Марина Цветаева
русская поэт




Марина Ивановна Цветаева родилась 8 октября 1892 года в Москве, в семье профессора–филолога Ивана Владимировича и пианистки Марии Мейн. Воспитанием девочки занималась мать. Она хотела, чтоб дочь стала музыкантом, и много времени уделяла ее творческому развитию. С шести лет Марина пишет стихи на русском, французском, немецком языках.

В 16 лет Марина отправляется в Париж на лекции по старофранцузской литературе. На формирование раннего творчества Марины оказали большое влияние Н.Некрасов, В.Брюсов, М.Волошин.

Свой первый сборник стихов «Вечерний альбом», посвященный памяти Марии Башкирцевой, Цветаева опубликовала в 1910 году. Спустя еще два года выходит второй сборник стихов «Волшебный фонарь».

В 1912 году Цветаева выходит замуж за Сергея Эфрона, позже у них рождается дочь Ариадна. В 1913 году в свет выходит еще один сборник стихов «Из двух книг». Через год Цветаева знакомится с Софией Парнок – переводчицей, которой посвящает цикл «Подруга».

В 1917 году Марина рожает вторую дочь Ирину, но в три года она умирает в приюте. В это время начинается гражданская война, и муж Сергей отправляется воевать на стороне Белой Армии. Про годы войны Цветаева напишет цикл «Лебединый стан». В 1918-1919 годах появляются «Егорушка», «На красном коне», «Царь-девица».

Сергей Александрович Обрадович (1892-1956) — русский советский поэт.


* * *

Что со мной было в этот вечер...
Шел я, улицы не узнавая.
Ветер обнимал меня за плечи,
Пели звезды, ласково мерцая.

И звенели льдинки, как цимбалы,
На цветок луна была похожа.
Обозвал меня слепым и шалым,
В сторону шарахаясь, прохожий.

Если б знал прохожий, что со мною,-
Он бы улыбнулся мне с поклоном,
Он бы увидал над головою,
Как сияет небо всем влюбленным.

Девушка навстречу шла окрайной,
На меня взглянула сиротливо;
И сказал я девушке печальной:
- Незнакомка, будь, как я, счастливой!..

Но испуганно взлетели брови,
И прошла она, еще не зная,
Что на свете есть в чудесном слове
Сила тайная и неземная.

С ним пройду дорогою суровой,
С ним я груз любой взвалю на плечи...
Краткое, как вздох, одно лишь слово
Ты мне прошептала в этот вечер...
Помнишь: сорок лет тому назад
Уходил на фронт во тьму солдат...
1953

Роберт Рождественский


* * *

Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
Друг -
  один
и враг -
    один...
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей -
      жила..

Человеку надо мало:
после грома -
    тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь -
  одну.
И смерть -
  одну.
Утром свежую газету -
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю!
Только и всего.
И -
  межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности,-
      немного.
Это, в общем-то,- пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку
    мало
      надо.
Лишь бы дома кто-то
ждал.
1973


.

Забудешь ты меня…

Набоков В. В.


Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь,
как черный этот сад, и дальний плеск волны,
и в небе облачном зеркальный блеск луны…
Но — думается мне — ты счастлива не будешь.
Быть может, я не прав. Я только ведь поэт,
непостоянный друг печали мимолетной
и краткой радости, мечтатель беззаботный,
художник, любящий равно и мрак и свет.

Но ясновиденье подобно вдохновенью:
презреньем окрылен тревожный голос мой!
Вот почему твой путь и ясный и прямой
туманю наперед пророческою тенью.
Предсказываю я: ты будешь мирно жить,
как вдруг о пламенном в тебе тоска проснется,
но, видишь ли, другой тех звезд и не коснется,
которыми тебя могу я окружить.

