Ведро из колодца плачет и смеется, когда я лезу в него за звездами. Мочу кончики волос и достаю в ладонях свое лицо, утоляю жажду. Черная, все ищу света на окраине деревни. Сверчки под одеждой и лай далеких собак над головой. Туфли разбитые рыхлят дорожную пыль, зеленые яблоки катятся в подол, сетка цепляет платье. Во саду ли, в заброшенном огороде, никто не живет, никого не осталось. Движется кто-то промеж кустов, виднеется на фоне почти погасшего неба. Репей и колючки, и запах остывающей земли. Вот смотри, каким большим ты стал и каким красивым, слушай, имена наши ожили, зазвучали шепотом.

 

Темный свет, лунный лес. Рогатые недвижимые стоят и смотрят на нас сквозь листву, из-за порушенного забора и прямо над нами. Не разжигаем костра и не говорим, близко-близко, просыпаемся, засыпаем, снова просыпаемся, еще ближе, удивительно: холодно, но тепло, темно, но все видно. Я не должна никому рассказывать, и я не рассказываю. Мы поставили подписи и скрепили договор корявой печатью. Мы пошли, унося с собой место, где остались навсегда. Будем стоять и смотреть в окна прямо в нас нараспашку, будем приветствовать птиц и бродяг, несущих длинные письма издалека.