька посмотрела на моё вдруг задёргавшееся правое веко и, подумав, великодушно сжалилась, - Ладно, кому?
- Архипычу! – подсказал я, суетливо подавая ручку и блокнот. Вдруг передумает.
- А по имени как? – резонно поинтересовалась девушка, и мы с Горовым в панике переглянулись. Действительно, подписываться «Архипычу» выглядело, как минимум, глупо. Я попытался вспомнить его настоящие Ф.И.О., но тут моё внимание привлекла гораздо большая проблема.
- О, Боже! – застонал я, наблюдая, как Вика посреди сцены вдруг замолчала, позабыв текст самой раскрученной своей песни, и тщетно пытается его вспомнить.
Публика восприняла это, к счастью, как забавную игру, и громко стала скандировать пьяными голосами любимые строки. Вика вымученно улыбнулась и под бурные овации опять продолжила петь.
- Игорёк! Свяжись, пожалуйста, с Архипычем. Пусть «расколется» на имя и фамилию! – обратился я к взволнованному не меньше меня другу, и шагнул вместе с Олей поближе к сцене.
- Ладно! – угрюмо согласился он, отходя с мобильным в гримёрку, - Алло, Архипыч….
- Сашка! Не волнуйся! Никто ничего не заметил! – попыталась утешить меня Ларина, - В крайнем случае, я подбегу, выручу её. Споём дуэтом!
- Ага! – кивнул я, понимая, что подруга совершенно права, и причин для серьёзного беспокойства пока, действительно, нет. Но, в любом случае, на душе у меня скребли кошки. И я не спускал глаз с продолжавшей петь без особых эмоций Вики.
…Так, и вторую песню финишировали. Слава Богу! Третья, «Жара», как я и думал, вызвала новый прилив эмоций у разгулявшейся на фуршете публики. Народ столпился прямо у сцены, яростно хлопая в такт. Вика облажалась сразу, вступив раньше времени. Исправилась, и тут же перепутала части куплета. Заметалась беспокойно по сцене. Нашлась в припеве. Не надолго…. И вдруг, чуть ли не рыдая, рванула со сцены посреди второго куплета.
- Пора! – выдохнула Олька и бегом устремилась с микрофоном навстречу. Схватила с очаровательной улыбкой Вику за руку и, пританцовывая, как ни в чём не бывало, силой вернула её на центр сцены, умудряясь при этом с озорством петь и ещё поощрять к этому буйную публику.
- Аллилуйя! – с иронией прошептал я, наблюдая, какой смерч радости у зрителей позорного балагана вызвало незапланированное появление рядом с Викой популярной и любимой ведущей «Взрослого радио». Да, Олькин выход взбодрил всех, даже «Мисс Танк», что немного обнадёживало.
- Нам просто подфартило, что концерт ведёт Ларина! – подал реплику из-за плеча Игорь, - Иначе….
- Да…. И то, что Олька - умница, и то, что народ уже Новый Год празднует! Представь себе такое в «Украине»?! - мрачно откликнулся я, глядя, как теперь все под руководством Ольги Лариной трогательным хором допевают финальную песню.
- Слушай, они же сейчас будут ломиться на бис! – забеспокоился приятель, одновременно со мной представив «радужную» перспективу под занавес, - Как поступим?
- Будем на выбор: вешаться, травиться или стреляться! Выбирай, старина! – огрызнулся я, продумывая варианты отхода. И не видя пока достойных.
- Как хорошо, что ни шишек из правительства, ни самых «крутых» гостей мы уже не застали! – простонал Горовой, драматично закатывая глаза.
- Да уж! – хмыкнул я, соглашаясь с ним под последний аккорд песни.
- Виктория!!! – заорала в микрофон Олька, указывая свистящей и орущей публике на кланяющуюся «Мисс Танк», и ещё громче воскликнула, - Друзья, С Новым Годом! Где же ваши бокалы, дамы и господа?! Новый Год же на носу! Объявим конкурс….
Народ в броуновском движении метнулся к столикам и стал лихорадочно наполнять любые подходящие ёмкости, бесстыдно уводя друг у друга закуску. На мгновение всем стало не до Вики, и гениально спланировавшая эту паузу Ларина подтолкнула её с улыбкой ко мне. Ах, с какой улыбкой! С каким глубоким смыслом, типа «Ну, погоди!».
Я послал Лариной воздушный поцелуй и схватил заторможенную Вику под руку.
- Игорь, мы сваливаем и ждём тебя в машине! Возьми у Ольки автограф и дуй к нам! – быстро проинструктировал я друга и пулей помчался со своим «сокровищем» от греха подальше. Знаю я эти новогодние вечеринки…. Как вспомнят….
- Давай! - кивнул мне вслед Игорь и стал с жалостью смотреть на слившихся в религиозном экстазе празднующих. Да, с трезвой стороны такие сцены выглядят всегда забавно…. И грустно.

Наконец-то мы оказались дома. Наедине. Архипыч, получив долгожданный автограф, укатил в ночь; Игорь был сдан на поруки жене, достойной при жизни памятника, и двум своим сонным, маленьким копиям, громко носящим фамилию Горовой. А мы, в конце концов, смогли расслабиться, расположившись на маленькой кухне в компании армянского коньяка. Предстоящий разговор обещал быть долгим и, судя по всему, для обоих мало приятным.… Я не спеша закурил и устроился под лампой с жёлтым абажуром. Вика присела напротив, усталая и ко всему равнодушная.
- Поговорим?! - предложил я, поглядывая на неё исподлобья и разливая по рюмкам любимое спиртное, - Если да, то откровенно! Я не хочу тратить полночи на твоё враньё….
- Я постараюсь тебя от него избавить! – хрипло откликнулась Вика, смахивая со лба непослушные пряди, - По возможности….
- По возможности? – повторил я с сарказмом, - Да уж, постарайся, пожалуйста!
- С чего ты хочешь начать? – с грустной улыбкой, бессмысленно теребя в руках зажигалку, спросила Вика.
- С дома на Русановке. С Бульвара Давыдова 8, квартиры 19… - подумав, заявил я собеседнице и пригубил ароматный коньяк, - …Насколько мне известно, это адрес, по которому ты жила с Алексеем?
- М-да! – удивлённо согласилась «Мисс Танк», наградив меня хмурым, испытывающим взглядом, - Мы одно время снимали эту конуру. Ну и что?
- Кто жил с вами третьим? – спросил я напряжённо, - И почему?
- У-ух! – выдохнула, зажмурившись, Вика и в волнении обхватила голову руками, уронив на стол зажигалку. Так, не открывая глаз, с нервно подрагивающими уголками рта на бледном, заострившемся лице, она молча просидела пару бесконечно долгих минут, испытывая моё терпение. Затем, глухо, едва слышно произнесла, медленно расплющив веки, - Я не буду отвечать! Прости….
- Хорошо! – кивнул я, с трудом сдерживаясь, - Не отвечай! Мне хватит и моего бурного воображения, чтобы догадаться!
- Саник! – прошептала Вика, пытаясь коснуться моей руки, но я резко одёрнул её, закашлявшись, - Саник, мне очень плохо….
- А мне - хорошо! У меня – праздник! День открытых дверей в публичном доме! – без всякой жалости воскликнул я, ощущая по всему телу мелкую нервную дрожь, - Кто был этот третий? И на каком основании какие-то чечены именуют тебя «сучкой дранной»? А?!
- Саник, миленький… - зарыдала Вика, сквозь слёзы буравя меня умоляющим загнанным взглядом.
- Так, подруга! – процедил я, приняв решение, - Сейчас же собирай вещи и выметайся! К чёртовой матери!
- Нет! Пожалуйста, не надо! – заголосила «Мисс Танк», впиваясь в свои волосы длинными скрюченными пальцами, - Я люблю тебя, Саник! Как ты не понимаешь?! Люблю и жалею….
- Я всё тебе сказал! – произнёс я, поднимаясь из-за стола, и, схватив сигареты с зажигалкой, решительно вышел из кухни.
Зайдя в комнату, я бросился на кровать, злой, расстроенный и самому себе противный. Повалялся минут пять, бесцельно рассматривая оклеенные чёрно-белыми картинками стены, стеллажи с книгами, наши с Викой фотографии, награды…. Прикуривая сигарету, я невольно вспомнил, как ещё недавно, считая себя самым счастливым человеком на свете, крепил к стене четвёртый «золотой» диск. В отличие от трёх предыдущих, врученных «Поэту и композитору», с непривычно приятной гравировкой. «Открытие года». Диск Вики. Моё открытие….
- Послушай… – прошептала заплаканная и растрепанная подруга, робко входя в комнату, - Мне….
- Тебе повторить ещё раз? – бросил я на неё полный горечи взгляд и демонстративно отвернулся.
- Саник, от меня требуют до 3-го января достать 100 тысяч долларов! – произнесла убитым голосом Вика, опускаясь на стул возле компьютера, - Помоги!
- Ты издеваешься?! – взвился я, поперхнувшись сигаретным дымом, - Где я их тебе достану? И за что?!
- Значит… - простонала она, низко опустив голову, - …Они меня убьют!
- Дурдом! Палата для безнадёжных! – охарактеризовал я тихо всё происходящее, затянулся сигаретой и прикрыл на минуту глаза, скрестив на груди руки. Потом вздохнул, медленно сел на постели и со страдальческим выражением лица произнёс, туша окурок в вазоне с китайской розой, - Ладно, рассказывай! Или вали на все четыре стороны!
Через полтора часа я опять сидел на кухне. В одиночестве, попивая крепкий чёрный чай. Борясь с огромным желанием открыть нараспашку окно и тот час в него выпрыгнуть. Или застрелиться. Или….
«Хватит!», - лениво прервал я развитие мрачных фантазий и тяжело вздохнул, - «Хватит себя жалеть, придурок! Сам виноват!».
Действительно, во всём, что произошло в моей жизни за последние девяносто минут, винить я мог только себя. Не надо было копаться в чужой грязи! Испытав, наверное, все те же ощущения, что и альпинист, сорвавшийся в бездонную пропасть, я лежал теперь на осколках разбитых надежд, на глыбах разочарований, и мог только удивляться, что вообще ещё физически жив. И даже в состоянии вливать в себя периодами терпкий цейлонский чай.
Невыносимо болела голова, бешено стучали виски и колотилось сердце. Я знал, что это рано или поздно пройдёт, в отличие от душевной боли. И постоянного отныне ощущения внутренней пустоты.
Я сидел на кухне и слушал, как за стеной на постели продолжала громко рыдать Виктория. Нет, не моя Вика, забавная «Мисс Танк», а абсолютно чужая, истеричная женщина, с прошлым, от которого хочется выть, и с будущим, которого мне не увидеть. Она продолжала колотить руками подушки, всхлипывать и причитать, а я сидел, раздумывая, как её спасти. И стоит ли это делать.

- Джано! Доброе утро! – произнёс я в телефонную трубку, разглядывая за окном последний рассвет уходящего года, - Разбудил, наверное….
- Здравствуй, Шура! Здравствуй, дорогой! – пробасил в ответ Джано, уже пятнадцать лет предпочитавший называть меня не иначе, как Шурой, - Нет, я уже встал, в ванной бреюсь. Что-то случилось?
- М-да, случилось! – ответил я, почувствовав искреннее волнение друга и испытывая неловкость, что опять сваливаюсь ему со своими проблемами на голову, - Нужен твой совет, Джано. Сегодня.
- Хорошо, дорогой. Ты ко мне через час можешь подъехать? – донёсся после паузы задумчивый участливый голос.
- Да, конечно! – согласился я, с самого начала уверенный в таком предложении, - Всё, через час!
- Шура! Только не завтракай! Тамара такую вкуснятину приготовила. Не съешь, обидится! – приказал с улыбкой Джано и, не прощаясь, отключил связь.
Я зашёл в комнату, положил трубку на базу, стараясь не встречаться взглядом с лежащей на кровати Викой, и стал молча одеваться.
- Ты - к Джано? – приподняла она опухшее от слёз лицо.
- Да! – пробурчал я, отыскивая в привычном для себя беспорядке тёплый свитер, - Когда вернусь, не знаю.
- Саня, я, наверное, не смогу сегодня ночью выступать! – просипела Вика, натужно сморкаясь, - Посмотри, на кого я похожа!
- Не хочу! – честно признался я, напяливая на себя джинсы и рассовывая по карманам деньги, ключи и сигареты, - Я перезвоню позже Игорю. Он отменит везде работу. Или сама позвони ему, не маленькая.
- Ты меня ненавидишь? – с тоской в голосе промямлила Вика, вставая с постели и подавая забытый мной на фортепиано мобильник.
- Ненавижу? – переспросил я, кладя его машинально обратно, и с грустной улыбкой покачал головой, одевая дублёнку, - Нет. Закрой за мной дверь. И, пожалуйста, постарайся уснуть….
Джано жил, как и положено «авторитету» его уровня, в ощетинившемся бетонным забором трёхэтажном особняке на Печерске. Я подъехал к воротам на такси, попросив водителя напоследок просигналить.
В проёме тотчас открывшихся створок показалась рядом с бородатым молодым охранником широкоплечая фигура улыбающегося Заура, помнящего меня ещё сопливым пацаном. Давным давно, в старом печерском дворике он учил нас с Джано играть в секу и в преферанс, давал первые практические уроки мордобоя, бесподобно переводил мне тексты грузинских песен и горько сожалел о том, что я не догадался родиться в Тбилиси….
Обнимая теперь уже пожилого, с огромной плешью на некогда курчавой голове, тучного мужчину, я как-то особенно остро почувствовал, насколько безжалостно издевается над людьми время.
- Ждали тебя, родной, с радостью ждали! – прогудел приёмный отец моего друга, яростно прессуя тисками стальных объятий, - Как Джано сказал, что ты приедешь, так я сразу и вспомнил, что обещал тебе давно подарить….
- Ох, спасибо! Это по-королевски! – поблагодарил я расплывшегося в улыбке Заура, бережно принимая от него три компакт-диска со специально подобранными для меня грузинскими народными песнями, и, обменявшись парой ничего не значащих фраз, направился следом за ним по асфальтированной дорожке к дому.

