В 31-й главе своей автобиографии экс-форвард сборной Канады рассказывает о пике своей карьеры, которая, по его словам, пришлась на Олимпиаду 2002-го года в Солт-Лэйк Сити.

Глава 31. Вперёд за золотом

Я человек эмоциональный, поэтому каждый раз, когда я достигал какой-нибудь важной отметки в своей карьере, я живо на это реагировал. Но должен сказать, что Олимпиада 2002-го года - это, наверное, пик моей карьеры. Помню, мне было четыре года, и я смотрел в гостиной с отцом восьмой матч Суперсерии 1972-го года, где Пол Хендерсон забил самый выдающийся гол за всю историю хоккея - за 34 секунды до финальной сирены...

Кто в детстве не хотел быть Полом Хендерсоном? Каждый профессиональный хоккеист мечтает забить важнейший гол в истории хоккея - и ему это удалось.

В 2002-м году исполнилось ровно 50 лет со времени последней победы сборной Канады на Олимпиаде. А ведь это же наша игра. Ну и где ещё найти такую возможность, чтобы стать новым кумиром? Только в Солт-Лэйк Сити. А кто им хотел стать? Я. Вот почему вообще надо играть в хоккей - чтобы, бл**ь, на марке оказаться! (ликование Хендерсона было запечатлено на почтовой марке, прим. АО) Для этого ты и играешь.

Мои родители приехали меня поддержать. Моя мама, которая отказывалась приходить на мои матчи в Расселле, хотя мы жили в пяти минутах от катка, открыла для себя самолёты.

 

Ей понравилось летать повсюду первым классом и наслаждаться VIP-сервисом. А моему папе и вовсе нравилось наслаждаться сказочной жизнью. Он ведь сам когда-то был профессиональным спортсменом, так что он знал в этом толк. Я был очень рад, что мои родители смогли туда добраться.

Члены команды могли не беспокоиться о своих гостях. Уэйн Гретцки умеет не только выигрывать, но и заботиться о людях. Он распланировал все переезды и даже экскурсии и поддерживал с ними связь 24 часа в сутки. Родители, братья, сёстры, тёти, дяди, дети - одним словом, все ощущали себя полноценными участниками этого события. Шикарней Гретца человека не найти.

Я играл на предыдущей Олимпиаде в Нагано, поэтому привыкать ни к чему не пришлось - заезжаешь в деревню и тебе выдают ключ от твоего номера. Все канадские спортсмены жили в одном здании. Помню, меня постоянно все спрашивали: "Парни, а где вы живёте?" В деревне. "Какой ещё деревне?". Олимпийской деревне. И люди в шоке переспрашивали: "Да ладно? Вы живёте вместе с обычными спортсменами?".

 "Ну да, - отвечал я. - Мы и есть обычные спортсмены". Хотя в каком-то смысле мы действительно были не совсем обычными спортсменами, ведь в отличие от них мы получали огромные деньги. Нам всего лишь нужно было взять 2-недельный перерыв от своих дел в НХЛ. Представители же других дисциплин всю жизнь тратили на то, чтобы попасть на Олимпиаду - их трудами никто не восторгался и никто им за это ничего не платил.

Мне нравилось смотреть на то, как другие атлеты готовятся к соревнованиям. В общей гостиной все сплачивались друг с другом, когда наблюдали за соревнованиями. Лучшие канадские атлеты зимних видов спорта собрались в одном месте, радовались и поддерживали друг друга. Мне импонировали фигуристы - милые люди. Да и с девушками из хоккейной сборной я тоже сдружился. Особенно с Вики Сунохара и Джейной Хэффорд. Считаю, что это потрясающие люди.

На сами соревнования я не ходил из-за немыслимых правил предосторожности. Ведь всё это происходило вскоре после событий 11-го сентября, поэтому чтобы выехать на автобусе за пределы деревни, надо было пройти два пропускных пункта, где тебя сначала пропускали через металлодетектор, а затем ещё и палочкой обыскивали.

 

А непосредственно на выезде из деревни автобус обыскивали от и до. Если мы ехали на тренировку, то проходили через всё это дважды - сначала на выезде из деревни, а потом ещё раз уже на катке. После тренировки нас обыскивали дважды, а потом ещё нужно было таким же макаром возвращаться в деревню. Смех да и только.

На территории деревни мы ели и спали. Спортсмены со всех стран собирались в одном месте, где можно было найти национальные блюда каждого народа. Там даже "Макдональдс" был.

Мой партнёр по тройке в "Рейнджерс" Майк Йорк приехал на Олимпиаду в составе сборной США. Мы то и дело с ним натыкались друг на друга и обменивались парой слов. Например, "Ну как у вас там матчи?". В таком духе. Но мы прекрасно понимали, что нам придётся столкнуться лицом к лицу на этом турнире, так что особо не общались.

