Цветаева была вечным порывом. Ни в её лирике, ни в её биографии нет и намёка на то, что "орлиный взор старика" (как выразился англоязычный поэт Йейтс, имея в виду, по-видимому, развивающуюся с возрастом духовную дальнозоркость) — это нечто, ей совершенно нечуждое.

Во всём – демонстративный, крайний субъективизм:

"Если могут массы – почему не может единица?" (это её слова). Но вот парадокс: в одном из моих цветаевских сборников отмечена мысль поэтессы: только плохие книги – не для всех…

Что ж, экзистенциальный проект осуществлён, судьба исполнена: народная тропа к её стихам не зарастает, а личность мифологизируется. А у мифа – своя логика. Этим только и можно оправдать "популяризаторов", толкующих вкривь и вкось всё, что им под руку попадётся.

Так возникает феномен: "Смысл одиночества гения – в том, чтобы спасать собою другие одиночества" (суждение популярного психолога Владимир Леви). Право, очень сомнительно, чтобы гения волновали другие одиночества!

Подобные оценки – не более чем рационализации a posteriori: гений живёт, как ему живётся, и в этом, видимо, и заключается суть гениальности – в тотальности самоосуществления. А "другим одиночествам" просто по стечению обстоятельств везёт: у этой тотальности есть чему поучиться и чем от неё подпитаться. Так-то.

Однако ж стоит, видимо, пояснить, откуда берутся соблазны толковать судьбу Марины в духе популярных психологов.

Марина Цветаева. Коктебель. 1911 г.
(Фото М. Волошина)

Поэтика Цветаевой не без искусствинки, а это льстит обыденности: ох, нет мистики в поэзии, нет – и не надо! Правда, при всем этом "формализьме" (да простит мне читатель это "ругательное" словечко из лексикона учёных) Марина, наследуя романтикам, не отделяет "жизнь" от "поэзии", но в очень специфическом смысле.

Воспитанная "в музее", в выдуманном мире искусства, она идёт не от жизни к вымыслу, а жизнь кроит по законам воображения, стремясь прожить её, как герои её любимых книг… Сетует, что рядом – мелкие люди…

Неужели же ей так не везло, и вокруг были лишь человечки, не способные пропускать через себя столь мощный энергетический поток, каким была она? Да просто не умела она видеть ничего, кроме самой себя, а главное, правильно оценивать происходящее! Отсюда – кризис личной жизни: нельзя влюбляться в порождения своей фантазии.

В любом случае, что бы о ней ни писали биографы и "очевидцы", однозначно одно: от неё спасались бегством. "Слишком" для хлипких организмов становится бедствием, а она действовала на окружающих, как турбулентность.

В мировой поэзии есть образцы абсолютной поэтической непринуждённости, где поэзия возникает из субстанции поэтического мироощущения, а не из "игры слов", "приёмов" и прочих умственных процедур. И этого достаточно, чтобы стих был гениальным, даже если рифма не поражает ваше ухо своей экзотичностью. Пушкин писал без стилистического "выпендрёжа"… Но то был Пушкин!

Марина Ивановна отнюдь не была народной поэтессой на момент своей трагической гибели. И не пошла толпа за её гробом. Что ж, не для всех писала свои книги? Однако то было "не для всех" сто лет назад, а теперь, извольте, самые далёкие от искусства люди, если что и наизусть заучивают... А настоящий поэт всегда пророк:

…Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берёт!), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черёд.

И в то же время никто другой, а именно ставшая сегодня подчас оскорбительно популярной Цветаева перевела "Плавание" Бодлера. Гениально перевела! Бодлер не элитарный поэт? Ну, извините…

Много чего хорошего в этом мире, пожалуй, бывает не для всех. Но, выражаясь предельно кратко и однозначно, "не для всех" – это не значит "хорошо". Равно как и наоборот. Это не объяснить: Бах, Моцарт, Пушкин, Шекспир – для всех. Дети воспринимают, пусть на каком-то своём уровне, но понимают, чувствуют… Бабушки вместо сказок пересказывают внукам и "Гамлета", и "Капитанскую дочку". А вот Малер, Джойс, Элиот… Вы себе это представляете – Пруст в кратком изложении?

Очевидно, стоит признать законы из жизни Мирового духа, не имеющие прямого отношения к обсуждению сути художественно-эстетического: кесарю – кесарево. И самый "непопулярно-элитарный" найдёт своего читателя, только потому, что встреча должна была состояться. И популярно-неэлитарный, впрочем, тоже.