Посмотрев под ироничным взглядом Джано на ломящийся от всевозможной еды стол, я понял, что его красавица Тамара, обожающая больше всего на свете петь и готовить, имеет все шансы обидеться. Хоть я и не завтракал, да, в общем-то, и не ужинал, всё равно на пробу всех блюд меня не хватит.
- Привет, Томчик! – поцеловал я в щёку милую и всегда жизнерадостную тёзку великой царицы и вручил ей с поклоном купленный по дороге букет, - С наступающим! Дай же на тебя налюбоваться!
- Шура, не балуй! – с шутливой ревностью отстранил меня от жены Джано, усаживая за стол, - Как мама?
- Спасибо, ничего! – ответил я, понимая, что друг наводящими вопросами пытается понять, что же у меня стряслось, - Приглашает Вас и, конечно же, Заура к себе на Рождество! Только попробуйте отказаться или забыть!
- Что ты говоришь, дорогой! – воскликнул обиженно Джано, будучи сиротой, просто обожавший с детства мою матушку, - Как можно?! Передай Татьяне Васильевне: придем даже в наручниках!
- Джано! – нахмурившись, осекла мужа побледневшая мигом Тамара, видевшая его в браслетах за десять лет семейной жизни уже не один раз.
- Прости, милая! – виновато кивнул, прижав руку к сердцу, мой друг и поднял свой до краёв налитый бокал, ожидая от отца традиционного первого тоста. Я улыбнулся, зная наверняка, что Заур как всегда нас удивит. Минут на двадцать….

- А теперь, дорогой, рассказывай! – обратился ко мне Джано, когда мы вошли с ним в бильярдную и закурили, расположившись там возле камина в глубоких, навевающих сон, креслах, - Думаю, что не очень ошибусь, если решу, что беду принесла женщина? И даже имя её победоносное назову?
- Не ошибёшься! – хмуро пожал я плечами, не зная, с чего, собственно, начать рассказ, и стоит ли опускать в нём кое-какие подробности. Ведь Джано всё равно их узнает….
- А ты с самого начала! – посоветовал друг, угадав ход моих мыслей, - И спеши, Шура, медленно!
- Хорошо, слушай! – вздохнул я и, глядя на искрящееся в камине пламя, начал повествование.

- …Пару лет, до меня, Вика жила с одним богатым мужиком, Саровским Алексеем, председателем правления «Нефтегаз-Центр». Может, ты слышал, этого «нефтяника» потом в тачке взорвали? – поинтересовался я вскользь у Джано.
- Слышал. Помню! - он многозначительно кивнул, словно знал о причинах трагедии намного больше, чем писали в газетах. Впрочем, имея в общих чертах представление о сферах деятельности своего друга, я особо этому не удивился. И через «не хочу» продолжил.
- В общем, жила Вика с ним. И ещё с одним, наркоманом… - я отвернулся, чтобы не встречаться с оторопевшим Джано взглядом, - Этакий бермудский треугольник: Саровский, Вика и какой-то там Рафик, двадцатилетний бисексуал.
- П-фф! – не удержался от презрительной вставки Джано и тут же виновато спохватился, - Извини, Шурка!
- Угу, - откликнулся я хмуро, пожимая плечами, - Я бы тоже так, Джано, реагировал, если бы это не касалось меня лично…. Ладно, слушай дальше. Идея «гамбургера» принадлежала Саровскому, к тому времени бросившему семью и абсолютно поехавшему крышей. За воплощение этой идеи Саровский платил щедро. Вике на день рождения подарил джип, побрякушками разными забросал, шмотками. Рафика дрянью качественной регулярно подкармливал…. Короче, выступал он у них благодарным спонсором. И жили эти трое, как у Христа за пазухой, пока Саровского в один прекрасный день не грохнули.
- Слишком глупый он был. И жадный, этот твой Саровский. Вот и грохнули! – важно вставил реплику мой друг, помешивая в камине угли.
- А я, наивный, думал, что это была месть возмущённой общественности! – съязвил я в ответ на его таинственную многозначительность и уже серьёзным тоном продолжил, - Вика утверждает, что Саровский ни в какие дела лично её не посвящал. И ничего конкретного о проблемах своих бизнесовых не рассказывал. Она только уверена, что он был очень тесно связан с чеченцами, – я выжидающе посмотрел на Джано, но друг никак не отреагировал на мои слова, вытаскивая из портсигара длинную коричневую сигарету и лениво прикуривая, - …и что не чеченцы его на тот свет отправили.
- Ты рассказывай, дорогой. Я слушаю! – отмахнулся с улыбкой от моего вопросительного взгляда Джано, выдыхая дым, - Прямо детектив какой-то. Не останавливайся, интересно!
- А ты не юродствуй! – огрызнулся я беззлобно, - Как потом выяснилось, они передали Саровскому за пару дней до его гибели двести штук баксов наличными на какую-то афёру. Половину, я так понимаю, чей-то аванс, «нефтяник», куда требовалось, перевёл, а со второй частью не успел…. Или «зажилил». Чёрт его знает. Главное, что 100 тысяч долларов куда-то самым странным образом после его смерти исчезли. И чеченцев это почему-то не обрадовало….
- Да неужели? – театрально удивился смешливый собеседник, и я едва сдержался, чтобы не стукнуть его в широкий мясистый нос, прямо как в детстве.
- Представь себе, геноцвале! Вика сказала, что сразу же после смерти Саровского из квартиры испарился и этот Рафик, бисексуал обколотый. Спёр все её побрякушки, дорогие вещи…. И улетучился. Может, и деньги увёл, кто знает. По крайней мере, тогда чеченцы Вике поверили, помотали нервы немного, повыспрашивали, и отстали… - я на минуту умолк, не будучи уверенным в том, что, прежде чем отстать от Вики, они не потешились над ней. Или с нею…. Стоп, надо взять себя в руки! – Короче, за Рафиком бросились.
- А теперь, ты думаешь, этого «отморозка» они уже догнали? – скорее не у меня, а у самого себя спросил задумчиво Джано, - И все дороги привели в Рим?
- Не знаю я ничего…. Потому и к тебе пришёл! – произнёс я устало и, подумав, добавил, - Почему-то ж теперь, через год, чеченцы вздумали о Вике вспомнить. И наехали на неё вчера, у меня на глазах, в казино «Последний шанс», после выступления. Мол, говори, куда деньги дела. Может, клипы на них снимаешь? Или песенки записываешь? В общем, дали они ей три дня срока на воспоминания. А, если что, гарантируют прессование по полной программе.
- И что Вика? – прищурился Джано, прекрасно осведомлённый, за чей счёт «раскручивается» моя певица и благодаря кому.
- Кричит, понятное дело, зарёванная, что знать о долларах ничего не знает! Что никогда их не видела…. Слушай, а может, чеченцы просто блефуют; видят, что барышню по ящику частенько показывают, по радио крутят, статьи печатают. Значит, деньги где-то есть. Рассчитывают на то, что вдруг им со страху что-то и обломится. На гоп-стоп?
- Гм! – неопределённо повёл плечами мой друг, обдумывая предложенную идею, и, глубоко затянувшись очередной, издававшей сладко приторный аромат тонкой сигаретой, вдруг в упор посмотрел мне в глаза, - Скажи, Шура! Только не обижайся, дорогой. Ты же знаешь, я твою Викторию не люблю, и никогда этого не скрывал. Даже не знаю толком почему, но не люблю….
- Ты в этом не одинок, геноцвале! – перебил я Джано, раздражённо хлопая себя по колену, - Горовому она тоже не нравится. Не говоря уже о моей матушке. Но ничего, я как-то нахожу в себе силы это пережить.
- Не обижайся…. – картинно приложил руку к груди мой друг, имитируя раскаяние, - Правильно, главное, что ты её любишь. Я тебе, наверное, просто завидую, дорогой, потому и не люблю её….
- Слушай, ты меня сейчас достанешь! – мрачно прервал я его сарказм и напомнил, - Ты о чём-то хотел меня спросить!
- Я, да? – по инерции попытался опять поёрничать Джано, но, взглянув на меня, изобразил на лице максимум серьёзности, - Хорошо, спрашиваю, брат: ты ей веришь?
- Джано! – я нервно взъерошил на голове волосы и, отказавшись от предложенного другом портсигара, полез в карман за своими, привычно-нормальными сигаретами, - Я понимаю, о чём ты…. И отвечу откровенно. Хоть ты сам, наверное, догадываешься, говорить мне на эту тему нелегко. По-мужски нелегко…. Да, как женщину, за то, что было до меня, я Вику презираю. И как человека, понять никогда не смогу. Но в том, что она не касалась этих денег, я почему-то уверен на все сто!
- Почему-то! – мгновенно ухватился друг за обронённое мной слово, - Почему-то…. Просто, в сердце она твоём живёт, как опиум.
- Можно, я сам в своём сердце разберусь?! – отмахнулся я со злостью и порывисто вскочил с кресла, - Я деньги, силы, нервы, песни, в неё вложенные, защищаю! И верю ей в этом! Понимаешь? Поэтому и прошу тебя, как самого близкого друга: разберись в ситуации! А не устраивай мне здесь вскрытие души….
- Хорошо! – хмуро, после паузы отозвался Джано, - Кто именно угрожал, знаешь?
- Знаю. Не «шестёрка», и не «туз». Маленький такой, противный. Арой зовут.
- Угу! - по наморщенному лицу друга и его презрительно выпяченной нижней губе, я без труда догадался, что имя чеченца ему знакомо, и мнения он о нём, как и я, не самого лучшего, - Я разберусь. Тогда и скажу что-то определённое! – с этими словами Джано тяжело поднялся с кресла и посмотрел на меня долгим, сочувственным взглядом, - Ты успокой свою женщину, Шурка. И не ершись на меня понапрасну. Лады?
- Лады! – ответил я с раскаянием и досадой на себя, - Когда созвонимся, Джано? Или увидимся?
- Первого вечером приезжай. Один! – произнёс друг, выходя со мной из бильярдной, - И не забудь передать маме от всех нас поклон и поздравления! Хотя, лучше я ей сам вечером позвоню….
- Ну, приветы я в любом случае передам. К ней всё равно сейчас направляюсь. Но, если найдёшь время позвонить, уверен, матушке вдвойне будет приятно.

В ста метрах от моего дома расположился импровизированный ёлочный базар, глядя на который, мне вдруг захотелось создать с Викой хотя бы иллюзию хорошего настроения, фальшивое подобие новогодней эвфории. Подарок я купил подруге ещё давно, продуктами и спиртным запасся с ней загодя. Не хватало лишь символа. И этот спорный кривой символ, выбранный с огромным трудом из оставшихся на базаре палок да брёвен, я и занёс гордо в квартиру под недоумённым Викиным взглядом в начале девятого вечера.
- Это ёлка! – пояснил я ей во избежание возможной ошибки и стал не спеша раздеваться в прихожей.
- Джано нам поможет? – глухо спросила подруга и, дождавшись утвердительного кивка, порывисто обняла меня за шею, - Ну, слава Богу!
- А ты сомневалась? – поинтересовался я, припоминая, где в последний раз в квартире видел коробку с ёлочными игрушками, - Слушай, я телефон дома забыл. Кто-то звонил?
- Да, твой Андрей, гроза бандитов! Сказал, что сам позже перезвонит! – откликнулась Вика, недоумённо наблюдая, как я роюсь на полках антресолей, - Кстати, давно хотела у тебя спросить, Саник. Вот, друзья у тебя: Джано, конкретный мафиози, с одной стороны, и Андрей, принципиальный опер, с другой. Как они сосуществуют?
- Молча! – отрезал я, упорно продолжая поиски злополучной коробки, - Они редко встречаются, предпочитая передавать через меня приветы. Это вносит в их дружбу, как они говорят, элемент настоящей романтики.
- Смешно. Ужинать будешь? – спросила Вика, направляясь на кухню.
- Нет, я теперь до майских праздников буду поститься! – отказался я от предложения, сомневаясь, что смогу вообще хоть что-то проглотить после трапезы у Джано и плотного обеда с мамой, - А вот на кофе рискну согласиться…. Ура, наконец-то, нашёл!
Вытащив из коробки крестовину, я сходил на балкон за подобием топора. И, пока Вика колдовала над джезлой, я с его помощью кое-как заставил лесного монстра принять вертикальное положение. Или почти вертикальное.
Критически осмотрев конструкцию, Вика с улыбкой признала, что 30 градусов наклона придают нашему символу неожиданный шарм. И эротичность.
- И дополнительный объём мы ему сейчас тоже придадим! – с энтузиазмом уверила подруга, принимаясь выбирать украшения.
- Разве что ватой! – засомневался я, окинув взглядом содержимое полупустой коробки.
Наблюдая с чашкой дымящегося кофе за действиями Вики, я поймал себя на мысли, что, как бы не старались мы наполнить сейчас друг друга ощущением предстоящего праздника, это выходит у обоих слишком натянуто и грубо. Возможно, об этом же размышляла и Вика, бросая на меня украдкой недоверчивые взгляды.
А как могло бы происходить иначе? Чтобы свыкнуться с тем, что я за одну вчерашнюю ночь выяснил о её прошлом, наверное, должно было бы пройти несколько таких праздников. Несколько лет. И десятки тысяч таких минут, в течение которых я не испытывал бы, как и сейчас, абсолютно никакого желания её поцеловать или прижать к своей груди…. Да, должно, наверняка, пройти какое-то время. И не иссякнуть желание. Желание поверить в то, что она меня по-настоящему любит, и в то, что я продолжаю ещё любить её. По инерции?

- Здорово, Саня! Что с голосом? – с первых же секунд разговора уловил моё состояние Андрей.
- Да, нормально, в принципе, - попытался соврать я не только своему другу, но ещё и опытному оперуполномоченному ОБОПа, и сразу же понял, что вышло это у меня, наверное, гораздо бездарнее любого из его подопечных. Поэтому, подумав, откровенно поправился, - Если не считать того, что кое-кто, Андрюха, требует от меня с Викой через два дня 100 тысяч долларов.
- Всё шутишь? Ну-ну, - заметил, судя по всему, с улыбкой Андрей, - Когда-нибудь дошутишься, и действительно потребуют.
- А я уже дошутился. Правда, требуют! – произнёс я нехотя в трубку, представляя, как улыбка медленно сползает с лица озадаченного друга, и оно становится привычно хмурым и серьёзным, - Очень милые и отзывчивые люди просят, самой популярной в России национальности. Даже не знаю, как им отказать.
- Саня! Я только что с задержания, и чувство юмора, поверь, после него потерял надолго! – почти официально отчеканил с прохладой в голосе Андрей, и попросил меня, зевая, - Давай серьёзно! Или поговорим с тобой только в следующем году!
- Да не кипятись, начальник! Не всё так плохо, - решил я сжалиться над усталым другом, - Был я сегодня у большого геноцвале. Он пообещал, что разберётся. А потом просил тебе рассказать один анекдот, полностью, как он заявил, отражающий его отношение к тебе. Пересказать?
- Знаю я его дурацкие анекдоты, - рассмеявшись, пробормотал Андрей, и великодушно разрешил, - Ладно, трави, салага!
- Фраза жены: «Родной! Знаешь, когда мы с тобой лежим в постели, иногда я испытываю желание потрахаться, а иногда я просто тебя люблю!», - по памяти передал я спорный привет Джано и с улыбкой затих в ожидании ответа.
- Скотина! – не заставил себя долго ждать заметно повеселевший Андрюха и на минуту умолк, раздумывая над ответом. Наконец, то ли сочинив, то ли вспомнив, он поинтересовался, - Ты когда с этим юмористом будешь общаться?
- Звёзды подсказывают, - завтра! – возвестил я тоном оракула.
- Вот и передай этому шашлычнику следующее, звёздочёт. Возле его трёхэтажных хоромов однажды остановилась парочка, и девушка воскликнула: « Чей это такой крутой особняк, милый?». Парень ответил: «Да бомжа одного конченного!». Барышня удивилась: «Как это?», и услышала в ответ: «Ну, представь себе, вот такой вот бомж с причудами…».
- Ха, надеюсь, это его заденет! – одобрил я «привет» с намёком и в который раз предложил, - А может, вам всё-таки обоим по пейджеру пообщаться?
- Не надейся, лентяй! – непреклонно возразил Андрей и на какое-то время замолчал, - Саня! Извини, появилось срочно одно дело…. В общем, с Новым Годом! Если что, тут же звони и рассчитывай на меня!
- Андрюха, передай от нас поздравления жене и дочке! И береги себя, ментяра! Пока! – успел я произнести в трубку на прощание и, войдя в комнату, включил один из подаренных мне Зауром компакт-дисков, оценив дизайнерские усилия Вики.
Ёлка, как ни странно, действительно напоминала новогоднюю. Вот, если бы таким ещё было и настроение….
- Саник, помоги! Два часа всего осталось, а мне ещё нужно привести себя в порядок! – умоляюще воскликнула Вика, носясь полуголая по квартире, - Поставь всё на стол, найди скатерть! Ну, будь же человеком!
- Сейчас! – отозвался я с неохотой, слушая с закрытыми глазами одну из своих самых любимых грузинских песен. Со слов приёмного отца Джано, в ней поётся о том, как мужчина смотрит с любовью на маленькую девочку, представляя её однажды своей женой. Как клянётся он себе молча в том, что всю жизнь будет лелеять это милое доверчивое сокровище, чистое и непорочное, как роса. И как будет ценить он подаренные ему нежность и тепло…. Однажды….

На следующий день Джано перезвонил мне сам, попросив быть у него через два часа. Голос у друга звучал как-то устало и озабоченно. Даже на секунду мне показалось, что отчуждённо. Может, в делах проблемы? Или с Тамарой поссорился?
В принципе, размолвки у них случались из-за крутого нрава обоих довольно часто. И, как близкий друг семьи, я порой принимал участие в их перемириях, помогая увещеваниям Заура. «Ничего, при встрече выясню!», - подумал я, кладя радиотелефон на базу и продолжая смотреть скучный детектив в ожидании поехавшей к матери Вики.
«Да, так, как раньше, у вас с ней отношения уже не сложатся. Ни за что!», - настырно преследовала меня одна и та же «оптимистическая» мысль. А следом мило вторила другая, - «Не забудешь ты её, не простишь!». Пытаясь безуспешно избавиться от них обеих, я яростно нажимал на кнопки дистанционного пульта, насилуя телевизор. Пока в комнате не раздалась трель оставленного на подзарядку мобильного телефона Вики, прихватившей взамен мой.
«Несчастный Бетховен! Наверняка бы, ты повесился, услышав интерпретацию своей «Эллизы»!», - лениво посочувствовал я великому гению, чью музыку нынче фальшиво перевирала электроника. И встал с кровати, с огромным желанием прекратить этот беспредел. Но в ту же секунду в дверь в очередной раз затрезвонили детишки с предложением «засевать», и, пока я, даря конфеты, уверял их, что уже собираю урожай, издевательство над Бетховеном закончилось. «Слава Богу!», - подумал я, небрежно вызывая на дисплее список звонивших абонентов.
«OLEG». Очень интересно, какой это Олег…. Я попытался напрячь память, и она услужливо мне напомнила об одном довольно неприятном обстоятельстве: Вика до сих пор не научилась сама присваивать имена в своём телефоне. Как и посылать SMS. Да, моя подруга вообще очень плохо разбиралась в технике, за исключением машины, и потому я собственноручно вбил все необходимые номера в её «Samsung». И теперь, вот, стоял озадаченный тем, что у меня появился конкурент.
- А рога у меня не появились? – сам у себя сквозь зубы поинтересовался я и нажал на набор незнакомого номера. Прослушав пару гудков, я убедился в том, что трубку на том конце включили, но предпочёл пока выжидающе помолчать.
- Алло-у, синеглазая моя?! – донеслось из динамика с придыханием, и, как говорят тинэйджеры, я мигом «прозрел».
- Эй, Рысицкий! Когда увидимся, будешь бегать от меня, как в жопу раненная рысь! – гарантировал я весёлым тоном человека, выигравшего только что в лотерею миллион долларов, и, оборвав связь, пробормотал себе под нос, - С Новым годом, с Новым счастьем, идиот….
Потом машинально перевёл взгляд на экран телевизора, привлечённый до боли знакомым музыкальным вступлением. И уставился на наш с Викой клип «Сумасшедшая» в праздничной новогодней программе канала «***». Это, наверное, Рысицкий и хотел проанонсировать отсутствующей Вике.
Через секунду её мобильник совершил стремительное движение по прямой, и я с удовлетворением отметил, что в разбитом плоском кинескопе, воспетом осточертевшей мне рекламой, появилось ещё большее совершенство линий. «Нет, ну серьёзно, зачем мне телевизор и телефон? От них только одно расстройство!», - подумал я, пожимая философски плечами, и пошёл варить на кухню крепкий кофе…. И кричать про себя.

Да, есть вещи, о которых не поговоришь ни с кем. И минуты, которые разделить не с кем. Бывают состояния полной апатии, когда безвольно опущенные руки, как плети, свисают вдоль негнущегося тела, остекленевшие глаза смотрят внутрь, но ничего не видят, а грудь сотрясается от жутких беззвучных стонов.
Всё теряет всякий смысл. Даже месть.
В такие минуты сильные руки, способные согнуть обычно толстые металлические прутья, хоть и сжаты в побелевшие кулаки, но остаются недвижимы и бесполезны. «Зачем?», - вяло вопрошает у себя же мозг и не даёт им команды к действию. Нет смысла.
Крепкие зубы, могущие разорвать, казалось бы, кого угодно, со скрежетом смыкаются в гримасе злобы, но тот же мозг просто удерживает их в таком положении, не показывая цели. «Зачем?». Нет смысла.
Бывают такие минуты. Я знаю….

- Шура, ты не хочешь переквалифицироваться? – поинтересовался Джано, глядя на меня пристальным изучающим взглядом, - С такой рожей, как у тебя сейчас, не песни надо писать, а лохов трясти в тёмной подворотне.
- Я подумаю! – хрипло ответил я, присаживаясь в уже знакомое «сонное» кресло в бильярдной, и нервно вытаскивая из кармана сигареты, - Я так понял, ты уже что-то узнал?
- Да, узнал! – подтвердил друг, продолжая буравить меня взглядом, - Только тебе не понравится!
- Мне вообще мало, что сейчас понравится! – отмахнулся я, морщась, - Итак?
- Нет. Давай выпьем, дорогой Итак, для начала коньячку! – потянулся Джано со вздохом к сервированному столику, стоявшему рядом с его креслом, и наполнил щедро два хрустальных бокала, - Расслабимся и поговорим.
- Ладно! С Новым Годом! – выдавил я из себя ироничную улыбку и, чокнувшись, выпил до дна, медленно смакуя настоящий выдержанный вкус. Потом передал другу очередной привет от Андрея.
- Хе-хе, ментяра позорная! Молодец! – противореча сам себе, проговорил Джано, улыбаясь, - Пора бы нам как-нибудь вместе собраться, отдохнуть.
- Буквально вчера я обещал это же Горовому! – кивнул я, припомнив разговор на студии, - Надо бы….
- О, Шурка, так поехали завтра утром со мной на дачу! – предложил мечтательно друг, недавно купивший здоровенный участок в заповеднике Конча-Заспа, и решивший украсить его огромной летней резиденцией в духе «новых» русских, - Я с батей там ревизию захотел устроить. Строительство посмотреть. Составишь нам компанию?
- Нет, извини, в другой раз! – отказался я, нетерпеливо ожидая разговора по существу.
- А какие ты песни новые написал, Шурка? - спросил, невинно испытывая мои нервы, Джано, опять разливая коньяк, - Или не пишется?
- Пишется! – откликнулся я, - Недавно написал одну. «Однажды» называется. Как-нибудь приедешь, сыграю. А пока рассказывай!
- Ну, ещё по чуть-чуть! И начну! – подмигнул мне Джано, шутливым жестом поднимая бокал, но искреннего веселья в глазах друга я не увидел. И нахмурился, поддерживая его предложение.

- Я испортил себе полтора часа жизни, общаясь сегодня с этими «красавцами», - начал наконец о деле Джано, когда две трети содержимого бутылки стали содержимым наших желудков, - Но не жалею. Потому что тебе тоже, Шурка, не придётся жалеть и портить. Всю свою жизнь, например.
- Это вступительная речь или поминальная? – вскользь поддел я друга и решил всё-таки попробовать одну сигарету из его портсигара, - Какая гадость! Прав был Андрюха, - ты, точно, - бомж с причудами.
- Заткнись и слушай! – властно махнул рукой невозмутимый Джано и я без особых усилий сделал, как он просил, - Чечены нашли этого Рафика. В Одессе. Три дня назад. Правда, мёртвого.
- Я же говорил, что речь - поминальная! – буркнул я, пожав плечами, и усмехнулся, - Парень сделал себе харакири со словами: «Я устал быть геем!», правильно?
- Сдох он просто от передозировки, - рыкнул на меня Джано, не оценив юмора, - В какой-то конуре, где с ним жили ещё двое таких же педиков, недоумков-художников. А не могли его найти чечены долго по простой и смешной причине… - кивнул друг в ответ на мой вопросительный взгляд, - …До Одессы они его путь отследили. А там, как только этот Рафик очутился, он по дури сломал себе одну ногу и подвернул вторую. И несколько месяцев валялся в гипсе у своих, - Джано задумался в поиске подходящих эпитетов, - любовников, тьфу! Они его и подкармливали, когда было чем….
- Ну, а что по деньгам? – выразил я естественное нетерпение.
- Вахи абсолютно уверены, что денег у него не было! – ответил друг, опять принимаясь за разлив коньяка.
- Они что, с ним спиритический сеанс провели? Дух его допросили?
- Они дружков его конченных потрясли. И узнали следующее… - Джано чокнулся со мной бокалом и, отпив половину, продолжил, - …В хреновые времена Рафик клялся своим дружкам, что, как только доберётся обратно в Киев, сразу же окажется при деньгах. Мол, баксы его ждут, не дождутся, целая куча. Дружки, как положено, крутили пальцем у виска и советовали пидору заткнуться. Но пару месяцев назад, как только Рафик впервые увидел по их убитому телевизору клип твоей Виктории, он поехал крышей окончательно. Всё время орал, что невменяемый: «Деньги наши общие тратит, сука, мочалка сумасшедшая!» и т. д.. В общем, пока он случайно не окочурился, всё время подсчитывал, сколько твоя Вика уже его денег пропела! Что скажешь, дорогой? Нравится?
- Не то слово, как! – подтвердил я мрачно, - А зачем, по мнению чеченцев, этот Рафик вообще из Киева без денег рванул?
- Не спрашивал я их мнение. Но сам считаю, что «зашугала» его твоя Вика, как только Саровского взорвали, или план у них такой был глупый, чтобы Рафик дёрнул, а потом вернулся…. Бог один знает, что они там придумали!
- Хорошо, Джано! – пожал я плечами, - Почему чеченцы в таком случае с ней ещё цацкаются? Чего церемонятся?
- Из-за тебя, дорогой! – ткнул меня пальцем в грудь друг и улыбнулся, - Чуть-чуть, правда. А больше, - из-за психопата Косого, у которого ты деньги немалые одолжил, да ещё из-за меня, орущего каждой собаке, что Афанасьев – его брат, брат Росомахи!… Кстати, Ара именно так и признался. Мол, не будь ты моим братом, пел бы ты, Шурка, за своё хамство теперь только фальцетом, как евнух, и то, - не долго. Можешь не сомневаться!
- Не сомневаюсь…. М-да, из-за Косого да из-за тебя они, действительно, могут медлить! – согласился я задумчиво и вздохнул, стараясь не смотреть на Джано, - Я так понимаю, ты ей не веришь?
- Кстати… - ушёл от ответа Джано, - …По поводу того, что Вика твоя была не в курсе дел Саровского…. Фуфло это полное! Она в офисе у него сутками слонялась. Бизнесменшу из себя корчила.
- Откуда информация? – поинтересовался я, массируя стучащие виски.
- Бывший заведующий отделом сбыта Саровского возглавляет теперь мою сеть заправок, - усмехнулся Джано, - Я, когда вчера это вспомнил, позвонил ему вечерком, поздравил с Новым Годом. И к слову спросил….
- Ясно! – произнёс я, глядя на пламя в камине, - Скажи, Джано, если бы ты, к примеру, украл бы кучу денег, разве сидел бы ты тут, дожидаясь, когда за тобой придут её хозяева?
- У твоей Вики есть со мной одно большое отличие! – фыркнул друг, - Она – женщина, которая слишком хочет петь! Ты сам мне это говорил. Показываться по ящику и раздавать автографы, вот, что ей хочется больше всего на свете…. Кстати, знаешь, как в Бразилии ловят обезьян?
- Ну? – невольно улыбнулся я, - Как?
- Кладут в бутылку орех и подвешивают её высоко на дереве. Потом прячутся. Обезьяна опускает лапу в бутылку, но из-за того, что горлышко узкое, она не может вытащить зажатый в лапе орех. И даже, когда уже видит подошедших к дереву ловцов, она всё равно сидит и упорно мучается. Так и берут её с лапой в бутылке! – развёл руками Джано, - Жадная она до глупости….
- Понятно. Бутылка в данном случае – это сцена! – неопределённо высказался я и надолго замолчал. Друг деликатно не мешал моим размышлениям, наполняя помещение бильярдной зловонным ароматом своих сигарет.
- Другое меня, Шурка, удивляет… - произнёс он наконец, не выдержав, - Почему бы ей в создавшемся положении не предложить тебе часть бабок…. Неужели, и впрямь такая жадная? Ведь тогда был бы совсем другой расклад….
- Ты ей не веришь? – повторил я свой ранее заданный вопрос и внутренне напрягся. Последние капли иллюзии.
- Я верю только в то, что могу пощупать. В жену, когда она подо мной в постели, в деньги, когда они оттягивают мой бумажник, в боль, когда я от неё сгибаюсь пополам…. В такие вещи я верю. И ещё иногда я в предчувствия свои верю! – Джано разгорячился, и в такие минуты он всегда начинал говорить с ярко выраженным акцентом, яростно жестикулируя, - А предчувствия мои сейчас следующее говорят: виновата твоя женщина, Шура! Виновата! Минимум, очень МОЖЕТ быть виноватой!
- А вдруг, нет? - сквозь стиснутые зубы процедил я, продолжая упорствовать, - Представь, если просто так всё против неё складывается? Что тогда?
- М-да! – глубокомысленно протянул в рифму закадычный друг и поднялся, вздыхая, с кресла, - Помнишь, как у Ильфа и Петрова: «Бендер, Вы же знаете, как я Вас уважаю, но Вы – осёл!».
- Помню. Ты можешь мне ещё посоветовать пилить гири! – отозвался я с досадой на самого себя.
- Только собирался, дорогой! – улыбнулся Джано.
- Ладно! Если хочешь похохмить, не стесняйся, я потерплю! – заверил я, ссутулившись на кресле, - Но верный выход мне всё равно найти придётся….
- Верный выход, говоришь? Ты его сам уже хорошо знаешь. Просто признать из упрямства не хочешь. Приедь домой, Шура, и допроси свою женщину. По настоящему допроси! Если скажет, что брала деньги, собери в узел её барахло и выбрось на помойку вместе с ней самой! А там уже подберут её сразу и Ара, и Шмара, и другие…. А если поделиться захочет, расскажи это мне. Я за бесплатно посмеюсь.
- Ох, не любишь ты её, Джано! – вздохнул я протяжно, - Ох, не любишь….
- Ты объясни ей, дорогой, что я грызться с чеченцами из-за её баксов ворованных не буду, ты тоже умываешь руки, Косой - тем более…. И послушай, что она запоёт, когда узнает, что защищать её некому. Послушай!
- Послушаю! – кивнул я, рассматривая свои ботинки.
Джано молча подошёл к бильярдному столу, на котором уже заранее была выстроена пирамида, не спеша взял кий, прицелился и мастерски нанёс удар. Два шара с грохотом вошли в противоположные лузы.
- Знаешь, одно время я обижался, гадая, почему ты не одолжил денег на свою «раскрутку» или «раскрутку» своей… женщины у меня! – заявил Джано, обходя стол и внимательно изучая на нём ситуацию, - Не попросил у меня, а пошёл клянчить кредит у Косого. Почему, думал я…. А потом вдруг меня осенило: ты же не хотел быть должным другу! Хоть и знал на двести процентов, что он тебе не откажет!
- Ну и к чему ты это? – поинтересовался я, глядя, как Джано приноравливается к новому удару.
- А к тому, что я тебя, Шурка, как мужика по жизни очень уважаю. Ценю и уважаю! – закончив пафосную фразу, Джано легко загнал ещё один шар в угловую лузу и поднял на меня глаза, - И хочу уважать в будущем. Живого!
- Если она увела у чеченцев эти бабки, неужели я полезу за неё глотки грызть? А? – попытался уверить я в своём здравомыслии друга.
- Надеюсь, не полезешь! – выразил осторожный оптимизм Джано, - Кстати, ты когда захочешь учиться играть в бильярд?
- Когда ты устанешь у меня проигрывать в карты! – огрызнулся я, не понимая, к чему клонит друг, и потому свирепея.
- Эх, если бы ты умел гонять шары, ты бы знал о таком приёме, как карамболь! - решил просветить меня невозмутимо Джано, - Это приём, когда один шар, отскочивши от другого, бьёт рикошетом третий.
- Очень интересно! – пробурчал я, закуривая.
- Да, интересно, Шура, очень интересно! – мрачно согласился, качая головой, Джано, и вновь примерился для удара, - Именно так играет твоя Виктория с тобой! Вот, смотри, в карамболь….
- Джано! – обратился я к другу, скептически посмотрев с кресла его эффектную демонстрацию, - Что ты всё-таки имеешь в виду?
- Я имею в виду то, что такие женщины, как твоя, Шурка, всегда будут метить в следующий шар, - ответил менторским тоном Джано, неохотно отставляя к стене кий, и подходя к столику, - От Саровского, задевая Рафика, к тебе. От тебя, задевая по пути кого-то, к следующему. И так дальше, всё время рикошетя, понимаешь?
- Понимаю. Мысль твою понимаю, но не принимаю! – со вздохом откликнулся я, невольно прикидывая кандидатуру Рысицкого для следующего Викиного карамболя, - Я поеду уже, Джано! Пора…. А то Тамара меня в следующий раз на порог не пустит. И будет абсолютно правой: у всех нормальных людей - праздник, а мы тут….
- Ты за Тамару, дорогой, не переживай! – фыркнул друг, наливая нам на посошок, - В этом доме - я ещё мужчина и хозяин. И встреча с братом для меня – намного больший праздник, чем Новый Год! Тамрико это знает. Ты лучше за себя волнуйся! И вот, что ещё напоследок запомни….
- Ну? – посмотрел я на него настороженно.
- Если ты решишь выбросить из своей жизни эту женщину, я… - Джано, на секунду остановился, подняв руку, словно заранее готовился к моим возражениям, - …Я погашу твой долг за её «раскрутку» Косому. Сумму я у этого жлоба уже выяснил. Переживу!
- Спасибо, но… - я залпом опрокинул свой бокал и взял, морщась, дольку лимона, приподнимаясь с кресла, - …Со своим долгом Косому я рассчитаюсь сам. Не обижайся!
- Ох, упрямый ты, Шурка! – обнимая меня, признал с грустной улыбкой на прощание Джано, - Любой ишак тебя за это уважать будет!
- Главное, чтобы я себя уважал! – ответил я, раздумывая, насколько это, собственно, возможно в свете последних событий, - Ладно, пойду искать скелеты в шкафу! Если отыщу, не волнуйся, сделаю, как ты мне посоветовал….
- Найдёшь! – заверил меня с мрачным оптимизмом Джано уже у приоткрытых ворот, - Потом мне о результате сообщи, чтобы я вахам дорогу уступил…. И, Шурка, головой думай, а не….
- Обязательно! – кивнул я, направляясь к ожидавшему меня такси, - Когда протрезвею….

Протрезвел я быстро. Отпустил за пару кварталов от дома машину и устроился на мёрзлой скамейке в скверике, меланхолично закурив. Мимо с гоготом проходили шумные компании, взмывали в небо ракеты и петарды, истерически визжали дети. А я сидел в пальто нараспашку и безучастно смотрел перед собой, видя совсем не это…. Только когда замёрзшая рука, машинально отыскивая в пачке очередную сигарету, обнаружила вместо неё пустоту, я со вздохом направился домой, так и не придя к какому-то конкретному выводу. «Да, любой ишак мог бы мною гордиться!», - подумал я, доставая ключи. От следственного изолятора. Или от преисподней.