15-февраля 2002-го года в первом матче на групповом этапе мы играли против сборной Швеции. Мы проиграли 2:5, но во мне возродилась та страсть к игре, которую я потерял уже много лет назад. Стена дерьма, возведённая вокруг меня, рухнула в одночасье. Я получал удовольствие от хоккея.

 

В третьем периоде я был так рад каждой смене, что выкладывался на полную катушку. Я не пил уже несколько месяцев, но чувствовал себя абсолютно нормально. Моим наркотиком стала энергетика Олимпиады. Я был на адреналине, а потому был собран и нацелен на победу.

Немцев мы обыграли со счётом 3:2, а потом встретились с чехами. Я снова играл в четвёртом звене с Джо Ньюиндайком и Бренданом Шэнахеном. В первой тройке играли Джо Сакик, Симон Ганье и Джером Игинла, во второй - Марио Лемье, Пол Кария и Стив Айзерман, а в третьей - Эрик Линдрос, Оуэн Нолан и Райан Смит.

 

Наша тройка почти не играла - смены по три за период, где-то так. Но если нам нужно было взвинтить темп игры или просто вытворить что-нибудь эдакое, то я был тут как тут. В третьем периоде той встречи против чехов мы выдали отличную смену. Мы зажали их в своей зоне, и вот я оказался с шайбой за воротами. Я выдал классный пас на Ньюи, тот щёлкнул в одно касание, и мы сравняли счёт - 3:3.

Гашек меня никогда не любил, потому что я постоянно действовал ему на нервы. Стоило ему сделать сейв, как я тут же подъезжал к нему и тыкал его клюшкой то туда, то сюда. Его это просто выводило из себя, потому что он считал, что его, бл*, никому нельзя было трогать - это было чуть ли не нарушением божьей воли!

 

Ну, дружище, извини. Я понимал, что нам не выиграть этот матч, если мы не сможем выбить Гашека из колеи. Ведь он из тех вратарей, которые в одиночку могут весь турнир выиграть. Мы это уже проходили в Нагано.

У нас было множество моментов, и мы едва не забросили ещё одну шайбу. Роман Хамрлик, которого я считаю просто гадким трусом, потому что он знал, что в международной встрече я не смогу ему вправить мозги на место, что было силы атаковал меня не по правилам в спину на пятаке.

 

Я был к этому абсолютно не готов - у меня аж голова назад откинулась. Думаю, поменяйся мы с ним в этой ситуации местами, и я бы с ним такое вытворил, меня бы точно дисквалифицировали. Я даже в этом не сомневаюсь. Меня бы вообще вышвырнули с турнира.

Но я знал, что вскоре после Олимпиады "Рейнджерс" играли с "Айлендерс", а потому сказал Хамрлику: "Если я выйду на лёд 25-го марта, и ты получишь шайбу, я на тебя, сука, сзади накинусь и сверну тебе шею нах**. Так что ищи себе телохранителя, мразь". В ответ он мне лишь промямлил: "Тео, ну ти щего? Ни ньяда так кипьятиться...". А я ему на это ответил: "Чувак, слон никогда ничего не забывает".

Гретц, который сам спортсмен до мозга костей, был в ярости. Судьи не удаляли чехов, поэтому они играли всё грязнее и грязнее, пока, наконец, Хамрлик не убил меня на последних секундах встречи. А этот упырь, арбитр Билл МакКрири, просто стоял и смотрел на всё это.

 

И Гретц решил заступиться за нас и выступил перед прессой. Он сказал, что если бы канадцы вытворяли бы то же самое с европейцами, то это судилось бы совершенно иначе. Это нас здорово приободрило. Для нас сродни эмоциональному выпаду Фила Эспозито на Суперсерии-1972 перед вылетом в Москву. После речи Гретца у нас загорелись глаза.

В четвертьфинале мы обыграли финнов, а в полуфинале перебросали белоруссов 51:14 и выиграли 7:1, что вывело нас в финале на сборную США. Ни о каком серебре не могло идти и речи. Либо золото, либо провал - больше вариантов не было.

В 1991-м году мы обыграли американцев в финале Кубка Канады, и с тех пор наше противостояние с ними лишь усиливалось. В то же время распался Советский Союз, и Америка заняла его место. Они вернули нам должок в 1996-м, выиграв Кубок Мира. У них в составе были парни с растопыренными пальцами вроде Кейта Ткачака, Джереми Рёнека и Тони Амонти, которые вели себя так, будто они победители, хотя на самом деле таковыми не являлись. За всей этой болтовнёй ничего не стояло.

