Первая часть: "Жопа и ноги", "Ангел-администратор"
Вторая часть: "Глючный рай", "Просто приятная тётка и Шапокляк", "Пожарная тревога", "Очереди"
Третья часть: "Голубая смерть", "Двоечники", "Самое страшное", "Тренировка Маресьевых"
Четвёртая часть: "Жизнь без тырнета", "Три тётки по метр шестьдесят четыре", "Зомбиящик"

ПРАЗДНИК ЖИВОТА

- Худеть, вам нужно худеть, - с маниакальной настойчивостью твердит нам (даже худенькой Шапокляк) лечащий врач. Сама врач тощая, видать, следует завету Амосова: «За стол нужно садиться голодным, а выходить из-за него еще голоднее с лёгким чувством голода».

Попробуй похудеть на больничных харчах, когда еду приносят на всё отделение, а нас тут только восемь.
Но настоящий праздник живота наступает в выходные. На отделении остаются лишь Шапокляк, я и медсестра. Мы съедаем по 3-4 порции всего самого вкусного, набиваем карманы варёными яйцами, утаскиваем с собой в палату горы сосисок и литровые бутылки кефира.

- Вы должны худеть! – с утра в понедельник заводит свою волынку лечащий врач.

- Халява кончится – сразу начнём худеть, - чистосердечно обещаю я.

БРОДЯЖЬЯ БОЛЕЗНЬ

Было время, когда у меня зверски болела голова. Лет 30 – по 2-3-4 раза в неделю, исправно, как по часам. В конце концов, я не выдержала и взмолилась: «Господи, пусть лучше ноги болят, а голова пройдёт». Голова прошла… Думай, Аболина, о чём просишь впредь. Хотя, по большому счёту, когда болит голова – это всё-таки хуже. Но в перспективе…

Никто бы, кроме тренеров, и не занялся моими ногами, если б не ангел-администратор. Прошло уже почти две недели, а мне лечили, что угодно, только не то, ради чего я легла в больницу. И вот-таки ангел прилетел и сообщил, что вызвал мне ортопеда. Ортопед шёл ещё дней пять. Уже почти подошёл срок моей выписки, когда он наконец до меня добрался.

Три минуты поговорил, три минуты посмотрел. Тут же поставил диагноз. Три минуты сообщал, какие назначения мне следует пройти в оставшиеся дни. Пришлось поднажать и пройти.
А диагноз (помимо обычных возрастных артрозов), между прочим, оказался под стать моему творческому псевдониму. Не верите? А вот завидуйте! «Перемежающая хромота». Какой ещё может быть более типичный диагноз для Бродяги?

Вообще-то диагноз звучал весьма безобидно и меня не впечатлил, а зря. Меня больше напугало, что ноги стали разной длины и вообще кости перекосило. На деле же оказалось, что последнее не так уж и страшно, а с перемежающей хромотой шутки плохи. Болеют этой дрянью в основном мужчины причём исключительно заядлые курильщики. Редко, очень редко – диабетики. А чтобы и не курильщик, и не диабетик – такого по определению не бывает. Вот так вот Господь пошутил. Думай, Аболина, какие псевдонимы себе выбирать. Худшее в этом диагнозе то, что боли будут год от года усиливаться, пока не станут столь невыносимыми, что даже морфий не сможет их унять. Ну, а что потом – лучше уже не рассказывать. Скверный диагноз. Не знаю, насколько эта перспектива коснётся моей судьбы, но судя по тому, как ухудшается состояние, коснётся по полной. Для меня важно растянуть этот процесс настолько, насколько удастся. Хочется верить, что страшного избежать удастся. Но как выйдет, так выйдет. Иллюзии строить тоже не стоит.

НЕПРИЛИЧНОЕ ЧУДО (ГЛАВА ТОЛЬКО ДЛЯ ДАМ)

Как вы думаете, о чём любят говорить меж собой 53-летние бабы? Мои наблюдения за Просто прекрасной тёткой и Шапокляк говорят, что наиболее востребованная и значимая тема – это климакс. Как только Просто прекрасная тётка начинала рассказывать обо всех ужасах приливов и отливов, так Шапокляк тут же сообщала, что у неё они случаются по сто пятнадцать раз на дню.

Я вообще климакса до этих страшных разговоров ждала, как манны небесной, ибо врачи мне сказали, что при его наступлении миома моя, которая мучает меня последние годы (хоть и не так сильно, как спина, грудь и ноги), может (в теории) сама рассосаться. И вот две тётки в климаксе разговаривают о нём день и ночь с каким-то загадочным и даже хтоническим придыханием. И я начинаю бояться.

В самом-то деле, климакс ко мне на порог пока даже и не думал стучаться. Как раз в первые больничные дни я с тревогой ожидала критических дней, и даже на всякий случай, хотя это и не в моих правилах – молиться о своих личных заморочках, сказала: «Господи, Ты нам, бабам, эту чертовски неудобную вещь придумал, не знаю зачем, Тебе виднее, конечно, но поверь, напряг от неё большой, в общем, будь добр, если будет на то Твоя воля, организуй, пожалуйста, задержку до конца больничного срока. Я, конечно, понимаю, что прошу о слишком многом, но пожаааааалуйста». Господь услышал. И в тот самый день, когда оно (то самое) должно было начаться, в палату вдруг врывается после процедур Шапокляк с криком:

- У меня начались месячные! Вы представляете! У меня их три года не было!

Просто прекрасная тётка, которая краем уха накануне слышала моё несвязное, обращённое к Небу, бормотание, глянула на меня с мистическим уважением. А я подумала, что сочла бы, при других обстоятельствах произошедшее простым совпадением. Но Господь подчеркнул, что это не совпадение, а чудо. Хотя и не очень приличное. Вот так вот бывает…

ВЫПИСКА

Отпустили меня домой на 23-й день с перспективой перейти в ближайшее время в другую больницу и надеждой, что уж во второй-то мои разнесчастные ноги подлатают немного получше. Об этом тоже позаботился ангел-администратор. Зовут ангела, кстати, Ольга. Надо было об этом, наверное, раньше сказать. Очень хороший и редкий она человек.

Будь я Шапокляк, я бы гордилась тем, что мне обозначили в эпикризе 30 самых разных диагнозов, но я уже столько всего понаписала, что чувствую, как начинаю становиться похожей на эту сварливую старушонку, поэтому перестану-ка распространяться на эту безусловно скучную и неприятную тему. Хочется надеяться на лучшее.

6-14 июня 2016

Первая часть: "Жопа и ноги", "Ангел-администратор"
Вторая часть: "Глючный рай", "Просто приятная тётка и Шапокляк", "Пожарная тревога", "Очереди"
Третья часть: "Голубая смерть", "Двоечники", "Самое страшное", "Тренировка Маресьевых"

ЖИЗНЬ БЕЗ ТЫРНЕТА

Две недели я спокойно жила без тырнета, потому что настроилась на то, что его не будет по определению, а значит, и переживать нет смысла. И без него дел хватало. С утра процедуры, уколы, тренировки, массажи, обследования, вечером – старалась писать, смотрела кино, а ещё ребята каждый день звонили: Бром, Подосинкина, Света Кузина, один раз даже раздался голос Ерёмина. На радостях я тогда раздавала «Подмастерье» с таким примерно автографом: «На память от автора о больнице Альбрехта в тот день, когда в неё звонил главный герой этой книги».

Через две недели забежал ангел-администратор, принёс деньги на рентген от Светы Кузиной, передачу от Токсовского храма и подарил мне пароль от вай-файки ординаторской. Я обрадовалась, подключилась к сети, загорелся зелёный огонёк агента, но тут же мигнул и погас. И сколько я ни старалась, больше не загорелся. Я чуть нетбук по винтикам не разобрала – ничто не помогало. На следующий день выяснилось, что вай-файка поломалась, и так её до моей выписки и не починили. Вот теперь, когда я почувствовала вкус тырнета на губах, когда счастье было так возможно, так близко и обломилось – вот тут у меня началась нешуточная ломка, и я поняла, как соскучилась по этим информационным дебрям, кровавым баталиям, интеллектуальным беседам, вульгарным мордобоям… Как Пушкин без этого жил? Разве есть жизнь за пределами тырнета?

ТРИ ТЁТКИ ПО МЕТР ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ

Жизнь у нас в палате была сложной, а значит, совершенно не скучной. У меня сложились замечательные отношения с Просто прекрасной тёткой. А вот Шапокляк я сильно не понравилась. Шапокляк когда-то работала в собесе, и терпеть не могла свой «контингент», состоявший преимущественно из бомжей, инвалидов, бывших заключённых и других ущербных личностей. Во мне она сразу же распознала ту самую маргинальную породу, с которой сталкивалась всю свою сознательную жизнь. При этом её дико раздражало, что у меня со всеми хорошие отношения. Когда Шапокляк начинало лихорадить и трясти от злости, я спокойно надевала наушники и начинала работать под музыку. Тогда она набрасывалась на Просто прекрасную тётку и срывала на ней дурное настроение. Впрочем, у Просто прекрасной тётки и меня хватало спокойствия, чтобы переносить все её смены настроения. Подувшись и сбросив на нас очередную порцию адреналина, Шапокляк успокаивалась, переставала грубить и начинала всех настойчиво угощать шоколадками и печеньками.

Рассказывать о своих болезнях Шапокляк могла до бесконечности. Кто-нибудь что-то скажет, а Шапокляк тут же подхватит тему и переведёт на себя и свои хвори. Большая часть этих болячек была придуманной, и старушка часто сама себе противоречила.

Например, я скажу:
- Ну, Просто приятная тётка, ты сегодня ворочалась полночи.
- А я вообще всю ночь ворочалась, - тут же сообщает Шапокляк, хотя это и неправда.
- А ты тихо лежала, - говорит мне Просто приятная тётка. – Больно шевелиться опять было, да?
- Ой, как больно, - причитает Шапокляк, будто спросили у неё. – Я за всю ночь ни разу не повернулась…

Но справедливости ради, стоит отметить, что выходя из столовой и не забыв сообщить, как ей больно двигаться и как у неё кружится голова, Шапокляк при этом спрашивала у меня, видя как я ковыляю:
- Тебе помочь донести до палаты компот?

Я думаю, что это гипертрофированное существо Господь мне послал в назидание за то, что я то и дело жалуюсь на свои боли Брому и Подосинкиной. Может, в моём случае это и не кажется столь утрированным, но для меня оказалось полезным уроком – увидеть со стороны, как выглядит «кладезь болезней».

Любимое занятие наших дам – это протирание тумбочек гигиеническими салфетками. Тумбочки они протирают по пять раз в день, хотя они и так чистые. При этом Шапокляк искоса бросает взгляды на меня – пойму я намёк или нет. Но я протёрла тумбочку в первый день, через три дня – во второй раз, через неделю – в третий. Меня на понт не возьмёшь, делать это по пять раз на дню я никогда не стану, тем более что воображаемой в воспалённом воображении Шапокляк пыли тут нет и в помине. В итоге, в её глазах я ещё больше приближаюсь к презираемому ею «контингенту»…

- Как тяжело жить, - вздыхает Шапокляк. – Вы представляете, я живу всего на 150 рублей в день. Разве можно прожить на такие деньги?

Я молчу. Я живу на 30 рублей в день. Просто приятная тётка давно об этом догадалась и втихую пытается меня подкормить – то грушу принесёт, то вафли, то пирожки купит в буфете и меня одарит… Она тоже не жирует, но на жизнь пока хватает. И вот изо дня в день мы слушаем и слушаем, как тяжело живётся Шапокляк.

Вы можете подумать, что Шапокляк мне сильно не нравится. Это не так. Мне её жаль. В самом деле, она попала в неприятную историю. Она взяла кредит и купила квартиру, потому что соседи достали её курением под окном. Купить квартиру купила, а старую – не продала, потому что заявился господин кризис, да и кому нужна квартира на первом этаже в посёлке Гатчинского района, куда даже электричка не ходит? Теперь вся пенсия Шапокляк уходит на оплату процентов от кредита. Она уверена, что справится с этой ситуацией, хорохорится и гоношится, но вид у неё при этом жалкий, как у мокрой курицы. Наверное, поэтому она и злится на каждом шагу, что сильно нервничает, поэтому и хочет вывести из себя окружающих. А мы не выводимся, а жалеем её, сочувствуем. И это её тоже раздражает. Замкнутый круг.

Я пишу статью о Толстом и Достоевском. Возникла вдруг интересная идея, которую я раньше ни у кого не встречала. Хочется записать и оформить, благо, время есть.

Шапокляк:
- О чём ты пишешь?
- О Толстом и Достоевском.
- А зачем?

Она ставит меня в тупик. Зачем я пишу? Я не знаю. Наверное, потому, что есть кто-то, для кого эти мысли окажутся востребованными. Но по большому счёту – для чего я пишу? Я не знаю. Я давно уже не верю, что литература может как-то повлиять на человеческое общество в лучшую сторону.

Просто приятная тётка рассказывает о смерти своей матери, которая недавно скончалась. Шапокляк тут же встревает с кучей всевозможных советов более чем сомнительного и суеверного содержания.

- Есть такая книга, называется «катехизис», - осторожно и издалека начинаю я, но она тут же чует куда ветер дует.
- Нет у меня времени ваши катехизисы читать, - обрывает она меня. – и вообще я не католик…

В соседней палате живут две старушки. «Проблемные», - как окрестила их Просто приятная тётка. Старушки прибыли на следующий день после нас и объявили нам войну. Они ехидно говорят друг другу, что Просто приятная тётка выглядит здоровой, а не больной, при этом они демонстративно делают вид, что нас рядом нет. Наши дамы решительно принимают бой. «Приятного аппетита», - говорят они мужчинам в столовой. «Какие вы культурные!» - поражаются мужчины. «Мы ведь живём в Петербурге, - громко сообщает Просто приятная тётка. – Конечно, мы всегда всем желаем приятного аппетита. Хотя даже в нашей культурной столице находятся люди, которые никогда не здороваются»…

Кстати, то, что мы живём в культурной столице – мной очень даже чувствуется. Практически всегда мне не удаётся самой взять свои тарелки в буфете – кто-нибудь их хватает первым и подносит услужливо на мой стол. Ну да, я ведь еле хожу, но всё-таки дома как-то сама справляюсь, чувствую себя от этого очень неловко.

ЗОМБИЯЩИК
Дурманные ящики стоят в каждой палате, а также постоянно фонят в фойе и в столовой. У нас в палате телевизор нерабочий – поэтому Шапокляк каждый вечер уходит в фойе и сидит там до ночи. Вообще меня поразило, как люди с утра и до ночи прикованы к телевизорам. Постоянно идут какие-то шоу, где все кричат, жутко нервничают, и ведут себя так, что лютому зверю ОМС впору отправить их на обследование тем самым психологам, которые зачем-то занимались нами. В столовой, дружно двигая челюстями, народ смотрит на большой экран и внимательно слушает, какие йоговские упражнения лучше делать для дефекации.

Однажды в столовой телевизор сломался. Я обрадовалась, а Шапокляк в горе.
- Идите в палату посмотрите, - советует буфетчица.
- У нас не работает, - говорит Шапокляк.
- К счастью, - добавляю я, только сейчас сообразив, какой страшной участи мы с Просто приятной тёткой избежали. Ведь если бы не это, мы бы вынуждены были день и ночь слушать всю эту муть.
Шапокляк вспыхивает.
- Не всем же сидеть в интернете день и ночь, - кричит она.
- Да я и не сижу, - говорю я. – вай-файка-то сломалась.
- Ещё бы не хватало, чтобы тебе дали бесплатный интернет! – кипятится старушенция. – У тебя на уме одна информация, а мне нужно живое общение…
Бедная-бедная Шапокляк… Телевизор для неё – живое общение. За все эти 23 дня ей только дважды позвонили – и то это была агент по недвижимости…

окончание следует

Первая часть: "Жопа и ноги", "Ангел-администратор"
Вторая часть: "Глючный рай", "Просто приятная тётка и Шапокляк", "Пожарная тревога", "Очереди"

ГОЛУБАЯ СМЕРТЬ

Первые врачи, к которым меня назначили, были психолог, медицинский психолог и психотерапевт. Получив направления, я слегка оторопела и подумала, что перед поступлением надо было всё-таки расшифровать страшную аббревиатуру «ФГБУ СПБ НЦЭПР». Точно ли это ортопедический центр, как меня уверяла Света Кузина, а не психушка? Бром, который звонил почти каждый день, так и спросил без обиняков: «Ты вообще куда попала? Почему тебя отправляют к таким странным врачам?» Но оказалось, что попала я по адресу. Просто ОМС зачем-то посылает эту психотроицу каждому пациенту.

Психологи занимались любимым делом обитательниц блогов – тестами. Мне пришлось пройти их до кучи. А в результате этих тестов первые два психолога записали в медкарту в качестве диагноза все мои жалобы на саму себя.

А вот третий оказался очень словоохотлив, из-за него я даже на обед опоздала – очень уж ему хотелось поболтать, и вид у него был такой одинокий, неприкаянный, что мне его было жаль оставлять. Прочитав в карте, что я «писатель, журналист», психолог сообщил, что он тоже увлекается фрилансем, а раньше даже не брезговал бумагомаранием и написал несколько сказок. Затем мы потрепались о Прозе.ру, которую доктор сильно невзлюбил с тех пор, как его бывший однокурсник опубликовал там заметки о нём, выведя его под собственным именем в весьма нелицеприятном виде. То, как психолог переживал по этому поводу, доказывало мне воочию, что художественное слово имеет-таки силу. А я уж было сомневаться начала… Потом он сказал, что превалируют в моей натуре интеллект и творчество, поэтому профессию я выбрала правильно. Про то, что на графике моём предприимчивость стояла на нулевой позиции, он умолчал, но я и без него не знала, что менеджер из меня никакой. Также доктор отметил, что я человек бесконфликтный и не люблю спорить. «Как же», - ухмыльнулась про себя я, представив, как это замечание восприняли бы дамы из сообщества «Обсуждаем книги». Чтобы психолог сильно не обольщался, я с ним слегка поспорила на тему, люблю ли я спорить, но сильно не возникала, на всякий, знаете ли, случай. Потом выяснилось, что у врача жена из Макеевки, поэтому весь последний час сеанса он рассказывал мне о Донбассе то, что я и без него знаю.

Завершающий штрих по этой теме. Парочка врачей изо всех сил намекала мне, что у меня депрессия. На мои слова, что это не так, и мне хорошо, и даже радостно, меня убеждали, что то-то оно и плохо, что мне хорошо, когда мне должно быть плохо. Вот такая вот психология. А всё потому, наверное, что я работу в цветовом тесте выбрала кровавого цвета, болезнь - чёрного, а смерть - голубого. А кто ж виноват, что она голубая – цвета неба? Когда я помру, то за три дня надо будет столько всяких разных мест успеть посетить, о которых при жизни мечталось, да вечно не было здоровья и денег для этого. Будет ли ещё такой уникальный случай? Летать придётся со сверхсветовой скоростью. По небу. Небо голубое. Конечно, же и смерть - голубая!

ДВОЕЧНИКИ
В палату то и дело наведывались парами студенты, которых сопровождал врач-преподаватель. Их жертвой как правило становилась Просто приятная тётка – то ли потому, что ближе всех к двери лежала, то ли потому, что она, действительно, приятная, то ли ещё по какой причине.

В каждой паре студентов один всегда был явным отличником, другой – двоечником. Наверное, их специально так подбирали, чтобы умный дурака подтягивал.

- Какие вы знаете точки аускультации сердца? – спрашивает преподаватель. Двоечник сопит, умный знаками подсказывает. – Ну, попробуйте послушать пациентку. – двоечник пихает фонендоскоп к груди Просто приятной тётки. – Не сюда, выше, правее. – терпеливо вздыхает преподаватель. – Какие типы и виды сердечных шумов вы знаете? – в ответ молчание.

Как-то раз старшего вызвали куда-то, в палате остались одни студенты.

- Экзамены сдаёте? – спрашиваем.
- Да.
- А курс какой?
- Шестой… Выпускные…

Представляете такого доктора в своей поликлинике?

А мне, кстати, повезло. Ко мне прикрепили ординатора-негра из Судана. Мальчика звали Мохаммед. Был он жутко застенчивый. А я ещё и в краску его, чернокожего, ухитрилась вогнать.

- Что у вас болит? - спрашивает.
- Ноги, - говорю, - болят, грудь болит, бок вот тут, спина вот тут и тут, голова…

А он уж и не знает, что сказать.

- Что-нибудь ещё? – вопрошает.
- А вам этого разве мало? – возмущаюсь я.

Расстроился, бедный. Взял медкарту и ушёл думать…

САМОЕ СТРАШНОЕ
Самое страшное меня миновало. Нет ничего хуже в больнице, чем когда кто-то из соседей по палате храпит или ненавидит свежий воздух, и все не могут из-за одного человека заснуть или задыхаются в духоте от спёртого воздуха. С соседками мне неописуемо повезло: спят тихо, а окна открыты настежь в любую погоду. Дверь от сквозняка бьёт так, что стены трясутся.

Ещё в больницах страшное – это туалеты. Но у нас туалет прямо-таки волшебный – просторный, с большим окном, в которое видно два стоящих рядом православных храма: церковь и собор. Между ними только дерево растёт и всё. Почему храмы так близко друг к другу расположены – я так и не сумела выяснить. Трижды в окне появлялась радуга – знак надежды. А по ночам в туалете слышно, как выводят рулады соловьи (это в Питере-то, я их раньше ближе Красного Села не встречала) – в прежние времена на месте больницы находилась соловьиная роща. Видать, среди птиц тоже патриоты встречаются… Не все улетели.

Кстати, туалет отучил меня раз и навсегда класть мобильник в задний карман. Унитаз каждый раз издавал такой лязгающий металлический звук при спуске воды, что я, забыв про боль в ногах, опрометью неслась в палату – проверить, на месте ли телефон.

Но это всё прибаутки. В самом деле, самое страшное – это когда люди без рук или ног, а иногда – и без того, и без другого. Люди после тяжёлых травм, которые не могут ходить. А хуже всего – это больные искалеченные дети. И родители рядом с ними – которые держатся изо всех сил. У нас на отделении всех этих ужасов нет, тут я единственная выгляжу калекой, но на других этажах и в лифтах мы то и дело пересекаемся.

ТРЕНИРОВКА МАРЕСЬЕВЫХ
В больнице есть тренажёрный и гимнастический зал. Это единственное место, где с самого начала занимались моими ногами, несмотря на то, что ОМС это не поддерживает. Что тренеры там у себя записывают – не знаю, но дрессируют ноги так, что слёзы из глаз. Старушка-тренер, жалуясь на свой артроз и грозясь, что если не двигаться, то можно и вовсе перестать ходить, заставляет заниматься растяжками. Наконец-то кто-то услышал, что я в первый день грохнулась с кровати и повредила ногу, она всегда стоит рядом настороже - следит, чтобы я не ухитрилась рухнуть и с тренировочного стола.

Народ на гимнастике самый разный, некоторые едва могут шевелиться, но занимаются через боль - так, что действительно слёзы льются. Маресьевы-не Маресьевы, а никто не хочет волочить беспомощное существование, даже те, кто уже никогда не вылезет из инвалидных колясок.