Да…. Да…. Да, она признаёт, что спала с Рысицким. Два раза. У него…. Конечно, для карьеры! За эфиры…. Уж не думаю ли я, что такой старый козёл, как Рысицкий, может вообще кому-то бесплатно нравиться?!… Нет, бить её не надо! Не надо, пожалуйста…. Впрочем, лучше уж бить, чем смотреть на неё вот так, с презрением, не мигая….. Причём тут мобильный телефон? «OLEG»? Господи, так вот, как я узнал! М-да, глупо…. Она даже не подозревала, что этот инфантильный идиот в него что-то тайком вписал. Сволочь….
…А всё-таки сейчас, когда я – в курсе, ей – легче. Действительно, легче. Если бы я только мог представить себе, насколько мучительна была для неё вся эта грязь! Если бы я только мог себе представить…. Да, её никто не заставлял. Конечно…. Просто бес попутал. Как это, какой бес?… Нет, она не издевается, ни в коем случае! Только пытается объяснить. Хотя, правда, что тут, в общем-то, объяснять…..
Ей стыдно. Ей так больно и стыдно! Ах, если бы я только знал, как ей стыдно и жаль! Разумеется, жаль. Она ведь, увы, понимает, как не легко мне будет её простить. Как будет мне трудно….
Но, ничего…. Ничего! Она стерпит, она заслужит! Ежесекундным раскаянием, заботой, вниманием…. Однажды я смогу ей опять поверить. И она никогда в жизни не подведёт! Никогда…. Только бы я захотел её простить, родненький! Миленький, самый лучший, самый талантливый…. Да! Да, она на коленях просит меня о прощении! Она ноги готова целовать…. Она знает, что обязана мне абсолютно всем. И от этого ей только ещё горше. Ещё больнее….
Боже, какая же она дура, какое ничтожество! Она, действительно, меня не стоит. Я настолько идеален, честен, порядочен! Настолько умён, красив, сексуален! Как же ей теперь заслужить прощение? Как?!
Как ей доказать, что я не зря вложил в неё душу, не зря исполнил самую потаённую мечту, не зря был всегда опорой и защитой…. С теми же грязными чеченцами! Что? Что?!!!
- Что?! – воскликнула Вика, выпучив на меня синие бездонные глаза, обведённые сейчас потёками размазанной туши, - Ты шутишь надо мной, да?
- Нет, верная моя, не шучу! – ответил я, сидя на разобранной кровати, возле которой она последние полчаса трогательно изображала раскаяние Магдалены, - Не шучу. Джано считает, что ты МОГЛА взять эти деньги. И потому с чеченцами связываться не собирается. Равно как и наш кредитор Косой, который предпочтёт вместе с тобой похоронить все свои вложенные инвестиции, чем спорить с сумасшедшими вахами. Себе дороже.
- Нет! Нет! – проскулила Вика, вцепившись скрюченными пальцами в ни в чём не повинную простынь, - Этого не может быть! Ты издеваешься!
- Рад бы, но… - откликнулся я без всякой жалости и передал ей доподлинно всё, что вынес Джано из встречи с чеченцами, - Что ты теперь скажешь, милая? Может, возьмёшь в долю?
- Бред это всё! Жалкий обкуренный бред! – завопила Вика таким сопрано, что я опять предпочёл смотреть на нас обоих со стороны. Так интереснее.
Да бред это! Кого мы с Джано решили послушать? Каких-то обколотых наркоманов, конченных геев, которые всё, что угодно расскажут, лишь бы не быть изуродованными чеченцами…. Лишь бы дозу очередную выклянчить.
А Рафик ещё, даун-мистификатор! Он же при жизни сочинял такие истории, что у людей челюсти отпадали, как листья в осеннем парке! Нет, она, разумеется, не понимает сама ровным счётом ничего. Никаких денег она Рафику должна не была, ни о чём с ним не договаривалась….
Кстати, Рафик ведь был болен шизофренией. Серьёзно, болен. Он даже рассказывал об этом не раз. И ей, и Алексею…. И симптомов было, хоть отбавляй. Да, Рафик утверждал, что даже в армию из-за своей болезни не пошёл. Что справка у него имеется…. Наверное, его слова можно после праздников где-нибудь проверить, в поликлинике или в военкомате…. А, ну да, после праздников! Её же к этому времени уже убьют! Убьют из-за фантазий шизанутого пидора! Её же зарежут эти бородатые свиньи! За что?
Да если бы были у неё эти сто тысяч, на кой чёрт ей было бы спать с этим аморфным Рысицким, или позволять мне, любимому человеку, влазить в баснословные долги? Зачем, спрашивается?! Неужели бы она не захотела «раскрутиться» на собственные деньги?!
Нет, определённо, я совершаю сейчас чудовищную ошибку! Все совершают. Я, Джано, Косой, чеченцы…. Абсолютно все. И когда выяснится правда, когда где-нибудь всплывут эти проклятые сто тысяч, когда я наконец-то пойму, что она была не причем, её уже не будет на свете….
- Меня уже не будет на свете! – прошептала, выдохшись, Вика и зарыдала опять, орошая мой ковёр неиссякаемыми слезами.
- Что ж…. Я не спорю, иногда ты рассуждаешь логично. Порой даже правдоподобно. Но… - я умолк на секунду, встретившись с Викой тяжёлым ненавидящим взглядом, глубоко вздохнул и, не отводя от неё прищуренных глаз, закончил фразу, - …Но ничем помочь тебе не могу, подруга. Не хочу.
- Ты мстишь! – встрепенулась она тут же и вскочила с пола. Возможно так же выглядел в миг открытия Архимед, крича «Эврика», я не знаю. Передо мной стоял не великий учёный, а дрожала жалкая растрепанная женщина с искажённым злобой и опухшим от рыданий лицом. Просто кричала она также убеждённо, - Ты можешь! Можешь меня спасти! Можешь…. Но ты мстишь! За измены, за ошибки мои мстишь!
- Оба на! – только и смог я выдавить из себя, обалдевший от такого, бесспорно, свежего ракурса проблемы.
- Да, ты мстишь! И если раньше я считала тебя мужчиной… - захлебнулась от возмущения Вика и вдруг обессилено рухнула на ковёр, в который раз заливаясь слезами, - …Это подло! Господи, как это подло….
- Да не мешай ты всё в одну кучу, идиотка! – не выдержал я, переходя на крик, - Причём тут моя месть?! Причём тут измены? Отдай завтра чеченцам их деньги и живи, как хочешь. Живи долго и счастливо! Но не со мной, ясное дело….
- Но ты же знаешь, что у меня их нет, этих самых денег?! Нету, понимаешь?! – завопила, катаясь по ковру, Вика, - Нету! Вот ты и мстишь мне трусливо. Рассчитываешься за всё!
- Рассчитываюсь? Гениально! – нервно, с пятой попытки я прикурил сигарету и выдохнул вместе с дымом в перекошенное Викино лицо, - В таком случае задам тебе один вопрос, который мне, придурку, следовало выяснить для себя ещё давным давно. Откуда у тебя, солнышко, те одиннадцать тысяч евро, с которых ты мне предлагала начать в сентябре «раскрутку»? Случайно, не из этой пропавшей сотни тысяч?
- Нет! – злорадно заулыбалась сквозь слёзы Вика, тоже нервно закуривая, и наградила меня убийственно-торжествующим взглядом, что по моему мнению выглядело в её положении довольно оригинально, - Не из этой!
- Отлично! - пробормотал я, закатив к потолку глаза, - Девяностая часть мексиканского сериала «Вам и не снилось!». Дубль первый….
- И последний. Это деньги моей мамы и мои! – произнесла почти нормальным голосом Вика и даже пересела с пола на противоположный от меня край кровати, - Нам их перевели по завещанию отца, после его смерти. Двенадцать тысяч. Можешь позвонить маме, выяснить. Всё было официально, с нотариусом, банком и так дальше….
- Ну, и когда же ты осиротела, бедняжка? – поинтересовался я, переваривая новость. Впрочем, открытием для меня известие было только на половину: Вика, действительно, что-то такое рассказывала о смерти отца. Только вот про деньги, наверное, забыла. Мелочь какая!
- Папа умер от рака пятого мая, за четыре с половиной месяца до того, как я пришла к тебе! – не скрывая своего триумфа, заявила Вика, потом жадно, глубоко затянулась, и добавила, - Проверь. Волокита с завещанием длилась больше двух месяца. А могла бы длиться и десять лет, если бы нам с мамой не помог папин брат, какой-то там супер-дупер юрист России.
- А чем у нас папа занимался? – задал я подруге с иронией вполне естественный вопрос.
- Он долго был директором крупного машиностроительного завода на Урале, - ответила Вика, рассматривая свои сломанные и объеденные в течении последних нервных суток бордовые ногти, - У него, я тебе когда-то это уже рассказывала, после разрыва с моей мамой там, в России, откуда он и родом, появилась другая семья. И другая жизнь…. Я отца помню только в картинках из детства. Очень смутно…. А деньги он завещал нам с мамой, судя по всему, как искупление.
- Так, хорошо, с папиными деньгами выяснили! – сдался я со вздохом и прикрыл слезящиеся от дыма глаза, - С твоими похождениями – тоже. А вот с чеченскими «сокровищами» не выходит, прости. Может, ты всё-таки вспомнишь, куда их дела, а? Хочешь, я тебе даже помогу? Из жалости?
- Господи, ну сколько я тебе могу повторять: не воровала я никакие деньги! Не брала! Не прикасалась к ним и даже не видела! – заголосила, складывая на груди руки, Вика и я, махнув на неё с презрением, поднялся с постели.
- Расскажешь это скоро чеченцам! – прекратил я мигом стенания подруги и под её остекленевшим от страха взглядом вышел из комнаты.
Не успел я дойти до кухни, как Вика бросилась за мной следом и повисла, плача, на руке.
- Санечка, миленький! Родненький! Ну, что же мне делать?! Что? – прошептала она, глядя с мольбой и ужасом сквозь спутанные каштановые пряди, - Что же мне делать?!
- А ты позвони, например, Рысицкому, и предложи ему трахнуть тебя третий раз! – прошипел я, выдирая свою руку из её влажных липких ладоней, - За сто тысяч долларов! Вдруг он согласится? Ты же и не таких кренделей «разводила», правильно?!
- Господи! – взвыла, ползая в моих ногах, Вика, - Не надо мне мстить! Не надо….
- Да не мщу я тебе, ничтожество! – вздохнул я, включая лампу с жёлтым абажуром, и устало плюхнулся за стол, обхватив чугунную голову руками, - Не мщу!
- Да?! – на четвереньках подползла к столу Вика, (или то, что ещё пару дней назад было ею), и, истерически хохоча, указала на меня дрожащим длинным пальцем со сломанным ногтем, - Я помню! Я же прекрасно помню, как ты клялся, что убьешь меня, если я, действительно, спала с Рысицким!
- М-да, имеющий уши да услышит! – пробормотал я, припоминая, есть ли в аптечке что-то от головной боли, и с надеждой открыл шкафчик, в котором мы обычно хранили лекарства.
- Так давай, трус, убивай! Своди счёты чужими руками! Сдавай меня чеченцам! – продолжала действовать мне на нервы Вика, и я в который раз подумал: что же удерживает меня от того, чтобы взять вот сейчас её зашкирки, и выбросить в этом жёлтом шёлковом халате на лестничную площадку? Да, что-то мешает, что-то удерживает….
- Фистал…. Флюкольд…. Реланиум… Зачем нам столько снотворного?… - роясь в кульке, читал я по очереди названия лекарств, пока не вспомнил, что где-то в комнате, в стенном ящике, видел недавно пачку спазмолгина. Вечно Вика разбрасывает повсюду таблетки, - Подойдёт! – буркнул я, вставая из-за стола, и с презрением обошёл продолжавшую выть подругу.
- Трус! Жалкий мстительный трус! – пролепетали в очередной раз вслед её искривлённые злобой губы, и я в сердцах хлопнул кухонной дверью, - Убивай!
Спасительных таблеток я в комнате так и не нашёл. Но и обратно возвращаться не горел желанием. Я опять включил один из подаренных Зауром дисков и постарался успокоиться, думая о звучащем из динамиков многоголосии. Красивые мелодические хода, мощные, идеально спетые аккорды, действительно, вернули моей душе относительный покой и равновесие. Но, что делать, если через какое-то время мне элементарно захотелось пить? Заранее морщась от новой порции Викиных обвинений, я покинул накуренную комнату.
К своему, признаюсь, чуть ли не приятному удивлению, не обнаружив Вику на кухне, я заглянул ради интереса в ванную. И с чувством выматерился….

