Юмор

То и дело, кто-нибудь начинает говорить, что шутить христианину негоже. Особливо на религиозные темы. Не знаю, откуда это убеждение у людей взялось. Вчера вот попала в руки книга издательства францисканцев Отцы-пустынники смеются, эпиграфом которой служат такие слова: "He говорите мне о монахах, которые никогда не смеются. Это смешно..." Приведу из нее несколько историй.

Один из отцов как-то поведал старцу:
- Порой меня терзают сомнения при мысли о том, чем занимался Ной в ковчеге, плавая по безбрежному морю?
- Несомненно, он удил рыбу.
- То-то и оно! А как он это делал, если червячков у него была всего одна пара?

К старцу пришли несколько отцов-пустынников и рассказали, что один из собратьев слишком удалился на юг Скитской пустыни и был там съеден каннибалами. Старец, чтобы утешить их в скорби, заключил:
- По крайней мере, таким образом эти несчастные дикари впервые вкусили нечто от нашей святой религии.

Некий мудрец века сего посетил однажды авву Зенона.
- Отче, - спросил он, - можешь ли ты сказать мне, что такое философ?
- Философ - это слепец, который ищет в темной комнате черную кошку, когда ее там нет, - отвечал старец.
- А кто же тогда богослов?
- Богослов это то же самое, но иногда он находит кошку...

Жил в Александрии один очень богатый человек, который каждый день молился Богу об облегчении жизни бедняков. Узнав об этом, авва Макарий послал ему сказать: "Я хотел бы обладать всем твоим состоянием".
Изумленный богач послал к нему одного из своих слуг спросить, что бы тот стал делать с таким богатством? Авва Макарий сказал:
- Передай своему хозяину, что я немедленно исполнил бы его молитву.

До того, как стать монахом, авва Лонгин работал в мастерской корзинщика. Каждый день он должен был сплетать по пятнадцать корзин. Однажды, работая весьма усердно, он сплел целых двадцать корзин.
- Разве мне не полагается дополнительной платы за эти корзины? - спросил он хозяина.
- Да, - отвечал хозяин, - но ты ведь знаешь, что говорится в Библии: "В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой".
- Нигде, однако, не говорится, что я должен также добывать и твой! - возразил Лонгин.

Авва Филимон обнаружил однажды, глядя на весело играющих на деревенской площади мальчишек, что весьма недалеко еще продвинулся по пути совершенства. Он спросил их:
- Во что вы играете?
- Мы играем, кто больше всех соврет.
- Ох, - сказал старец, - в мое время не играли в такие игры!
- Молодец, отче, ты выиграл! - закричали хором ребята.

Авва Даниил славился своей мягкостью и милосердием к грешникам. Однажды, придя к больному выслушать исповедь, он увидел, что тот колеблется.
- Я не настаиваю, чтобы ты исповедался, - сказал старец. - Я не хочу, чтобы под влиянием страха ты принял поспешное решение. Засыпай спокойно, и если завтра утром проснешься, позови меня.

Несколько братьев, живших на краю Скитской пустыни, обнаружили однажды у себя корзину. В корзине плакал чернокожий младенец, который, несомненно, был подкинут эфиопским караваном, проходившим тут накануне. Растроганные таким непредвиденным подарком небес, братья стали усердно кормить и заботиться о младенце.
Шло время. И вот как-то один из братьев, весьма озабоченный, сказал:
- Нужно, чтобы кто-нибудь из нас выучил эфиопский язык.
- Но почему? - воскликнули изумленные братья.
- Потому что скоро младенцу исполнится год, и он начнет говорить, а никто из нас не знает его языка.

Пришедшему из пустыни было очень непросто проникнуть в Антиохию. В воротах стояли стражники и проверяли все товары, ввозимые в город. Однажды они остановили авву Серапиона, когда он шел, везя тележку, покрытую попоной.
- Отче, что у тебя в тележке? - спросил его стражник.
- Моя собака, брат!
- Какая же это собака, отче, это коза! У нее рога...
- Не вмешивайся в частную жизнь моей собаки, брат!

Однажды епископ посетил монастырь в пустыне. Братья, жившие там только на хлебе и воде, лезли из кожи вон, чтобы приготовить для епископа подобающую трапезу.
В конце обеда, трепеща, они спросили его:
- Владыка, как ты нашел нашу козлятину?
- Случайно, под листиком салата, - отвечал епископ.

Молодой человек, недавно поступивший в монастырь, увидел как-то настоятеля, который, склонившись на пороге кельи, чистил свои башмаки.
- Отче, - сказал он, - ты чистишь свои башмаки?
- С тех пор, как я настоятель, я не могу чистить чужие, - отвечал тот.

Двое отцов повстречались как-то посреди пустыни. Поклонившись друг другу, один из них спросил другого:
- Прости мою нескромность, брат, не жил ли ты какое-то время в Антиохии?
- Я никогда не бывал в Антиохии, - отвечал тот.
- И я тоже; должно быть, это были двое других монахов.

Молодой монах пришел за советом к авве Моисею.
- Отче, - сказал он, - я понимаю, как можно согрешить руками, глазами, устами или ушами. Но как можно согрешить носом?
- Если совать его в чужие дела, - отвечал старец.