продолжение завтра

Первая часть: "Жопа и ноги", "Ангел-администратор"

ГЛЮЧНЫЙ РАЙ
На девятый этаж я попала аккурат между завтраком и обедом, но ангел-администратор решив, что меня непременно следует покормить, тут же потащил меня в столовую. Отделение выглядело вымершим. Огромный, просторный, наполненный светом белый коридор, никаких раскладушек по стенам, никаких слоняющихся пациентов, даже в стоящих там-сям удобных креслах никто не располагался. Непривычный облик для больницы. Ни больных, ни врачей, ни медсестёр…

В столовой тоже никого не было. Даже буфетчицы. Ангел-администратор зашёл на кухню, погремел кастрюлями и, радостно улыбаясь, вышел с тарелкой каши и парой сосисок. «Сидите-сидите, - приветливо сказал он, сервируя мой столик. – Вам хлеб принести или булку?» Меня начал продирать нешуточный озноб. Я решила, что я умерла, сама того не заметила и меня, по молитвам Тани Подосинкиной и Светы Кузиной, несмотря на все мои грехи, определили в рай. В ту его пустынную область, где такие агрессивные натуры, как я, не сумеют никому навредить, но смогут наслаждаться всеми благами райской жизни.

Быть может, вам непонятно моё остолбенение, быть может, каждый день перед вами ангелы-администраторы столики сервируют, улыбаясь. Но я уже сто лет как не питерский интеллигент, а самый что ни на есть натуральный маргинал. И эта маргинальность прописана у меня на физиономии ярчайшей социальной печатью. Те из френдов, кто меня лично знают, об этом прекрасно осведомлены, но деликатно делают вид, что не замечают. Ибо как ни старайся, маргинальность не скроешь. Потому, вероятно, и врачи меня не лечат, а бомжи так вовсе принимают за своего. А если, тем не менее, кто-то столь невнимателен и не способен её заметить, то сын Лёша, как вы помните, всеми силами поспособствовал, чтобы ославить мать на всю больницу. Короче, я себя почувствовала нищим мальчиком Томом Кенти, которого судьба забросила в королевский дворец, и поставила на место Эдуарда VI.

Палата, в которую меня определили, была рассчитана на пять мест, но кроме меня в ней никого не было. Ангел-администратор любезно предложил выбрать любое место и улетел по своим ангельским делам. Я выбрала кровать у окна, там уже стояли сумки с моими вещами. Я подумала, что раз уж я в раю, почему бы мне не поваляться немного, прежде чем начать их разбирать – вещи ведь никуда не убегут. Но просто так лежать было скучно, минут через пять я решила встать и тут – бац! матрац словно дал пинка моему вообразившему себя умным заду! – я не поняла, как оказалась на полу.

До этого момента только одна моя нога целиком и полностью была послушна жопе, вторая – слегка сомневалась. Теперь они обе стали подчиняться только ей. Ходить стало совсем невыносимо больно. И тут во мне впервые закралось подозрение, что, может быть, я попала всё же совсем не в рай… А если в рай, то в какой-то глючный, черновой его вариант, оставленный для доработок Создателем «на потом».

Через пару дней я уже твёрдо знала, что я не где-нибудь, а в родной матушке России. Ноги мои еле передвигались, но лечащий врач назначил мне массаж шеи и вихревые ванные рук. Где ещё такое может быть? Врач, кстати, не вредитель вовсе и не дурак, он просто делал всё, что можно было вытянуть из ОМС.
ОМС – это такой страшный зверь, который не разрешает врачам лечить пациента, к примеру от инфаркта, но позволяет ему закапывать нос каплями от насморка. Садюга, этот ОМС, и логика у него весьма извращённая…

ПРОСТО ПРИЯТНАЯ ТЁТКА И ШАПОКЛЯК
В тот же день ко мне подселили соседок. Одна выглядела на тридцать пять, была дородной, спокойной, насквозь положительной, и я бы назвала её, не задумываясь, «просто приятная дама», но у одного из моих френдов уже есть такой ник, поэтому я окрестила её для себя «просто приятная тётка» (она, кстати, мой блог уже успела нарыть, так что если набредёт на эту запись, надеюсь, не обидится – в конце концов, кто мы, как ни тётки?). Вторая оказалась шустренькой старушенцией – вылитая Шапокляк, только без зонтика. Как ни по-разному они выглядели, выяснилось, что обеим уже стукнуло по 53. Я сперва подумала, что нас и определили вместе, исходя из возраста, но потом выяснилось, что есть признак, который объединяет нас ещё больше: у всех троих рост оказался 1 м 64 см. При этом Просто приятная тётка выглядела крупной женщиной, а Шапокляк – меленькой, худенькой, востренькой…

Шапокляк, кстати, была единственным человеком на отделении, который, глядя на меня, видел всего лишь «голого короля» маргинала, а никакого не писателя. Все остальные смотрели на меня с уважением, пожалуй, какого в реале мне уж лет десять не оказывали – с того времени, как я на «Доброй Лире» получила две награды. И репутация писателя за мной закрепилась как-то сразу. Наверное, мою несмываемую маргинальность здешний народ так и воспринимал – как чудачество творческого человека. Я с этим не спорила. А для поддержания авторитета попросила сына Лёшу притащить несколько экземпляров «Подмастерья», чтобы автографы пораздавать.

Обе соседки отличались ещё одной особенностью. Обе были близоруки, но очками не пользовались, ходили с лупами и, когда им требовалось что-то прочитать на бумаге, водили увеличительным стеклом по строчкам. Как-то чёрт меня чуть не дёрнул за язык обозвать их за это «лупоглазыми», но я вовремя сдержалась. Шапокляк читала исключительно свою медкарту. А Просто приятная тётка – ещё и детективы на планшете. При этом шрифт делала такой огромный, что на экран едва влезало 5-6 слов. Зато очки ей были при этом не нужны…

Оставшиеся две кровати в палате так и пустовали до выписки, ехидно напоминая своим видом о клятвах врачей поликлиники, что «в больницах нет мест».

ПОЖАРНАЯ ТРЕВОГА

На отделении, действительно, было очень мало пациентов: одновременно лежало не больше 8 человек (на 40 мест), правда, были ещё амбулаторные больные, которые приходили каждый день на лечение, места не занимая. Но и их было не так уж много.

Сперва я думала, что это чистой воды гадство и вредительство – 10 лет мне отказывали в плановой госпитализации, клянясь, что в больницах нет мест, а как их нет, когда вон их сколько навалом!

Потом я стала искать этому явлению разумное объяснение, а не впадать в паранойю в поисках больничной мафии. Я придумала две причины, почему такое положение вещей могло сложиться. Первая – это то, что больница, в которой профилирует хирургия, возможно, является резервом на случай терактов или других ЧП. Вторая – это требования противопожарной безопасности. В 13-этажном здании шесть лифтов, которые в случае пожара отключаются, и поэтому персонал и все пациенты (а большинство последних передвигаются на инвалидных колясках или костылях) должны будут спускаться по неудобной узкой пожарной лесенке, совершенно не приспособленной для панического бегства обезноженных людей.

Как выглядит пожарное учение в больнице, я узнала на второй день пребывания здесь. Нам выдали номерки с процедурами на первый этаж на всё утро и заранее предупредили, что в 11 будет пожарная тревога, так вот – вы не поднимайтесь, пока всё не закончится. Мы так и сделали. Как я понимаю, на остальных отделениях картина была приблизительно такой же. Даже если кому-то не надо было на первый этаж, ещё до начала тревоги его отвозили туда на лифте, а потом, когда все пациенты уже собрались внизу, почему было не объявить о начале учений?

ОЧЕРЕДИ

Больница – это такие же очереди, как в поликлинике, с той разницей, что тебе выдают несколько номерков на одно и то же время, а ты должен везде успеть, или тебя «уволят». Пациент сам выбирает приоритетность тех или иных обследований или процедур. На одни надо попасть обязательно, на другие могут взять по договорённости в другое время. Третьими придётся жертвовать…

То и дело слышишь фразы, подобные этой:
- Я стояла за жёлтой майкой, а теперь, очевидно, за зелёной рубашкой, а если подойдут красные штанишки, то буду за ними (зелёная рубашка, это я, если что)…

В коридорах все-все читают. На отделениях есть свои библиотеки, но книги с собой оттуда никто не берёт. Все увлечённо изучают самую интересную, самую важную книгу: свою собственную Медкарту. В больнице она является аналогом Книги Жизни.

продолжение завтра

С первой больницы у меня остались кой-какие заметки, я их не стала выкладывать, думая, что не успею, но похоже, вторая больница отложилась по техническим причинам ещё на неделю, так что, пожалуй, благословясь, начну. Читать это дело вовсе не обязательно. Я недавно просматривала больничные заметки одной дамы и поняла, что обрекать на это дело френдов - большое свинство со стороны автора. Тем не менее, раз написано, выложу. А там уж вы - на своё усмотрение. Обижаться, если проигнорируете, не стану. Тема ведь самая что ни на есть скучная, хоть я и попыталась её немного оживить.

ЖОПА И НОГИ
Что такое жопа, я думаю, никому из вас рассказывать не надо. Если человек слишком культурен, чтобы отправить неприятного собеседника пешим эротическим маршрутом, он пошлёт того в жопу. «Как дела?» - спросите вы приятеля и, услышав в ответ короткое «Жопа», - без лишних слов поймёте: дела - хуже некуда. «Руки из жопы растут», - говорят о человеке, который ни хрена путёвого руками соорудить не способен. «Лизать жопу» - мерзко, хотя кому-то, наверное, и нравится. «Черно, как у негра в заднице» - ну, полный беспросвет. Даже поговорка «Умён задним умом», - подразумевает не столько отсутствие находчивости человека в необходимый для того момент, сколько зачаточный интеллект жопы, к которой, между прочим, ведёт из головы спинной мозг, намекая, что тот по изначальному плану Творца должен был соединять два самых важных и преисполненных значимости органа, но то ли для седалища глина попалась некачественная, то ли Господь внезапно решил, что человеку для отпущенных ему целей интеллекта должно хватить и из одной лишь головы...

Согласитесь, что позвоночник похож на мост, а кости таза – на недоделанный череп. Если посмотреть на рентгеновский снимок таза в прямой проекции, то явственно видно маску Зорро, с отверстиями для глаз и прочими необходимыми принадлежностями. Но что поделать – жопа, как известно, это всего лишь жопа. Озарений от неё ждать не приходится. И ничто хорошее из неё не вырастет. «О, а как же ноги?» - возразите вы. Но подумайте сами: что вы умеете делать ногами? Вышивать бисером? Печатать на клавиатуре? Ковырять в носу? Пожимать ноги руки знакомым при встрече? Всё это, как и миллион других дел – привилегия рук. А ноги умеют только ходить. Ну, ещё они умеют быстро ходить, медленно ходить, бегать, и если вы не очень тучный человек – прыгать. Ещё они умеют сгибаться в коленях, когда вам надо сесть. И всё. По сравнению с руками – набор для тупых.

В общем, мои ноги оказались ещё тупей, чем у большинства людей. Они вдрызг рассорились с головой, вообразили, что им достаточно того интеллекта, что обретается в жопе (дескать, откуда растём, с тем и дружим) и стали подчиняться исключительно ей. А что такое жопа – я уже подробно рассказала, да вы и сами всё знаете. Короче, задница пришла в восторг от проявленного к ней уважения и изложила свой взгляд на вещи ногам: дескать, хозяйка их бессовестно закабалила, заставив много лет ходить по дорогам пешком и пользуясь транспортом лишь в исключительном случае. Она припомнила, как тяжело им было отправляться в 30-километровый поход по отвесным тропам вокруг озера Хепо Ярви. Она сказала, что это самодурство и жесть – дрессировать родные ноги, как будто у них нет свободы воли, и заставлять их по 3-4 раза в неделю в любую погоду вылезать на фотосъёмки чёрти куда. «И ведь жрёт, сучара, одни макароны, - поддакнули ноги. - толстеет каждый год. А мы, бедные, всё терпим, несмотря на то, что сэкономили ей кучу денег». «Вам пора начать бастовать, - посоветовала жопа. – Пусть приказывает, что хочет, а вы делайте, что вам нравится. У вас для этого есть все права».

В общем, ноги, чтоб им ни дна ни покрышки, оказались одного теста с задницей, и наотрез отказались делать даже ту немудрёную работу, для которой предназначены – то бишь ходить. Так что пришлось кое-кому из моих друзей поднапрячься и уложить меня в больницу…

АНГЕЛ-АДМИНИСТРАТОР

Как известно, ангелы подразделяются иерархически по чинам (архангелы, херувимы, серафимы, престолы и пр.) и по профессиям (хранители, небесное воинство, посланники, называют и встречного ангела, но многие в его существовании сомневаются, хотя Серафим Роуз, к примеру, неоднократно его упоминает). Не так много о них известно, как хотелось бы. Вот, к примеру, об ангелах-администраторах мне до сих пор слышать не доводилось, но меня с одним познакомили, так что я теперь твёрдо знаю, что и такие на свете бывают.

Был ангел-администратор, как и положено ангелам, в белых одеждах, а крылья прятал под маскхалатом. Он встретил меня внизу больницы и сразу полетел наверх с моими вещами и сыном Лёшей, который эти вещи тащил аки мул. Лёша мой - добропорядочный хиппи, - сопровождая мать в больницу, оделся как в нашем приличном районе – Петроградке – и бомжи постеснялись бы: в рваные джинсы и самую страшную облезлую куртку, какую только сумел раскопать в своём гардеробе, из дыр её вылезали огромные клоки ваты, словно внутри куртки прятался, скрючившись, Дед Мороз. Это Лёша расстарался, разумеется, от великой любви к матери. Ну, типо, чтобы знали, с кем дело имеют и не слишком надрывались, когда станут лечить.

Пока ангел с сынулей были наверху, меня внизу оформляли. Когда спросили фамилию-имя-отчество, я ответила честно. А вот когда осведомились насчёт адреса, нагло наврала и назвала чужой, ибо мой полис ради госпитализации переоформили на область. Регистратор посмотрела на меня, словно прицениваясь, а когда я прямодушно-бессовестно выпучила в ответ глаза, сказала, что, собственно, можно говорить правду, так как в самом деле всем по фигу, к каким ухищрениям прибегают будущие пациенты, чтобы их стали лечить в нашем родном государстве. Потому что в России без затей, увёрток и прочих хитросплетений простому смертному в больницу не попасть. Но об этом, может быть, я расскажу в другой раз. А покамест продолжу.

У меня спросили, чем я зарабатываю на жизнь: пенсией или работой? Я успела усовеститься после того, как меня призвали к тому, чтобы я говорила правду и только правду, и потому хотела честно ответить: «Чем Бог пошлёт», - но это явно не вписывалось в каноны регистрационного листа, поэтому я уклончиво ответила, что домашней работой. «Какой?» - не отставала прилипчивая регистратор. Жизненный опыт мне подсказывал, что называть себя писателем – не стоит, это неизменно вызывает снисходительную усмешку, поэтому я осторожно сказала, что выполняю всевозможную работу с текстом. «Какую?» - продолжала меня пытать регистратор. Пришлось срочно вспоминать всё, что нам с Бромкой подкидывали в последние годы для заработка Подосинкина и другие друзья: статьи для строительного сайта, сценарии для радио, редакторская правка, вёрстка. «А, ясно», - отвязалась наконец регистратор и заполнила карту словами, которые я так старательно избегала: «ПИСАТЕЛЬ, ЖУРНАЛИСТ».

И тут спустился с 9-ого этажа небес ангел-администратор с весьма удручённой миной на лице и сообщил, что больница из трёх соединённых между собой 13-этажных корпусов напоминает лабиринт со сложной системой коридоров и лифтов, в котором больные начинают слегка ориентироваться только спустя неделю пребывания. «Здесь и минотавр заблудится», - сказал ангел-администратор и озабоченно посмотрел на меня. Я поняла, что Лёша потерялся. «Не представляю, где его искать, - сказал ангел-администратор. – Но сам он не выберется». Я в тот момент ещё не знала, насколько эти слова могли оказаться пророческими, не будь мой Лёша раздолбаем, который хотя и страдает наследственным топографическим кретинизмом, но способен выбраться из любого лабиринта без распущенного на нити Ариадны свитера, даже если у каждой входной двери находится набор из турникета, сурового сторожа и механизма, который выпускает из чрева лабиринта только обладателей персонального пропуска. В общем, не прошло и минуты, как с сиюящей физиономией и блистая лохмотьями Лёша показался в поле нашего зрения. Причём, разорвав в моём мозгу пространственно-временной шаблон, зашёл он с улицы, а не спустился с девятого этажа, куда мне теперь предстояло подняться…

продолжение завтра

Неожиданно для себя обнаружила в сети страничку, посвящённую человеку, в которого я была безнадёжно и беззаветно влюблена 50 лет назад. Моя первая любовь длилась в течение пяти лет - с двух до шести: по меркам взрослой жизни - это вечность. Он приходил к нам раз в год - в ночь празднования Нового Года, брал в руки гитару и всю ночь пел... Как он пел! Это был сплошной неописуемый катарсис. Лучше его авторскую песню исполнял только Высоцкий. Меня он вовсе не замечал. Но я из-за этого меньше всего переживала... А потом он уходил, и я целый год терпеливо ждала очередного Нового Года - когда он вновь появится. Через пять лет, увы, он перестал приходить, а я ещё долго ждала и ждала. Потом перестала.

Но ещё один раз он забежал к нам. И опять на Новый Год. Мне исполнилось тогда уже 16. Он сел за стол с гитарой, а меня послали ставить чайник. Когда я возвращалась в комнату, то остановилась за порогом, не решаясь войти. Я тогда ещё не знала истории Марфы и Марии, но чувствовала, что когда происходит нечто, преображающее душу, лучше с хозяйственными делами не болтаться и посудой не греметь...

Больше я его никогда не видела и не слышала о нём ничего. У меня лежит несколько бобин для старого магнитофона, наверняка его голос сохранился на них, но, к сожалению, мне не на чем их воспроизвести и оцифровать...

Мне шёл семнадцатый год, стояла зима, и было холодно. Я, одолевая сугробы, нарезала круги по заснеженной Дворцовой вокруг Александринского столпа и учила наизусть «Красный цветок». Рассказ был не очень короткий, так что кругов мне пришлось проделать немало, и на это ушёл не один день. Но спешить было некуда, хотя на открытой всем ветрам суровой питерской площади по вечерам было зябко, темно и неуютно. Дома сидел отец, и я оттягивала момент возвращения из школы до крайнего предела. Встречаться мне с ним меньше всего имелось охоты, а в клубе готовились к юбилею Гаршина, не слишком, правда, круглому – 125-летию со дня рождения. С «Красным цветком» мы должны были выступать на посвящённом писателю вечере. Учить рассказ целиком было, собственно, ни к чему, у каждого имелся свой фрагмент, но меня зацепило. Мне хотелось, чтобы этот рассказ жил во мне.

Больше из прозы я никогда ничего не пыталась запомнить. И сейчас уже и абзаца не воспроизведу из этого произведения, не та теперь память. Я даже не помню, как проходил тогда гаршинский вечер, читали ли мы «Красный цветок». А вот сам рассказ – те чувства, что он оставил – их я помню, да…

У Всеволода Михайловича Гаршина не так много произведений – на всё про всё один не очень толстый сборник, куда поместились несколько рассказов, сказок и статей. Большинство знает писателя с детства по сказке «Лягушка-путешественница». И на этом знакомство с Гаршиным для многих читателей заканчивается.

А ведь «Красный цветок» - это квинтэссенция не только творчества самого Гаршина, но и всей русской классики. На нескольких страничках беллетрист разместил и свою собственную судьбу (метафорически, разумеется), и кредо русской литературы. Способность, нет, даже не способность – готовность умереть и жажда самопожертвования ради спасения мира. Умение вобрать в себя чужую боль, сострадание. И трагическая непонятость. Это рассказ о великой жертве и столь же великой любви к людям маленького безумного человечка, посаженного в сумасшедший дом и совершившего самый нелепый поступок – он уничтожил три росточка красного цветка и погиб сам, спасая мир от зла.

Я смотрю на его портрет. Гаршин смотрит с него печальными глазами, в которых прячется безумие – то самое, что заставит его избегать радости и искать страдания, и в те самые, христовы 33 броситься в лестничный пролёт, а после – до самой смерти – не от боли кричать, а молить о прощении. Может быть, он так никогда и не написал бы ничего сильнее, чем «Красный цветок» (теперь уж никто не скажет), а может быть, из-под его пера вышли бы не менее значительные произведения. Но по-любому – 24 марта 1888 года русская литература слишком рано потеряла одного из самых ярких своих сынов.

прочитать "Красный цветок"

Пишут, Стивена Хокинга как-то раз задержали вместе с группой студентов в Советском Союзе за распространение баптистской Библии на русском языке. Правда, потом отпустили, боясь международного скандала.

Признаться, первая Библия, которую мне довелось держать в руках, тоже была баптистской. До этого я несколько лет искала Библию или Евангелие - и в букинистах, и в церквях, но нигде их не продавали. Я даже в Прибалтику как-то с этой целью отправилась, говорили, что там легче достать. Оказалось, не легче. Мой учитель прозы, узнав, что я ищу Библию, попросил и ему купить один экземпляр, если вдруг увижу. Увы, думаю, что он так и не сумел прочесть её ни разу. Он умер незадолго до того, как Благая Весть наконец начала распространяться у нас в стране после долгого периода безбожия.

В советское время с библейскими текстами можно было ознакомиться только в церкви, когда после возгласов иерея "Святаго Евангелия чтение" и диакона "Вонмем" - читаются вслух священные тексты. Или в виде обрывочных цитат в журнале "Наука и религия" и всяких атеистических изданиях, из которых некоторые люди их даже выписывали с обозначением книг и стихов. Говорили, что кое-кому таким образом из крохотных обрывков удавалось целиком составить Новый Завет.

И вот в конце 80-х, не помню точно в каком именно году, но определённо после 1987-го, в букинисте на Литейном я впервые увидела в продаже Библию, и, конечно, купила её. Это было баптистское издание, ничем не отличающееся от обычных, кроме соответствующей пометки внизу титульного листа. Чёрная, в мягкой обложке, небольшая по размеру, с мелким шрифтом, и напечатанная на очень тонкой, практически папиросной бумаге. Потом, когда у нас появилась Библия Лопухина и другие издания, мы свою первую отдали тем, кто в ней нуждался.

А спустя пару лет протестанты всех мастей наводнили страну и они бесплатно раздавали на своих собраниях Новый Завет, а иногда и Библию целиком. Потом уже и свои подтянулись и тоже стали издавать священные тексты.

Я понимаю, что студенческие годы Хокинга пришлись на 60-е, так что моя Библия никак не могла быть той самой... Скорее всего, иностранные студенты их привозили для целевого дарения конкретным людям, которые сумели свою насущную просьбу каким-либо образом передать за границу. Или для баптистов.

Заглянула перед сном в твиттер.