Машина «Скорой помощи» приехала через тридцать пять минут. Ещё через два часа усталая, обозлённая причиной вызова бригада вышла из моей квартиры, оставив после себя стойкий запах перегара и грязные следы ног на линолеуме прихожей.
Что ж, каждый человек имеет полное право на праздник. Не зависимо от того, давал он клятву Гиппократа, или нет. И любому человеку ночью второго января хочется заниматься миллионом приятных вещей, посвящая свои силы всему, чему угодно. Семье, жене, детям…. Себе самому, наконец. Но уж, точно, не тому, чтобы спасать в эту ночь жизнь наглотавшейся снотворного истеричке. Всё правильно.
«Дура!», - в который раз с бешенством подумал я и чуть ли не пожалел о том, что настойчиво упрашивал врача не везти Вику в больницу, подкрепляя свою просьбу парой хрустящих зелёных банкнот. «Дура, что ты пыталась мне доказать?!», - возмущался я, бросая на закрытую в комнату дверь разъярённые нервные взгляды. Там, на смятой, в горошек постели спала в тяжёлом забытьи измученная, бледная женщина, лишь отдалённо напоминающая мне теперь смешную, неунывающую «Мисс Танк».
А если она всё-таки права? Если, действительно, Вика не имеет никакого отношения к чеченским деньгам? Что мне делать?!
Прежней жизни не будет. Понятно. Я слишком уважаю себя, чтобы забыть или простить её предательство. Даже в следующем тысячелетии. Спустя вечность…. Утром, когда она оклемается, я вышвырну Вику за дверь. К чёртовой матери! Пусть делает тогда всё, что ей вздумается. Травится, вешается, трахается. Пусть натурой оплачивает все свои долги и эфиры. Долги….
Да, меня и вправду задели глупые Викины обвинения. Я мщу ей, сдавая с Джано чеченцам?! Идиотизм!
Забавно, по всем законам логики я должен был бы сейчас негодовать, спасая уязвлённое самолюбие несчастного рогоносца. Должен был бы по идее строить коварные и кровожадные планы мести. Ей и Рысицкому. Рысицкому и ей…. Хотя, что там их строить? Смешно! Сломаю пару рёбер при встрече этому уроду, отобью, как битки, печёнку. И размажу по стенке самодовольную красную рожу с сальными редкими волосками. Вот и все планы. Баста!
…Долги. Сто тысяч наличных долларов. Завтра…. Да, Джано прав: могла! Могла разыграть так карты, могла всё тогда рассчитать. Ладно, не всё, согласен. Но, по крайней мере, попытаться могла, точно. Даже это представление с реланиумом устроить для меня, сентиментального идиота, могла. И устроила. Впрочем….
Её убьют, это точно. Окажется она виноватой или нет, не известно. Но её убьют, наверняка. После того, как всласть поизмываются. После того, как рваное, обожжённое окурками тело с отрезанными сосками и выпущенными наружу внутренностями перестанет их уже возбуждать…. Убьют. Холодные, пустые глаза Ары, - лучшая этому гарантия.
Помню, Джано рассказывал, что они вытворяли с учредителями одного столичного банка. Помню, о чём за третьей бутылкой водки когда-то мрачно говорил Андрей, обхватив стриженную голову руками. Помню….
…И боюсь. Да, я боюсь за эту женщину. Какой бы по отношению ко мне она не была. Боюсь….

- Андрюха, здорово! Слушай… - заговорил я бесцветным голосом в трубку, когда его сонная десятилетняя Алёнка, выслушав мои скомканные поздравления, сбегала за папой, - У меня мало времени. Нужно встретиться!
- Где и когда?! – пробубнил мой друг, наверное, с недоумением поглядывая на часы и проклиная всех творческих гениев, которым в восемь утра выходного дня не спится, отборной безмолвной руганью.
- Я должен срочно ехать к нашему бомжу с причудами. Он сейчас на даче в Конча-Заспе….
- А какого хрена он там? – проявил не вовремя любопытство Андрюха, нагло зевая.
- Да, не перебивай ты, Бога ради! Строительство он своё осматривать там вздумал спозаранку. Понятно? – зашипел я, поражаясь тому, что иногда и опытный опер может «морозить» глупости, - Мне нужно, чтобы ты сейчас меня туда отвёз. Сможешь?
- У тебя же твой супер-гонщик есть. Как его, Архипыч? – попробовал «отмазаться» Андрей.
- У меня есть причины обращаться не к Архипычу, а именно к тебе, Андрюха. К менту! – взмолился я тихо, - Серьёзные причины.
- Время кофе выпить хоть есть? – спросил, сдаваясь, друг и сам же ответил, - Ладно, в машине….. Буду перед твоим подъездом через двадцать минут!
- Давай! – бросил я коротко и отключил трубку.

Она спала. Она ещё находилась от всех далеко. От меня, от Джано, от чеченцев. От спешащего к моему дому Андрея, и от собственной лжи и ужаса. От неминуемых сегодня событий. Она безмятежно спала.
Впрочем, нет…. Даже сейчас, разметав по подушкам волнистые длинные пряди, приоткрыв пухлые влажные губы, она не производила впечатления безмятежно спящего человека. На бледном, с бисерками пота лице я читал не проходящие страх и волнение. Вика вздрагивала в беспокойном сне всем своим телом. Она продолжала бояться и убегать, переворачиваться и тихо постанывать.
«Она будет петь!», - вспомнил я не к месту почти забытую фразу Саровского. И чертыхнулся, впервые восприняв её абсолютно иначе, на бандитско-ментовский манер. Да, сегодня наша Вика будет ПЕТЬ. То есть: «колоться», сознаваться, давать показания и т. п.. Сегодня….
Прежде чем покинуть квартиру, я черкнул ей на кухне записку. Такую же сумбурную и странную, как и в целом моё состояние.
«Вика! Никуда не уходи. Никому не открывай. Не подходи к двери и, пожалуйста, не поднимай трубку. Я скоро вернусь. Не бойся! Мы придумаем, как выкрутиться…. Вика, я тебе ВЕРЮ!».

- Привет! – бросил я Андрюхе, грузно садясь в его старый, но надёжный «Опель», - Ты случайно оружие с собой не взял?
- Как я его мог не взять? – спокойно откликнулся друг, выезжая со двора, - Обижаешь! Четыре водяных пистолета улучшенной модификации и запасные баллоны к ним. В багажнике. Отобьёмся!
- Тьфу ты! – рассмеялся я по мимо воли и, понимая, что Андрей в праве знать, почему его вытянули в редкий выходной из тёплой постели, кратко обрисовал ситуацию. Разумеется, упуская информацию личного позора в номинации «Рысицкий».
К тому времени, как я, финишируя, взвешивал вслух все «за» и «против», машина уже подъезжала к заповедной Конча-Заспе. Андрей безучастно молчал, так ни разу и не перебив меня за всю дорогу, и на какое-то мгновение мне даже показалось, что он нагло спит. А что? Ведёт себе свой дребезжащий на каждом ухабе «Опель» и потихоньку дремлет с открытыми глазами. На автопилот надеется.
- Да не сплю я! – с иронией произнёс Андрюха, угадав мои опасения, - Просто дольше, чем на две секунды, ты в своём монологе пауз не делал. А мне, чтобы выразить своё мнение, надо, как минимум, пять. Вот я и ждал терпеливо, когда ж ты, наконец, оратор, заткнёшься.
- Что меня в тебе всегда поражало, так это, безусловно, твоя ментовская вежливость! – буркнул я, признавая в душе, что, возможно, и вправду увлёкся, - Ладно, выражай своё мнение!
- Я хочу домой! – изрёк невозмутимо Андрей и, покосившись на меня, посоветовал, - Верни глаза на место!… Да, спасибо, так лучше. Я, серьёзно, хочу домой…. Официально, как мент, скажу тебе откровенно, - я почти ничем реально помочь не могу. Хотя ты это с самого начала знал сам.
- А не официально? – спросил я, ничуть не смущаясь, и указал другу на знак поворота.
- Могу обыграть Ару в дурака! – заостроумничал Андрюха, - Хочешь? А потом и всю его чеченскую общину. Они все настолько расстроятся, что им станет не до Вики.
- Здесь будет съезд к санаторию, а потом - по дороге направо, мимо заброшенного пионерского лагеря, - проинструктировал я друга, спокойно игнорируя его сомнительный юмор. Опытный ОБОПовевец ещё себя проявит, в этом я не сомневался, просто нужно было дождаться этого знаменательного момента. Однажды….
- Мистер Фукс, а какой у Вас план? – полюбопытствовал друг, - Убедить скептика Джано в том, что Вика не брала эту макулатуру? Или одолжить у него по-братски сто штук баксов? Или, может, найти верных союзников в массовом отстреле всех чеченских террористов? Так обратитесь, мистер Фукс, в российскую ФСБ.
- Все три варианта мы уже в генеральном штабе обдумывали! – ответил я, имитируя голос Сталина, - И пришли к выводу, что Вы, товарищ Берия, забыли ещё об одной колоссальной для нас возможности….
- Ой, неужели, вы собрались с Викой в бега?! – хохоча, подал идею друг-весельчак, лавируя между соснами, - На это я бы посмотрел с удовольствием!
- Кстати, можно подумать и о бегах! – отозвался я, как никто другой осознавая то, что ни о каких совместных бегах у нас с Викой уже речи быть не может. Вообще, по жизни. Ибо жизни совместной у нас после Рысицкого больше с ней не предполагается. И не я в этом виноват….
- Представляешь, в бега?! Двухметровый бугай Афанасьев с характерной походкой интеллектуального орангутанга и с ярким букетом других особых примет…. И блистательная мадемуазель Виктория, чью красивую мордашку теперь знает половина страны. Кстати, благодаря тому же Афанасьеву…. Да у вас в подполье, ребята, автографы брать будут! Гарантированные аншлаги на явочных квартирах! – продолжал веселиться Андрюха, - Это же будет продолжение фильма «Их знали только в лицо»! Жалко только, короткое оно будет, это продолжение….
- Вот и помоги мне его по возможности затянуть! – озадачил я Андрюху и, как ни странно, лицо его, действительно, приняло мыслящее выражение. Надолго ли?
- Да есть у меня, конечно, пара идей! – нахмуренно проговорил, в конце концов, проявившийся в друге опер, - Обе идеи, по-своему, не плохие….
- Ну, так делись! – предложил я ему, одновременно указывая на последний поворот к строящимся хоромам Джано, - Там, за пролеском, - конечная остановка.
- Стоп, Саня! Во-первых, я с тобой к нашему шашлычнику в гости не пойду! – сбавил скорость до минимума Андрей, - Сам понимаешь, нам обоим с ним публичные рандеву не нравятся. Во-вторых, давай, посмотрим, что он тебе скажет. В третьих, за время твоих с ним «переговоров», я свои идеи ещё раз хорошенько проверю на вшивость. И уж потом вслух тебе оглашу.
- Ладно! – кивнул я другу и выбрался из остановившейся машины, - Надеюсь, дождёшься!
Уже пройдя метров десять, я оглянулся на рёв продирающегося по жалкому подобию дороги «ЗИЛа», гружённого красными кирпичами. И глядя на его потуги, припомнил забавное выражение: «Русские называют дорогой то, где собираются проехать». Андрюхин псевдозелёный «Опель» явно в этом «ЗИЛу» мешал, и мой друг, скорчив гримасу, подал назад, смяв пару больших, запорошенных снегом кустов, став с моего ракурса обзора практически незаметен в смешанном зимнем лесу. Грузовик проехал мимо, обдав меня дизельной вонью, и я со злостью пожелал его водителю не только в изобилии гвоздей и жезлов, но и каких-нибудь неприятностей от свирепового хозяина по имени Джано. Кстати, интересно, что он успел уже здесь настроить, этот обаятельный бомж с причудами…..

