– Теперь мы по колени в грязи или по горло в дерьме, – рассуждал полковник вслух, стоя с Евой в вагоне метро.

– Между прочим, здесь идеальное место для откровений и тайных разговоров, – заметил полковник, – шум и грохот вагона не позволят качественно подслушать, ну, а по губам двери «неприслоняшки» читать ещё не научились.

Ева улыбнулась, посмотрела своими синими глазами на Руся, потом медленно спросила:

– У тебя есть план?

Такого взгляда полковнику было бы достаточно, чтобы перевернуть мир. Он и сам удивился, откуда у него берутся последнее время силы и уверенность. «Вот ведь, что любовь может сделать», – пронеслось у него в голове. – Гормоны гормонами, а высокие энергии и чувства – это вам не дешёвый допинг в синих таблеточках для спецагентов. С одной стороны, агент должен быть одиночкой, чтобы у него не было слабых мест, а с другой… Ева, похоже стала моим местом силы».

Вслух полковник сказал другое.

– То дерьмо, в котором мы оказались, может стать клеем, если перестать двигаться. Застынь от удивления на минуту и мумия готова. Только будущее ты проведешь не в музее и даже не на кладбище. Растворят спец кислотой на каком-нибудь пустыре, так что даже сорняки на месте героической кончины не будут расти ещё лет сто.

Любой контакт с нашими в этой ситуации – чудовищно глупая идея. Поэтому мы просто исчезнем, растворимся в этом мире и вновь воскреснем.

– Это как? – удивлённо спросила Ева.

– С помощью заначки. Мы теперь вроде как семья, а у каждого мужика должна быть заначка, например, от жены. Но у меня не от тебя, а для тебя. Для такого поворота дел.

Вагон очередной раз качнуло, Ева не стала демонстрировать свой прекрасно развитый вестибулярный аппарат и запросто, по-домашнему уткнулась в грудь Руся. Полковник нежно обнял плечи девушки и ощутил разливающееся по телу могучее тепло.

«Вот ведь, как странно всё устроено. Мне этого и хотелось, – подумал полковник, – но без этой хреновины не было бы того, что есть сейчас. То ли это у Всевышнего логистика такая, то ли надо познать друг друга в беде или так и будем колбасить до самой смерти».

Полковник ещё минуту не разжимал объятия, покачиваясь в такт вагону и продолжая рассуждать по привычке внутри своей головы.

«Справедливости ради надо отметить, что всё происходящее последнее время явно в плюсе и позитиве. Плюс то больше, то меньше, но определённо не минус. Может быть, судьба позволяет мне накопить силы перед чем то чудовищным и козлиной чертовщиной?» –спрашивая кого-то, продолжал размышлять полковник. Но тут Ева оторвалась от Руся, и прервав ход его мыслей, спросила:

– Может, проще телепортироваться?

– Похоже, нет. Пока не исчерпаны все физические возможности, телепортация может как-то повлиять на мозг. И скорее всего, не в лучшую сторону. Да ты сама знаешь, на инструктажах тебе говорили об этом.

– Да я так, на всякий случай.

«Всё же надо было её поцеловать, – подумал полковник перед тем как продолжить свои рассуждения вслух. – Это сэкономило бы кучу времени. С другой стороны, что ещё делать, как не болтать в вагоне метро, если едешь со свое девушкой».

– Если мы уже на контроле сверху, – поймав непонимающий взгляд Евы, полковник уточнил, – самого самого «верха», то до места назначения нам придётся добираться исключительно доморощенными способами. Но, учитывая важность цели, иногда придётся пользоваться транспортом. Как сейчас.

Наконец, по трансляции объявили: «Технологический институт».

– Полпути, – прошептал на ухо Еве полковник.

– Куда мы едем?

– Прогуляемся по парку в Царском Селе.

– У тебя там заначка? – на слове «там» Ева сделала удивлённое ударение.

– Суди сама. В городе всё меняется. Полагаться на людей, с виду даже очень надёжных, в нашем ремесле глупо. Повсюду камеры и тысячи любопытных глаз. Это в фильмах у спецагентов в каждой стране по несколько тайных конспиративных квартир и десятки друзей, бывших сослуживцев. В реальности всё жёстче. Квартир нет, а в ситуации подобной нашей, лучше никого не подставлять, тем более друзей. Остаётся мать сыра-земля. В городе укромных мест не найдётся, парки сегодня есть, завтра – новостройка, да и опять же, люди повсюду. Другое дело объект, охраняемый ЮНЕСКО, да ещё и неприкосновенный по другим причинам. В общем, скоро сама увидишь, что место укромное, недалеко от города и в ближайшие сто лет там ничего не изменится.

Учитывая суть монолога полковника, он сейчас попал в самую точку. Он с Евой находился в самой что ни на есть толще сырой земли, о которой так красноречиво рассказывал, как о лучшем месте для тайника. Продолжая разговор и объяснения, полковник поймал себя на мысли, что его логика может закончиться где-нибудь на кладбище, в полном соответствии с необходимыми шпионскими критериями. Да и тоннель в метро, по которому они мчались, очень напомнил ему последние годы жизни. Вдали от обычной земной жизни, в своеобразной тайне, куда кому попало вход запрещён, с редкими остановками на освещённых местах, так же далёкими от повседневной жизни, как эти станции от поверхности земли. «Может, бросить всё к чертям и устроиться машинистом в метро», – подумал полковник.

– Теперь мы по колени в грязи или по горло в дерьме, – рассуждал полковник вслух, стоя с Евой в вагоне метро.

– Между прочим, здесь идеальное место для откровений и тайных разговоров, – заметил полковник, – шум и грохот вагона не позволят качественно подслушать, ну, а по губам двери «неприслоняшки» читать ещё не научились.

Ева улыбнулась, посмотрела своими синими глазами на Руся, потом медленно спросила:

– У тебя есть план?

Такого взгляда полковнику было бы достаточно, чтобы перевернуть мир. Он и сам удивился, откуда у него берутся последнее время силы и уверенность. «Вот ведь, что любовь может сделать», – пронеслось у него в голове. – Гормоны гормонами, а высокие энергии и чувства – это вам не дешёвый допинг в синих таблеточках для спецагентов. С одной стороны, агент должен быть одиночкой, чтобы у него не было слабых мест, а с другой… Ева, похоже стала моим местом силы».

Вслух полковник сказал другое.

– То дерьмо, в котором мы оказались, может стать клеем, если перестать двигаться. Застынь от удивления на минуту и мумия готова. Только будущее ты проведешь не в музее и даже не на кладбище. Растворят спец кислотой на каком-нибудь пустыре, так что даже сорняки на месте героической кончины не будут расти ещё лет сто.

Любой контакт с нашими в этой ситуации – чудовищно глупая идея. Поэтому мы просто исчезнем, растворимся в этом мире и вновь воскреснем.

– Это как? – удивлённо спросила Ева.

– С помощью заначки. Мы теперь вроде как семья, а у каждого мужика должна быть заначка, например, от жены. Но у меня не от тебя, а для тебя. Для такого поворота дел.

Вагон очередной раз качнуло, Ева не стала демонстрировать свой прекрасно развитый вестибулярный аппарат и запросто, по-домашнему уткнулась в грудь Руся. Полковник нежно обнял плечи девушки и ощутил разливающееся по телу могучее тепло.

«Вот ведь, как странно всё устроено. Мне этого и хотелось, – подумал полковник, – но без этой хреновины не было бы того, что есть сейчас. То ли это у Всевышнего логистика такая, то ли надо познать друг друга в беде или так и будем колбасить до самой смерти».

Полковник ещё минуту не разжимал объятия, покачиваясь в такт вагону и продолжая рассуждать по привычке внутри своей головы.

«Справедливости ради надо отметить, что всё происходящее последнее время явно в плюсе и позитиве. Плюс то больше, то меньше, но определённо не минус. Может быть, судьба позволяет мне накопить силы перед чем то чудовищным и козлиной чертовщиной?» –спрашивая кого-то, продолжал размышлять полковник. Но тут Ева оторвалась от Руся, и прервав ход его мыслей, спросила:

– Может, проще телепортироваться?

– Похоже, нет. Пока не исчерпаны все физические возможности, телепортация может как-то повлиять на мозг. И скорее всего, не в лучшую сторону. Да ты сама знаешь, на инструктажах тебе говорили об этом.

– Да я так, на всякий случай.

«Всё же надо было её поцеловать, – подумал полковник перед тем как продолжить свои рассуждения вслух. – Это сэкономило бы кучу времени. С другой стороны, что ещё делать, как не болтать в вагоне метро, если едешь со свое девушкой».

– Если мы уже на контроле сверху, – поймав непонимающий взгляд Евы, полковник уточнил, – самого самого «верха», то до места назначения нам придётся добираться исключительно доморощенными способами. Но, учитывая важность цели, иногда придётся пользоваться транспортом. Как сейчас.

Наконец, по трансляции объявили: «Технологический институт».

– Полпути, – прошептал на ухо Еве полковник.

– Куда мы едем?

– Прогуляемся по парку в Царском Селе.

– У тебя там заначка? – на слове «там» Ева сделала удивлённое ударение.

– Суди сама. В городе всё меняется. Полагаться на людей, с виду даже очень надёжных, в нашем ремесле глупо. Повсюду камеры и тысячи любопытных глаз. Это в фильмах у спецагентов в каждой стране по несколько тайных конспиративных квартир и десятки друзей, бывших сослуживцев. В реальности всё жёстче. Квартир нет, а в ситуации подобной нашей, лучше никого не подставлять, тем более друзей. Остаётся мать сыра-земля. В городе укромных мест не найдётся, парки сегодня есть, завтра – новостройка, да и опять же, люди повсюду. Другое дело объект, охраняемый ЮНЕСКО, да ещё и неприкосновенный по другим причинам. В общем, скоро сама увидишь, что место укромное, недалеко от города и в ближайшие сто лет там ничего не изменится.

Учитывая суть монолога полковника, он сейчас попал в самую точку. Он с Евой находился в самой что ни на есть толще сырой земли, о которой так красноречиво рассказывал, как о лучшем месте для тайника. Продолжая разговор и объяснения, полковник поймал себя на мысли, что его логика может закончиться где-нибудь на кладбище, в полном соответствии с необходимыми шпионскими критериями. Да и тоннель в метро, по которому они мчались, очень напомнил ему последние годы жизни. Вдали от обычной земной жизни, в своеобразной тайне, куда кому попало вход запрещён, с редкими остановками на освещённых местах, так же далёкими от повседневной жизни, как эти станции от поверхности земли. «Может, бросить всё к чертям и устроиться машинистом в метро», – подумал полковник.