Как всегда, окунулась в море спама, на волнах которого качалась бутылка с единственным живым посланием. Послание, брошенное наугад в море спама, было от незнакомой девушки, и гласило: "Всем вам приятных сновидений. )))"

"И вам того же", - торопливо кинула я в ответ, а сама подумала, что не всё ещё потеряно, когда есть люди, которые просто так, по ходу дела, в период яростного массового международного френдоцида, желают добра другим. Подумала, и отправилась спать.

Мне приснился Рудик. Рудик в юные годы был моим учителем прозы. В мои юные годы, а не его, разумеется. До этого он мне никогда во сне не являлся. Сначала меня это сильно расстраивало, а потом я забила, понимая, что кой хрен ему ко мне приходить, если он надеялся, что я вырасту умной, доброй и не боящейся никаких трудностей. А из меня получился гибрид Эллочки, Обломова и овчарки на диете. Короче, разочаровала я его по самое не могу, когда он смотрел на меня настоящую, как я есть, с того света на этот, и общаться со мной он, разумеется, не желал. С чего бы вдруг?

А тут приснился. Не, я понимаю, вчера один из френдов немного обиделся на мои рассуждения по поводу написанного им эссе. А мне вдруг вспомнилось, как мы, прочитав свежеиспечённый рассказ, по 3-4 часа беззастенчиво лупили автора. В связи с моей тогдашней плодовитостью в половине случаев этим автором оказывалась я. И будь здоров как мне доставалось по вторникам и четвергам с 16 до 21! И тем не менее, это были самые счастливые часы в моей жизни. Несмотря на то, что за пределами этих наших творческих баталий, всё было совсем не так уж и гладко. А скорее, даже наоборот.

Короче, я понимаю, что повод Рудику присниться был именно вчера. Но с другой стороны, что - не вспоминаю разве я его каждый раз за утренним правилом? Может быть, я читаю правило и не каждый день, такой уж я нерадивый человек, но каждый второй день наверняка - короче, формальных поводов у него присниться за последние четверть века было где-то четыре с половиной тысячи раз. А он почему-то явился именно в эту ночь.

Всё было, как всегда. Ну, почти как всегда. В кабинете Александра III в Аничковом дворце встретились старые прозаики-дерзайцы. К ним присоединились поэты, потому что Нина Алексеевна умерла, и им некуда стало податься. Да поэты и прежде частенько к нам приходили. У нас ведь всегда было дюже интересно. Мы несколько раз потом пытались собираться вместе, но ничего из этого не вышло. Не хватало Рудика - раз, да ещё Юлька Фадья притаскивала каких-то своих недерзайских знакомых на наши встречи - два. Ей казалось, что с ними будет лучше, но все знали, что с ними - совсем-совсем не то, однако, были деликатны, и никто ей этого так и не сказал.

А во сне были все свои. Причём не такие, как 30 лет назад - юные талантливые и безбашенные балбесы с серьёзно-озабоченным видом смотрящие на мир. А такие, как сейчас - старые, беззубые, толстые, хромые. Удивительно, что и Рудик, который ушёл в иной мир как раз тогда, когда ему исполнилось столько, сколько нам сейчас, тоже постарел - может, не на 30 лет, а на 20, но был он стариком. Хотя никто бы ни на секунду не усомнился, что это он, Рудик.

Встреча произошла спонтанно, никто её не ждал. Рудика слишком давно не было. Но кто мог, те все подтянулись. Новый рассказ оказался только у поэта Цылы - Саши Целовальникова. Он его начал читать, но через несколько минут выяснилось, что не хватает каких-то страниц, и мы отложили чтение на другой раз. Стали просто разговаривать. И где-то мельком Рудик вдруг заметил мне, что мы напарники. Я хмыкнула: какие, мол, мы напарники? Вот я, старая, хромая, с год уже шляющейся неизвестно в каких краях музой... Кто я вообще? Тем более рядом с Рудиком. А Рудик посмотрел так серьёзно и сказал: "Ну, конечно, напарники".

И вдруг я поняла, почему мне было так хорошо 30 лет назад в кабинете царя Александра. Меня словно вновь окутало облако любви, в котором мы оказались. Рудик это умел: любить детей. Рудик умел сказать что-то такое, что заставляло потом жить и радоваться жизни, и чувствовать себя не никчемным, а самым что ни на есть замечательным человеком.

И когда я проснулась, это облако любви по-прежнему плотно окружало меня, хотя теперь, к концу дня уже сильно рассеялось.

Пойду, что ли, поищу в твиттере девушку, которая пожелала всем, кто прочитает, приятных сновидений...
И знаете, когда вы сегодня отправитесь в объятия морфея, пусть вам тоже приснится что-нибудь очень и очень светлое и прекрасное.

После вчерашнего происшествия, когда московский школяр-отличник застрелил учителя и полицейского, и ещё кого-то ранил, школы по крупным городам начнут шерстить, это понятное дело. Психологи будут проводить профилактическую работу. Педагоги на родительских собраниях станут призывать родителей к тому, чтобы те ограничивали времяпровождение детей у ТВ и в сети, где можно всего поднабраться... Тысячи новых отчётов лягут на стол к начальникам.

В общем, понятное дело: если не какой-то там хулиган, а отличник начал отстреливать тех, на кого в обиде, - значит, что-то где-то наперекосяк. Воспитание? Гены? Биохимические процессы в организме? Окружение? Влияние среды? Гипердавление родителей? Страх?

Причин может быть целый ворох. Но от одной точно обязаны были уберечь родители - если в доме есть оружие, оно должно храниться под замком. И ключ от этого замка не должен находиться в доступном для ребёнка месте. Да, если у подростка нет доступа к оружию и он не из криминальной среды, скорее всего он к нему и не потянется, не будет искать. Но если ружьё висит на стене - однажды оно бабахнет.

Как-то собрались мы большой компанией друзей и стали вспоминать детство. И когда речь пошла об оружии, то каждый, у кого в доме оно хранилось, вспомнил, что тайком от взрослых хоть раз брал его в руки.

Признаться, у нас на даче, когда мне было семь или восемь, тоже в кладовке стояло ружьё, а рядом висел мешок с патронами россыпью. Сложно было удержаться и не утащить парочку, а утащив - не посмотреть, что там внутри. К моему разочарованию, патроны оказались холостыми - внутри находились лишь порох и войлочные пыжи. Так в моём сознании и закрепилось, что патроны в том мешке все холостые. Прошёл год или два. Как-то летом к нам на участок повадились каждую ночь залезать воры - срезали подчистую все цветы. Однажды, когда взрослые ушли в магазин на станцию, я решила попугать воров, решив, что если пострелять из ружья холостыми, шума будет всё равно много - они испугаются и больше к нам не полезут.

Я притащила к себе в комнату ружьё с патронами. Зарядила один раз, бабахнула, зарядила другой - ещё разик бабахнула, потом решила, что пора остановиться - сейчас последний раз выстрелю и отнесу всё на место. Но в третий раз выстрел оказался намного громче двух предыдущих - раздался страшный грохот, ружьё очутилось в одном конце комнаты, я - в ужасе на полу в другом, а в деревянном потолке зияла здоровая неровная, пробитая дробью, дыра. Придя немного в себя, я в панике отнесла ружьё обратно в кладовку, вырезала затычку для дыры, замалевала её, пока никого нет, олифой. Но всё равно было видно, что потолок покорёжен. Правда, при закрытых шторах, если не вглядываться, можно было принять затычку за сучок. Оставшиеся годы, пока отец не продал дачу, я ни разу, пока он был дома, не открывала у себя в комнате шторы, сидя в вечном полумраке и страхе, что он откроет мою тайну. Какой будет нагоняй - лучше было даже не представлять.

Это я всё к тому, что благополучный ребёнок без доступа к оружию, вероятно, в жизни не задумается о том, чтобы его приобрести. Но если оружие окажется под рукой - искушение попробовать, как оно работает, может оказаться слишком сильным. Так что не полагайтесь на благоразумие своих чад и прячьте от них оружие подальше.

ЗЫ. Если вдруг кому интересно, то воры к нам больше в то лето не залезали. :)

Раз в 5 лет бывшие тютовцы и дерзайцы собираются вместе. Если вы живёте в Питере и имеете хотя бы отдалённое отношение к культуре, вы поймёте, о ком идёт речь. Для остальных поясню, что и те, и другие - это воспитанники Аничкова дворца, в помещениях которого расположены Театр Юношеского Творчества и литературный клуб "Дерзание".

ТЮТ и Дерзание находятся в разных флигелях (а где сейчас Дерзание - я и вовсе не знаю; в знаменитом кабинете Александра III, с которым связаны одни из лучших воспоминаний моей жизни, много лет ведутся реставрационные работы, вернее, как говорят, много лет они там заморожены). И казалось бы, поводов для таких совместных посиделок у тютовцев и дерзайцев нет.

На деле же их связывает любовь к одному и тому же человеку, ушедшему в мир иной четверть века назад - в 1988 году. Практически вся его жизнь была связана с ТЮТом и Дерзанием. И раз в пять лет тютовцы и дерзайцы собираются вместе, чтобы почтить его память, заново прочувствовать, что он всё ещё с нами, потому что на эти посиделках возникает та самая потрясающая атмосфера, которую он сотворил: атмосфера любви, нежности, преданности, творчества, надежды.

Речь идёт о детском драматурге и гениальном педагоге Рудике Каце, я о нём несколько раз писала, и кто давно меня читает, наверное, помнит, кто это такой.

Когда мне было 14 лет, я была ещё большей дурой, чем сейчас, и не понимала, как мне повезло с моей мамой. Но зато я очень хорошо сознавала, что мне невероятно посчастливилось в двух других вещах: я родилась и выросла в Ленинграде, и не просто где-нибудь, а в самом центре этого прекраснейшего из городов, на Адмиралтейской набережной - в доме, который с 4-х сторон окружали: Медный всадник, Адмиралтейство, Зимний дворец и Нева, где сам воздух пропитан красотой и творчеством; и второе - мне встретился Рудик. Опять же - не просто встретился. Рудик сам меня пригласил в Дерзание. Меня и ещё пятерых ребят. Шестерых со всего города. Мы словно выиграли в спортлото. Вероятность удачи такая же, но выигрыш - несоизмеримо выше. Я уже тогда знала, что такое у человека может при очень огромном везении случиться лишь раз в жизни.

А собраться опять - был повод. Рудику исполнилось бы нынче 75. И вышло собрание его пьес в этой книге (Там, кстати, и мой небольшой мемуарчик имеется. В сети с ним можно ознакомиться здесь.):

Оксана Аболина (20.01.2008 11:59):
Как думаешь: эта дама в обсуждамс книгах издевается? "Кто нибуть читал Конан Дойля? Приобрела сборник о Шерлоке, но в замешательстве, Английские авторы (а тем более 19 в) пишут тяжеловато, осилю ли?"

Оксана Аболина (20.01.2008 11:59):
это йумор???

Бромбензол (20.01.2008 12:00):
я тоже хохотал) Если ей больше 14-ти, то издевается...

---

Все люди как люди. Им скажешь: "Вот классный фильм. К просмотру обязателен". Они тут же берут под козырёк и бойко отвечают: "Правда, классный? Уже качаю". Это нормальные люди. С Бромом совсем не так. Он приходит с работы, включает агент и задумчиво спрашивает: "Что бы такое посмотреть?" Ты ему радостно подсовываешь список из 20 замечательных фильмов, но он в ответ лишь выпячивает с вредным видом нижнюю губу и начинает капризничать: тут будет печальный конец, здесь какие-то ужасы, там слишком страшно, а вот тут совершенно заумно. Ты начинаешь рвать на груди рубаху (у меня весь гардероб из-за Брома на тряпки изошёл) и доказывать, что фильмы прекрасные, и у них отличный рейтинг, и вообще... и вообще... Но Бром их смотреть категорически не желает, а говорит, что выберет какую-нить сентиментальную муру, потому что ему надо расслабиться после рабочего дня, оскорбляя подобным кощунством все мои киноманские чувства (не будь мы друзьями, я бы уже сто раз в суд на него подала за это!). Короче, Бром не успокаивается, пока мои нервы не встанут торчком, как иголки у ёжика. Тогда он берёт ножницы и начинает аккуратно подстригать мне нервы, как парикмахер - шевелюру клиента. А потом удивляется, почему я такая расстроенная.

В этом смысле тяжелей, чем с Бромом, только с Сингл. Можно пять раз сказать, какой фильм классный напрямую. Можно пятьсот раз намекнуть. Можно закинуть два десятка завлекательных спойлеров. Можно даже изучить, как работает видеоредактор и клип сваять. А можно сделать вид, что тебе на фильм совершенно наплевать. Итог будет совершенно один и тот же: Сингл всё равно фик посмотрит, что ты советуешь... У неё свои киноисточники, а другим она не доверяет. И это мой киногуру (не кенгуру, просьба не путать)! Но пост не о Сингл, а о Броме, так что вернёмся к нему.

В 2010-ом году вышел 1 сезон британского сериала "Шерлок", того самого, с Камбербетчем и Фриманом. И как-то раз, когда Бром в очередной раз спросил: "Что бы такое посмотреть?", - я ему предложила скачать изысканное свежеиспечённое английское киноблюдо. "Только не Шерлока, - ответил Бром. - нет иного Шерлока, кроме Ливанова, эту истину знают все, и ты меня никогда не переубедишь в обратном". И бесполезно было говорить, что нельзя решить, понравится тебе что-то или нет, если не попробуешь. Бром упёрся на все сто. А когда я начала настаивать, зловещим жестом потянулся за ножницами... Это продолжалось два месяца (и это не рекорд, с лостом процесс уговаривания тянулся целых полгода!). Каждый день мы вели бои на кинофронте, я за это время поседела от расстройства чувств, но Бром оставался непреклонен. "Я же на 200 процентов уверен, что мне не понравится!" - клялся он...

Но вот как-то раз, когда у Брома было не очень важнецкое настроение, я-таки застала его врасплох. "Давай посмотрим "Шерлока" хотя бы 15 минут! Не понравится - дальше не смотри его хоть всю оставшуюся жизнь", - предложила я. "Ты хочешь ещё больше испортить мне вечер?" - обидчиво сказал он. Но после всего получасовых споров на 15 минут согласился, клянясь при этом, что это будут худшие 15 минут его жизни и что когда я в будущем стану его уговаривать что-нибудь посмотреть, он мне их припомнит.

Прошло 15 минут. Я с ужасом ждала, что сейчас блямкнет агент, и Бром начнёт ворчать и ругаться на "Шерлока", как обиженный Винни-Пух. Но 15 минут прошло, полчаса прошло - а агент молчал. "Наверное, ему по тф позвонили, он отвлёкся, но в любой момент выскочит. А может, вообще заснул или гулять отправился". Прошло полтора часа - как раз столько, сколько длится серия. И тут агент наконец блямкнул. "Сейчас вторую скачаю", - сказал Бром...

С 2010 прошло 3 года. За это время Бром успел полюбить не только "Шерлока", но и "Элементарно" с Джоном Ли Миллером. И даже новый российский сериал про великого сыщика попробовал на вкус, хотя вот это делать ему никто не советовал. Всё-таки люди меняются...

А на днях он предложил мне замутить пост про "Шерлока", чтобы вышло, как с Лостом, когда мы втроём (вместе с Сингл) подсадили на него несколько френдов, ставших со временем испытанными лостоманами. И мы такой пост замутили. Кто ещё не видел, тем СЮДА.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Лёша и его девушка очень любят животных. Их хлебом не корми (мясо они и так не едят – вегетарианцы), дай спасти какую-нибудь зверушку. Если Лёша увидит таракана со сломанной лапкой, тут же наложит на место перелома шину, а таракана посадит в банку и будет выхаживать, пока тот не поправится. Если его девушка увидит тонущую в раковине муху, то тут же спасёт её, сделает искусственное дыхание, бережно высушит, вправит вывихнутые крылышки и выпустит в окно. Но чаще всего они спасают котов. Насобирали целую толпу хвостатых, часть раздали знакомым – причём конспирологически, под запретом давать кому-нибудь наш номер телефона, ибо когда родственники этих знакомых ухитряются его узнать, то начинают круглосуточно названивать, требуя забрать лёшиных питомцев. Другая часть хвостатых – сидит по чердакам и подвалам. Ну, а остальные – у нас. В настоящий момент этих остальных – чёртова дюжина. Но в самом деле больше, ибо кот Ян по наносимому ущербу может считаться сразу за восьмерых, а то и за десятерых котов. Я о нём как-то писала…

Когда кто-то из котов заболевает, тогда приходится остальных изолировать. Некоторые переезжают на карантин в ванную, а кот Ян – в туалет. Коты, разумеется, легко научились открывать двери, прыгая на ручку и повисая на ней всем телом. Тогда Лёша располагавшиеся с внутренней стороны ванны и туалета, задвижки переставил наружу и стал котов запирать. Открывать задвижки коты не научились, но ухитрились как-то вырвать с корнем. Поэтому Лёша поставил на двери замки. Замок в туалет легко открывается отвёрткой, я давно приспособилась это делать. А замок в ванной открывать ни разу не пришлось, ибо как только его поставили, приключилась отдельная история, и ванная перестала быть местом карантина.

ОТДЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Как-то раз Лёша и его девушка принесли очередного бездомного кота. Совершенно рыжего и, в отличие от предыдущих, тощих замызганных полудохлых, найдёнышей, мордатого-премордатого. Шерсть рыжего лоснилась, и было видно, что он привык к жизни в культурном обществе, а обедом его кормят личные двуногие повара. Я сразу же категорически воспротивилась появлению нового жильца в квартире – дескать, видно же, что кот домашний, а не пропащий, остро нуждающийся в приюте, но он так страдальчески мяукал, так обиженно о чём-то своём, кошачьем, безостановочно рассказывал, что каким-то образом сумел убедить Лёшу и его девушку в том, что хозяева его бросили несчастным и голодным, даже не попрощавшись . Поскольку остальные коты категорически отказались принимать рыжего в стаю, он отправился в ванную, где объявил голодовку и жалостно выл всю ночь. Только утром он замолчал, а когда дверь открыли – оказалось, что рыжего там нет. Ни в ванной, ни под ванной, ни на водогрее, ни в стиральной машине, ни под трубой в полу, ни за стояком в стене. Исчез, испарился. Лёша подозрительно посматривал в мою сторону – и периодически спрашивал, точно ли я не открывала дверь ванной. Когда он убедился в том, что я ни при чём, он спустился вниз, в тот самый магазин, куда сливается периодически наш фонтанчик из ванной, и осторожно выяснил дальнейшую судьбу рыжего – тот через проделанную водопроводчиками дыру в стене, по каким-то неведомым коммуникациям, ведомый инстинктом и острым нежеланием жить в дружном кошачьем коллективе, спустился в кладовую магазина. Когда продавцы утром открыли дверь, то увидели, что в кладовке кто-то похозяйничал, а в углу её скромно сидел печальный рыжий кот и жаловался на свою горькую судьбу. Директор магазина пошёл по квартирам, выясняя, откуда появилось это чудо природы, но все отнекивались от него, и Лёша на всякий случай тоже сделал удивлённый вид – мало ли, вдруг рыжий в кладовке товаров на миллион попортил, и с нас захотят возместить ущерб...

Короче, рыжий остался жить в магазине, ему там поставили мисочку, кормили его, поили и жил он там припеваючи. Недели две. Думаете, это конец истории? Как бы не так.

Через две недели Лёша со своей девушкой шли по улице как раз в том месте, где подобрали рыжего, и вдруг увидели объявление: «Разыскивается кот. Рыжий. Вознаграждение гарантируется». С объявления на Лёшу и его девушку печально смотрели два глаза мордатого рыжего. То ли совесть в молодых зашевелилась, то ли обещание вознаграждения их стимулировало, но они кинулись в очередной раз спасать рыжего – на этот раз из магазина.

Как они его оттуда выцарапали – понятия не имею. Знаю только, что вознаграждением оказался килограмм конфет «Коровка с орехами», который молодые честно разделили со мной.

Вот с той поры, когда выяснилось, что из ванной нашей квартиры можно легко попасть в магазин, у нас одним изолятором стало меньше.

ВОЗВРАЩАЯСЬ К ЛИРИЧЕСКОМУ ОТСТУПЛЕНИЮ
Я, убей Бог, не понимаю, почему Лёша и его девушка не поступили после школы дружно в ветеринарный институт. Им не пришлось бы прятать зверей и птиц по подвалам, туалетам и знакомым. Они круглые сутки занимались бы любимым делом, и ещё получали бы за это деньги. Но – что есть, то есть. Детей приходится принимать такими, какими они выросли.

На днях они подобрали голубя без хвоста. Бедолага попал в какую-то передрягу, выбрался из неё, но улететь далеко не смог – его подобрали Лёша и его девушка. Птицу посадили отращивать перья в клетку. А клетку поставили в ванную. Чтобы коты не добрались до голубя и не довели его до преждевременного инфаркта.

ВОЗВРАЩАЯСЬ К ОСНОВНОЙ ИСТОРИИ

Туалет и ванную, как я уже говорила, Лёша, уходя, запер. В туалете сидел кот Ян, в ванной - голубь. Кроме того, там же находился и вентиль, перекрывающий воду. И мне зверски хотелось пить. Предстояло взломать дверь. Я взяла отвёртку, подцепила язычок замка и попыталась его повернуть – плёвое дело, привычка и сноровка – наше всё. Рядом с дверью собралась дюжина хвостатых болельщиков. Они внимательно следили за моими действиями, комментировали их на своём, на кошачьем, деловито давали мне какие-то, по большей части бесполезные, советы. У котов был свой интерес, помимо голубя – Лёша хранит в ванной большой 15-килограммовый мешок сухого корма. Поэтому обед к ним прибывает оттуда. Как не покараулить, особенно если хозяйка пытается открыть дверь. Но оказалось, что замок в ванной далеко не так прост, как в туалете. Он никак не желал открываться отвёрткой. Я зацеплю за язычок и пытаюсь повернуть его – а она либо прокручивается, либо стопорится. Минут пятнадцать я провозилась, пытаясь взломать замок. Ни в какую. Коты проявляли чудеса терпения и выдержки: не бились в истерике, не орали, что голодные – а смиренно ожидали обеда.

Отчаявшись – пить захотелось уже просто невыносимо – я отправилась звонить Лёше, чтобы узнать, когда он собирается показать мне воочию свой светлый лик. Но вместо Лёши мне ответил неумолимый женский голос: «Абонент недоступен и находится вне зоны действия связи»...

Я обошла ещё раз всю квартиру в поисках чайника. Заглянула в книжные шкафы и проверила подоконники. Нигде. Можно было, конечно, сходить за водой в магазин, но продуктовые уже закрылись на ночь, а круглосуточный от нас далеко.