- Шурка, ещё раз говорю: я считаю её виноватой! А тебя, прости, брат, дураком! Большим, талантливым, длинным дураком! – окончательно разнервничавшись, повысил голос Джано, стоя со мной и хмурым Зауром в помещении, которое обещало превратиться когда-нибудь в красивый бассейн. Пока что оно было только коробкой из балок и серых стен, с гулким и долгим эхом.
- Да пошёл ты к чёрту, Джано! – крикнул я другу и отвернулся от обиженного взгляда его приёмного отца, ставшего по инициативе Джано свидетелем наших «разборок», - Я сам справлюсь. Считай себе, что хочешь!
Я ещё собирался добавить, что Андрюха, о приезде которого я сообщить Джано пока не успел, наверняка ко мне присоединится, как Заур вдруг обратился к сыну по-грузински. Это был первый случай за пятнадцать лет, когда он допустил невежливость в моём присутствии. Обычно втроём мы общались на языке, понятном всем. Ладно, может он пытается переубедить сына, но не хочет умалять его авторитет в моих глазах? Да, точно, я угадал. Джано виновато потупился и кивнул. Затем подошёл ко мне вплотную.
- Прости, Шурка, прости! Погорячился! – похлопал он меня по плечу и вздохнул, как человек, проигравший в долгом и мучительном споре, - Хорошо, будь по-твоему!
- Ну, если Вы оба успокоились, идёмте, полюбуемся на наш тир! – предложил с улыбкой облегчения Заур, награждая каждого из нас ироничным взглядом, - А потом поступите, как решили. Время терпит.
- Да, брат, идём! – обнял меня Джано, уводя из «бассейна», чтобы привести в ещё какой-нибудь параллелепипед, в котором мне опять придётся напрягать воображение, - Не обижайся, дорогой. Ты был тоже хорош!
- Да, не сердись, Джано. Просто состояние такое… - попытался я оправдать свою грубость, но тут запищал мой мобильный, и я, извинившись, включил трубку. Это был Игорь.
- Как себя чувствует Вика? – первым делом поинтересовался он и, не дав мне ответить, тут же задал следующий вопрос, - Если болеет дома, почему к телефону не подходит?
- Да, болеет Вика, болеет и спит, наверное! – ответил я, мысленно поблагодарив подругу за благоразумие. Значит, уже проснулась и прочла записку.
- А ты где? – не унимался с расспросами любознательный Горовой.
- Пока у Джано на даче в Конча-Заспе. Скоро в Киев вернусь вместе с ним, а что? – произнёс я, спускаясь вслед за другом и его отцом в какие-то катакомбы.
- Да, ничего, я просто волнуюсь. Работу не известно насколько надо забрасывать…. Ну, в общем, скажи, чтоб лечилась! – напутствовал меня вдруг заспешивший куда-то Игорь и, не прощаясь, отключил связь.
- А Игорёк в курсе? – спросил меня, указывая дорогу, Заур и, удовлетворившись отрицательным движением головы, восхитился, - Какой у тебя аппарат модный!
- Да, обычный, в принципе! – ответил я, протягивая телефон заинтересовавшемуся Зауру.
- Вот, Шурка, смотри! Здесь будет тир! – пропуская меня вперёд, с гордостью провозгласил Джано, и я невольно поморщился. Точно, ещё один освещённый электрической лампочкой параллелепипед с прекрасной акустикой.
- Классно! – выдавил я из себя и уже повернулся, чтобы продемонстрировать на лице вопиющий по фальши восторг, как Джано вдруг толкнул меня на середину будущего тира и пулей выскочил из помещения. Заур вовнутрь и не входил, делая вид, что занят изучением моего телефона. Как только Джано оказался за проёмом двери, отец захлопнул её прямо перед моим носом. И молниеносно запер на засов.
- Прости, Шурка, прости! – донёсся с той стороны расстроенный голос Джано, - Иначе, брат, нельзя было!
- Идиот! Что ты делаешь! – закричал я, ещё не до конца осознав происшедшее, - Открой дверь, Джано! Слышишь, открой!
- Саня, извини. Но для тебя же будет лучше, если ты немного остынешь! – проговорил за дверью с возмущающим спокойствием Заур, - Когда-нибудь ты поймёшь….
- Да, прости, Шурка! – опять выразил мне извинения Джано, вместо того, чтобы просто отпереть стальную массивную дверь, и спустя секунду я услышал удаляющиеся от неё шаги.
- Эй! Вы куда направились?! Эй?! – заорал я, проверяя со всей дури дверь на прочность. Сначала плечом с места, потом всем корпусом с разбега. Но в результате дверь проверяла меня. Долго проверяла. Очень долго.
Я терпеливо, демонстрируя всю мощь поставленного голоса, вопреки всем законам генетики скрещивал покойную мать Джано с дохлым верблюдом, называл Заура старым облезлым индюком. Поливал грязью всех, кого угораздило быть по жизни грузином, и даже дошёл до прадедов Джано, которые, разумеется, оказались тупыми вонючими гоблинами. Причём, ярыми гомосексуалистами. В общем, чего я только от отчаяния и злости не кричал.
Но отверстий, углублений или ниш, за которыми таился бы спасительный выход, тем падче, элементарных окон от этого в моей тюрьме не появлялось. И запертая снаружи дверь от новых сумасшедших разбегов не открывалась. А за ней царила гнетущая душу тишина. И надеялась на меня Вика.

На пару минут, окончательно охрипнув, я взбодрил свой дух подвигом графа Монте-Кристо. Молодец, мужик, целый туннель вырыл За сколько-то там лет. Ага, молодец. Посмотрел бы я сейчас на него с ножкой от кровати, которой, кстати, здесь не было, (впрочем, как и вообще какой-либо мебели и массивных предметов), роящего бетонный пол с бетонными панелями! Сколько бы он мучался?! То-то же! Эх, и в рожу двинуть злых тюремщиков, принесших убогий обед, я тоже не имел возможности. Потому, что меня в этом каземате никто, кажется, и не собирался кормить. По крайней мере, в ближайшее время.
- Эй, придурки носатые! Кретины безмозглые! Когда я отсюда вылезу… - я ещё сам не знал, что я буду делать, когда вылезу, но грозную фразу я бы обязательно досказал, если бы не услышал снаружи какой-то подозрительный шум, - Эй, Джано, шашлычник грёбаный!
- Ну, зачем ты так плохо о людях говоришь? – донёсся из-за двери незнакомый гнусавый голос с сильно выраженным акцентом, - Зачем ругаешься? Зачем нервничаешь?
- А ты ещё кто такой, миротворец? Что, депресантов нажрался, что такой спокойный? – огрызнулся я и, подойдя к двери, поинтересовался, - Где Джано?
- Нету Джано. Уехали они! – ответил невидимый собеседник.
- А ты откуда взялся? Призрак замка Моресвиль? – продолжил я импровизированный допрос.
- Почему призрак? Меня Тангиз зовут. Я за бригадира здесь у Джано! – воскликнул с обидой в голосе обладатель гнусавого баритона, - Правильно он тебя сюда посадил. Бешеный ты какой-то и злой….
- А эта свиная рожа не говорила случайно, где мне, например, ходить в туалет? – проигнорировал я мнение о себе Тангиза-невидимки.
- Он сказал: «Пусть делает в тире всё, что захочет. Он – мой гость. Береги его, Тангиз!» – по-видимому, этот бригадир откровенно надо мной издевался. Ладно, переживём. Главное – выбраться.
- Ну, а если я всё-таки хочу в туалет? – задал я абсолютно идиотский вопрос и замер в ожидании ответа.
- «Пусть делает в тире, что захочет!».. Значит, можешь туалет там устраивать! Джано разрешил! – проявил поразительную логику собеседник, и, пока я раздумывал, с кем пообидней скрестить его родственников, он уже развернулся и ушёл. Сволочь смекалистая!

Прошло ещё полтора часа. В общей сложности, моё заключение продолжалось уже сто восемьдесят шесть томительных минут. Я успел перебрать тысячу самых разнообразных вариантов побега, но от этого ни на сантиметр не продвинулся ближе к желанной свободе.
Можно устроить пожар…. И орать на всю глотку о помощи. Нет, нельзя. Палить просто нечего. На бетонном полу будущего тира не валялось ни одной старой газеты, ни какого, мало-мальски полезного хлама, вообще ничего не валялось. Кроме меня самого.
Вся бумага, которой я располагал, находилась в кармане пальто: деньги, записная книжка и пачка сигарет, так что идею самосожжения со вздохом пришлось отвергнуть. Тем более, оставалось неясным, как отреагирует на это невидимый бригадир Тангиз. Может, пожмёт философски плечами и скажет: «Джано разрешил!»?
Почему они так со мной поступили? Почему?!
Где Андрей? Где эта ленивая гроза организованной преступности со своими водяными пистолетами? Мог бы, между прочим, и полюбопытствовать, чем я тут занимаюсь….
Как там Вика? Сколько меня здесь собираются ещё держать? И что будет дальше?
Я швырнул очередной окурок на пол и поднялся, со злостью отряхивая пальто. Нет, не из-за желания выглядеть чистым и опрятным в этом подвале. Плевал я на то, в каком состоянии моя одежда! Просто двадцать градусов мороза давали о себе знать, и это был не самый плохой способ согреться. Ещё один способ, кроме того, что я уже испробовал на закрытой стальной двери. Нет, к повторению эксперимента «Вообрази себя танком» я не испытывал никакой тяги. По крайней мере, пока.

Прошло ещё сорок минут. Я уныло мерял шагами длинный серый прямоугольник и время от времени хриплым надорванным голосом напоминал своим тюремщикам о том, что однажды я вылезу. Ох, и устрою я им боевик. Ох, и запоют они у меня многоголосьем «Сулико»…. Нет, скорее я напоминал об этом себе. Одному. И продолжал слоняться по тиру.
…Мне не показалось. Там, в коридоре, действительно, прозвучали шаги.
- Эй, Тангиз! Дай мне воды! – заорал я, опираясь окоченевшими руками на дверь, - Слышишь меня, юродивый?!
- Нет, он тебя не слышит! – отозвался Андрей и, прогрохотав за дверью засовом, отпер «камеру», - Ему сейчас не до тебя. Ему больно.
- Где ты шлялся? – накинулся я на друга, выходя под его насмешливым взглядом в коридор, - Раньше не мог?
- Извини, я спал! – ответил он, разводя руками, и первым направился из катакомб на поверхность, -- Пару часов назад видел, как мимо промчались два джипа, но пассажиров рассмотреть не успел. Позвонил пару раз на мобильный, но ты трубу не берёшь. Вот я и решил, что вы ещё с Джано «базарите». А может, уже и вином балуетесь. Короче, вздремнул я малость, Сашок…. Извини!
- Спасибо, что хоть проснулся! – буркнул я, выходя вслед за Андрюхой в просторный холл, - Представляешь? Джано меня с папашей запер и свалил!
- Да, лихо! – со вздохом произнёс друг, указывая мне на лежащую на полу здоровенную тушу, издающую клокочущие утробные стоны, - Это, наверное, и был твой Тангиз. Пришлось над ним поразмяться….
- Здоровый гад! – заметил я, подходя поближе, - Он один здесь сидел?
- Нет, во дворе я ещё на его приятеля нарвался. Кажется, руку ему сломал! Вместе с ключицей… – с искренним сожалением отозвался Андрей и озабоченно покачал головой, глядя на стонущую тушу моего стража, - И, скажи мне, друг сердечный, стоило ли этому культуристу так артачиться? Я же только и спросил: «Где Джано, где Саня?». Вежливо спросил, культурно…. Домой мне просто захотелось….
- А это ещё что такое? – указал я другу на торчащую за его брючным ремнём рукоятку.
- «Макаров»! – ответил невозмутимо Андрей, - Раздают всяким ублюдкам на потеху, а мне потом собирать приходится. Этакий дятел, санитар леса.
- Дай! – попросил я безапелляционно друга, но он молча покачал головой, перекладывая пистолет во внутренний карман кожаной куртки, и я бросил устало, спускаясь во двор, - Ладно, опер. Поехали к Вике!

По дороге домой я попросил у Андрея телефон и несколько раз набрал свой домашний номер. То, что в квартире не отвечали на звонки, ещё ни о чём не говорило. И не успокаивало. В принципе, Вика могла, увидев на АОНе хорошо знакомый номер моего друга, снять трубку и откликнуться. А могла и не вспомнить, кому принадлежит эта комбинация цифр, и в точности соблюсти мою просьбу….. В общем, я нервничал, вздыхал и беспрестанно курил, не вызывая у Андрюхи ни малейшего желания поговорить.
Впрочем, он и сам не выглядел абсолютно спокойным и уравновешенным человеком. Гоня по обледенелой трассе со скоростью сто тридцать километров в час, он швырял машину из стороны в сторону так, что его воспел бы любой камикадзе. И умудрялся при этом ещё сопровождать каждую заминку тихой замысловатой бранью. Бросая на него украдкой тревожные взгляды, я предпочитал воздерживаться от критики, особенно на поворотах. Одного друга я уже сегодня, по видимому, достал. Не хотелось это делать традицией.
Да, мы оба не могли с уверенностью объяснить причины, которыми руководствовались Джано и Заур, запирая меня в тире. Но более рассудительный друг считал их действия всем, чем угодно, но только не откровенным предательством. «Может, мне их сейчас ещё и поблагодарить?!», - со злостью пробормотал я, размахивая телефоном, и Андрей с иронией хмыкнул, давя на газ с риском рассыпать свой несчастный «Опель» по дороге. Единственный раз, когда он всерьёз задумался о тормозах, был стремительный въезд в мой двор, когда навстречу нам двигалась большая кирпичная стена, с такой же точно скоростью, что и мы. «Приехали!», - прокомментировал Андрюха, мягко говоря, резкую остановку, позволив замереть машине всего в нескольких сантиметрах от кирпичей. И через три минуты мы уже стояли перед моей дверью. Андрей невозмутимо держал в согнутой руке пистолет, дожидаясь, когда я соизволю справиться с замками. Потом отстранил меня в сторону. Тихо….

- Чёрт, они её забрали! – выдохнул я, с откровенной паникой глядя на снующего по квартире друга, - Чечены её взяли!
- Не мели ерунды, Саня! – отмахнулся он, заглядывая в ванную, - С каких это пор людей стали похищать вместе с их зубными щётками, кремами и прочей ерундой, которой, насколько я помню, раньше здесь было выше крыши?!
- То есть… - я оглянулся вокруг, уже пристальнее изучая обстановку, - …Она ушла сама? Не дождалась?
- Думаю, что да. Собрала вещи, покурила напоследок, - указал на пепельницу с несколькими окурками друг, - Выпила кофе, выпотрошила коробку овсяных хлопьев, (на столе в кухне валяется пустая пачка, и я сомневаюсь, чтобы их ел ты), и, закрыв квартиру, между прочим, на три замка, спокойно удалилась.
- И где мне её теперь искать? – растерянно поинтересовался я, присаживаясь в пальто на аккуратно застеленную кровать, что было само по себе уже не свойственно неряшливой в быту Вике, - Куда она могла «дёрнуть», а?
- Откуда я знаю? – пожал плечами Андрей, садясь рядом и бесцеремонно читая оставленную мной для Вики записку, поднятую им с пола, - Не я же с ней жил! К каким-то отдалённым знакомым или дальним родственникам, на вокзал, в аэропорт…. В любом случае, сомневаюсь в том, что она отправилась погостить к матери или поехала в салон делать причёску.
- Я всё равно позвоню её матушке! – сказал я, хватая радиотелефон, и, машинально подумав о Рысицком, добавил, - В общем, обзвоню людей.
- Давай! – кивнул хмуро Андрюха, откладывая в сторону прочитанный листик, и пристально взглянув на меня, поднялся с кровати, - Ничего, если я пока сварю нам термоядерный кофе? И сооружу бутерброды?

