любимому городу 


Этот город составлен из пробок, пустых 
разговоров, бутылок, ментов, иномарок, 
спешки, давки, сирен; опоздавших "прости"; 
сигаретного дыма; подъездов и арок; 
истекающих светом витрин; голубей; 
глянца; провинциальных амбиций 
и волнующих снов, в коих каждый плебей - 
щеголяющий ксивой, моделью и тачкой патриций 

Здесь разбилось так много надежд тех, о ком 
не рождают газеты и шоу скандальные толки - 
босяки - и они не решатся пройтись босиком 
по его тротуарам - так больно кусают осколки. 

Здесь с утра замечаешь, что за ночь на метр подрос 
небоскрёб на углу. Изогнувшись пунктирной, 
бесшабашенный кран образует гигантский вопрос, 
а вопрос, даже тот, что не задан, здесь, ясно, - квартирный. 

Здесь всегда - межсезонье, а воздух - угарная смесь. 
Если небо с землёй поменяются, выкинув сальто, 
не заметит никто, ибо кажется часто, что здесь 
даже небо намазано слоем густого асфальта 

Этот город не верит давно ни любви, ни слезам - 
верит в деньги и в них же влюблён. Бескорыстно. 
Деньги - мера всего и всеобщий сезам, 
открывающий двери и храмы. Вовеки и присно. 

Здесь в сердцах пустота, а в глазах - фейс-контроль и дресс-код. 
Смотрят, словно банкир на клиента, просящего ссуду. 
Если б я ещё верил в какой-то счастливый исход, 
это б не был исход, вероятнее - бегство отсюда. 

Я рванул бы в рекламный раёк, я - прескверный москвич, 
но люблю этот город, каким бы он ни был уродом. 
Это просто стокгольмский синдром. Так кирпич 
любит стену, в которую был по ошибке вмурован. 

Здесь с годами морозы всё мягче. В душе - всё лютей. 
Как гигантский циклоп, завершая открытие века, 
он не может прозреть, потому что так много людей, 
здесь, так много людей, но так мало, увы, - человека. 

Мы замёрзнем в аду, потому что при жизни горим 
на большой сковородке, покрытой дорожным тефлоном. 

Здравствуй, я-уж-не-помню-какой-там-по-номеру-Рим, 
ставший, как это свойственно им, Вавилоном.
 

© Иван Зеленцов

Как и сознание мое, оно безгранично, и как материками – телом моим ограничено.
Рыбы и прочие твари морские – это мое существо.

Я тихое и спокойное море.
Море мое потопит любой корабль, что в воды мои попадет тайком и будет воровать за спиной.

Море внутри штормами полнится, но это проходит. Шторм не может быть вечным.

В море моем мириады впадин, и есть настолько глубокие, что неизвестно, кто в них живет.

Как и во всякое море, в меня впадают реки. Питают меня. Люди мои.
А все остальные – с которыми воздух общий – я думаю, чайки.

И пока я жив – море мое – море в меня – море внутри – будет омывать своими водами этот мир.
И когда умру – тоже. 

Камера. Вспышка. Щелк.
Вместо волос – шелк,
И кожа – белое полотно.
Что же, такое кино
Ты взяла посмотреть,
Там как обычно – про жизнь и про смерть.
Хлопушка – хлоп… И – мотор!
Не будем завязывать спор
О том, кто лучше сыграл
И у кого удачнее роль.
Однажды мне кто-то сказал
Что мир – единица и ноль,
Что Бог – он в каждом из нас,
Что память – вылитый пазл…
Но любовь – не вселенная, а только я и ты.
И плевать, плевать я хотел на единицы и нули.
 

© Abel
18.05.09 

Я шлю вам привет
За секунду до взрыва
Из девяти планет
Планеты самой красивой.
И я скажу: «спасибо» - 
Этому миру…
Привет…
Привет…

 

© Abel

00:15 11.05.09


 

Чуть меньше недели назад мне сказали, что, получив диплом бакалавра, я могу смело поехать в Чехию и заканчивать магистратуру там.

Образование - бесплатно, разве что надо знать чешский.

Снимать жилье - дешево, а еще, если подумать - это ведь Прага, в которой мне так хочется побывать, это чешское пиво, и, черт возьми, это не Россия.

И Полю я могу взять с собой.

Но, с другой стороны - здесь мое все.

Здесь друзья, здесь моя музыка, здесь любимый ВУЗ, здесь мой любимый подмосковный городок, здесь... Короче, вы меня поняли.

Но в Прагу надо будет как-нибудь съездить.

Ибо - это ведь Прага, и, черт возьми, чешское пиво..)

Со школой наконец-то все решилось.

Во вторник смотрел два седьмых класса.

Одни - ни черта почти не знают, но зато относительно тихие и спокойные. Вторые знают куда больше, но, боги, какие же они полудурки...

Выбрал, естественно, первых, 7 "А".

Сегодня смотрел у них второй урок, а на следующей неделе уже буду вести. Правда, всего два урока, но пока мне больше и не надо.

Ах, какая в Москве пурга!
Гуще плова в кафе у Зины.
Так и тянет сказать: "Ага,
Значит, есть ещё в мире зимы!"
   
От осадков зазор в тисках
Меж землёю и небом уже.
Зданье - маленький батискаф
В океанской пучине стужи.
   
За стеклом уплывают от
Пешеходов снежинки-рыбки...
...Странный всё-таки здесь народ:
Ветер, лёд - а у них улыбки.
   
Хоть Останкинской башни шпиль
из сугроба торчи, как спица...
Этим людям неведом штиль.
Им спокойствие только снится.
   
Я такой же. Один пиджак,
много слов и немного славы.
Дарлинг, Вы, от меня сбежав
за Ла-Манш, несомненно, правы.
   
Как супруг? Не ревнив ли он?
Выдаёт ли на шоппинг money?
Раскажите про Альбион -
он для русской души туманен.
   
Знаю, знаю, овсянка, смог,
чай в пакетиках, Темза в Челси,
бридж, мосты, Абрамович, грог,
скачки, "Гиннес". Сказать по чести,
   
Я бы тоже рванул туда,
встретил Вас, пободался с мужем...
Но, пускай результат труда
не окупит, я всё же нужен
   
здесь. Простите, что был весьма
с Вами холоден, что излишне
оскорбил белизну письма
кровью (смятой в ладони вишни).
   
Только холод внутри и спас
в эти годы меня от тленья.
Хорошо - вдалеке от Вас
и глобального потепленья.
   
Пусть Вас ангел хранит, в графе
"прегрешенья" стерев отметки,
от морозов и строк, в кафе
мной оставленных на салфетке.
   
16.02.2005
© Иван Зеленцов

Вечером, по пути на остановку, меня остановил дядечка и попросил сигарету.

После чего угостил грейпфрутом.)

Бывает же. И приятно, "и настроение твое - улучшилось".

Зреет новый музыкальный проект. Все налаживается.

Подробности - потом, когда самому все станет ясно.

А еще утром начну читать "Форреста Гампа" Уинстона Грума.

Долго искал книгу, в итоге (спасибо человеку из Петербурга) - она у меня в руках.

Предвкушаю отличное чтение.

Так что все хорошо.

И май - послезавтра.