Вернувшись к дверям ванной, возле которой продолжали дежурить коты, я вооружилась новыми инструментами: ножом, мотком медной проволоки, пинцетом, пассатижами, - и снова принялась за дело. Через полчаса моя взяла – дверь открылась. Я издала радостный вопль первооткрывателя. Но не я одна. Вместе со мной бурно выразила восторг дюжина кошачьих глоток. И 48 лап ринулись в образовавшийся проход. На голубя коты даже не смотрели, они ринулись к мешку с кормом, а я стала судорожно их выпихивать. Одного вытолкаю – двое заскочат. Ещё хорошо, бандит Ян остался сидеть запертый в туалете. Его бы мне выпроводить ни за что не удалось. В конце концов, я выпихнула из ванной всех котов и облегчённо закрыла за собой дверь. Вы уже поняли? Да-да, замок у нас в ванной защёлкивается автоматически. Но я об этом ещё не догадывалась. Я взялась за вентиль, и тут выяснилось, что моих женских силёнок маловато для того, чтобы его повернуть. К счастью, пассатижи продолжали оставаться у меня в руках и с их помощью я сумела открыть воду. Хлебнула прямо из-под крана. И тут выяснила, что мне не выбраться. Окон в ванной нет – на помощь не позвать, дверь заперта, мобильный в комнате, придёт ли домой Лёша ночевать – ещё тот вопрос… Я остро пожалела о том, что у нас нет любимой нашими водопроводчиками кувалды, в этот момент я бы с радостью разнесла ею дверь. С нездоровым любопытством я стала изучать проделанную водопроводчиками дыру в стене – ведь как-то же рыжий выбрался через неё… Увы, лаз был слишком узкий. С горя я села на край ванны и стала ругаться. На Лёшу, на его девушку, на котов, на водопроводчиков, а заодно и на себя. Сверху за мной наблюдали круглые удивлённые глаза бесхвостого голубя…

Всё-таки повезло, что инструменты я не оставила за порогом. Ещё полчаса, и я на свободе.

Под утро домой наконец заявился сын. Все ругательства в моём лексиконе уже закончились. И сил у меня не осталось. Поэтому ему не попало. Меня хватило только на то, чтобы спросить, куда же он дел чайник? Ведь в ванной его тоже не было…

Оказалось, что Лёша поставил чайник в плиту. Ему вдруг подумалось, что коты его могут скинуть с плиты. Они вообще любят похозяйничать на кухне, посуда у них вызывает особый интерес. А поскольку чайник был полон воды, то даже несмотря на перекрытый водопровод, возникал риск того, что с утра пораньше прибегут работники магазина. Ничтожная вероятность, но раз обжегшись…

Вот такая вот у нас случилась история.

Я уходила в гости. Лёша тоже куда-то собирался.

- Набери воды в чайник, - предупредил он. – А то я собираюсь перекрыть воду.

- Давай ты сам, - попросила я, - Мне уже пора убегать.

- Хорошо, - сказал Лёша. – Когда придёшь, котов ванную не впусти. Там сидит голубь в клетке. А инструменты я на стол положу.

Может быть, вам непонятно, почему, уходя из дома, Лёша перекрывает воду и что у нас в ванной делает голубь. Это длинно и занудно рассказывать, я бы с удовольствием опустила подробности этой темы, но, увы, без предыстории мы будем выглядеть сумасшедшими.

ТАК ЧТО - СНАЧАЛА ПРЕДЫСТОРИЯ:
Будь закон кармы верен, после постов, посвящённых водопроводу и канализации Санкт-Петербурга, из крана моей кухни безотказно текла бы дистиллированная вода. До конца моей жизни. За рекламные заслуги перед отечественными очистными сооружениями. Но ехидному мирозданию плевать на карму, оно обожает извращать причинно-следственные связи, играет с ними, как ему самому заблагорассудится. Поэтому ты пишешь дифирамбы родному водопроводу, а оно в ответ льёт воду. Но при этом совершенно не так, как ты на это рассчитываешь: кранчик открыл – вода полилась, кранчик закрыл – она тут же перестаёт течь. Нет, ехидное мироздание подленько ждёт аккурат того момента, когда ты заснёшь в своей постельке, а после этого срывает трубу с насиженного места и развлекается игрой «Залей квартиру целиком, пока хозяева не проснулись». А утром хозяева просыпаются не от трелей соловья. Они просыпаются от трелей домофона и от того, что в дверь дубасят рассерженные работники магазина, расположенного под нашей квартирой. Шлёпая по щиколотку в воде к входной двери, хозяева мрачно предчувствуют, какого рода объяснения сейчас предстоят…

Да, с нас требуют мзду. За ремонт. И тащат вниз, чтобы показать, какого рода разрушения мы учинили. Разрушения у них, действительно, будь здоров, потолок обваливается. Какая-то тётенька, насмотревшись буржуинских фильмов, клянётся, что кусок штукатурки упал ей на голову и требует, помимо ремонта, возмещения морального ущерба, вместо того, чтобы радоваться тому, что жива и здорова.

И приходится платить, ибо год назад Лёша сам поменял подводку на кухне вместо того, чтобы вызвать водопроводчиков. Почему не вызвал? А дело в том, что будь в Петербурге конкурс на самого криворукого работника ЖКХ, наши водопроводчики, вне всякого сомнения, стали бы его бессменными лауреатами. Их появление сопоставимо со стихийным бедствием. Только страшнее. Наводнения мы не боимся. Наводнение – это городской миф. Кто когда видел в последний раз настоящее наводнение? А вот водопроводчики… Это воистину безумная разгулявшаяся стихия, удержать которую невозможно. За тот недолгий срок, что мы живём на Петроградке, водопроводчики ухитрились разнести пол и стены нашей ванной – подбирались, по их утверждению, к протекающему стояку. Кувалдой и бетонодробилкой они владеют мастерски, тут им не откажешь. А вот чинить – это вам не ломать. Тут они пасуют. Вывернуть старую трубу? Пожалуйста, раз – плюнуть. Поставить новую – вот это проблема. Ведь надо же, чтобы конец одной трубы сходился с концом другой. А если они не хотят сходиться? Тут на выручку опять приходит кувалда. Ею пытаются поставить непослушную трубу на место. Но стоит чуть увеличить напор воды, как из этого стыка начинает хлестать фонтанчик. До петергофских ему далеко, но нашим котам нравится по вечерам собираться вокруг него, не хватает только скульптуры «Самсон, разрывающий пасть кота». Короче, из-за этого периодически возникающего фонтанчика пол в ванной заделать нам не удаётся, чуть он проснётся - прибегают из того самого магазина и говорят, что мы их заливаем. Конечно, покорёженный пол с торчащей посреди горбатой трубой – это не очень гуд, но зато фонтан – эстетика!

Но это не единственный подвиг наших водопроводчиков. Однажды они подвалили нам ещё большую радость, чем сломанная ванна с фонтаном. Как-то раз домоуправлению взбрело в голову поменять чугунные трубы отопления на пластиковые, уж не знаю, чем они лучше. Поскольку у нас никаких проблем с батареями до этого не было, мы воспротивились энтузиазму ЖКХ – дескать, лучшее – враг хорошего, пусть будет то, что работает. А вас – криворуких ломастеров – мы и на порог не пустим. Криворукие ломастеры тут же побежали ябедничать домуправу. Та принеслась на всех парах и стала кричать, что всему дому трубы уже поменяли, а нам нет, и вот когда у вас прорвёт по причине нашего саботажного поведения, она ничего бесплатно чинить не будет. На меня крик действует очень убеждающе. Я не мазохистка и не люблю, когда на меня кричат, поэтому я покорно согласилась с домуправом и, скрепя сердце, допустила водопроводчиков к себе. Трубы отопления они поменяли, и самое удивительное, что они целую неделю продержались. Но затем, разумеется, всё-таки, потекли.

Мы вызвали наших дорогих ломастеров, показали им плоды их деятельности, печально льющиеся в тазик у стояка. Водопроводчики засучили рукава, дёрнули трубу. В отличие от той, что в ванной, эта труба пристала к батарее намертво. Впрочем, возможно, её стоило не выдёргивать, а вывинчивать, но наши ломастеры, вероятно, прогуливали тот урок на курсах водопроводчиков, где рассказывают о резьбе и как с нею управляться. Они взяли в руки свой любимый инструмент - кувалду… Дальше, я думаю, вы сами обо всём догадались. Мне об этом больно рассказывать. Наши водопроводчики в конечном итоге вырвали трубу из батареи вместе с куском самой батареи, словно хирурги – зуб с куском челюсти. После этого они сказали, что батарея – ай-я-яй! - плохая и, отключив подачу тепла в мою комнату, ушли. Разговоры о том, что они будут что-то чинить бесплатно, так и оказались просто разговорами, а я с тех пор зимою мёрзну.

Все эти долгие разговоры я веду к тому, чтобы объяснить, почему год назад Лёша сам поменял подводку к крану на кухне. Он просто боялся, что криворукие ломастеры нам не только ванную и батарею в комнатах, но и кухню разнесут подчистую. И надо сказать, слесарить сын на своих мопедах-велосипедах выучился очень даже неплохо, лёшина подводка подозрительно болталась из стороны в сторону, но держалась целый год, пока ехидное мироздание не устроило нам сюрприз.

А ВОТ ТЕПЕРЬ САМА ИСТОРИЯ

Когда я вернулась из гостей, Лёши не было. Туалет и ванная оказались заперты. Я занялась своими делами, но вскорости мне захотелось пить, ибо закон Мёрфи никто не отменял. Ведь чайника с водой на плите, где у него постоянная прописка, не было. Собственно, на плите не было никакого чайника, даже пустого. И на столах не было. И в шкафчиках на кухне. И в холодильнике. И в Лёшиной комнате. И в моей. И в прихожей. А вода из крана, как и ожидалось, не текла – сын и вправду перекрыл воду.

«Наверное, Лёша набрал воду в ванной и забыл отнести его на кухню», - подумала я, и тут же моё лёгкое желание попить чая переросло в жгучую жажду. Предстояло вскрыть запертую дверь ванной. Я-то думала, что с ней не будет проблем, ибо я давно научилась открывать замок на двери туалета отвёрткой, но не тут-то было.

Пожалуй, если я не расскажу, почему у нас на дверях ванной и туалета замки, мы опять-таки будем выглядеть сумасшедшими. Так что придётся вам прочитать и лирическое отступление.

продолжение следует...

Делать Манту мне никогда не нравилось. Это было совсем не больно, но потом больше недели отчаянно чесалась рука, а чесать её было нельзя, даже через рукав одежды категорически запрещалось. А хоть сколько терпи и не чеши, место вокруг надреза всё равно начинало распухать, краснеть, и сначала мама через каждые пару часов измеряла линейкой диаметр пятна, насколько оно выросло, а потом мерить становилось совсем бесполезно - и так было ясно: манту больше всякой нормы и придётся его пересдавать, а ещё делать флюшку, а ещё... да много предстояло беготни по врачам.

А ещё Манту нельзя было мочить, нужно было всячески беречь руку от воды. Когда предстоял банный день, руку мне заматывали какой-то тканью, а потом полиэтиленом. Сидя в ванной, нужно было держать её, подняв над головой, как флаг. И, конечно, нельзя было ни нырнуть, ни поиграть. А вы помните, что в те времена детские шампуни разливались в кораблики и были сами по себе неплохими игрушками? В банный день можно было запускать в ванной целую регату, только тихо, чтобы соседка Раиса Борисовна не услышала... Но с Манту все регаты отменялись, сидеть в ванной, вытянув вверх руку, было скучно и хотелось быстрей всё закончить и убраться восвояси в комнату.

Манту приходилось пересдавать. А иногда назначали Пирке, о котором у меня почти не осталось воспоминаний, видимо, его делали реже и протекало оно не столь болезненно. И почему-то у меня Пирке всегда путалось с Пуркине, хотя Пуркине к туберкулёзным прививкам и вовсе не имел никакого отношения.
Я вообще не понимаю, откуда в моём детстве появилось это имя - Пуркине. Но оно всегда стояло для меня в одном ряду с Манту и Пирке, сразу после них.

А когда я выросла, то оказалось, что Пуркине был очень и очень интересным человеком, но об этом мы поговорим в следующий раз.

продолжение следует

Когда я была настолько маленькой, что не ходила в школу, да и после - в школьные годы тоже, меня бесконечно водили в поликлинику и тубдиспансер делать пробу Манту. Что манту - это такое имя (причём имя собственное и его надо писать с большой буквы), - я тогда не знала. Для меня это было одно из неприятных медицинских ругательств - в одном ряду с пирке, пуркине, прививкой под лопатку и хлористым кальцием.

Надо сказать, озабоченность врачей не была совершенно беспочвенной. Во время войны, в эвакуации, моя мама заболела туберкулёзом, и спасла её хина - уж не знаю, почему именно она, но мама называла всегда хину тем лекарством, что подняло её на ноги. Наверное, в войну ничего другого от чахотки и вовсе не было. Многие свои болячки мама связывала с тем, что слишком много хины пришлось выпить в юные годы.

Туберкулёз - такая гадость, от которой даже когда вылечишься, избавиться не удаётся до самой смерти. Нужно ходить на постоянные проверки, чтобы подтвердить, что ты не болен и можешь работать среди людей.

Удивительное это советское время! Чтобы работать с людьми, нужно было постоянно доказывать, что ты не туберкулёзник. Но никого из СЭС не смущало, что туберкулёзники живут в одной квартире с маленькими детьми.

В нашей коммуналке жил мирный мужичок-чахоточник с сыном Фимой и со свирепой сварливой толстой женой Раисой Борисовной, вечно ходившей с чёрной кривой клюкой. В детстве эта клюка, сами понимаете, какие вызывала ассоциации... Мужичок никому не мешал, сидел целыми днями у себя в комнате, а его жена вечно, как теперь выражаются, качала права на кухне. И не только на кухне. Однажды она вызнала, что туберкулёзникам полагается отдельная ванна. Вторую нам ставить было некуда, и первая-то была нелегальной, но Раиса Борисовна всё равно добилась того, что в нашей ванной повесили зачем-то второй душ. Он соединялся с той же трубой, что и основной, и вода проходила через тот же самый водогрей. Когда кто-нибудь мылся, Раиса Борисовна стояла под дверью ванной и внимательно слушала, из какого именно крана льётся вода. Как она определяла это по звуку - ума не приложу.

Мы, дети, страшно боялись эту злую сварливую старуху. Она совсем не разрешала нам находиться на кухне. А в ванную детям позволялось заходить только со взрослыми. Ни о каком - попускать кораблики или мыльные пузыри - и речи быть не могло. Даже помогать родителям по хозяйству свирепая Раиса Борисовна не допускала тех, кому не исполнилось 16. Это-то меня как раз вполне устраивало, так как я очень не любила мыть посуду. На даче приходилось постоянно помогать маме, а в городе было нельзя. Дети сидели по комнатам.

Мы бы и вовсе никогда не встречали Раису Борисовну, но иногда нам приходилось выскакивать на кухню, чтобы прошмыгнуть в туалет. Туалет, как и ванная, составлял часть кухни, только был от неё отгорожен двухметровой стенкой-ширмой.

Не помню, по какому конкретно случаю как-то раз завелась Раиса Борисовна, но она устроила очередной скандал, а я отважно пискнула ей в лицо, что она не кто-нибудь, а баба Яга. "Кто тебе сказал, что я баба Яга?" - спросила старуха. "Мама", - чуть-чуть замешкавшись, соврала я. В самом деле, так её называла моя старшая сестра Нора, но подставлять Нору не хотелось - ей бы всё равно попало, несмотря на то, что ей уже исполнилось 20. Кто же мог знать, что влететь может и маме? Когда меня приставили к стенке и стали с пристрастием допрашивать в присутствии всех взрослых квартиры, деваться было уже некуда, отступать невозможно, поэтому оставалось только врать, врать и врать... И я упорно повторяла, что именно моя мама называла эту старую ведьму бабой Ягой, хотя она никогда этого не делала. Наверное, вид у меня был такой несчастный, что когда я оказалась у нас в комнате, то никакой выволочки уже не получила. А может, мама обиделась, кто ж теперь скажет...

Впоследствии Раиса Борисовна добилась получения для своего туберкулёзника-мужа отдельной квартиры, уезжая, она вывинтила у себя в комнате всё, включая розетки и патроны для лампочек. Осталось от неё только одно на память - второй душ в ванной. Наверное, в отдельной квартире два душа в одной ванной нужны только молодожёнам...

В тот день, когда Раиса Борисовна со своей семьёй съехала, несознательная часть соседей устроила в её комнате на всю ночь танцы. Ну, а мы просто вздохнули чуть-чуть свободней.

Но что это я всё о Раисе Борисовне? Мой рассказ не о ней. Мой рассказ - о манту, пирке, пуркине...

продолжение следует...

Этой весной нам с Бромом привалила денежная работёнка, и я задумалась о покупке мобильника. Мой первый мобильный телефон был куплен давно, он верой и правдой служил десять лет, пока я однажды предательски не одела куртку со скользкими и неглубокими карманами и элементарно не посеяла его.

Тогда сын Лёша отдал мне свой старый мобильный, а себе купил новый. Лёшин мобильник довольно скоро сломался. Не целиком – просто перестал работать микрофон. Поэтому когда мне звонили, я слышала, что говорят, а в ответ посылала смс. Это, конечно, не очень удобно, но я приспособилась.

Однако моей сестре Норе, которая регулярно звонит мне несколько раз в месяц, надоело общаться таким образом, и она тоже подарила мне свою старую трубку. Норин мобильник, старый и добротный, служил и до этого много лет, и работает до сих пор, но у него довольно скоро сдох дисплей, поэтому разговаривать по нему можно свободно, а смс читать – очень сложно, особенно на улице. Ну, и если надо куда-то позвонить, то совершенно не видно, какой набираешь номер, а следовательно, куда и кому звонишь – на деревню дедушке да и только. Дедушек, конечно, хорошо не забывать, но не таким образом. Чтобы позвонить с нориного телефона с улицы, приходится или искать поблизости тёмную-тёмную подворотню (чем страшней, тем лучше), или накрываться с головой взятой с собой курткой, словно фотограф начала двадцатого века.

Короче, для меня жизненно назрела необходимость приобрести новую трубку. А так как за работу нам хорошо заплатили, то я решила часть денег потратить на мобильник. Сама себе я такую покупку не доверила, ибо традиционно вкладываю деньги только в то, что ломается на следующий день после окончания гарантии. Я попросила Лёшу подобрать мне дешёвый и хороший мобильник. Полтора месяца я парила ребёнку моск, но он человек неторопливый, и если что-то выбирает, то может это делать полгода, год. А мне-то надо – сейчас, пока деньги есть, не растратились ни на что, и жаба не начала душить.

Кроме того, приспичило мне купить новую трубку обязательно с gps. Как-то ездила за город в машине человека, у которого gps через каждые пару минут говорило приятным голосом, куда сворачивать и что вообще делать и как дальше жить. Бесплатный гид для страдающих топографическим идиотизмом, а у меня этот недуг с рождения. И мне в фотопоходах такой хреновинки очень не хватает – я уже не раз писала, что в Питере редко на каком доме встретишь табличку с названием улицы и номером дома, поэтому если идёшь в незнакомое место, то обязательно сделаешь пару лишних кварталов. А мне это тяжко, ибо здоровье уже не молодецкое.

Не дождавшись Лёшиного резюме, я пристала к Подосинкиной – она у нас во всём разбирается и знает, где и что можно купить хорошее, но по дешёвке. Подосинкина меня сначала послала в Китай. Вы чего не подумайте, это не новоиспечённый эвфемизм выражения «послать нах». Она меня послала в Китай в самом буквальном смысле – дескать, заказываешь через тырнет прекрасный многофункциональный и дешёвый смартфон на заводе Пекина, и ровно через месяц тебе приходит бандеролька – плати и пользуйся, сколько влезет. Но лето-то и все фотопоходы – сейчас, через месяц они уже к концу подойдут, я не могу столько ждать! Я ещё немножко потрясла Подосинкину, и она нашла для меня замечательный чёрный смартфончик с неприлично звучащим названием Huawei в Юлмарте, меньше чем за две тыщи.

Юлмарт – в пяти минутах ходьбы от моего дома. Так что на следующее утро я стала счастливой владелицей новенького смартфона.

Продолжение следует…

5 с половиной – 6 лет

15 июня 1994
Живём на даче. С Иваном поочерёдно сменяемся при Лёшке. Ребёнок ожил, загорел, балуется словотворчеством, горит фантазией. Рассказывает придуманные на ходу, правдоподобные, с тучей бытовых деталей, сказки. Жаль, что я не успеваю записывать – грядки съедают всё время.

Из Лёшиного словаря:
хурджин – кувшин с золотом,
убольшился – увеличился,
манная кашка – цветок клевера.

Спародировал стих:
- А у гусениц на КРЯдке, -
говорят уточки, -
свой особый вид зарядки.
А ворона говорит:
«Как КАРмошка соберись,
как дорожка расстелись…»

Шли по шоссе. На асфальт повыползали невесть откуда тысячи и тысячи дождевых червей. Лёша бесстрашно бросался под колёса грузовиков, чтобы спасти очередного – только успевай оттаскивать. Вспоминал, как два года назад мы так же спасали божьих коровок.

22 июня 1994
Копаю грядку. Лёшка ковыряется в земле. Подходит с ведёрком:
- Хотите купить земли?
- Хочу.
- Сейчас. У меня асфальтовая. Я её сейчас размягчу…
- Нет, асфальтовую не надо…
- Но она хорошая…
- Всё равно не надо.
Уходит. Возвращается через пару минут.
- Вам нужна земля? Хорошая. По рублю.
- По рублю не бывает.
- А как бывает?
- По тыще.
- Хотите землю по тыще? У нас хорошая. На ней не только помидоры, даже сорняки растут…
- Нет, такую не надо, чтоб ещё и с сорняками…
- Мы её испытывали.
- Нет-нет, не надо.
Уходит. Возвращается.
- Хотите землю?
- Чернозём?
- Нет.
- Тогда не надо.
Уходит. Возвращается.
- Хотите землю? У нас чернозём. По тыще.
- Давайте.
Привёз грузовик с песком.
- Вам куда?
Показываю. Грузовик ломается.
- Помогите мне донести.
- Тогда с меня не тыща, а восемьсот.
- Хорошо.
Помогаю. Уходит. Возвращается.
- Хотите чернозём?
- Нет. Уже есть.
- По семьсот отдам…
Вот такой бизнесмен растёт.

- Мама, можно у тебя спросить?
- Да, пожалуйста.
- Я много раз слышал выражение «слоновьи уши». Что оно означает.

О поле клевера:
- Стая кашек.

Лето холодное, мокрое. Попали под дождь.
- Фу, какая мокрыга.

Читать далее

4 года 9 месяцев

Труды наши не пропали даром. На огороде созревают первые овощи. Теперь мы стали ночевать в Красном Селе – папа соорудил полати, достал буржуйку, теперь к этой буржуйке приделывает трубу, которую сделал из больших консервных банок гуманитарной помощи. Без печки очень мёрзнем. Мы с Лёшкой в корнях выкорчеванной ивы прорыли «подземный ход» - теперь это любимое место его игр.

28 июля 1993
На днях ездили в Петергоф к тёте Юле Свенцицкой, поэту и переводчику. У тёти Юли трёхлетний сын Сенечка, которого Лёшка опекал, как младенца.

