Памяти Беназир Бхутто

При всём моём отвращении ко всем военным хунтам, в том числе рядящимся под гражданские правительства, я испытываю безграничную симпатию лишь к одному в мире генералу-политику.
Он 19 августа под давлением оппозиции ушёл с поста президента, сказав: «Кто бы ни выиграл в этой борьбе – они или я, – проиграет Пакистан».
Его обвинили в военном перевороте. А что было делать главкому, прошедшему к 1999 году в элитном спецназе ВДВ все должности от унтер-офицерской до генеральской, когда премьер-интриган запретил посадку его самолёту с 200 пассажирами на борту и топливом на 10 минут полёта?
Он шёл навстречу своим противникам. Он вернул их из эмиграции, провёл принёсшие им победу парламентские выборы. По их требованию он отказался от поста главнокомандующего, отменил чрезвычайное положение, после чего террористы убили лидера оппозиции, любимицу народа красавицу Беназир.
Многие в народе чтут его как "подлинного джентльмена". Несмотря на жестокие будни Пакистана и свою военную закваску, он часто бывал трогателен и раним как ребёнок.
Я желаю успеха новому президенту Пакистана, но этого трудно будет добиться в провинциях с такими названиями, как Северо-Западная Пограничная и Зона племен, где орудуют талибы. Где в столице Исламабаде летом прошлого года исламисты захватили центральную мечеть, и президенту пришлось пойти на крайние меры для того, чтобы в 165-миллионной стране-обладательнице ядерного оружия воцарился относительный мир.
Он привёл в парламент женщин и дал им там обязательную квоту - и это в стране, где племенные вожди до сих пор обрекают их на публичное групповое изнасилование за действительные или мнимые грехи родственников-мужчин.
Сейчас, когда Вы, переживший как минимум три покушения, Первез Мушарраф – уже частное лицо, я говорю Вам: «Генерал, Вы – отличный мужик.
И дай Вам, Господь Ваш Аллах, спокойствия и долголетия.
Если станет туго, приезжайте ко мне на Волгу - у нас тут оппозиции президенту и исламистов нет»

На лице у МихСтепа, как правило, было два выражения – либо вежливое, благожелательное внимание, либо улыбка, иногда до ушей. Порой смешлив он был как женщина.
Шло как-то совершенно нудное партсобрание на тему типа задачи I ДВО «в свете решений» пленума или съезда. В общем, такое собрание, на котором выступающие – это у меня документально зафиксировано – говорили: «Может, я и повторюсь, но зато не займу много времени».
Заведующий нарисовался где-то часа через полтора, видимо, с приёма и под-шоффе. Провозгласил: «Цзяпицай лайлэ (Капица пришёл)» и понёс какую-то околёсину, потом вдруг резко завершил речь (времена были брежневские) словами Никиты Сергеевича Хрущёва: «Задачи поставлены – за работу, товарищи, но перед этим давайте поржём!» Нажал на мешочек с японской игрушкой-хохотунчиком и действительной ржал громче всех.
Видели мы МихСтепа иным только дважды – он почернел от горя, когда умерла его мама. И ещё когда генералы казнили премьер-министра Пакистана и личного друга Капицы – Зульфикара Али Бхутто, чью красавицу-дочь Беназир фанатики сгубили в канун этого, 2008-го, года.
Экс-шеф ПГУ Леонид Шебаршин, начинавший госслужбу помощником и переводчиком советского посла в Пакистане, записал в мемуарах: «В 1960 году послом СССР в Пакистане стал М. С. Капица – человек необъятной эрудиции, широкой души и неортодоксальных взглядов. Михаил Степанович курил сигары, любил выпить хорошего коньяку, прекрасно говорил по-китайски, по-английски и остроумно шутил». 39-летний МихСтеп был тогда одним из самых молодых совпослов – если не самым молодым.
Леонид Шебаршин вспоминает, как в январе 1961 года министр природных ресурсов Пакистана Зульфикар Али Бхутто пригласил Капицу посетить родовое имение семьи Бхутто в Ларкане. Молодые мужчины (Зульфикару было 33) подружились, они и внешне были чем-то похожи и, по слухам, МихСтеп даже научил политика париться в русской бане.
Но продолжалось это недолго: влюбчивого МихСтепа поймали на очередном «походе налево», отозвали в Москву и вызвали «на ковёр» к жестокосердому министру Громыко. «Ничего я не могу с собой поделать, – оправдывался экс-посол. – Ну хоть отрежьте». «Хорошо бы, да у нас такое не практикуется», - пробурчал Андрей Андреевич и ограничился достаточно лёгким взысканием.
Что до русской бани, то Капица широко применял её в качестве инструмента внешней политики. Я сам был свидетелем визита к нему нового посла Таиланда с супругой. После недолгой беседы зав I ДВО вышел из кабинета, обнимая правой рукой посла, а левой – его жену. Зрелище было комичное: тайцы не доставали МихСтепу до подмышки.
«Вот здесь сфотографируемся», – предложил Капица, показывая на выходящее на балкон МИДа огромное окно, по бокам которого стояли чуть менее огромные – в человеческий рост – древние вазы, подаренные в 1950 годы китайцами. Пока фотограф делал снимки, МихСтеп приговаривал: «Дружбу надо в парной крепить. Вместе париться будем. И баба твоя тоже».
Перевод был, видимо, почти дословным, потому что посол взглянул недоумённо – но не на Капицу, а на жену. А та вдруг расплылась в улыбке и радостно закивала: «Yes, yes!» - и все, включая тайцев, грохнули от смеха.
Продолжение на стр. 3 в материале от 29 января