Рассказывают, что братьям Тимофею и Павлу в Скитской пустыне было поручено стричь монахов, и работы у них было много. Однажды к ним пришел старец, который десять лет до того не брился и не стригся. Брат Павел в этот день был несколько утомлен из-за долгого поста. В результате в конце стрижки и бритья у старца было три пореза: на подбородке, на щеке и на голове.
- Отче, - спросил его брат Павел, - ты у меня уже бывал?
- Нет, уверяю тебя, - отвечал старец. - Ухо мне отрезали разбойники в пустыне.

Один старец сказал: "Женщина говорит с одним мужчиной, смотрит на другого, а думает о третьем".

Один монах сказал:
- Женщина есть существо поверхностное.
- Это так, - ответил старец, - но нет ничего более бездонного, чем поверхностность женщины.

Один старец сказал: "Безмолвие - одно из самых драгоценных украшений женщины. Вот почему она так редко выставляет его напоказ".

Один старец провел долгие годы в духовном борении, и вот однажды у него вырвались слова:
- Господи, если Ты повсюду, как получается, что я так часто оказываюсь где-то еще?

- Правда ли, - спросили однажды старца, - что авва Серапион не хочет больше жить с тобою в одной келье?
- Правда, - отвечал тот, - и я очень этому рад. Захотели бы вы жить вместе с монахом, который постоянно болтает и жалуется?
- Конечно, нет!
- Вот и авва Серапион не захотел.

- Отче, - сказал однажды старцу молодой монах, - мне кажется, что авва Кассиан страдает подозрительностью.
- Так и есть, - отвечал старец, - но это добрая подозрительность, ибо он по сто раз на дню прощает тебе ошибки, которых ты и не думал совершать.

Один александрийский епископ, не привыкший к суровостям монашеской жизни, был как-то вынужден провести ночь в монастыре Эннатон. Перед тем, как растянуться на убогом ложе в отведенной ему келье, он заметил на полу трех клопов. Епископ позвал одного из братьев и сказал ему:
- Ты видишь?
- Не тревожься, владыко, - отвечал тот, - ведь это всего лишь клопы. И потом, погляди, они мертвы...
Поднявшись спозаранку, епископ при виде того брата сказал:
- Три вчерашних клопа действительно были мертвы, но что за толпа собралась на их похороны!

Старец в гостях у собрата спрашивает его:
- Отче, у тебя то же вино, что и в прошлый раз?
- Да, брат, то же самое, то же самое...
- Дай мне тогда стакан воды.

Один старец как-то сказал: "Если монах говорит о себе: "У меня есть смирение", - несомненно, его у него нет. Если же он говорит: "У меня нет смирения", - то оно у него есть. Вот я, например, вовсе не имею смирения".

Один монах пришел пожаловаться старцу.
- Отче, - сказал он, - в этом монастыре никто, поистине никто не обращает на меня внимания!..
- Прости меня, брат, я думал о другом... Так что ты говоришь?

Авва Ираклий и авва Агафон были самыми почитаемыми из старцев в монастыре на берегу Красного Моря. Однажды они отправились ловить рыбу в этом опасном море , чтобы добыть пишу для братии. Вечером авва Ираклий вернулся с огромной рыбиной на плечах.
- Какая громадная рыбина, отче! - закричали обрадованные монахи.
- Довольно большая, - отвечал старец. - Но та, которая проглотила авву Агафона, была гораздо больше!

Когда авву Поемена попросили поговорить о молитве, он сказал: "Никто не может говорить о молитве, если он не молится. Если же он молится, у него нет ни малейшего желания об этом говорить".

- Я не искренен, - сказал один монах старцу.
- И до какой степени? - осведомился старец.
- До такой, что я не искренен даже когда говорю, что не искренен.

Один монах пришел к старцу, жившему на берегу Красного моря. Тихонько постучавшись в дверь его хижины, он был напуган страшным лаем собаки. В то же время он услыхал голос старца:
- Входи же, брат!
- А собака?..
- Ты разве не знаешь поговорки: лающая собака не укусит?
- Я-то знаю, но вот знает ли ее собака?

Старец заметил у себя в келье какой-то шарик.
- Откуда он взялся? - спросил он келейника.
- Он был потерян, а я его нашел, - отвечал тот.
- А как ты узнал, что он был потерян?
- Я видел парня, который его искал добрых полчаса...

Один молодой парень спросил как-то старца:
- Как по-твоему, отче, я хороший?
- С таким парнем, как ты, я бы, пожалуй, не позволил тебе водиться... - отвечал старец.

Однажды великий Иоанн сказал своим монахам: "Говорить "я не жалуюсь" - это самый невыносимый способ жаловаться".

Один старец постоянно жаловался на то, что хорошие времена прошли. Авва Сирахид ему сказал: "Времена всегда хороши, когда пройдут".

Один монах пришел как-то поговорить с аввой Лонгином. Он начал свою речь так:
- Отче, мой опыт... Старец его перебил:
- Слишком часто опыт - синоним наших ошибок...

Молодой монах, поселившийся в Кельях, пишет письмо своей семье: "Я нашел место, идеальное для тех, кто, подобно мне, ищет уединения. Их тут целые тысячи..."

Отцы-пустынники шутят

О.А.