Там же, в Петергофе, Лёшка вырыл-таки наконец долгожданный клад. В каких-то развалинах, мы закопали под камнями с тётей Юлей несколько монет. Мальчишки их увлечённо разыскивали. К чести Лёшки, он отдал больше половины монет Сенечке.
И раньше было много разговоров о кладе. А теперь просто заболел им. Ходит везде с лопаткой и роет-роет-роет землю. Предлагает:
- Поедем жить в Петергоф. Там надо ещё клад поискать.
- Пускай и другим людям достанется.
- Да нет, давай просто посмотрим, есть ещё или нет. Если много, то хорошо, тогда всем хватит.

Читать далее

4 года 3 месяца

В феврале Лёшкой занималась меньше – каждый день приходилось посещать Военно-Медицинскую Академию, ибо здоровье опять – швах! Тем не менее, несколько важных событий для Лёшки произошло – он закончил осваивать учебник математики за 1 класс, сходил в цирк. А взрослые заняты приватизацией квартиры – появились надежды разменять коммуналку. К концу февраля умер в Екатеринбурге отец Ивана.

9 февраля 1993
Любит «варить» клочки бумаги в игрушечной посуде. Пристал, когда я очень занята:
- Мама, налей сюда водички.
- Нет.
- Мне очень надо.
- Это иллюзия.
- Налей в иллюзию.

- А крокодилы где живут?
- В Африке. У нас их нет.
- А медведи?
- Медведи есть даже под Петербургом.
- Прямо под землёй?

Соединил две песенки в одну. Получилось так:
Пан-пан-капитан,
Чем ты сёмгу пропитал?

Придумал загадку:
Три глаза и один столб (светофор)

По ТВ-реклама «Ваша киска выберет Wiskas» (кошачье питание). Лёшка переделал в «Ваша киска любит английский».

- Кузя похожа с Косей. Только в одном «з», а в другом «с».

- А крокодилы пчёл боятся?

- Почему ветер дует?
- Потому что деревья качаются.

- Почему снег белый?
- Потому что бумага тоже белая.

Знакомый зашёл в гости.
- Дядя Слава, а что будет, если в самолёте шесть лётчиков, а парашютов пять?

Читать далее

3 года 11 месяцев

30 сентября 1992
Опять в доме появились мыши. Лёша храбрится:
- Я их не боюсь. Мужчины мышей не боятся. Только когда они тихонько палку грызут. Я не боюсь. Я ей дам палкой и пораню её. Мы мышеловке скажем поймать её, а утром отпустим…
Как бы пафосно эта речь не звучала, но когда в банку попал мышонок, Лёша с папой его пожалели и унесли на ту сторону Невы – выпустить подальше от дома. Чтобы не возвращался.

8 октября 1992
Рассказываю про апостола Петра. После рассказа начинаю задавать вопросы, чтобы понять, что осталось у Лёшки в памяти.
- А кто такой апостол Пётр?
- Пётр Первый!

10 октября 1992
Расфилософствовался на гендерную и национальную тематику:
- Хорошо бы тебе снова к тёте Любе в группу пойти. Она тебе нравится?
- Тебе некоторые тёти нравятся, а мне – некоторые мальчики.
- А какие?
- Не скажу.
- Ну, я вот не скрываю, какие тёти мне нравятся: тётя Надя, тётя Гуля, тётя Кося, а тебе, наверное, Сашулька, да?
- Не скажу. Тебе все тёти нравятся, кроме цыган.
- Цыгане всякие бывают. Есть хорошие, есть плохие.
- Только негры все хорошие.
- И негры бывают разные: есть хорошие, есть плохие. И русские есть хорошие и есть плохие.
- Да. И ещё есть хорошие Бармалеи и есть плохие. И Мюнхаузены есть хорошие и есть плохие. И звери есть хорошие и плохие.

Читать далее

3 года 6 месяцев

30 апреля 1992
Про куриное мясо:
- Это из косточек получается?
- Нет. Это мясо. Все звери состоят из мяса и костей.
- А ещё звери из тортиков получаются?

- Мама, как говорит бык?
- Мууууу.
- Нет, «му» корова говорит, - страшным голосом. – Быыыыы!

- Папа, зачем ты меня отвлекнул?

Что-то сумбурное приснилось, спросонок:
- Мама, Таська по утрам растёт? А ночью я не слышал, что Таська росла. Переодевалась по ночам в одежду нашу. Я думал, что это мне снилось…

Читать далее

3 года

Принтер сломался, работать не на чем. А 3.000 рублей долгов висят на нас по-прежнему. Но это ещё полбеды. Беда сейчас одна на всех. Смотрит из-за угла глазами голода. В магазинах нет ничего, кроме молока. В последнюю неделю совсем пропал хлеб. Возле булочных стоят гигантские очереди в тщетной надежде, что хлеб, быть может, привезут, и тогда его удастся купить. Но почти никогда не привозят. По магазинам мечутся растерянные люди. В Москве, говорят, хлеб есть, но по 3-5 рублей за буханку. Цены неподъёмные.Тем не менее, мы как-то ухитрились отметить Лёхино трёхлетие. На стол наскребли кое-каких продуктов, копили их целый месяц.

Каков Лёха к своим трём годам? Мне кажется, он очень хрупкий. Очень светлый, но бывает обуреваем эго, а какие мы с Иваном воспитатели? Тяжело быть родителем хорошего ребёнка. Страшно помешать его правильному развитию. Но распустить ещё страшнее, поэтому к Лёше мы предъявляем очень высокие требования, практически как ко взрослому человеку. Похоже, он привык к такому отношению, а друзья нас ругают – пацану попадает за то, за что даже строгая тётя Надя не будет ругать своего Сашульку. Человек, наш Лёша, добрый, щедрый, отзывчивый, но случаются и заскоки, и неприглядные сцены, хотя очень-очень редко. Мы любим Лёху, но нам страшно за него в этом мире.

К трём годам он научился уверенно читать. Знает цвета: синий, жёлтый, красный, белый, чёрный, зелёный. Менее уверенно: фиолетовый, голубой, коричневый, серый. Считает предметы до 4-х, неуверенно – до 5. Знает свои фамилию, имя и отчество, а также фио родителей, фамилии соседей. Живём мы на «Тейской» (Адмиралтейской) набережной – выговорить её название целиком пока сложно, - в доме 12 и квартире почему-то 13 (хотя в самом деле 14). Город наш называет Санкт-Петербургом чётко и уверенно.

3 ноября 1991
Лёха ни разу не видел глобуса. Поэтому сегодняшняя сцена показалась мне удивительной. Взял в руки мячик, ткнул в какую-то невидимую точку и сообщил: «Вот где мы живём».

Доел до сердцевины яблоко. Смотрит на косточки, философски замечает:
- Тоже косточки. Интересно, как они сюда забрались?

- Куда положить косточки?
- На подносик.
Смотрит ошеломлённо. Тычет себе под нос:
- Сюда???

Едем по противоположной нашему дому стороне Невы.
- Где Исакий?
Уверенно показывает.
- Где Адмиралтейство?
Снова показывает.
- Где наш дом?
- В Союзе Писателей.
- ???? – пришла очередь изумляться маме.

- Птички-фонарейки (канарейки)

25 ноября 1991
Иногда строит из себя сноба.
- Мамочка, это акула.
- Нет, это щука.
Снисходительно:
- Правильно, сообразила (сам, между прочим, это слово только что впервые услышал).

- Это свисток?
- Это флейта.
- Это свисток-флейта?

- Страусник.
Долго не понимала, что это такое. Оказалось, Лёша так называет тетерева.

Взялся нести мамин рюкзак. Минут через десять:
- Тяжело. Когда вырасту, тогда, пожалуйста.

Читать далее

2 года 4 месяца

6 марта 1991
Речь у Лёши становится всё более богатой. Разговаривает сам с собой, не подозревая, что за ним наблюдает недремлющее родительское око. Иногда можно увидеть сцены вроде такой: Лёша подходит к телевизору, тычет пальчиком в первый попавшийся выступ и просит:
- Пожалуйста… включись…
Мама, разумеется, тут же оглядывается, и Лёша замечает это.
- Не трогаю… трогаю… телевизор, - поясняет он.
Радует, что хоть и покривил душой, и соврал, но тут же исправился.

Сегодня наблюдала импровизированное «театральное» представление. Придумал игру в провода. Засунул в формочку для песка верёвочку, сверху прикрыл другой игрушкой. Кричит во весь голос: «Вада!» (провода), отскакивает с испуганным видом: «Боюсь! Боюсь!»

- Мамочка, соли сахаром!
Понятно, что слово «соли» здесь не имеет отношения к соли, а означает «посыпь».

7 марта 1991
Случается, Лёша хитрит. Съел хлебную палочку. А хочется ещё.
- Дай ещё палочку. Пажаааста…
- Последнюю, хорошо?
Поспешно соглашается:
- Да!
Через несколько минут возвращается, тащит с собой плюшевого мишку. Ласково, с мольбой:
- Мише… палочку…

Читать далее

2 года 1 месяц

С 1-ого декабря продукты можно купить только по карточкам, которые, чтобы не было ассоциаций с блокадой, официально называются «талонами». Сохранились карточки на алкоголь, они были уже раньше, но раньше по ним можно было купить сахар или кофе, а теперь нельзя.

4 декабря 1990
День Рождения, как и в прошлом году, оказал на Лёшку положительное воздействие. Если в год он начал ходить, то в два – заговорил фразами. Это случилось при гостях – мы никого не приглашали, но двое: дядя Алик и дядя Игорь всё равно зашли поздравить нас с Иваном и Лёшу. Поскольку с продуктами большая напряжёнка, люди теперь отказываются в гостях от еды, особенно если не приносят ничего с собой. Вот и дядя Алик упорно не хотел садиться за стол, а Лёша потянул его за рукав и сказал: «Дядя, пошли кушать». Это его первая настоящая большая фраза.

Лёше подарили много подарков, и самый ценный из них, с точки зрения родителей, разумеется, - шест для спортивного уголка.

5 декабря 1990
Лёша рассматривал старые «Весёлые картинки». Увидел Самоделкина и пришёл в ужас: «Комалик! Комалик! Боюсь!» Долго объясняли, что это никакой не комарик, а робот, такой же у самого Лёши есть игрушечный, заводной. Согласился, что да, «лобот», а ночью проснулся вдруг с отчаянным воплем: «Комалик!»

16 декабря 1990
В последние дни Лёша ко всем существительным прибавляет слово «холёсий» («хороший»). Хороший Лёша, хорошая мама, папа хороший, миша хороший, утюг хороший. Споткнулся о лошадку-качалку, упал, ударился, заплакал, а после подошёл к лошадке, но не отшлёпал её, как сделал бы прежде, а погладил и сказал: «лошадка холёсий». Подобные сцены повторялись уже дважды, и они нас, конечно, радуют.

В программе «Время» подхватил слово «СССР», у Лёши оно звучит как «эсесер». Слово это часто повторяет, но произносит не всегда к месту. Вчера попросил: «Хочу эсесер». Умная мама поняла – Лёша опять забыл слово «сосиха» («сосиска») и вставил другое, созвучное ему.

more=Читать далее]
17 декабря 1990
Проблема мышей не стала менее острой, и в Лёшкиной речи эта тема появляется постоянно. То увидит какую-нибудь страхолюдину в книжке и назовёт её мышью, то начнёт повторять, что боится мышей. А сегодня о своём сломавшемся любимом вертолётике выразился так: «Мышь укусила!», нашёл на кого свалить причину своей беды.

18 декабря 1990
Начал употреблять уменьшительные суффиксы. Теперь я мамика, Иван – папика, сам Лёша – Лёшика, соседка – Люсика и т.д. Иногда и так: «деник», «нозик» («денёк», «ночка»).

19 декабря 1990
Лёшка, как и мы, недоедает. Часто сидим на одном хлебе, за которым трудно рано вставать. Пристал ко мне сейчас со слезливыми интонациями в голосе:
- Хочу… хочу блиник! хочу блиник!
- Лёшенька, блины из муки делают, а у нас её нет, и в магазине нет.
Но разве такое можно понять в два года? Продолжает пищать, а у меня сердце кровью обливается:
- Хочу кушать… блиник…

Зато когда зовут кушать, это такая радость!
- Лёшенька, садись за стол.
Садится, бесконечно приговаривая:
- Садись, Лёша. Садись, Лёша. Садись, Лёша.

25 декабря 1990
Очень любит сладкое. На каждом шагу просит «кассету». Но если дашь кассету, обижается. В самом-то деле Лёша хочет не что-нибудь, а конфету.

По-прежнему у нас все «холёшие». Даже огромная собака, которая вчера громко облаяла Лёшу – она тоже холёшая. Наверное, называя так всех подряд, Лёша ждёт нашего подтверждения тому, что эти все подряд, действительно, хорошие.

Просит что-нибудь упорно и долго. А родители не дают. Приходится использовать последнее средство – подхалимаж. Тоненьким голоском: «кусочек» или «тють-тють». И то, и другое для Лёши означает одно – немного. Поэтому подчас можно услышать «хочу кусочек чая».

От скромности мы точно не умрём. Хвалю сегодня Лёшу: «Молодец!» - и слышу в ответ скромное: «Люблю Лёшу».

2 года 2 месяца

Не только в стране чёрти что творится, но и у нас в квартире. Молодая пара, ради которой родители купили комнату в коммуналке, беспрерывно воюет. Каждую ночь вопли, мат, драки. Утром выходишь на кухню – то у телефона оборван провод, то дверь в ванную выломана, то вся мебель передвинута. Эта нервотрёпка никому из нас не идёт на пользу, и уж Лёше особенно.

4 января 1991
Новый Год нам внушает мало оптимизма и надежд. Однако, не для Лёшеньки. Праздники он воспринимает всей душой, и, честно сказать, мы этот Новый Год постарались ради него отметить повеселее, хотя на душе и скребут кошки: принарядили комнату, поставили посреди комнаты живую ёлочку с новым плюшевым Дедом Морозом. У нас есть ещё два старых-престарых Деда Мороза из папье-маше – из папиного и маминого детства. Они тоже примостились в сторонке. Плюшевый Дед Мороз – в красном полушубке, жёлтой шапке, добродушный, улыбающийся – вызвал у Лёши прилив любви, нежности и благоговения. Он поцеловал его в носик (что делает со всеми полюбившимися игрушками), но до его руки редко решается дотронуться, а когда решается, то лишь украдкой, и это вызывает у него восторг. Я несколько раз говорила голосом Деда Мороза, желала Лёше спокойной ночи и доброго утра, а когда Лёша однажды расшалился, то Дед Мороз пошёл вразвалочку к другим, более послушным мальчикам. Что тут началось! Лёша весь распереживался, бегал искать его, рвался на лестницу, пока Дед Мороз не вернулся.

Вообще все эти дни Лёша был взбудоражен основательно, перестал спать днём, ночью засыпал не раньше двух часов. Периодически кричал: «Год!», «Мороз!», «Подарок!», - так как услышал разговор родителей между собой, что в Новый Год придёт настоящий, живой Дед Мороз и принесёт подарки. «Подарок… Лёше… маме… папе… всем!» Нет, всё-таки наш мальчик не эгоист, помнит про маму с папой, хотя иногда про них и забывает добавить.

Встретили праздник так, что глаза разбегались - со множеством мигающих гирлянд, со свечами, бенгальскими огнями и хлопушками. После того, как пробило 12 ночи, сходили поздравить соседей, а когда вернулись в комнату, то оказалось, что Дед Мороз уже приходил и оставил под ёлочкой подарки. Лёшка, правда, не понял, что это подарки от Деда Мороза и продолжал его по-прежнему ждать. И Дед Мороз пришёл ещё раз! Утром раздался звонок в дверь, мама воскликнула: «Дед Мороз пришёл!», папа побежал открывать, Лёша радостно засуетился, приговаривая: «Мороз, Мороз». И вот вошли дедушка Мороз со Снегурочкой в синих шубах. И тут Лёша испугался и даже отбежал, но ненадолго, скоро попривык. А когда Дедушка Мороз заговорил, то и вовсе успокоился и стал заинтересованно за ним следить. Надо сказать, Дед Мороз нам попался молодой, и он сам выглядел немного растерянным, наверное, не ожидал, что придётся общаться с таким маленьким мальчиком.
- Расскажи мне, Лёшенька, кто живёт со мной в лесу? – попросил Дед Мороз.
- Мыши! – тут же выпалил Лёша и замолчал. По маминой подсказке он сумел вспомнить ещё «заку» (зайку), но от волнения больше никого назвать не смог.
Подарок, который Дед Мороз вручил Лёше, был таким большим и тяжёлым, что малыш не мог его даже взять в руки. Это оказался строительный набор-автогородок из деревянных блоков, брусьев и даже моделей деревьев. На прощание Лёша сказал Деду Морозу: «До сяния, Мороз, добрый…»
Теперь постоянно вспоминает Деда Мороза, просит отвести к нему Лёшу. А на вопрос «так кто в лесу живёт?» отшучивается: «Котик…»

Мама нацепила на свой халат значок с изображением барашка. Опять новое слово и понятие. «Барашек… боюсь барашка…» И вправду боится. Даже погладить. Опять и опять звучит: «Барашек холёсий, боюсь барашка»…

Вчера заходил дядя Игорь, которого не было целый месяц. Он поразился тому, как пополнился Лёшин словарный запас за это время. Лёшка расстилался перед гостем скатертью – хотелось поделиться всеми новостями. Показал ему все свои новые игрушки, рассказал про Мороза и «седючеку» (Снегурочку), а когда терпеливо всё это выслушавший дядя Игорь не выдержал и отключился от Лёшиных проблем, Лёшка использовал главный козырь - залез на самый верх своей шведской лесенки и с высоты 2 метров воззвал: «Игорь! Игорь!»

Показывает что-нибудь и тут же раз двадцать назовёт. При этом ждёт подтверждения своим словам, что это именно «гуля», а не какая-нибудь другая птица. Не успокаивается, пока не скажешь, что да, это гуля. Хорошо, когда ясно о чём речь, но иногда звучит что-то совершенно невообразимое, и непонятно, что именно Лёша пытается назвать. Сегодня, к примеру, полчаса без остановки говорил: «дерюга… дерюга…» Так и не поняла, что это за дерюга такая. А когда не подтверждаешь, то начинает нервничать. Неправильные слова, например, «каки» (сказка) всегда исправляем.

Увидел папины часы, попросил меня:
- Одень.
- У папы спроси: можно одеть тебе часы или нет?
А у папы он уже, разумеется, спрашивал.
- Нет, - честно отвечает Лёша.

Человеку со стороны будет непонятен такой монолог: «Холёсий дядя… дисяния… лябочек Алёше». А мы с папой понимаем: Лёша вспомнил дядю Игоря, переживает, что он ушёл, но радуется, что тот принёс ему яблок».

Папа долго спит, не встаёт с кровати. Лёша его жалеет: «Папа болит… моточик» (моторчик).

Сегодня подошёл ко мне, ударил и прокомментировал своё действие: «Делюсь» (дерусь). Новое слово – новое действие. Интересно же! И за что попало – совсем непонятно.

Иногда лодырничает. Лень лезть под кроватку, чтобы достать горшок. В результате на полу – лужа. Зато снять штанишки и вытереть ими лужу – никогда не лень.

11 января 1991
Новые слова не всегда звучат правильно. Например, «брюки» - это в самом деле не брюки, а буквы, которые Лёша давно все знает. «Хабака» - это собака, «чекука» - картошка, «какакольчик» - колокольчик, «хобок» - хвост, а «тигар» - вовсе не тигр, это книга. Хоть словарь составляй!

В последнее время нравится включать-выключать бра. Выключит и оценит: «Холодно!»

Со всеми более-менее серьёзными травмами мама всегда обращается к соседке медсестре тёте Нине. Её приход успокаивает и отвлекает Лёшу от того, что болит. В последние дни стоит чуть-чуть обо что-нибудь удариться, а это случается на каждом шагу, бежит к двери и кричит: «К тёте Нине!»

Выучил слово «спасибо», употребляет его то там, то сям. Слово-заменитель, которое можно вставить совершенно некстати, и никто не обидится.

Ко мне довольно часто в последнее время приезжает неотложка, поэтому Лёша выучил мои анкетные данные. «Аболина Окана», - говорит он и указывает на меня. Позавчера смотрел книжку Льва Толстого. Она надписана моей фамилией. Ткнул в надпись: «Брюки!» (буквы) Понятное дело, знает, что эти буквы не на месте - в книжках карандашом писать не положено.
- Тут написано «Аболина», - говорю я.
- Аболина Окана! – звонко возглашает Лёша, тычет пальчиком в фамилию автора и повторяет. – Аболина Окана!
Маме, однако, лестно.

По-прежнему у Лёши все хорошие. Но к слову «хороший» он теперь непременно добавляет «обижать». Например, у папы «нога хорошая обижать», «домичек хороший обижать», «лёка (ёлка) хорошая обижать». Слово «обижать» для него означает «сломать», «сделать негодным». Говоря, что кто-то хороший, Лёша объясняет, что это хорошее нельзя ломать.

14 января 1991
Если раньше почти все понятия обобщались, то теперь они становятся всё конкретнее. Почти освоил новое и очень сложное слово «калькулятот» (калькулятор). До вчерашнего дня называл его «капутэр» (компьютер), а всего несколько месяцев назад любая техника была «биби». Растём, однако.
Уронил игрушку Чипполино. «Лёша, нельзя так делать, Чипполино больно». Бережно погладил куклу: «Почилино… к тёте Нине…»

Очень понравилась органная музыка Баха. Пластинка заканчивается: «Хочу музыку… больше». Один раз: «Дядя… Бах… музыка… Богу». Танцует под него, с ведёрком в руке.

15 января 1991
Новые достижения. Впервые безошибочно сложил все рамки Монтгомерси. А ещё научился считать до трёх. Понимает, когда одна вещь, две или три. И не только по шведской лесенке Лёша может залезать на самый верх спортивного уголка, но и по тяжёлой, верёвочной. А вот маленький трёхколесный велосипед, который принёс папа, нам не даётся. На педали нажимать трудно, проще идти, перебирая ногами по полу. Пока только так и получается.

16 января 1991
- Как маму зовут?
\- Окана Аболина.
- А тебя?
- Окана Аболина.
- Это маму так зовут. А тебя?
- Лёша Аболина.
- А папу?
- Папа Аболина.

- Цыц! – говорит папа.
У Лёши это слово звучит гораздо приятнее:
- Цыцулечки!

21 января 1991
На улице невесть откуда рядом с нами появилась огромная собака без поводка, намного выше Лёши. Я страшно испугалась и, стараясь не делать резких движений, предупреждаю:
- Осторожно!
- Обижать хобаку (не буду обижать собаку), - миролюбиво сообщает Лёша и тянет к страшному монстру руку.

22 января 1991
Не такой уж он и бесстрашный, наш Лёша, как может показаться в предыдущей записи. Сегодня испугался маленькой пластмассовой вороны. Пришлось его долго успокаивать и мне самой поиграть с ней, чтобы он попривык. Через несколько часов перестал бояться ворону, назвал её «алёна», покормил печеньем и, конечно же, на каждом шагу напоминает, что нельзя «обижать алёну… хорошая».
Каждое своё действие комментирует. «Отклываю коболечку» (открываю коробочку), «бегаю», «прыгаю».

