Посмотри, как реки текут: ни реки, ни глаз. Однако можешь представить с легкостью, почему? Реки только и ждут того, чтобы быть выпущенными. Уходят глубоко под землю, на них строится целая жизнь, гробы плюхаются в воду, жил-да-был, сгинул-сгнил. Вода всегда течёт и готова поддержать разговор так же, как дать ему со смехом утонуть.

Мимо занимающихся любовью, мимо оркестров, марширующих в красном бархате, мимо повешенного на дереве, ты должна узнать, куда впадают все реки, улыбается он тебе, мимо церквей с ослепшими от солнца в отполированном золоте звонарями, мимо свалок, где брошенные вещи любят своих хозяев до скрежета в пластиковых зубах.

Он смотрел мне вслед, в воде его глаз я стала уменьшаться, пока не исчезла вовсе, он нырнул в мой поток, оставив своё отражение на растерзание прибрежным шакалам, годы он путешествовал во мне золотистым песком переносясь между камней, глядел со дна между струящихся по течению волос, зимою лизал лёд изнутри огоньком кленового листа. Когда я увидела его, в воде моих глаз он стал уменьшаться, пока не расплылся вовсе, и я нырнула в него навсегда.

Трупы отражений, проплывающие во мне, о, это их любимая песня: вот был бы у нас второй шанс, больше ничего знать не хотят, кроме этого своего всепоглощающего "вот если бы" так и не прожитых жизней, змеиный клубок пересохших русел, шепот и бульканье на протяжении всего моего пути.

Слушай реку, и ты поймешь, что слушать ее не надо, все слова ты знаешь и так. Смотри на реку, и увидишь себя на берегу — не бродягу, замерзшего насмерть ранней весной, не ошалевшего щенка, впервые в своей жизни увидевшего воду, даже не несмелое дуновение теплого ветра, посмотри, нет и не может быть тебе места ни на берегу, ни под водой, ни в жизни, ни в смерти, так уж получилось, и нам всем очень жаль, то есть очень смешно. Вор, которого никому не поймать и некому ловить. Хлещет из обоих карманов, жадные руки исчезли за горизонтом, череп запрокинут к небу и хохочет. Уже и окурков внутрь накидали.