Роберт Рождественский

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ

Лишь тебя одну я искал повсюду,
Плыли в вышине звездные пути,
Я тебя искал, жил и верил в чудо.
Страшно, что тебя мог я не найти,
Ты в судьбе моей как весенний ветер,
Ты в любви моей вечное тепло.
Хорошо, что мы встретились на свете,
Но не знаю я, за что мне повезло.

Я люблю тебя,
Смотри восходит в небе солнце молодое.
Я люблю тебя,
И даже небо стало вдруг еще просторней.
Я люблю тебя,
Тебе протягиваю сердце на ладони.
Я люблю тебя,
Я так люблю одну тебя.

Что для нас теперь грома громыханье,
Что для нас теперь долгие года,
Ты моя мечта, ты мое дыханье,
Ты вся жизнь моя, песня навсегда.
Над землей любовь распахнула крылья,
Радостный рассвет трубы протрубили,
Это мы с тобой, мы любовь открыли,
И никто до нас на свете не любил.

Когда уходите

Елена Полищук -Зелинская


Когда уходите на пять минут,
Не забывайте про своих любимых.
Пусть даже вас они не ждут,
Храните мир любви "ранимых"

"Любовь"- храните как тепло,
Несите бережно в своих ладонях
И пусть быть вместе не дано,
Когда нибудь, они вас вспомнят.

Когда нибудь, они о всём поймут,
Забьётся сердце ,вам откроют двери.
Когда нибудь, вы сможете туда войти,
Где любят вас,надеются и верят.

Когда уходите всего на пять минут,
Не закрывайте двери, чтобы возвратиться.
Храните в сердце бережно любовь,
Чтоб хоть один из вас о ней молился.

Когда уходите всего на пять минут,
Не убивайте на глазах свою надежду.
Когда нибудь сомкнётся этот круг
И бумерангом впьётся, как и прежде.

Не забывайте оставлять, тепло и мир,
Дарить надежду, веру и вдохновение.
Когда нибуть вас там любовь найдёт,
Подарит счастье, радость и наслаждение.

Не забывайте заглянуть в глаза любимым,
Смотрите чаще и они о всём поймут.
Судить за это ,и проклинать не будут,
Они ведь также, в сердце её ждут.


© Copyright: Елена Полищук -Зелинская, 2012
Свидетельство о публикации №11204302462

Саша Черный (Александр Михайлович Гликберг) родился 1 ( 13 )октября 1880 г. в Одессе в семье провизора. В семье было 5 детей, двоих из которых звали Саша. Блондина называли «Белый», брюнета – «Черный» – отсюда и псевдоним.

Он стал гимназистом только в 10 лет, когда был крещен отцом и смог поступить учиться вне «процентной нормы» для евреев. Однако Саша с трудом терпел учебную казенщину, неоднократно отчислялся за неуспеваемость и обучения не закончил. В 15 лет он сбежал из дома и вскоре оказался без средств к существованию, отец и мать перестали отвечать на его письма с просьбами о помощи. Случайно узнав о судьбе Саши Гликберга, один журналист написал об этом статью в газету; статья попала на глаза крупному итомирскому чиновнику Константину Роше, инициатору и участнику многих благотворительных акций, и тот решил взять юношу к себе в дом. Так Саша очутился в Житомире.

Но и здесь будущему поэту не удалось закончить гимназию из-за конфликта с директором. Он был призван на воинскую службу, отслужил два года в качестве вольноопределяющегося. Далее Александр Гликберг оказался в местечке Новоселицы на границе с Австро-Венгрией, где поступил работать в местную таможню.

Саша Чёрный
        ГОРЬКИЙ МЕД

ГОРЬКИЙ МЕД


* * *

Любовь должна быть счастливой —
Это право любви.
Любовь должна быть красивой —
Это мудрость любви.
Где ты видел такую любовь?
У господ писарей генерального штаба?
На эстраде, — где бритый тенор,
Прижимая к манишке перчатку,
Взбивает сладкие сливки
Из любви, соловья и луны?
В лирических строчках поэтов,
Где любовь рифмуется с кровью
И почти всегда голодна? . . . . . . . . . . .

К ногам Прекрасной Любви
Кладу этот жалкий венок из полыни,
Которая сорвана мной в ее опустелых садах...

<1911>

  Ахматова А. А.
«Пусть кто-то еще отдыхает на юге»





Пусть кто-то еще отдыхает на юге
И нежится в райском саду.
Здесь северно очень - и осень в подруги
Я выбрала в этом году.

Живу, как в чужом, мне приснившемся доме,
Где, может быть, я умерла,
И, кажется, будто глядится Суоми
В пустые свои зеркала.

Иду между черных приземистых елок,
Там вереск на ветер похож,
И светится месяца тусклый осколок,
Как старый зазубренный нож.

Сюда принесла я блаженную память
Последней невстречи с тобой -
Холодное, чистое, легкое пламя
Победы моей над судьбой.

Один из основных жанров японской поэзии - Хокку (хайку). Это стихи, составлены из коротких фраз, длинной в три строки. В Японии жанр Хокку олицетворяет вечную неразрывную связь человека и природы. Существуют правила написания хокку, которые нельзя нарушить. Первая строка должна состоять из пяти слогов, вторая из семи, третья, как и первая – из пяти. Всего же хокку должно состоять из 17 слогов. В русских хокку эти точные правила игнорируются.


Хокку о любви и страсти

Помни!
Любовь как бонсаи,
Выбери между ними.

***

От жарких дня поцелуев
Укройся в тени лесной.
Вечером ласки нежнее!

Евгений Евтушенко


* * *

            Б. Ахмадулиной1

Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в мелкой суете
разнообразные не те.
И он
    не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш раздор необъясним,
и оба мучимся мы с ним.
Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладёт
и у другой меня крадёт.
А той -
        скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та,
  у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.
Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.
О, сколько
    нервных
        и недужных,
ненужных связей,
    дружб ненужных!
Куда от этого я денусь?!
О, кто-нибудь,
    приди,
        нарушь
чужих людей соединённость
и разобщённость
        близких душ!
1957

«Бедная, она была со мной счастлива…»





Прекрасная Дама

    ЕЩЕ в юности Александр Блок попал под влияние философии Владимира Соловьева. Идея этого мыслителя о мистической Вечной Женственности сыграла с великим поэтом (да и со многими молодыми людьми того времени) злую шутку. Они бредили образом Прекрасной Дамы и своих подруг боготворили на расстоянии, не признавая никаких сексуальных отношений. Прекрасная Дама нужна была им для поддержания духа и молитвенного экстаза. А для усмирения плоти можно было воспользоваться услугами проститутки.

Незавидна в этом свете судьба жены Александра Блока Любови Менделеевой. Поэт любил ее, но отнюдь не как земную женщину из плоти и крови, а как Музу, источник поэтического вдохновения. На протяжении четырех лет после свадьбы жена продолжала оставаться для него Прекрасной Дамой — земным воплощением божественного начала, сексуальные отношения с которой не просто недопустимы, а кощунственны. Но трезвомыслящая, далекая от мистических философствований Любовь Дмитриевна желала быть любимой, как обычная женщина. Впоследствии она так и не смогла простить мужу четырех лет супружеской пытки.

Была ты всех ярче, верней и прелестней…

Блок А. А.

Была ты всех ярче, верней и прелестней,
Не кляни же меня, не кляни!
Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни…
Что было любимо — все мимо, мимо…
Впереди — неизвестность пути…
Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо… прости!

Евгений Евтушенко
Любимая, спи!

Солёные брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре. И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
солёное солнце всосало в себя.

Любимая, спи… Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь,
И пёс наш хромучий, лохмато-дремучий,
Ложится и лижет солёную цепь.

И море — всем топотом, и ветви — всем ропотом,
И всем своим опытом — пёс на цепи,
а я тебе — шёпотом, потом — полушёпотом,
Потом — уже молча: «Любимая, спи…»

Любимая, спи… Позабудь, что мы в ссоре.
Представь: просыпаемся. Свежесть во всём.
Мы в сене. Мы сони. И дышит мацони
откуда-то снизу, из погреба, — в сон.

О, как мне заставить всё это представить
тебя, недоверу? Любимая, спи…
Во сне улыбайся (все слёзы отставить!),
цветы собирай и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.

Бормочется? Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись и окутайся им.
Во сне можно делать всё то, что захочется,
всё то, что бормочется, если не спим.

Не спать безрассудно и даже подсудно, —
ведь всё, что подспудно, кричит в глубине.
Глазам твоим трудно. В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.

Любимая, спи… Что причина бессоницы?
Ревущее море? Деревьев мольба?
Дурные предчувствия? Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то, а просто моя?

Любимая, спи… Ничего не попишешь,
но знай, что невинен я в этой вине.
Прости меня — слышишь? — люби меня — слышишь? —
хотя бы во сне, хотя бы во сне!

Любимая, спи… Мы — на шаре земном,
свирепо летящем, грозящем взорваться, —
и надо обняться, чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться — сорваться вдвоём.

Любимая, спи… Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
и всё-таки — слышишь, любимая? — спи…

И море — всем топотом, и ветви — всем ропотом,
И всем своим опытом — пёс на цепи,
а я тебе — шёпотом, потом — полушёпотом,
Потом — уже молча: «Любимая, спи…»

1964 год

Любить поэзию его научил отец, геолог и большой любитель словесности. Без Евгения Евтушенко невозможно представить себе русскую поэзию второй половины 20-го века. Его книги изданы на 72 языках, он лауреат и почётный член, он поэт и прозаик, переводчик и сценарист, драматург и режиссёр. Летом этого года ему, как ни странно, «стукнуло» уже 72…

Александр Александрович Блок
Alexandr Blok

[ Произношение ]

Писатель Евгений Замятин вспоминал, что когда Блок в редакции "Всемирной литературы" здоровался с присутствующими, то он так произносил имена, что отчетливо был слышен каждый слог: "Николай Степанович!" "Алексей Максимович!" "Федор Дмитриевич!"

[ С Гумилевым ]

Однажды в редакции все той же "Всемирной литературы" Блок встретился с Гумилевым. Гумилев жизнерадостно говорил о каких-то проектах. Блок, глядя мимо него в окно, вдруг прервал собеседника: "Отчего нам платят за то, чтобы мы не делали того, что должны делать?"

Helas!

автор Оскар Уайльд,


Helas!

С любою страстью по теченью плыть,
Пока душа как лютня для ветров —
За это я был в жертву дать готов
Ученья мудрость и аскетом жить?
А жизни свитком предстояло быть,
Что перечеркнут сворой шалунов
На празднике, где праздность спетых слов
Все сущее способна исказить.

Но ведь, конечно, солнечных высот
Я мог достичь; где фальшь живет, играя,
Для слуха Бога чистый взять аккорд.
То время умерло? В любовный мед
Я небольшой свой жезл опять вонзаю.
И что, души наследство я теряю?

Дата перевода: 2011

Примечания

Helas! (фр., прост.) — Увы!

Наталья Ванханен

Одни наречья




Ванханен Наталья Юрьевна родилась в Москве. Окончила филфак МГУ. Поэт и переводчик, автор трех лирических сборников. Кавалер ордена Габриэлы Мистраль, полученного от правительства Чили за заслуги в области перевода.

* *

*

Мне говорила одна золотая старуха:
“Жизнь на земле есть блаженство для зренья и слуха,
если снаряды поблизости не завывают
и никого не калечат и не убивают”.
Зренье да слух — ну чего еще, кажется, надо?
Зренье да слух — вот великая наша армада.
Все остальное излишне темно и громоздко.
Видишь, с морозного неба за блесткою блестка.
Слышишь, скрипит под ногой, грановит и игольчат,
и голосок на морозе звонит в колокольчик...
В радужке свет да небесная музыка в ухе —
разве не так обитают бесплотные духи?
Разве не чудо метель, запуржившая крышу,
если представить, что я только вижу и слышу?

Дмитрий Быков




* *

*

В левом углу двора шелудивый пес, плотоядно скалясь, рвет поводок, как выжившая Муму. В правом углу с дрожащей улыбкой старец “не ругайся, брат, не ругайся” шепчет ему.
День-то еще какой — синева и золото, все прощайте, жгут листья, слезу вышибает любой пустяк, все как бы молит с дрожащей улыбкою о пощаде, а впрочем, если нельзя, то пускай уж так.
Старость, угрюма будь, непреклонна будь, нелюдима, брызгай слюной, прикидывайся тупой, грози клюкой молодым, проходящим мимо, глумись надо мной, чтоб не плакать мне над тобой.
Осень, слезлива будь, монотонна будь, опасайся цвета, не помни лета, медленно каменей. Не для того ли я сделал и с жизнью моей все это, чтобы, когда позовут, не жалеть о ней?
Учитесь у родины, зла ее и несчастья, белого неба, серого хлеба, черного льда. Но стать таким, чтоб не жалко было прощаться, может лишь то, что не кончится никогда.

Осенний дождь - вторые сутки кряду,
И, заключенный в правильный квадрат,
То мечется и рвется за ограду,
То молчаливо облетает сад.

Среди высоких городских строений,
Над ворохами жухлого листа,
Все целомудренней и откровенней
Деревьев проступает нагота.

Как молода осенняя природа!
Средь мокрых тротуаров и камней
Какая непритворная свобода,
Какая грусть, какая щедрость в ней!

Ей всё впервой, всё у нее - вначале,
Она не вспомнит про ушедший час,-
И счастлива она в своей печали,
И ничего не надо ей от нас.

(Вадим Шефнер)




Валентина Калеменева        Старая улочка

Яндекс.Фотках


.

Вадим Сергеевич Шефнер.



ПЯТОЕ

Любовь - это пятое время суток,-
Не вечер, не ночь, не день и не утро.
Придешь ты - и солнце сияет в полночь,
Уйдешь ты - и утро темнее ночи.

Любовь - это пятое время года,-
Не осень она, не весна, не лето,
Она не зима, а то, что ты хочешь,
И все от тебя одной зависит.

Любовь ни с чем на свете не схожа:
Не детство, не старость, не юность, не зрелость;
Любовь - это пятое время жизни.
1962

Александр Пушкин

19 ОКТЯБРЯ 1825

1825

Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.

Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку,
Кому бы мог пожать от сердца руку
И пожелать веселых много лет.
Я пью один; вотще воображенье
Вокруг меня товарищей зовет;
Знакомое не слышно приближенье,
И милого душа моя не ждет.

Эльдар Рязанов. Внутренний монолог


* * *

Любовь готова все прощать,
когда она -- любовь,
умеет беспредельно ждать,
когда она --любовь,
любовь не может грешной быть,
когда она -- любовь,
ее немыслимо забыть,
когда она --любовь,
она способна жизнь отдать,
когда она -- любовь,
она -- спасенье, благодать,
когда она -- любовь,
полна безмерной доброты,
когда она -- любовь,
она естественна, как ты,
когда она -- любовь.

БОРИС ЖУТОВСКИЙ_шаржи






СЛУЦКИЙ БОРИС АБРАМОВИЧ.
Сангина, 77Х57, 1974 г.

Вынужденный экспромт.

Я здесь на Африку похож,
на Азнавура - тоже,
в советы нечестивых вхож.
Меня признают там по роже.

(автограф на обороте портрета)