Обижается на слово «малыш», не признаёт себя маленьким. Поэтому случаются такие диалоги:
- Лёша, ты малыш?
- Не малыш. Мама – малыш.

23 января 1991
Слушаем пластинки. Распереживался, слушая первый концерт Чайковского. Ещё бы, временами звучит громко, грозно. Попросил поставить «Бога» (Баха).

24 января 1991
Приговаривает: «Сорока-белобока, каку варила…» Конфуз, однако.

25 января 1991
Лёша на редкость спокойный ребёнок. Других таких я не видела. Вот сегодняшние наши приключения, по которым можно об этом судить.
Я ходила в магазин, папа был на лекции, Лёша оставался под присмотром тёти Нины, которая, зная, что он тихий мальчик, заглядывала к нему не слишком часто. Когда я вернулась, соседка сказала, что всё в порядке. Захожу в комнату. Лёша лежит в кроватке, тихо хнычет. Успокоила его и занялась хозяйством. Через час выбрала момент поиграть с ним. Он всё ещё лежал.
- Давай поиграем, Лёшенька!
- Нога… болит… сегодня… очень… - уныло-флегматичным тоном сообщает сын.
- Что с ногой? Вставай.
Пытается встать, но не получается. Помогаю, ставлю на ноги. Поджимает ножку. Ложится и грустно молчит. Приходит папа. Говорю ему, что у Лёши что-то с ногой. Папа тут же пытается его поставить, и опять всё повторяется. Спрашиваем, что случилось, отчего нога болит. Не рассказывает. Расспрашиваем соседку – она не слышала ни криков, ничего, даже не знала, что Лёша в кроватке. Вызываем неотложку, едем в больницу. Врач, видя какой Лёша тихий, даже не хочет делать рентген. Пытается его поставить на ноги, а Лёша стоять не может, заваливается. В конечном итоге, оказывается, что у него складчатый перелом бедреной кости. Откуда? Что случилось? Остаётся загадкой. Едем домой загипсованные, приходится ловить такси, так как нога в гипсе не влезает в комбинезон, а на улице холодно. Лёша с интересом смотрит в окно – не каждый день родители катают на машине.

А в это время в Ленинграде… Город бурлит. Изъяты из обращения 50- и 100-рублёвые купюры. С книжки нельзя снимать более 500 рублей в месяц. Закрыли тв-программу «Взгляд». А в магазинах по-прежнему сложно что-нибудь купить.

2 года 3 месяца

28 января 1991
Ни рисовать, ни даже обводить нарисованное, ни закрашивать специально для этого предназначенные картинки Лёшка не умеет. Карандаш нажимает слишком слабо – ничего не видно, а от ручки получается сплошная мазня. Сегодня впервые намазюкал что-то цельное, напоминающее большую фасолину, назвал эту фасолину «чекукой» (картошкой) и даже пытался её выесть из бумаги. А нет у нас дома картошки, нет!

В последнее время Лёшка начал шутить.
- Лёша, покажи, где у мамы носик?
- Нету, - отвечает сынок и хихикает.
- Нету?
- Нету, - уверенно отвечает Лёша, и вид у него при этом донельзя довольный.
- А это что? – показываю на свой нос.
- Носик, - честно сообщает Лёша и, подумав, добавляет: - Нету.

Появились странные страхи. Иногда сообщает, что боится какого-то крокодила под кроватью. Сегодня вдруг истерика и переживания: «Боюсь мачёку!» (матрёшку) – а ведь никогда её не боялся.

Вечером вспомнил об удачно нарисованной утром чекуке (картошке), попросил карандаш и бумагу, объявил, что нарисует другую чекуку и полный рвения приступил к рисованию. Намалевал кружочки, понаставил точки.
- Нарисовал картошку?
- Да.
- А теперь нарисуй яблочко.
Зачем рисовать что-то ещё, если можно выбрать яблоко из готового? Тычет пальцем в один из кружков:
- Вот она.
- А ягодку нарисуй.
Показывает на одну точку, другую, третью:
- Вот!
Импрессионист, однако.

29 января 1991
О вежливости. Думаю, что для Лёши слово «спасибо» ассоциируется не столько с проявлением вежливости, сколько обозначает, что человеку хорошо, приятно. Папа, уходя, целует Лёшу и слышит в ответ «спасибо».

30 января 1991
И снова о вежливости. Играл сегодня с Пашей. А я кидала со стеллажей, которые у нас высотой 4,5 метра, вниз книги.
- Маме помочь, - предложил Лёша.
- У тебя нога больная, - напоминаю я. – Ты сейчас помочь не можешь. Может, Паша?
- Да, - соглашается Паша.
- Спасибо, - говорит ему, опережая маму, вежливый мальчик Лёша.

4 февраля 1991
Вежливость вежливостью, но и грубить мы тоже научились. Лёша чем-то недоволен и обзывается: «Папа дурак». И тут же, конечно, попадает. Это случается редко, но как с этим справляться – ума не приложу.

А в кроватке с загипсованной ногой сидеть, ох, как надоело! Весь день самым жалобным и проникновенным голоском, на какой способен: «Хочу к мамочке!» А маме надо много-много печатать… Впрочем, Лёшке не столько к маме, наверное, хочется, сколько выбраться из своего кроватного заточения.

10 февраля 1991
Никогда не думала, что можно так скоро потерять уже приобретённые навыки. Вчера сняли с Лёши гипс. Всего-то две недели прошло, но ходить сын совершенно разучился. Поставишь его на ноги, а он заваливается. Если держишь за руку, ещё пару шагов рискнёт пройти, сильно прихрамывая, но как только отпустишь, ложится на пол и ползает, словно младенец. Насколько не хотелось сидеть в кроватке, настолько хочется теперь вернуться в неё обратно.

Пересказывает своими словами «Курочку Рябу», поскольку целые фрагменты пропускает мне приходится подсказывать:
- Итак, жили-были…
- Курочка-Ряба.
- А ещё дед и баба. И снесла им курочка…
- Ико (яичко).
- Какое?
- Не патое, а золотое.
- Дед… что делал?
- Дед бил.
- Баба…
- Била – не разбила.
- Кто бежал?
- Мышка бежала… в мышеловку… - а вот это уже творческая фантазия, навеянная фрейдовскими страхами.

11 февраля 1991
Вечером впервые в жизни Лёша был в цирке. Шло представление Филатовых с медведями. Места наши оказались возле оркестра. Мы боялись, что Лёшу испугает громкая музыка, когда погасят в начале свет – шумных звуков он вообще очень не любит. С удовольствием посмотрел оба отделения. На двух соседних местах сидела пожилая пара, они с большим интересом всё это время наблюдали за Лёшей. Действительно, смотреть со стороны на его непосредственную реакцию – радость, восторг, желание поделиться – одно удовольствие. Не в первый раз своим видом он «подкупил» совершенно посторонних людей. Но больше, чем даже слоны, которых Лёша никогда прежде не видел, ему понравилась обезьянка, с которой вместе он фотографировался в антракте.

Во время же антракта ходил по рядам, поднимал опущенные сидения кресел, которые тут же откидывались назад и уговаривал папу: «Папа, почини».

14 февраля 1991
Любимая игра теперь, конечно же, цирк. Со своим игрушечным зоопарком проводит помногу времени – переваривает впечатления.

Читать слова стал подолгу – в последний раз занимались целый час вместо отведённых для этого десяти минут, но не давал мне уйти, просил продолжить игру в карточки. Ещё бы! Он уже практически может прочитать почти любое слово.

16 февраля 1991
Подцепил от взрослых штамп.
- Как дела, Лёшка?
- Ничего, - машет рукой сын.

22 февраля 1991
- Лёшенька, ты кто?
- Колёбок, - отвечает в последнее время Лёшка.

23 февраля 1991
Выучил нехорошее, с точки зрения родителей, но такое удобное слово «нечаянно». Набедокурит, отстегнёт, например, молнию на моём рюкзаке и лезет вовнутрь.
- Лёша! – строго одёргиваю его я.
- Я нечаянно, - оправдывается Лёша и смотрит на меня с видом ангелочка.

Лёшка просыпается раньше нас, обычно сидит у себя в кроватке и тихо играет или рассматривает книжки, которых у него очень много. Сегодня просыпаюсь и слышу тихое бормотание:
- Гуси-гуси… да-да-да… Гуси-гуси… да-да-да… Хотите?.. да-да-да, - и так много раз.
В конце концов я не выдерживаю и поправляю:
- Есть хотите? Да-да-да.
Лёшка обрадовался, что я проснулась:
- Мама, садись!
- Я ещё посплю немного.
- Вставай, мама.
- Пожалуйста!
- Пожаааста, - жалостным тоном тянет Лёшка.
- 10 минуточек, - как школьница, которая не хочет вставать утром, умоляю я.
Лёша замолкает. Через несколько минут просыпаюсь и слышу, во что трансформировалось «Есть хотите? да-да-да»:
- Лёшенька хочет кушать, мамочка хочет кушать, папочка хочет кушать. – пауза, а затем нежно-нежно: - Мамочка, кушай… Папочка, кушай… - и ещё более тоненько и трогательно: - Лёшенька, кушай.
Моя совесть не выдержала, пришлось встать и отправляться готовить завтрак.

26 февраля 1991
Весь день просит у меня арбуз и ананас, которого, кстати, ни разу не пробовал. Где же я ему их возьму?

С первого марта обещают переход к рыночной экономике. Придётся ещё туже затягивать пояса. Сейчас у нас на троих 91 рубль, когда прожиточный минимум на одного – 160 рублей.

© Copyright: Оксана Аболина, 2012
Свидетельство о публикации №21207030134
Любое использование данного материала допустимо исключительно со ссылкой на авторский первоисточник

1 год 10 месяцев

Все хором говорят, что нам давно пора разговаривать, но Лёша предпочитает обходиться минимумом слов и жестикуляцией. Конечно же, я волнуюсь.

А у папы новое увлечение. Раздобыл IBM-совместимый советский компьютер, приделал его к телевизору. И даже на дачу в конце августа почти не приезжал – занимался своей новой игрушкой.

Мы с Лёшей в начале сентября тоже вернулись в город.

10 сентября 1990
В городе много хорошего и нового, но много и неприятного. С одной стороны, соседка Людочка, к которой Лёша всё время рвётся, с другой – вечные шлепки, бесконечные «нельзя». Многие слова по приезде с дачи исчезли из лексикона, некоторые появились. Первых, к сожалению, больше.

Из всех своих многочисленных больших пластмассовых кубиков Лёша предпочитает почему-то исключительно жёлтые – это его любимый цвет. Выберет из ящика и строит бесконечную Вавилонскую башню – до тех пор, пока она не обрушится.

14 сентября 1990
Натура у Лёши тонкая, он способен почувствовать боль других. В воскресенье папа был на Валааме, а маме стало очень плохо. Лёша весь день просидел в кроватке, голодный, но не капризничал, не плакал, был «пай-мальчиком», а когда вечером приехал папа и выпустил его, прибежал к маме, прижался к ней, обнял, поцеловал.


Метафоры и преувеличения нам пока, разумеется, непонятны. Всё воспринимается ещё буквально. Вот мы пошли на рынок и купили арбуз. Возвращаемся домой. Я хвастаюсь Ивану:

- Какой мы купили арбуз! У-у-у-у… - и развожу руки в стороны.

Лёша повторяет за мной:

- У-у-у-у, - и тоже разводит руки в стороны. Немного думает, и соединяет руки поближе. Так, чтобы было ясно, какого размера арбуз в самом деле.

Читать далее

Начало условное, придумала получше, но забыла, теперь не могу вспомнить. Будут идеи насчёт заголовка - приму с благодарностью.


Книга для родителей

В древности у китайцев было одно, особо страшное проклятие. Его посылали злейшим врагам. Звучало это проклятие так: «Чтоб ты, такой-сякой-разэдакий, жил в интересные времена!» Нам «повезло» родиться в скучное-прескучное время: казалось, годы остановились, и даже воздух не колышется. А наши дети появились на свет в другую эпоху. Каково это – расти в интересное время?

Предисловие

1

Воспитание человека – удивительная вещь. Можно совсем не заниматься ребёнком, вести разгульный образ жизни, неделями не вылезать из запоев, всё делать неправильно, и тем не менее, у вас вырастет прекрасный сын с единственной вредной привычкой – склонностью к трудоголизму. Мало того, он будет ухаживать за своими беспутными родителями до самой их смерти. Был у меня знакомый паренёк: мать погибла в белой горячке, и отец тоже пил, совершенно не просыхал, а мальчик рос сам по себе, вольный, как лопушок на лугу. Чтобы прокормиться, в школьные годы шабашил у соседей: помогал строить дачи, рыл канавы, возводил заборы, - был на все руки мастер. Спиртное на дух не переносил. Когда вырос, увлёкся работой с подростками, собрал в посёлке команду скаутов, стал ходить с ребятами в многодневные походы, обучать их тому, что умеет сам - работать, выживать. Хороший, надёжный человек получился.

А можно закончить педагогический институт, научить тысячи детей любимому предмету, прекрасно разбираться в психологии, всё делать правильно, грамотно, по науке, здравому смыслу, руководствуясь лучшими побуждениями и собственным опытом, всей душой любить своё бесценное чадо и оказаться сапожником без сапог – девочка вырастет бездушной, неблагодарной эгоисткой, со склонностью к криминалу, наркомании, проституции.

Наверное, каждый из вас, не выходя за пределы своего окружения, сможет привести примеры и того, и другого пути развития человека, и генами этот парадокс трудно объяснить, ибо кто из этих детей похож на своих родителей? Можно представить, что такие случаи - исключения, но как часто встречаются эти исключения в нашей жизни! Нет, всё-таки, педагогика, наука о воспитании человека – дама лукавая и самая сомнительная из всех наук. То, что сделает одного лучше, чище, добрее, другого преисполнит зависти, гордости, эгоизма.

И самое неприятное в процессе воспитания - это, конечно, пубертат, переходный возраст, гормональная буря, когда подросток неожиданно теряет все данные ему в детстве ориентиры, и никто не предскажет, вернётся ли он к ним когда-нибудь или найдёт в будущем иные вехи. А окажутся ли они правильными, не собьют ли с дороги, позволят ли остаться человеком – узнается нескоро. Бывают времена, когда родителям остаётся только верить, что семена добра, которые они пытались прорастить в своём ребёнке, он не растеряет, и с годами они пустят корни и дадут плоды. Ошибки, которые допускают так или иначе все, могут сгладиться временем и характером, а могут стать серьёзным препятствием для того, чтобы человек не потерял самого себя. Верующему родителю поможет молитва, вера, что Бог не допустит непоправимого. Неверующему останется только ждать и надеяться на лучшее.

Читать далее

В те времена, когда я училась в школе, у нас была дача. На даче росло много всяких разных ягод: крыжовник, клубника, земляника, черноплодка, красная, черная и белая смородина, рябина и, наверное, что-то ещё - просто я сейчас не упомню. Когда случался приличный урожай, отец использовал его, как мне казалось, зверски расточительно: он не позволял семье объедаться ягодами от пуза, он не варил варенье, нет, он делал из ягод вино. Смешивал разные виды ягод, добавлял виноград, яблоки и получались у него самопальные сорта, которые он сам и называл: черземвин, например. Сами догадайтесь, что было намешано в этой райской смеси, которую насильно заставляли бродить и набирать в тёмном углу крепость.

До сих пор помню один эпизод. Мне 17 лет. Я только что закончила школу, поступаю в институт. Чтобы не мешать мне готовиться к экзаменам, родители уезжают на дачу, а меня оставляют наедине с 20-литровой запечатанной и бродящей бутылью. Бутыль была запечатана, но из пробки вылезал и уходил в таз с водой резиновый зонд. Вот зря вы про меня плохо подумали. Мне даже в голову не пришло эту бутыль распечатать. Она это сделала сама. Накануне экзамена по истории, ночью, из бутыли вырвалась пробка и комната наполнилась алкогольными испарениями. Голова у меня на всякие запахи слабая. А на алкоголь - особенно. Просыпаюсь я утром, надышавшись винных паров, пьяная-препьяная, и, шатаясь, бреду сдавать историю...

Это я всё не просто так рассказываю, а с умыслом - Сергей Ерёмин опубликовал виноведческий пост - "Праздник «старого божоле»". Вот почитаешь его и даже дышать винным духом не надо. Сразу же впадаешь в лёгкую воздушную алкогольную эйфорию. Вот она, сила слова! И даже похмелье поутру после этого поста - самое настоящее.

Я хронический эгоцентрик. Я воспринимаю мир посредством анализа собственных переживаний. На окружающих смотрю с любопытством, они на меня тоже – словно я редкостный зверь неизвестной породы. Однако, так было не всегда, ведь любая хроническая болезнь начинается с острого периода. Острый период моего эгоцентризма пришёлся на школьный период, когда меня вообще никто не интересовал, кроме того уникального человека, чьи переживания и стали предметом моего ежедневного изучения.

И вот, обратившись в прошлое, я стараюсь вспомнить что-то о своём детстве, об одноклассниках. Но отступившее в прошлое равнодушие к внешнему миру и склероз сделали своё дело. Я понимаю, что не помню почти ничего. Один-два коротеньких эпизода, касающихся того или иного человека – и это почти всё, присутствует только общий портрет, манера держаться, характерные ужимки. А где всё остальное? Словно его и не было… А ведь со многими из этих ребят я проучилась десять лет кряду.

читать целиком

Маргарита сваяла пост о том, как её маленькая внучка Лиза научилась ругательному слову. Какому - не знаю, она не написала, стесняется, наверное. Пост, собственно, немного о другом, но именно это заставило меня вспомнить одну старую-престарую историю случившуюся со мной в детстве.

Эта история приключилась 38 лет назад, и каждый раз, как я её вспоминаю, мне хочется куда-нибудь спрятаться. Сначала-то мне стыдно вовсе не было. Это только потом, спустя годы, даже десятилетия... Впрочем, всё по порядку.

Лето, каникулы, дача. Мне десять лет. Днём мы строим дом, а поздними вечерами играем в домино. Мы: это мама, отец, престарелая тётушка и я. Телевизора у нас нет, другие настольные игры рассчитаны только на двоих или совсем уж детские. Поэтому - домино. Играем парами: я с отцом, мама с тётушкой. Как правило, мы выигрываем. Причиной тому мой зоркий ум, вострая память и горячее желание выиграть. Я - азартный игрок. После второго круга я уже прекрасно знаю, у кого из игроков на руках какие костяшки и уверенно веду партию. Тётушка брезгливо поджимает губы. Она думает, что мы с отцом жульничаем и подаём друг другу сигналы, но это не так. Единственный сигнал - это дикая радость на моей счастливой физиономии, когда я понимаю, как можно завести соперников в тупик.

Линия из чёрных костяшек тянется через весь обеденный стол, заворачивает в сторону и затем вновь возвращается к середине стола. Руки у меня ещё маленькие, но удерживают все семь костяшек. Я чувствую себя совсем взрослой.

Больше всего мне нравится, как отец сбрасывает дубли. Дубли кладутся не вдоль линии домино, а поперёк, для взаимного удобства - чтобы было видно, сколько их уже на кону. Сбрасывая очередной дубль, отец с размаху, громко припечатывает его к столешнице и возглашает: "Яйца!". Тётушка в очередной раз недовольно поджимает губы, мама никак не реагирует. А мне это нравится, этот возглас вносит в игру разнообразие. Мне кажется, что яйца - это белые шарики внутри чёрных костяшек. Я и горошины на платье всегда называла яичками. Так что - тут ничего удивительного. Пошлый смысл проходит мимо меня. Поэтому, когда наступает мой черёд выкладывать дубль, я тоже звонко припечатываю его к столу и объявляю: "Яйца!" И меня никто не поправляет, ну рано ещё, ребёнку десять лет, успеется объяснить...

А потом на соседней улице поселяется важная еврейская семья. Махровая - из тех, что общаются исключительно со своими соплеменниками. А так - если только по службе, да и то нежелательно. Младшая дочь из этой семьи - Аня Гольдина - учится в моей школе, в параллельном классе. Моя мама преподаёт у неё русский язык и литературу. Мы с Аней одногодки. На улицу её играть не выпускают, а я строю дом, и мне не до детских игр.

Выждав приличествующее время, еврейская семья решается пригласить меня в гости. Ну, с одной стороны, я не еврейка, даже наполовину, даже на четверть, но с другой стороны, можно проявить гибкость - проигнорировать этот природный недостаток, ведь неплохо иметь хорошие отношения с учительницей по русскому, и семья у неё культурная, и девочка Оксана всегда такая вежливая, и Виктория Альбертовна к Ане никогда не цепляется, пятёрки ставит... А то встречаются ещё учителя, которые косо смотрят, отзываются недоброжелательно, только прямо юдофобию не высказывают, но чувствительная Анечка любые нюансы их отношения воспринимает так болезненно, такое иногда расскажет после школы - маманигарюй! Не хватает евреев среди учителей, вот такая беда.

В дом меня не приглашают, там бабушка, которой лучше не видеть, с кем внучка общается, зато вытаскивают во двор стол и предлагают мне сыграть в домино. Я в команде с Аней, а её родители - соперники. И я, разумеется, соглашаюсь, потому что где-где, а в домино я дока, меня ещё никто ни разу не обыграл, какие бы плохие кости мне ни выпали. Ну, вы уже сами догадались, наверное. Выходит моя очередь сбрасывать дубль - я с размаху пришлёпываю костяшку к столу и громко-громко возглашаю: "Яйца!" Лица у Аниных родителей вытягиваются, но остаются непроницаемыми. Мы заканчиваем партию, я предлагаю сыграть ещё одну, но родители Ани ссылаются на дела, уводят дочь в дом, и больше меня за всё лето никто ни разу не приглашает. Такие дела.

Прошло много лет. Я давно выросла. Однажды в какой-то компании мне предложили сыграть в домино. Я отказалась, но стала наблюдать за игрой. Смотрю: люди дубли кладут ровно, "яйца!" не выкрикивают... И тут закралось у меня страшное подозрение: а вдруг... а вдруг это, в общем, то, о чём вы сейчас подумали... С эротическим смыслом и схематическим изображением... И тут же мне вспомнилось странное поведение родителей Ани, которая давным-давно уже выросла, вышла замуж, уехала за границу... И покраснела я так, как никогда не краснела до этого... Потому как стало стыдно.

