Избранные утешительные максимы о любви

Вы, пожираемые неким ненасытным стервятником, поэты гофмановской школы, для которых звук губной гармоники — словно танец в хрустальных сферах, а скрипка — все равно что клинок, рвущий сердце на части, непреклонные и алчные созерцатели, в которых даже зрелище самой природы порождает опасные восторги, — пусть любовь станет вам успокоением.

Поэты спокойствия, поэты объективности, благородные приверженцы метода, архитекторы стиля, политики, перед которыми стоит задача быть журналистами, — пусть любовь станет для вас раздражителем, укрепляющим силы снадобьем, гимнастикой наслаждения и призывом действовать!

Одним — снотворное, другим — алкоголь.

Те, с которыми природа обошлась жестоко, для коих время драгоценно, — пусть любовь послужит вам лекарством, обжигающим и возрождающим.

Итак, необходимо уметь выбрать себе любовь.

Не будем отрицать того, что бывает удар молнии — посмотрите хотя бы главу XXIII книги первой «О любви» Стендаля, — но, надо полагать, фатальность обладает все же некоторой гибкостью, зовущейся человеческой свободой.

Точно так же, как для богослова свобода состоит скорее в том, чтобы избежать искушения, нежели в борьбе с ним, так и в любви должно избегать опасных женщин — опасных именно для вас.

Возлюбленная, ваша небесная женщина, будет указана вам, вашим естественным вкусом, с помощью Лафатера, живописи и скульптуры.

Физиогномические признаки здесь оказались бы незаменимыми, если бы все они были нам хорошо известны. Я не могу сейчас перечислить все те физиогномические признаки женщин, которые подошли бы тому или иному мужчине. Быть может, когда-нибудь мне удастся довести до конца эту непомерную работу — в книге, которую я назову «Катехизис о любимой женщине», но я совершенно уверен в том, что каждый с помощью своих властных и смутных симпатий, ведомый наблюдательностью, сможет через некоторое время найти необходимую ему женщину.

К тому же наши предпочтения не столь уж опасны: природа, как в гастрономии, так и в любви, редко наделяет нас стремлением к тому, что нам противопоказано.

Поскольку я подразумеваю здесь любовь во всех возможных смыслах этого слова, мне придется написать несколько отдельных максим, трактующих о весьма деликатных вещах.

Северянин, пламенный мореплаватель, заблудившийся в стране туманов, искатель северных сияний, более прекрасных, чем солнце, неустанно жаждущий идеала, — любите холодных женщин. Любите их, ибо это великий и упорный труд, — и вам будет оказан больший почет на том Суде Любви, что созван где-то там, в голубой вечности!
Южанин, чья ясная природа не склонна к тайнам и чудесам, легкомысленный человек из Бордо, Марселя или Италии, — с вас довольно страстных женщин; движение и темперамент — вот ваша истинная империя, империя забав.


.