Телефонная гонка не принесла никаких результатов. Кроме одного: о Вике никто ничего не знал. Ни сонная, равнодушно настроенная мать, ни две относительно дружные с Викой барышни, ни разволновавшийся от моих расспросов Горовой, ни удивлённый Валера Тишлер…. Никто.
Получив через пятые руки номера телефонов Рысицкого, я покосился в сторону кухни. И осторожно прикрыл в комнату дверь.
- Алло, мне нужен Олег! – попросил я какую-то инфантильно настроенную старушку, сжав до боли подрагивающие пальцы. Так сжал, что аж кулаки побелели. Мне пришлось позвонить ему домой, поскольку мобильный был отключён. Да, я чувствовал себя последним идиотом, если не сказать больше, но волнение за Вику было гораздо сильнее.
- Да?! – возвестил о своём существовании подошедший к телефону Рысицкий, и я поморщился.
- Это Афанасьев. Я разыскиваю Викторию. Она, судя по всему, пропала….
- Серьёзно? – с издевательской иронией спросил меня Викин любовник, и, если бы этот ублюдок находился бы сейчас рядом, это был бы его последний в данной жизни вопрос.
- Ты хихикать будешь, или нормально ответишь? – повысил я севший и хриплый голос, - Только одно: давала ли сегодня о себе знать Вика. Или нет?!
- Ах, тебе нормально ответить? Прекрасно! – рявкнул с раздражением Рысицкий, - Следи лучше за своей полоумной шлюхой, если не можешь её вылечить! Она приехала ко мне с вещичками три часа назад и несла полную ахинею. Абсолютный бред! Идиотизм!… Кавказская пленница нашлась! Без вины виноватая! Я послал её к чёртовой матери, что повторяю теперь и тебе, неудачник! Пошёл к чёрту!
Рысицкий бросил трубку, так и не узнав от меня, что за сюрпризы ждут его при первой же нашей встрече. Ладно, на то они и сюрпризы, чтобы можно было испытывать от них внезапный шок. Ладно….
- Как успехи? – поинтересовался вошедший в комнату Андрей, впуская следом за собой аромат свежесваренного кофе и вонь пригоревшей яичницы.
- Одни знакомые видели Вику с вещами три часа назад! – ответил я опустошённо, - И отправили её восвояси….
- Что за знакомые? – решил устроить мне допрос заинтересовавшийся друг, но я молча махнул на него рукой и отправился на кухню.

Початая бутылка водки, обнаруженная вездесущим Андрюхой в холодильнике, оказалась за нашим столом третьей, и совсем не лишней. Уминая львиную долю яичницы и нагло воруя у меня из под носа наиболее симпатичные огурцы, друг бодро пытался вселить в меня оптимизм, наливая рюмку за рюмкой. Я реагировал вяло или вообще не реагировал. Разве что с монотонной цикличностью поддерживал безудержное поглощение водки, думая о незавидной ситуации Вики. Потом не выдержал.
- Надо что-то делать, опер. Прямо сейчас! Я не могу вот так сидеть, сложа руки!
- Обязательно! Непременно! Вот только огурец съем, с колбаской расправлюсь, водочки наверну и сразу же передам её приметы во всесоюзный розыск! – заверил меня Андрюха, яростно кивая.
- Надеюсь, не приметы водочки? – съязвил я, невольно поражаясь чёрствости приятеля. Хотя, чему тут поражаться? У него, мента, такое на работе ежедневно происходит. Он к этому уже, наверное, привык….
- Помнишь фразу из «Собачьего сердца»? За обедом не читайте советских газет и не обсуждайте медицинские проблемы? Так и я, - стараюсь за едой не думать о работе! – пояснил друг, в который раз радуя меня своей догадливостью. Интересно, у меня что, на лбу дисплей установлен, где для таких, как он, мои мысли дают бегущими титрами?
Только я собрался высказать Андрюхе что-нибудь мало приятное и неудобоваримое, как мой словарный запас иссяк от резкого телефонного звонка. Я бросился в комнату к трубке, всем сердцем надеясь на то, что это звонит Вика.
- Как поживаешь, беглец? – раздался вкрадчивый и усталый голос Джано, и я аж подпрыгнул от злости.
- Ах, ты, рожа бандитская, пузо грузинское… - начал я под хохот мгновенно понявшего, с кем я говорю, Андрея.
- Не оскорбляй меня, Шурка, лишний раз! И дураку нашему передай, что моих людей по чём зря калечить не стоило! Это строители были, а не братва! – прервал меня Джано, властно повысив голос, - Лучше бери этого мясника, и срочно приезжай ко мне домой. Жду! Обоих!
- Иди ты! – сказал я уже коротким гудкам, и сам у себя поинтересовался: «Наверное, сегодня международный день брошенных трубок? Полоса грубости?». Нет, пора в жизни что-то кардинально менять. А то скоро позвоню по «060», решу узнать время, а меня и там пошлют, бросив раньше времени трубку.
- Что он хотел? – спросил Андрей, разливая по рюмкам последние капли водки.
- Требует, чтобы мы сейчас же ехали к нему домой. Причём, оба! – посмотрел я вопросительно на друга и, не дождавшись внятного ответа, передал слова Джано в его адрес.
- Ничего себе, строители! Кому он «парит»?! – возмутился Андрюха, вскакивая из-за стола, - Если у него бригадир с «Макаровым» шляется, то….
- Короче, мы едем? – перебил я извержение друга, заранее предугадывая его позицию.
- Я этому бомжу сейчас по самые помидоры объясню, где раки зимуют! – сморозил очевидную глупость Андрей и снял с вешалки свою куртку, - Поехали, Саня! Вдвоём в тире веселее сидеть будет!
- Тира у него там нет. Зато есть бильярдная. Будет время поучиться! – обрадовал я вызывающего лифт приятеля и запер входную дверь.

Какой-то бородатый, незнакомый мне неандерталец проводил нас к Его Величеству Джано. На сей раз, почему-то, не в бильярдную, на пребывание в которой строил сказочные планы Андрей, а в небольшой, обставленный со вкусом кабинет с чктырьмя массивными креслами. «Наверняка, Тамара постаралась!», - подумал я, лениво оглядывая уютное помещение в ожидании чем-то занятого хозяина. Андрей рассеянно вертел на столе миниатюрный глобус, бормоча себе под нос: «Нет, для меня такой страны ещё не придумали…». Что именно имел в виду мой загрустивший друг, помешало мне выяснить появление мрачного Джано в сопровождении не менее «приветливого» Заура. В общем-то, присутствие четырёх, обозлённых друг на друга мужиков в тесном замкнутом пространстве вряд ли располагало к мирной и вежливой атмосфере, что и доказали первые же взаимные обвинения.
- Ша! – поднял, морщась, руку приёмный отец Джано, и все смирились с необходимостью умолкнуть, - Саня! Пять часов назад ты оскорбил меня и моего сына, - я ринулся убедить его в том, что сказал лишь сотую долю того, что собирался, но Андрюха удержал меня за рукав, и Заур продолжил, - Сейчас Джано расскажет, как мы провели это время, и я попрошу тебя после того, что ты услышишь, за всё перед нами извиниться. Сын, говори!
- Я объяснял тебе, Шурка, о чём кричали мои предчувствия! – с жалостью обратился ко мне Джано, - Но ты был влюблён по уши, думал не головой, а…. Не знаю, чем ты, в общем, думал, но ты пришёл в мой дом и потребовал оружие! - услышав это, Андрюха прыснул от смеха и скорчился в три погибели, елозя в кресле.
- Ой, не могу! Так ты всё-таки отстреливаться решил! Вот умора! Их же не перестрелять никогда! – промычал он сквозь смех, но, встретившись со мной глазами, нечеловеческим усилием подавил взбесившее меня веселье и стал важно внимать Джано.
- Шурка! Ты вёл себя совсем глупо, понимаешь? Совсем глупо! И отец мне сказал: «Джано! Пусть ты лишишься сумасшедшего друга, но он не лишится своей сумасшедшей жизни!». Поэтому для тебя же старались, дорогой. Ну, да я не об этом… - Джано перевёл дыхание, достав ненавистный мне портсигар с приторным табаком, и все по его примеру закурили, - Я о другом, Шурка. Твою женщину чечены «пасли». «Пасли», но не трогали, потому что я сказал им, что ты сначала всё выяснишь. Они ждали. Но сегодня, когда ты спорил со мной на даче, твоя женщина собрала вещи и куда-то поехала. Они за ней проследили, и даже подслушали. Может, ты знаешь, кого она просила о помощи?
- Знаю! - я понуро кивнул головой, не собираясь ничего объяснять. Впрочем, по глазам Заура я понял, что он с сыном - в курсе. Наоборот, это Джано, по-видимому, хотел узнать, в курсе ли я. Очень трогательно.
- Хорошо, знаешь! – кивнул Джано и, затянувшись, проговорил, - После того, как этот человек выгнал твою женщину, чечены её взяли.
- Ну! – процедил я сквозь зубы, сначала порываясь драматически вскочить, но потом усилием воли заставив себя сидеть, не шелохнувшись, под пристальными взглядами присутствующих.
- Мой человек тоже присматривал за твоей Викторией. И сразу же сообщил мне. Мы с отцом помчались к Шаману в подвал, куда они её притащили! - услышав знакомую кличку, Андрей мигом из стороннего слушателя, превратился в самого натурального мента. И это заметили все, пожалуй, кроме него самого. Джано, ухмыльнувшись, продолжил, - Мы подоспели вовремя. Ара ещё не приступал серьёзно. Только пару пощёчин…. Мы поговорили, обсудили горячо свои интересы, и папа, которого твоя женщина в глаза никогда не видела, поприсутствовал при… задавании вопросов.
- Что, билеты в Луна-парк закончились? Комната страха на ремонте?! – прищурившись, спросил я зло у Заура, и тут же сам понял, насколько поступил по отношению к нему глупо и несправедливо, - Прости, ради Бога!
- За это можешь не извиняться! – отмахнулся, поджав губы, Заур и подал сыну знак продолжать дальше.
- Шурка! Её почти не били. Не мучили. Папа говорит: минимум боли. Больше показухи. И… - Джано провёл взволнованно по своим уже наполовину поседевшим волосам и нервно сглотнул, - Она сказала, где деньги! Она призналась!
- П-фф! – выдохнул Андрюха и полез в мою пачку за сигаретой, - Этого я и боялся…. Где она их хоть прятала?
- Мне плевать, где она их прятала! – заорал я на друга так, что он шарахнулся в сторону, - Понял? Плевать!!! Мне вообще на всё плевать!
- Хорошо, Шурка, не нервничай! Не кипятись, дорогой! Отец забрал её у вахов. Сказал им, что, раз они получили свои баксы до последнего цента, то всё улажено! – обратился ко мне скороговоркой Джано, взволнованно проявляя акцент, - Я созвонился с Косым, он тоже им по трубе сказал, что не хрен мочить бабу, в которою он столько зелени угрохал. В общем, всем миром мы чеченам объяснили, что наш друг должен получить свою женщину живую. Он сам решит, что с ней делать. Захочет, выгонит. Захочет, убьёт. Захочет, жить с ней будет… Короче, не их проблемы.
- И они согласились? – с сомнением поинтересовался Андрюха, держась от меня на приличном расстоянии.
- Им ПРИШЛОСЬ согласиться! – веско ответил Джано, смерив его гордым и презрительным взглядом, - Мы умеем ещё кое-что, в отличие от пустоголовых мусоров, только и способных ломать нормальным людям руки да ноги!
- Это ты зря, Росомаха! У тебя сроду нормальных людей не работало. Одни «урки»! Одни висельники! – вызверился на Джано Андрей, но Заур опять заставил всех замолчать. Разве что меня заставлять не надо было. Я сидел отчуждённый и чужой. Им, себе, жизни….
- Шурка! – прикоснулся к моему плечу Джано, и я поднял голову, - Вот тебе ключ! Мы привезли её сюда. Она там, в гостевой комнате! – друг протянул мне блестящий позолоченный ключ, но я никак не отреагировал, - Шурка! Тебе решать, что с ней делать….
- Мне? – посмотрел я с усилием на Джано и медленно покачал головой, - Нет, не мне. Ей решать. И она всё решила….
- Так что с ней делать? – сухо поинтересовался Заур, и я тяжело поднялся с кресла.
- Отпустите её на все четыре стороны! – я взглянул на друзей по очереди и непослушным, предательски срывающимся голосом произнёс, делая шаг к двери, - И простите меня за всё! Я пойду…. Простите….