А самое печальное, что выражение "яйца", действительно, существует в одной из доминошных игр - в "Морском козле", оно обозначает равное число очков, оставшихся на руках у игроков. Об этом я узнала совсем недавно. И я теперь, братцы, уже, честное слово, не знаю, за что мне надо краснеть: за тот случай в детстве или за свои взрослые догадки. Впрочем, этимологию слова "яйца" в "Морском козле" я до сих пор не знаю. :)

В детстве я панически боялась смерти. Наверное, где-то лет с четырёх - с той поры, как отец, приняв важный, как глашатай, вид рассказал мне о том, что вселенная бесконечна в пространстве и времени. Пытаясь охватить умом эту бездну, я чуть не свихнулась. Не только мне - всему человечеству, Земле, Солнцу, Галактике - было не заполнить даже крохотной части этой непостижимой бескрайности. Приняв как данность, что я проживу средний человеческий возраст - 60 лет, я пыталась успокоить себя. Ведь впереди у меня оставалось ещё полтора десятка прожитых мной жизней. До 30, убедила я себя, пока не дойдёшь до половины, можно чувствовать себя более-менее спокойно, а вот потом... Потом дело пойдёт к закату и, можно сказать, жизни уже практически не останется. Тогда нужно будет нервничать по-настоящему. А сейчас лучше стараться об этом не думать, ибо это время ещё далеко. Но не думать не получалось. Потому что ход времени давил своей неизбежностью. И не важно - думаешь ты о нём или нет, время всё равно будет приближать твою жизнь с каждой секундой к концу. Со взрослыми я своими не то что страхами, а скорее, ужасом, старалась не делиться, но иногда меня прорывало - не столько потому, что мне хотелось кому-то об этом рассказать, сколько в надежде, что есть на свете какие-то вещи, которые они знают, а я - нет, и может быть, какой-то шанс на спасение есть? Увы, взрослые решили, что на такие вопросы нужно отвечать честно, а это значит, так, как они сами в тот момент думали. Мама сказала, что это нормально - всё на свете рождается и умирает, всему есть свой срок, и в этом нет ничего плохого - главное, прожить жизнь достойно. Когда она увидела, что её слова привели меня в полное отчаяние, она решила меня успокоить и добавила, что за то время, что я проживу, учёные наверняка что-нибудь изобретут. Отец же сказал, что эти страхи нормальны для ребёнка, но когда я вырасту, они пройдут. Хорошее утешение, да? Словно изменившееся отношение к жизни могло остановить поток времени и отвести от меня смерть. Ну, тогда отец ещё не очень уверенно заикнулся о Боге. И на этом влияние взрослых на меня в этом вопросе закончилось. Страхи никуда не делись, но к ним подмешались две маленькие надежды: на учёных и на Бога. Умом я понимала, что сама себя успокаиваю, никто ничего не изобретёт, но в тот момент дошла уже до такого отчаяния, что стала бояться самого своего страха и пыталась от него избавиться любой ценой. Вот с Богом было неясно. О Нём говорили неохотно, мама в Него вообще не верила, категорически. Но я поняла, что мне надо о Нём постараться что-то узнать. Только где узнавать? Никто мне этого не подсказал. У отца было много брошюр из серии "Знание" по астрономии, и я их все проштудировала, опустив единственно математические выкладки. Трудно сказать почему, но эти брошюры немного помогли мне. В ещё большей степени я нашла поддержку в познавательной атеистической литературе. Там высмеивалась Библия и Евангелие (в чём их отличие я тогда не понимала, и не знала этого ещё очень долго), но хоть и в кощунственных тонах там рассказывалось о жизни Спасителя. А ещё в этой литературе описывались случаи чудесных событий, происходивших на земле, и добавлялось, что учёные со временем это объяснят, но Бог тут ни при чём. Умные атеистические власти не стали бы издавать такие книги, они бы просто закрыли тему. В общем, я рада, что эта литература была в моей жизни. Она меня сильно настроила против Церкви, но вовсе не убедила в том, что Бога нет, скорее, укрепила в уверенности в том, что Он есть. И дело тут было вовсе не в страхе, он только дал первоначальный толчок. Не буду рассказывать, как обстояло дело дальше, как я шла к вере с закрытыми глазами, ибо не было проводника, пока срок не пришёл. Потому что я сейчас не об этом собиралась писать, а сказать, что сильно завидую тем детям, к которым знание о Боге пришло с пелёнок, как чисто и ясно они Его воспринимают. Как бы мне хотелось, чтобы вот такое было в моём детстве:

читай дальше

1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть , 7 часть, 8 часть и 9 часть.

Вообще-то тут наступает очередь Маранина писать свои части мемуара, ибо моё участие в работе над дорогой в Звенигород выражалось только в страшной ругани. "Это никуда не годится!"- зверски вопила я и, счастье Брома, что Новосибирск далеко от Питера, а то бы ему пришлось безвременно полысеть. Поскольку его грешной головы под рукой не было, я рвала космы из своей шевелюры. Думаете, я такой изверг? Сама ведь разрешила писать, что придётся. Однако, было раз и навсегда чётко оговорено, что чечухов Ерёмин и Подосинкина встретят никак не раньше, чем у местечка со страшным наименованием Ямщина, а это почти полдороги. А что Бром? У Брома чечухи паслись прямо на свалке. Это были не трехскладчатые существа, как они потом у него получились, это вообще было чёрти что и сбоку бантик. Мало того, что они встретились, когда не надо - прямо у выхода из города, так ещё Ерёмин перетрусил и ушёл обратно под купол. Ну, куда это годится? Ерёмин у нас, конечно, должен был быть лопушком и неучем, но никак не рохлей и трусом.

Вторая попытка Брома наваять выход из города была немного удачнее, но всё равно угодила в топку. Не помню уж, что там было не то и не так, но больше всего меня возмутило, что оказались перебиты все взятые в дорогу яйца, которые путники должны были отведать у костра (иначе, как потом можно было заставить Сергея опростоволоситься с ними? кстати, придумка с яичным деревом - это Бромкина заслуга).

А вот с третьего раза получилось сразу то, что надо, и затем, почти без переделок, пошло до самого Звенигорода. Нет, конечно, Брому влетало (как без этого?), но уже по мелочам, типо зачем дал мельнику Стасу фамилию Флетчев? Единственное, что я проглядела, что Бром-таки упрямо настоял на своём и переделал Ямщину в Овражину. Что, считаю, неправильно, ибо Ямщина - звучит и зловещей, и мистичней.

В самом деле, я всегда много ворчу на Брома, даже когда получается почти идеально, ибо он любит расслабляться и следовать за сюжетом, как оно само выходит, а я всегда стараюсь видеть всю картину в целом и для меня важно знать с момента появления каждого нового изгиба фабулы, как это будет связано с дальнейшим повествованием. Короче, я стратег, а Бром - тактик. Некоторые вещи он делает гораздо лучше, чем я, а к некоторым его не стоит близко подпускать.

Заключительным аккордом стало появление во второй части "Подмастерья" бабы Риты, к которой Бром притащил уставших путников. В тот момент, когда он дописывал этот фрагмент, я уже вовсю работала над третьей частью, но об этом в следующий раз...

продолжение следует...

1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть , 7 часть и 8 часть.

Давненько я выкладывала последнюю часть мемуара про "Подмастерье". Впрочем, его мало кто читает. Даже прототип главного героя Сергей Ерёмин до нее не добрался. Он вообще глубоко погрузился в реал и его подолгу не видно в блогах. Хоть пиши продолжение к "Подмастерью", чтобы удержать его за фалды. Но писать зимой крупные вещи - нет, от этого увольте, это ужасно. Попросту негде, ибо дома я писать не могу, на кафе нет денег, а на природе - зябко. Так что самой крупной зимней вещью могут быть только мемуары, которые с какого хочешь конца врать ваять, с такого и врёшь ваяешь. На чем мы, кстати, в прошлый раз закончили?

Правильно, Бром начал работать надо второй частью, вставив в нее ни к селу, ни к городу (в прямом смысле этих слов) Вовкуа я занялась интенсивным гусеводством.

Проходит пара дней. За это время я глубоко погрузилась в фермерское хозяйство, обзавелась в нём погонялом, и стала теребить Брома, чтобы он писал побыстрее. А то ведь у меня память какая? Сегодня я помню, что гусей ощипывают два раза за год, а завтра уже забуду, сегодня помню, что им в специальную кормушку кидают гальку, а как деликатес выдают мелко рубленных лягушек, а завтра для меня это открытие, сегодня помню, что у гусей повышенный метаболизм, поэтому в птичнике всегда должен быть свежий воздух (но никаких сквозняков!), а завтра попробуйте меня в этом убедить.

В общем, загоняла я Брома до того, что он решил мне показать не всю написанную вторую часть, которая шла у него сначала медленно, а кусочек ее - переход через свалку. Тут надо немного отойти в сторону от основного моего повествования и поведать вам о том, как появились на свет чечухи.

Мы сразу знали, что у нас будут мутанты - раз есть общество в городах, значит, должно оставаться и общество за пределами городов. Более свободное. Люди под куполами о нем не знают - не та информация, которой с ними делятся высшие звенья. Однако, будь это свободное общество более привлекательным, слухи о нем неизбежно просочились бы в город. А так - это козырная карта у власть имущих. Если люди под куполами задумают выйти из города, им расскажут о том, какой страшный и кровожадный мир вокруг. И люди там тоже страшные. Вообще-то они у нас не задумывались такими трехскладчатыми чудовищами, какими их описал Бром. Мутация в его версии зашла слишком далеко. Кстати, от слова "мутант" мы решили сразу же отказаться, чтобы не повторять сотни фантастических произведений. Мутантов следовало как-то обозвать. И слово это должно было возникнуть в естественной языковой среде горожан. Вот маргиналов горожане назвали "иззвенами" - слово немного формальное, но все-таки русское, строящееся по принципу "изгоя", имеющее презрительный оттенок. Горожане о мутантах не знают, но с ними то и дело сталкиваются иззвены. Иззвены относятся к мутантам с гораздо большим презрением, чем к ним самим горожане, они испытывают к ним отвращение. Ведь мутанты - это люди, которые слишком сильно не похожи на людей. Определенные штампы впечатались в подсознание каждого жителя города, даже если он не похож на других. Поэтому и слово, обозначающее мутантов, должно быть презрительным, ругательным, и совершенно неформализованным. И мы с Бромом засели за словари ругательств (ох, который раз нам приходится это делать, в Хокку заката, хокку рассвета был персонаж, который должен был страшно ругаться, тогда вот мы тоже попотели с этими словарями). Из уже существующих нынешних ругательств мы пытались создать производные, но ничего толкового из этого не получалось. И когда мы уже прошли почти через весь алфавит и добрались до буквы "ч", тут наступило озарение. Слово "чечух" было избрано за определение мутантов. Правда, Бром почему-то переделал его в несклоняемое "чечухе" и всё время так и писал. Чуть не до самого конца повести. Я правила, а он опять за свое... И мы с ним постоянно из-за этого ругались. Потому что "чечухе" - это не русское слово, оно никак не могло появиться в России, а вот "чечух"... добавь к нему любой эпитет и выйдет оскорбительно.

продолжение следует...

Сыграем? )

Вы мне пишете "ХОЧУ", а я задаю вам четыре интересующих меня вопроса. Вы берете эти четыре вопроса и копируете к себе вместе со вступительным текстом, обещая, в свою очередь, всем страждущим задать уже свои вопросы. (с)

Мои вопросы - от Любовь Любава:

читать здесь

1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть и 7 часть.

Брому я сказала, что он может писать, что хочет, важно, чтобы Ерёмин и Соня на рассвете покинули Москву, а поздно вечером добрались до Звенигорода. Почему не до монастыря? Во-первых, до монастыря далеко, а им и так предстояло пройти будь здоров, как много. А во-вторых, именно у монастыря Подосинкина должна была произнести свою коронную фразу "Из Свято-Сторожевского монастыря раздавалось глухое молчание". Разве могла я её кому доверить, даже хоть бы и Брому? Он бы всё испортил. Поэтому Игорь взялся за свободное изложение приключений от Москвы до Звенигорода. Он мог фантазировать, сколько ему в голову влезет, единственное, что герои должны были встретиться и поконфликтовать с местными мутантами, но назвать их следовало как-нить поинтереснее, чем просто "мутанты", плюс еще надо было, чтобы они искали грибы и таким образом всплыла бы фамилия Сони, плюс еще надо было на привале позавтракать сваренными вкрутую яйцами (чтобы впоследствии на ферме Ерёмин честно опростоволосился), плюс они должны были пройти первые три км в намордниках, ибо город окружала свалка, плюс рассказать как Соня стала иззвенкой, плюс они должны были зайти на мельницу, плюс... думаете, я всё упомню? У меня была записана для памяти на маленьких листочках целая гора мелочей, и все они прицеплены к писательской пробковой доске, о которой речь уже шла в предыдущих постах мемуара. Короче, получив все цу, Бром занялся второй частью. А я в это время вооружилась интернетом и стала изучать гусеводство, потому как в последний раз гуся в естественных условиях, а не в зоопарке или кастрюле, видела аккурат 42 года тому назад. То есть, это не совсем правда, если верить фотографиям, то я их видела и во время студенческой практики, но там я их совершенно не помню, так что это не считается. Кроме того, это все равно было очень и очень давно.

В конце первого Бромкиного рабочего дня я попросила его показать, куда завела его богатая поэтическая фантазия. Надо сказать, не очень далеко, фантазия его в первый день не вывела даже из города, потому что Еремин и Соня неожиданно для всех, и для авторов в том числе, встретили Вовку. Вовка дал Соне неоткрываемую загадочную шкатулку, которую мог открыть только Мастер. Зачем он это сделал, если он шел в сторону Мастера, а Соня и Еремин теперь должны были его увидеть чёрти знает когда, Бром объяснить не сумел. Что хранится в шкатулке, он тоже не знал. Только говорил, что придёт время, тогда узнаем. Всё мое композиционное предвидение против этого возмутилось. "Нееееет, ты объясни, на кой хрен нам Вовка, для чего шкатулка и что мы с ними будем делать в будущем? - сердито вопила я. - Мы сейчас скатимся в капустник, и ни хрена не выйдет!" - "Ну, уберем Вовку", - умиротворяюще говорил Бром. - "Дык куда уберем? Хорошо получился, заразо! Но со шкатулкой давай придумывай, что там хранится, нужное на ферме и не приплетай сюда Мастера, а то всё шиворот-навыворот получается", - продолжала ругаться я. И Бром оставил Вовку, а в шкатулку положил семена. Ну, и сделал ее без механизма, а открываемой легко и просто. Я, конечно, продолжала ворчать, ибо в шкатулке можно хранить, что угодно, но мало кому придет в голову складывать в нее семена, но в конце концов, я смирилась. "Ладно, ваяй дальше, - милостиво разрешила я. - Пиши, что хочешь, но только в рамках сюжета и не вводи лишних персонажей, которые нам потом не понадобятся. Это композиционно неоправданно".

И Бром стал писать дальше, а я продолжила изучение гусеводства, а попутно искала средневековые способы изготовления пергамента, бумаги и чернил.

продолжение следует...

А я уже начинаю подзабывать, как мы с Бромом писали "Подмастерье". Надо поторопиться с продолжением мемуара. Кто не читал начало, оно здесь:
1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть и 6 часть.

Маршрут: Москва-Звенигород.
Когда я заканчивала первую часть повести, я уже представляла себе канву последующих событий. Но оказалось, что начало (события в городе) заняло не две страницы, как предполагалось, а в десять раз больше - увы, коротко писать я разучилась. Мысль о том, что теперь предстоит писать дорогу к скиту, а затем еще и события на ферме, навевала на меня ипохондрию. Я вовсе не собиралась посвятить этой незначительной вещи целый месяц, а всё шло именно к этому. Тогда я проявила хитрость и предложила Брому поучаствовать в проекте - написать дорогу к Звенигороду. Хотя бы для начала, а там сообразим кто что будет ваять дальше.

Почему именно к Звенигороду? Потому что рядом с ним находится Саввино-Сторожевский монастырь. Мы еще ни сном, ни духом не ведали, что будем писать о преподобном Савве, но монастырь этот был избран не случайно. Виной тому стала Подосинкина. Как-то раз она обещала кое-что для меня узнать в издательстве при этом монастыре, но там упорно молчали. И на очередной мой вопрос Подосинкина ответила: "Из Саввино-Сторожевского монастыря раздавалось глухое молчание". Эта фраза понравилась мне настолько, что я решила включить ее в повесть. Ради нее ферма была перенесена под Звенигород, и если бы монастырь не был так велик для шестерых, то скорее всего, действие происходило бы именно в нём. А так - пришлось отправить героев в скит, находящийся неподалёку от монастыря.

Вооружившись Яндекс-картой, я целый час изучала маршруты, по которым Ерёмин мог добраться от западного края Москвы до Звенигорода. Маршрут мог оказаться короче, но мне понравились некоторые топографические наименования, которые я решила в него включить. Жаворонки, Ямщина, Большие Вяземы. Красиво так звучало для первого путешествия Ерёмина в незнакомый ему мир. Получалось, что Ерёмин и Соня должны пройти около 80 км. Если выйти засветло и идти со скоростью 6 км/час, то вполне можно было успеть обернуться за 13-14 часов. Пару часов на привалы и приключения - и к ночи они вполне могли дойти до окрестностей Звенигорода. Сложно, конечно, но вполне реально.

Пока я продумывала маршрут, Бром прочитал первую часть "Подмастерья", которое тогда еще имело рабочее наименование "Рассказ про Гусиное Перо". И услышав, что можно писать любые приключения, какие только влезут, лишь бы Сергей и Соня к ночи добрались до места - гуляй, не хочу - он не очень уверенно согласился...

А что было дальше - в следующий раз.

продолжение следует...

Возвращаясь к "Подмастерью". Кто подзабыл - ссылки на начало мемуара: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть и 5 часть

Первые персонажи.
Начала я наугад, не зная, куда поведет меня творческий процесс. Прежде всего Ерёмин у меня проснулся, не подозревая, как наступивший день изменит всю его жизнь. А мне это было известно - он выиграет миллион в лотерею в современной валюте, и это будут для него огромные деньги. Так что у меня перед Ерёминым было некоторое преимущество. С другой стороны, я понятия не имела, в какой мир меня угораздило запихнуть героя, каков он сам и каково его окружение. По мере написания первых строк оно постепенно проявлялось, словно переводная картинка.

Ерёмин отправился на работу. Причаливший к окну аэромобиль показался мне удачной придумкой. Но что Сергей увидел за окном? В первом варианте это был мрачный кислотный дождь, от которого прятались на остановке люди - меньшие счастливчики, чем Еремин, восьмое звено и ниже. Кстати, сколько будет всего звеньев тоже пришло не сразу, и в какое место иерархии поместить героя, тоже. Жителей под куполами было много в тот период. Ерёмин относился к так называемому "срединному миллиарду". Много позже, когда мы с Бромом решили, что человечество под куполами вымирает, срединный миллиард исчез, вряд ли теперь городских жителей по всей земле набралось бы столь много.

Попов, Коновалов - два сотрудника, мне не хотелось вводить новых персонажей, ведь я-то была в курсе, что Ерёмин на работе не задержится - путь его лежал на ферму. Поэтому эти сотрудники были лишь слегка обозначены. Коновалов даже ни разу не появился на сцене. Но неожиданно стал значимым образ подруги героя.

Женька Синицына - ее прототипом стала одна моя знакомая девушка, с которой мы были знакомы лет эдак 30 назад - Света Осетрова, с ней вместе мы были в "Дерзании", только я в прозаиках, а она в поэтах. Образ частенько возникает с одного характерного штриха, за который цепляешься и дальше раскручиваешь. Для Женьки это стало наблюдение за тем, как испаряется обронённая из стакана капля - так в свое время поступала Света Осетрова. А еще зеленые ведьминские глаза. В отличие от прототипа, Женька не писала стихи - ясно было, что в описываемые времена поэзии не место. А вот компьютерные технологии, которых в реале тогда не существовала, она перерабатывала в своей голове творчески. Это уже не списанная, а наработанная деталь. Откуда появилось имя Женька Синицына? Понятия не имею. Возникло и всё. Звонкое и броское. Спустя некоторое время у меня появилось опасение, что Single может посчитать прототипом себя - уж больно дизайнерский, необычный и созвучный (Синицына-Сингл) образ получился. А мне этого не хотелось. В тот момент я предполагала, что только один Ерёмин из блогчан будет фигурировать в "Подмастерье" и не хотелось вызывать никакие ассоциации. А они постоянно невольно возникают у читателей, например, в "Простите, что не по теме" самый отрицательный персонаж Оракул Леонардо, и пришлось немало поломать голову над тем, чтобы он ни на кого из местных не кидал подозрения, однако, кое-у-кого попытки связать героя с реальными блоггерами, возникли. Короче, я даже подумала, что надо бы поменять Женькину фамилию, например, на Воробьеву или Воронову (пристрастие какое-то к птичьим фамилиям, помните "Рабеншлюхт", где Гусева и Индюков? а еще ведь у Ягуара в Хокку фамилия Гамаюнов!), но они были не такие звонкие, а очень хотелось... В общем, я решила рискнуть и оставить Синицыну Синицыной, но как минимум один человек - Очиро всё-таки поинтересовался, не является ли образ Женьки списанным с Сингл. Пришлось отрицать.

Про Мастера я ещё ничего не знала, но назвать хотелось Джоном, по имени одного моего умершего несколько лет назад хорошего знакомого - Джона Михайловича Дрозда. Фамилию Мастеру я прописывать не стала, а отчество изменила для контраста.

Как появилась Соня Подосинкина? В возникновении этого персонажа виновен Бром (а вы, небось, думаете, когда же он появится в качестве соавтора? скоро уже, не волнуйтесь, просто пока до него черед не дошёл). Я сказала Брому, что пишу повесть про Ерёмина, а он ответил, что сколько можно про Ерёмина, написала бы лучше про Подосинкину, а то про нее никто не пишет. А вот это гнусный поклёп. Про Подосинкину я много писала. Она фигурирует одним из главных персонажей в повести Конкурс Мэйл.Ру и в рассказе Тамагочи. Но тут я подумала,что почему бы нет, ведь не один же Ерёмин будет на ферме хозяйство вести. Кто-то его должен всему научить. Пусть это будет Подосинкина, ладно. А чтобы у Ерёмина не было большого повода изменить Женьке Синицыной, Подосинкину я сделала совсем юной и вредной пигалицей. Нет, я, конечно, не против, если они будут вместе, но меня не так поймут - решат, что я о них знаю нечто, скрытое от других блоггеров, а это не так. Так что я обезопасила Подосинкину 15-ью годами разницы.

Что было дальше? А вот в следующий раз узнаете.

продолжение следует

Возвращаюсь к воспоминаниям о написании повести "Подмастерье". Кто подзабыл - ссылки на начало:: 1 часть, 2 часть, 3 часть и 4 часть.

Итак, мы закончили на том, что Ерёмин стал изменять блогам с реалом, а я купила нэтбук. Подосинкина оказалась не права - печатать на нэтбуке одно удовольствие. Разваливаешься на туристском матрасике в парке под старым тополем, подпихиваешь под голову надувную подушку, кладёшь мышку на первую попавшуюся взятую с собой книжку, которая в этот момент играет роль коврика, и начинаешь писать. Буквы летают - одно удовольствие.

Надо сказать, что в тот момент мы с Игорем Мараниным писали другую повесть - "Простите, что не по теме", сваяли две главы и застряли. Подробно об этом я, может быть, расскажу в мемуаре о "Простите, что не по теме", а сейчас стоит отметить, что сосредоточиться для написания этой вещи мне мешало отсутствие пробковой доски. В сериале "Кастл" рассказывается об одном эксцентричном писателе. Свои рукописи, черновики, планы он развешивает на бельевой верёвке, прицепляя к ней прищепками. А не менее эксцентричная мама этого писателя говорит ему, что у каждого настоящего писателя должна быть пробковая доска. О, как она была права! Доски у меня не было, и я не чувствовала в себе уверенности в том, что я настоящий писатель. Поэтому я сама застряла. И застряла Брома.

Пока киндыр делал мне пробковую доску, я решила начать новую вещь, попроще... какой-нибудь небольшой рассказ на тему... Да вот хоть на такую: не так много времени пройдет и настанут времена, когда первоклашки будут учиться не писать, а печатать на клавиатуре. Умение писать ручкой станет уникальным. Искусством каллиграфии будут владеть единицы. Что, если взять зашоренного, технологически зависимого, среднего человека будущего и выпустить его на волю? А потом привести к человеку, который научит его писать. Причем пусть он заставит его пройти весь процесс подготовки к этому - изготовление перьев, чернил, бумаги или пергамента. Пусть читатель видит этот процесс, но не догадывается, чему наш средний человек будет обучаться. А в последний момент окажется, что это овладение письмом. Идея, конечно, пустяковая, но для рассказика в 5-7 страниц вполне сойдет.

Как назвать главного героя? Тут вопрос не стоял. Это будет Ерёмин. Надо только сообщить ему, что о нем пишут рассказ, и на днях выложат, и тогда он от нас не сбежит. И я приступила к делу.

продолжение следует...

Продолжаю знакомить читателей с историей создания повести "Подмастерье", посвящённой Сергею Алексеевичу Ерёмину. Эта повесть написана двумя авторами: Игорем Мараниным и мной. Пока что были опубликованы три части воспоминаний: первая, вторая и третья. А мне пора приступать к написанию четвёртой части мемуара. Назовём её... назовём её так - "Как Бром спас жизнь пятидесяти курицам".

Раньше я не понимала, как некоторые писатели (Хемингуэй, например) ухитряются писать сходу на пишмашинке, минуя стадию пера и бумаги. Всё время нужно что-то зачёркивать, поправлять, переставлять местами... Черновики мои всегда были испещрены множеством всевозможных значков, только мне и моей музе понятных. Когда я сама забывала, какая пометка что обозначает, муза мне это подсказывала. А поля для поправок частенько бывали шире рабочей области тетради. И они редко когда пустовали. Приплюсуйте сюда мой скверный почерк, и вы поймёте, что труд литератора - занятие сложное и неблагодарное: всё время нужно ковыряться в собственных неразборчивых записях, похожих на дремучий лес, заваленный буреломом. В этих записях сам чёрт ногу сломит. За время моей жизни много чертей переломало ног и потеряло копыт в моих блокнотах. Надеюсь, мне это зачтётся...

В последние годы, тем не менее, я компьютеризировалась и приспособилась печатать рассказы на клавиатуре. Это значительно облегчило мою жизнь. Ведь компьютер - не пишмашинка, исправляй, сколько влезет. И весь год я строчила тексты на нём. Исключение составило лето. Летом я пишу на природе. Даже если бы я была сильной и могла с собой таскать компьютер с монитором, клавиатурой, мышкой, модемом, динамиками и длинным хвостом проводов впридачу, этого хвоста всё равно не хватило бы для того, чтобы дотянуться до ближайшего источника электропитания. Поэтому я покупала на лето два-три десятка гелевых стержней, брала с собой парочку-тройку блокнотов, у меня их большой запас, жизни на три хватит, и уходила на весь день в парк. Короче, летом я писала старым доморощенным способом - ручкой на бумаге.

Прошлым летом я заметила первые тревожные признаки - я перестала разбирать, что я пишу, а муза на меня за что-то обиделась и перестала подсказывать. Переписывая с блокнота на компьютер, приходилось большие куски придумывать заново просто потому, что я не могла их прочитать. Я пожаловалась на это Подосинкиной и сказала, что хочу купить нэтбук, ибо разучилась писать ручкой. Но Подосинкина меня убедила этого не делать, ибо, сказала она, пальцы привыкают к одной раскладке клавиатуры, и после большой клавы начать печатать на маленькой - это замучиться ещё больше, чем писать ручкой.

Я думаю, ей просто было жаль моих денег. Мне тоже их было жаль. Дело в том, что с деньгами у меня вечно проблемы, а тут подфартило - брат попросил продать несколько сохранившихся у меня его картин знакомому меценату, и у меня появилась уникальная возможность сменить свой рацион питания с вековечных бич-пакетов на любимую мной куру. Куру я люблю во всех видах. В виде шавермы, в виде супа, в виде жареном со сметаной и с чесноком, но поскольку я блоггер, то готовить мне, как вы понимаете, некогда, поэтому мой дом облюбовали куры-гриль, продающиеся в магазине "Идея". Нет, я, конечно, не только куру лопала, я ещё некоторые дыры в бюджете залепила этими деньгами, но когда самые большие дыры залатала, стала безбожно вырученные деньги проедать. И когда их осталось всего десять тысяч, меня стала душить жаба. Мне стало жалко тратить последние тыщи на кур. Десять тысяч - это пятьдесят пернатых-гриль. Съешь, и ничего не останется. И разумеется, захотелось мне с новой силой купить нэтбук (ведь уже подоспело вновь лето и почерк мой за это время ухитрился испортиться ещё больше, теперь его вряд ли расшифровал бы даже Шерлок Холмс). Короче, всё говорило, что надо купить нэтбук, но жаба меня продолжала душить и говорила, что деньги надо отложить на самый чёрный день, когда не будет даже лапши, и как здорово будет тогда зайти в магазин "Идея" и купить как ни в чём не бывало куру-гриль.

Полная мучительных сомнений и размышлений, я обратилась за советом к Брому. И Бром сказал, что пусть пернатые живут и здравствуют, покупай нэтбук, будет полезная вещь в хозяйстве. Он меня крепко в этом убеждал и убедил.

Но тут возникла новая проблема - я ухожу летом на природу на весь день, а нэтбуки работают без подзарядки в среднем только три часа. Только втянешься в работу, а надо уже валить домой. Нехорошо. Я стала советоваться со знакомыми, и все стали давать всякие советы, почти все достаточно нелепые, даже предложили таскать с собой на тележке автомобильный аккумулятор, но тут киндыр выяснил, что появились нэтбуки нового поколения, работающие в два раза дольше старых, и участь пятидесяти приговорённых к съедению кур была решена. У меня появился нэтбук.

Как вы помните, наверное, именно в это же время знатный блоггер Сергей Алексеевич Ерёмин стал подолгу изменять блогам с реалом. Две направляющих моей жизни приготовились уже совсем было пересечься, не хватало самой малости... Но об этом в следующий раз.

Продолжение следует...

Если вы ещё не читали о предыстории создания повести "Подмастерье", то вам сюда, а затем сюда. А те, кто знаком с этими двумя постами, могут выяснить, что же происходило дальше... Нет, о том, что было дальше, я расскажу потом. А сейчас небольшой лирический экскурс в моё детство.

Читать я научилась довольно рано. То ли в 3, то ли в 4 года. И моя сестра, будучи на 15 лет меня старше, возгорелась педагогическим огнём - ей возжелалось научить меня не только читать, но и писать. Нет, речь покамест не шла о романах, повестях или даже скромных миниатюрах. Она просто хотела, чтобы я умела выводить буквы ручкой на бумаге. И она со всем пылом молодости активно занялась моим обучением. Но поскольку она не была учителем-профессионалом, а мои пальцы были слишком маленькими для того, чтобы удержать толстую авторучку (тогда ещё писали только ими), то я приспособилась зацеплять её тем способом, каким мне это тогда представлялось удобным - лишь бы не выскакивала из руки. Я не буду вам объяснять, как это было. Вам захочется попробовать подержать ручку точно таким же способом, но я не хочу, чтобы вы рисковали и вывихнули себе кисть. Поэтому просто заверяю, что держать ручку меня научили неправильно. В результате этого педагогического эксперимента почерк мой стал корявым и мало управляемым. Записанные мной буквы могла расшифровать только я сама. Меня, с моей скрытной натурой, это вполне устраивало. В отличие от моей мамы, которая обнаружила, что пишу я неправильно и наняла мне репетитора - пожилую опытную учительницу начальных классов. Репетитор должен был поставить правильно мою руку. Настойчивость учительницы в попытках добиться от меня каллиграфичности письма и моё упрямство столкнулись, как два барана на мосту. И надо сказать, молодость победила... В результате я сохранила свой самобытный почерк на весь школьный период, доводя учителей до белого каления, ибо как только я сомневалась в правильном ответе, я совершенно переставала контролировать разборчивость собственного письма, и расшифровать его никому не удавалось. Кроме меня, разумеется.

К чему я вам об этом рассказываю, вы узнаете немного погодя, ибо продолжение следует...

С началом этой память разъедающей истории вы можете ознакомиться здесь - Мемуар про "Подмастерье" (1), а я покамест продолжу выбрасывать в блог отходы творческой кухни...

Итак, знатный блоггер Сергей Алексеевич Ерёмин грозился-грозился стать вожаком перелётной стаи, а к началу лета в нём стали наблюдаться явные подготовки к длительному полёту - Ерёмин начал частенько и недвусмысленно изменять блогам с реалом, исчезая в нём безвылазно по нескольку дней. Появления его становились всё более эпизодическими, а паузы между ними - всё длиннее и длиннее. А что делала несчастная брошенная стая? Оставшиеся в блогах птицы, с неоперившимися (подрезанными, покалеченными, оплывшими жиром - нужное подчеркнуть) крыльями беспокойно меж собой переговаривались, отмечая редкостные появления вожака радостным и тревожным клёкотом и лазила в мымр во время его отсутствия, чтобы проверить административно-предательское "был на сайте N июня". Вот тогда-то во мне впервые и возникла мысль, что надо вцепиться в фалду хвост вожака стаи, и не просто, а покрепче вцепиться, а то останешься с горсткой перьев в кулаке... Короче, надо про Ерёмина что-нибудь такое интересное написать, тогда он волей-неволей насовсем не улетит...

В этот момент у нас с Бромом возникла длительная творческая мучительно-обдумывательная пауза в написании очередного рассказа. Настолько длительная, что за время, пока эта пауза тянулась, мы сумели сваять целую повесть. Речь как раз о "Подмастерье". Но как это происходило - об этом в следующий раз.

продолжение следует

Мемуары писать надо вовремя. Не дожидаясь старости. А то вот так дотянешь до склероза, а то и до маразма - и какие уж там воспоминания, когда от памяти останутся одни жалкие лохмотья? Старческий бред да и только. Короче, с памятью у меня уже сейчас проблемы - я в подробностях не помню ни как мы с Бромом"Хокку" писали, ни как "Рабеншлюхт", а ситуации анекдотичные при работе над этими вещами бывали. Да что там говорить, я не помню, как мы сдавали куру-гриль в камеру хранения Гатчинского замка! Как обсуждали убийство старухи Герты в электричке и в очереди в Кунсткамеру! Как телефонная станция почему-то переключила мой телефон на горячую линию какого-то производства и мы сидели и по очереди и через каждые полминуты отвечали: "Старший уполномоченный центрального РУВД на линии... Зоопарк... Салон красоты... Кондитерская..." Ничего не помню! Скоро я и про "Подмастерье" забуду. Так что пора писать мемуар. А то поздно будет.

Итак, с чего началось "Подмастерье"? "Подмастерье" началось со знатного блоггера Мэйл.Ру Сергея Алексеевича Ерёмина. Точнее, с его очередного обострения.

Каждую весну (и осень тоже, но у нас речь о весне) у блоггеров случаются обострения. Они у всех проявляются по-разному. Тролли, например, страдают фетишизмом вкупе с клептоманией: наворовав по комментам чужое белье, они измазывают его грязью и растаскивают по блогам. У религиозных сектантов своя форма весеннего обострения - они грозятся начать вешать на столбах всех инакомыслящих, как только, разумеется, они придут к власти, которая сидит и в нетерпении ждёт, когда же они за ней наконец явятся. Девушки по весне целыми толпами пужают народ обещаниями сыграть в Анну Каренину. А знатные блоггеры - они похожи на перелётных птиц. Их охватыет непреодолимая тяга к перемене мест. И тогда начинаются бесконечные разговоры о том, что хорошо там, где нас нету. А нету нас больше всего в реале... И, значиццо, пора нам сваливать в реал, оставив друзей в их виртуальном болоте дожидаться нашего возвращения.

продолжение следует...

Мемуары, аудио На днях заглядываю в Яндыкс, а среди самых популярных тем 90-летие Александра Галича. И как-то запало, что надо... Надо вам, наверное, рассказать историю моей первой, совершенно неразделённой, а даже, скорее всего, и незамеченной любви. Вот, между прочим, в связи с юбилеем Галича, это будет, пожалуй, уместно. И тоже между прочим, к чести блоггеров... скажу, не ожидала. Ибо песни Галича - они для души и ума. А значит, если популярны, всё не так плохо. Но всё-таки вернёмся к теме моей первой любви. Так и быть, раскрою вам тайну души, о которой до сих пор никто не знал. :)

читай дальше

Мемуары Будь проклята война! Даже игры в неё уносят наши жизни. И детские игры в войну убивают детей. Видите, девочку в переднем ряду справа? Уже 30 лет я хочу написать о ней рассказ. Потому что этот человек стоил этого больше, чем остальные, вместе взятые на этой старой фотке. Сколько раз начинала и, набросав несколько страниц, откладывала в сторону. Всё не те слова подбираются. И слишком оказывается больно продолжать, а надо. Это последний её снимок, плохо пропечатался, но чувствуется, что девочка - уже почти девушка. Хотя никто этого не успел разглядеть. Она кажется тут высокой, и пилотка так лихо надвинута. То, чему не суждено было случиться. Вырасти. Ведь в жизни она была маленькой слабой замухрышкой, и чаще всего сидела где-нибудь в библиотеке в углу на корточках, стараясь занять поменьше места, читала книги. Библиотекарь как-то даже принесла ей из дома скамеечку. Ради такого необычного читателя, который не хотел сидеть за столом.

читай дальше

К слову
	Двадцать три года прошло. И спать безумно хотелось. И склероз, чёрт его подери, достал. И вообще мало что помню. А это - как сейчас. Мама умирала три раза за эту ночь. А я пыталась перебороть сон и думала, что вот надо же, мама умирает, я всю жизнь этого так боялась. А тут - до фени мне это, спать хочу. Что же я за чудовище такое, бесчувственное?
дальше

Мемьюарс Двенадцать лет назад мне впервые довелось взять в руки книгу "Верую..." замечательного детского писателя Леонида Пантелеева, написанную им в стол и опубликованную уже после смерти автора. Это удивительно честная, беспощадная к себе, своим поступкам, мыслям и чувствам, исповедь человека, прошедшего нелегкий духовный и жизненный путь. Один из, казалось бы, незначительных эпизодов этой книги поразил мое воображение. Пантелеев рассказывал, как в период ШКИДы он со товарищами издевался над одним из новичков за то, что тот, несмотря на сильное давление окружающих, не расставался со своим нательным крестиком. В конце концов шкидовцы, под предводительством Пантелеева, устроили парню темную, избили, крестик с него сорвали и довольно быстро в беспризорной нищей суете ШКИДы об этом позабыли. Прошло время. Пантелеев давно вернулся в лоно Церкви. Однажды он встретил на улице товарища, чья вера когда-то была им поругана, товарищ этот стал секретарем райкома партии. Они долго гуляли по Питеру, вспоминая детство. Когда проходили мимо Преображенского, как я помню, собора, Пантелеев остановился, снял шапку и, помолившись, перекрестился. Товарищ его невесело усмехнулся. Они вспомнили старую историю со срыванием крестика, и секретарь райкома сказал, что именно тогда утратил свою веру и, как ни хотел вернуться к ней впоследствии, так и не сумел. Стыд и боль за свой давний поступок писатель пронес до конца жизни. Для меня эта история имела продолжение. Не знаю, как в других городах, но в Питере в то время не было принято молиться, проходя мимо храма, во всяком случае открыто. Однако, прочитав "Верую...", я почувствовала, насколько важно для меня самой не бояться исповедать свою веру в языческой среде, я почувствовала естественность и необходимость молитвы в тот момент, когда ты хотя бы второпях, исподволь, но сталкиваешься с Богом, забываешь о суете и возвращаешься к главному. И вот тут оказалось, что мне слабО. СлабО остановиться и совершить крестное знамение не в храме и не в семье, среди своих, а прямо на улице. То есть в конечном итоге я останавливалась , молилась напротив храма, слагала знамение, но чего мне это стоило. Всегда казалось, что если начнется гонение, то ты уж точно не струсишь, не откажешься, и, может быть, так бы оно и было. Но тут, когда никто тебя ни о чем не спрашивал, кроме собственной совести, оказывалось невыносимым просто тормознуть в толпе, привлекая к себе внимание. Чувствуя себя на периферии улицы, вдруг выскочить в центр. Самая элементарная трусость, которую можно и объяснить психологически, и даже оправдать. Но в глубине души ты знаешь, что это такое в самом деле. Это прошло потом, спустя какое-то время, а затем стали появляться другие христиане, которые не стеснялись исповедать свою веру на людях, теперь я далеко не одиночка. Но стыд за собственную трусость ноет в душе. репост

Мемьюарс Когда мне было десять лет, круглая дура и стопроцентная блондинка Ленка Лыжина грязно оскорбила мою маму. Это было в каменном коридоре нашей школы. Каменный коридор - это такое мрачное длинное сводчатое помещение без окон на первом этаже, похожее на подземелье, с большими каменными плитами на полу, он тянется через весь главный корпус и заканчивается тем, что заворачивает в небольшой тупик. Ну, как небольшой? По меркам школы. Туда спокойно влезет два, а то и три класса. И вот как раз наш класс находился там, и все это тут и случилось. Поскольку оскорбление было настолько гнусным, что обойтись одним презрительным "дура" было никак нельзя, то я полезла в драку. Лыжина была еще и дылда помимо всего прочего, выше и здоровее всех в классе. Она мне довольно быстро свернула шею. Я чувствовала сначала сильную боль, а потом онемение, как от наркоза, но все равно продолжала драться. Класс занимался своими делами. Драка кончилась, когда пришел кто-то из учителей и меня потащили в медкабинет, а потом в больницу. В общем, мне повезло, все обошлось тем, что мне на шею на три месяца одели гипсовый ошейник. Лыжина больше никогда не возникала. А одноклассники через 25 лет как-то вспомнили эту историю и сказали, что все тогда болели за меня. Не очень я, правда, это тогда заметила, но остается согласиться - им виднее. Наверное, бороться с подлецами вообще глупо. Но, имхо, мерзко жить, делая вид, что это нормальные люди, подавать им руку, общаться с ними как будто это люди, достойные уважения.

История

Так выглядела Невская Дубровка в 41-м. Круто, да? Там и в наше время было невесело, хотя лес уже разросся. Но это был страшный лес. Все знали, что туда нельзя ходить, но детям интересно было собирать гильзы, пули, осколки, находить минометы и другую технику. Туда тянуло, как тянет в страшный сон. Каждый год мы ездили туда всем классом.

Там музей сейчас. Один из экспонатов - кубометр тамошней земли: 10 кг металла. 38 пуль, гильза от снаряда, мина, граната и много осколков. Учителя не пускали нас в тот лес, но он подымался сразу по краям дороги, и за нами было не уследить. Однажды Сережка Буланов нашел пулемет. А пули и гильзы мы собирали, как грибы. Они валялись на каждом шагу. У меня и сейчас несколько тех пуль лежит в ящике письменного стола.

Как-то мама моя познакомилась там с женщиной, которая занималась устройством встречи ветеранов, запамятовала, как ее звали. Пытаюсь вспомнить два дня: Доронина? Дронова? - вылетело из головы, не помню, убей Бог. После этого мы несколько раз ездили к ней домой. Она была одинока. Мое детское воображение поразило обилие игрушек в квартире, хотя ребенка у нее не было...

Почему так - выяснилось уже в первом разговоре: она жила с дочкой в блокадном Питере, потом их эвакуировали куда-то в Сибирь, и в первый же день, пока она обустраивалась на новом месте, а девочка пошла играть с местными ребятами, случилось несчастье. Прибежали мальчишки и радостно закричали: "А ваша дочка белены объелась! Мы ей сказали, что это морковка". Девочка умерла. Она была маленькой и успела забыть, что такое морковка.  А эта Доронина(?), Дронова(?) отправилась на Ленинградский фронт и попала на Невский пятачок, где выживали только тяжело раненые. Вот ей и удалось выжить, после ранения... Такая история.  Сейчас говорят, что защищать этот кусок земли был стратегически бесполезный ход, что тысячи жизней бессмысленно погибли по вине Сталина и не слишком умного руководства. Обидно, если так - я не стратег, не знаю. Просто в день снятия блокады вспоминаю тот лес и берег Невы, и стариков, с которыми там познакомилась. Вечная память тем, кто погиб, защищая Родину.

 

Новый Год Сначала загляните к Подосинкиной. Она меня сподвигла. Да и в сто раз лучше написала. Сюда-сюда, пожалуйте. Надо сказать, что Новый Год, который наступил в 1990 году, мы ждали с нетерпением. А то конец старого был не слишком удачный. Сначала мы свозили Лешку в зоопарк, после чего всей коммуналкой переболели каким-то странным козьим лишаем. Хотя коз в зоопарке не видели. Даже не заходили к парнокопытным. А потом еще соседи притащили с помойки старую мебель, и мы тоже всей коммуналкой после этого выводили дружно животных, которые с мороза на тепло - обрадовались и радостно расползлись по комнатам. Даже на несколько дней пришлось съехать к друзьям, чтобы карбофос выветрился. Читай дальше

Мемьюарс Так получилось, что мы были очень ленивыми родителями. Настолько ленивыми, что не любили утром вовремя вставать, чтобы покормить любимое чадо. Возможно это случилось потому, что весь первый год жизни киндер проболел стафилококком в тяжелой форме, и осложнением была непериодическая остановка дыхания. Посему весь год мы круглосуточно дежурили у его кровати, чтобы не дай Бог, ребенок во сне не задохнулся. Когда же опасность для жизни киндера исчезла, мы начали дружно отсыпаться. А чтобы ребенок нас по утрам не будил, наваливали ему с вечера в кроватку детских книжек-"лапши", и он, будучи по натуре человеком спокойным и уравновешенным, каждое утро начинал с того, что сидел и эти книжки перелистывал. В результате к 2 с половиной годам чадо научилось читать и считать, и надо сказать, на тот момент письменной речью овладело гораздо лучше, чем устной.

Детскую литературу он проскочил незаметно для себя. То есть, почерпнув из своих ранних посиделок в двух- трехгодовалом возрасте, русские народные сказки, Чуковского, Маршака и Барто, он перешел сразу к серьезным книгам. Мы на это несколько не рассчитывали - для киндера была собрана великолепная детская библиотека из тех книжек, о которых мы в свое время не смели и мечтать - но он на них даже не хотел смотреть. Ребенок предпочитал читать классику, а всяких там Волковых, Баумов, Бёрнетт попросту игнорировал. Исключение, пожалуй, составила опубликованная в газете "Жили-были" сказка "Зеленый поросенок", над которой было пролито немало горьких детских слез.

продолжение здесь