 

У нас были самые талантливые команды на турнире, но преимущество Канады заключалось в опыте. Наша тройка в сумме забросила 1500 шайб в НХЛ и выиграла пять Кубков Стэнли, и мы были четвёртым звеном. Может быть, мы даже были лучшей командой в истории хоккея. Многие говорят, что лучшей командой в истории была сборная, выступавшая на Кубке Канады 1976-го года, но я считаю, что это была Олимпийская сборная 2002-го года.

Помню, я вышел из туннеля на лёд на финальную игру, посмотрел наверх, и мне показалось, что всё вдруг замедлилось, будто я попал в какую-то потустороннюю реальность. Повсюду развевались американские и канадские флаги. Всё было настолько невероятно, что даже не верилось, что это не кино. В финале встречались две североамериканские команды, а наблюдал за этим весь мир.

На тот момент эта игра была самой популярной передачей в Канаде за всю историю телевидения - к экранам прильнули 10,6 миллионов жителей (порядка трети населения страны, прим. АО). В США этот матч по телевизору смотрели 10,7% жителей страны - 38 миллионов человек.

 

Спустя 8:49 они открыли счёт в матче - Амонти пробил Бродо, реализовав выход 2-в-1. Тут я начал волноваться: "А вдруг они ещё забьют? А вдруг они выиграют?".
Я старался гнать от себя эти мысли, но за эти три часа мне пришлось изрядно понервничать.

Где-то на десятой минуте Билл МакКрири выписал мне "двойку" за неправильную атаку Криса Челиоса на пятаке, когда я всего лишь проехал мимо него. На протяжении всего матча я держал рот на замке, но потом всё равно сказал МакКрири, что это было абсолютно дебильное удаление.

 

На излетё 15-й минуты Пол Кария сравнял счёт, воспользовавшись разрезающим пасом Пронгера. Затем Игги забросил ещё одну шайбу с передачи Сакика на 19-й минуте, пронесясь по правому краю - мы повели 2:1.

Брайан Рафалски сумел сравнять счёт, но Джо Сакик забросил ещё одну шайбу дальним броском с рикошетом от Брайана Литча. В конце третьего периода Игги забил для верного ещё один гол, а Сакик добавил к этому ещё одну шайбу от себя. Мы взяли золото! И я могу вам одним словом сказать почему это произошло - Сакик. Он выдал блестящий матч в индивидуальном плане. Такого в хоккее я больше никогда не видел.

Мы обязаны были выиграть тот матч. После победы мы все встали в ряд, а я стоял в самом центре, и меня одолевали эмоции с головы до пят. Тем более, после неудачи в Нагано. Я искал взглядом на трибуне своих родителей. Я нашёл их и увидел, как мой отец беснуется по полной программе.

 

Вот ведь странно - он толком не обращал на меня внимания в детстве, а теперь он словно перенёсся в Древний Рим и приветствовал гладиаторов. И тут я вдруг понял, что я и есть гладиатор, я - герой. Это меня он приветствовал во всё горло. Он смотрел мне прямо в глаза, и я видел, что он восхищается мной. У меня просто крыша поехала. Это было потрясающее чувство.

Во время исполнения национального гимна я думал: "Наверное, я уже больше никогда не сыграю за сборную Канады. Это пик моей хоккейной карьеры. Я был рад внести свою лепту в это дело, но больше я уже ничего не добьюсь в хоккее".

Победу мы отмечали в одном ресторанчике в Солт-Лейк Сити, а вместе с нами там был и обозреватель "Калгари Сан" Эрик Фрэнсис. Он сказал мне, что увидев меня с золотой медалью на шее, он подумал: "Вот ведь! Ты всё-таки вернул должок Гретцки, выиграв золото!". Я согласился с тем, что Гретц принял весьма неоднозначное решение, включив меня в состав.

Но меня не просто так взяли в команду - Гретц знал, что делал. Несмотря на все проблемы в моей жизни, никто не чувствовал лучше меня, что нужно команде, и я всегда делал то, что было в её интересах что бы ни случилось. И неважно - надо ли было забить гол или залезть кому-то под кожу.

 

После этой победы с моего лица не сходила улыбка. Я давно не чувствовал такого умиротворения. В моей жизни всё было прекрасно, а значит, ничего хорошего мне не светило. Я всю свою жизнь построил на том, что я аутсайдер. Я был из тех, кто говорит вам в лицо - "Ну, ничего, ещё посмотрим кто кого". Мне нравилось, когда все ставки были против меня.

Я любил, когда мне бросали вызов. Думаю, у меня было много проблем именно из-за этого - мне бросали вызов, я принимал его и отдавался ему без остатка. Но я только и умел, что драться. Стоило мне выиграть, стоило мне забраться на самый верх, и я уже понятия не имел что делать дальше.

 

В общем, я вернулся с Олимпиады с золотой медалью на шее, а после этого, можно сказать, моя жизнь покатилась в тартарары.