Читательский дневник: 19-21.09.19 – Отфрид Пройслер, «Крабат». 5. Прекрасно, как и всегда. Реалистичная и мрачная детская сказка с нередким двойным дном персонажей или событий, до которого можно и нужно доходить своим умом, потому что главный герой… кхм.

А выпишу-ка я на сей раз все места с более или менее очевидным двойным дном. Кое-что – в подтверждение парочки не моих теорий, кое-что – просто потому, что хочется :)

Глава 1, «Мельница в Козельбрухе»
«– Я здесь хозяин. Мастер. Мне нужен ученик. Могу взять тебя. Хочешь?
– Хочу! – отвечает Крабат (в оригинале – «hörte Krabat sich antworten») и не узнает своего голоса, он кажется ему чужим, незнакомым.
– Чему тебя учить? Молоть зерно или еще чему другому? – допытывается Мастер.
– Другому тоже».

Ср.: глава 29, «Тягостный труд», Юро начинает учить Крабата противостоять чужой воле.
«– Начнем! – Юро указал на подсвечник. – Возьми его и придвинь к себе!
Крабат протянул руку с твердым намерением отодвинуть подсвечник к Юро. Но почувствовал сопротивление. Неведомая сила сковала его волю, парализовала желание.
Началась молчаливая борьба. Юро приказывает – Крабат стоит насмерть: «Отодвинуть! От себя! От себя! Отодвинуть!» Но мало-помалу Юро стал брать верх, сковывая его волю.
– Как ты хочешь! – услышал Крабат свой голос.
И покорно пододвинул к себе подсвечник».

***

О Певунье:
Глава 16, «При свете свечи»
Крабат вместе с Юро сидят у креста перед Пасхой. Замечу, до того Крабат вспоминал о Певунье буквально пару раз, мимолётом. «А Крабат все думал о Тонде. О Тонде... и о Певунье. Вновь она ему вспомнилась, ну разве он этого хотел? Он ждал и заранее радовался, что в полночь опять услышит ее голос. А что, если не услышит? А вдруг запевать будет другая девушка?
Крабат попытался припомнить голос Певуньи, но как ни старался, ничего не получалось. Голос стерся, исчез безвозвратно... А может быть, так только кажется?
Было мучительно тяжело, словно боль затронула что-то, о существовании чего он и не догадывался. Он попытался прогнать мысли о Певунье: «Я ведь никогда не обращал внимания на девчонок! И не буду. Ничего хорошего из этого не выйдет. А то еще получится, как с Тондой... Вот сижу я здесь, а на душе тоска и горечь. Мой взгляд блуждает по светлым лунным равнинам. Я выпархиваю из себя и ищу место, где покоится та, кому я принес несчастье...»
(…)
Юро притих. Если б он время от времени не подбрасывал ветки в костер, можно бы было подумать, что он спит».

Глава 17, «Кто такой Пумпхут?»
«Крабат живет, словно в полусне. Глаза Певуньи... Они перед ним все время.
(…)
Крабату кажется, что кто-то другой, а не он, таскает мешки, засыпает зерно, – а сколько его сегодня просыпалось! – надрывается, потеет. Голос Мастера доносится словно издалека. Крабату все равно, что он там кричит. Погруженный в свои мысли, он несколько раз сталкивается с парнями, спотыкается о ступеньки, разбивает колени. Не чувствуя боли, поправляет чуть было не свалившийся мешок, несет дальше.
Устали ноги, ломит поясницу, пот заливает лицо. Но все это его не беспокоит. То, что происходит сейчас на мельнице, касается того Крабата, который всю ночь просидел под крестом. Другому же, побывавшему в Шварцкольме, это безразлично.
На этот раз первым возликовал Витко, за ним все остальные. Крабат с удивлением огляделся. Поплевал на ладони, хотел было взяться за следующий мешок.
Но Юро остановил его тычком в бок.
– Шабашим, