Люди, занятые интеллектуальным трудом, играют в любой популяции важную и тяжелую, но никак не «сакральную» или «возвышенную» роль. Они — нормальные профессионалы, небольше и не меньше, чем хороший фермер, выращивающий помидоры. С одной стороны, — в периоды, когда популяция не занята вопросами немедленного выживания, они способствуют разработке новых способов выживать, и новых способов процветания. Именно они в каждый мирный период могут, сделав десять шагов вперед, помочь каждому представителю популяции сделать хотя бы один, — и этим не только продлить мирный период, но и сделать жизнь каждого в нем лучше.

Однако, как только речь заходит о физической угрозе всей популяции, эта прослойка оказывается первым погибающим балластом, потому что она ничего не производит – и очень много потребляет. Ее сохраняется ровно столько, чтобы в тяжелые времена решать узкоспециальные задачи, а с наступлением мирных времен снова разрастись и самовосстановиться. То же самое, точь-в-точь, касается фермеров, выращивающих помидоры. Людей, которые потребляют сложную информационную аналитику, «большую» литературу, интеллектуальное телевидение мало не потому, что все остальные – тупые. Их мало потому, что их много не надо. Потребители и производители «высокой» культуры плохо приспособлены к жизни, требуют серьезной социальной защиты, психологически (а иногда и физически) очень уязвимы. Их функция предельно важна, но она – функция мирного времени.

Не приведи Господь, если каждый грамотный человек будет проводить свое время за изучением трудов Достоевского, — некому будет выращивать помидоры. Здоровая ситуация в обществе – это не когда каждый может цитировать «Улисса» наизусть c любого места, здоровая ситуация — это когда каждый, вне зависимости от того, к какому социальному слою он принадлежит по рождению, имеет все инструменты, чтобы заниматься любой деятельностью, которая его заинтересует. Хочешь выращивать помидоры — у тебя есть для этого необходимые инструменты, хочешь стать Нобелевским лауреатом по физике — опять же, у тебя все для этого есть, остальное — вопрос способностей, труда и целеустремленности. Предполагать, что может возникнуть человечество, состоящее из Нобелевских лауреатов по физике, по-маниловски приятно. Но и без помидоров жизнь тоже будет не ахти. Мне кажется, что не надо сакрализировать никакой труд, – ни нобелевских лауреатов, ни производителей помидоров. Мы можем говорить о том, что цивилизации нужно затратить очень много сил и энергии, чтобы вырастить нобелевского лауреата, или великого поэта, или светлой памяти Пину Бауш, а научить кого-нибудь выращивать помидоры — дело нехитрое. Но нобелевский лауреат или великий поэт должны уметь говорить и думать о себе (а мир — о них) не в терминах «венца цивилизации», а с позиции частного лица, просто делающего свою работу, пока остальной мир делает свою. Если такое преображение произойдет, с великими поэтами и нобелевскими лауреатами станет куда приятнее иметь дело, да и их самих, может, попустит.

Есть и другой важный аспект разговора о массовой культуре: постоянное повышение (а не понижение, как любят утверждать интеллектуальные плакальщики) ее уровня. Люди, презрительно говорящие о «желтой прессе» или «бульварной литературе» не предствляют себе, что такое настоящая желтая пресса или настоящая бульварная литература. За последние сто пятьдесят лет был проделан титанический путь от гомофобских книжонок и полных садомазохистского сладострастия расистских статей, — к сегодняшней «желтой» прессе, вынужденной проверять факты, утверждать интервью и отвечать за базар, и к романам Даниэлы Стил, в которых расовая принадлежность героев служит исключительно поводом для рефлексии богатой невесты о «культурном наследии». Бедная Дарья Донцова, которой икается каждые 20 секунд, — это отличная литература, это литература, прошедшая редактора, корректора, написанная на нормальном языке. Сюжет в ней начинается и заканчивается с одними и теми же персонажами. Она не призвает к убийству или экстремизму. Она не обостряет и без того существующие проблемы ксенофобии. Это какой-то дар небес, а не массовая литература, и она — результат тяжелой работы многих поколений той самой «интеллектуальной элиты» (всё-таки удивительно пошлое выражение), которая эту литературу презирает. Но если кто-то предполагает, что все читатели Донцовой должны отправиться читать Джойса, ему нужно перестать читать Джойса и отправиться беседовать с психоаналитиком.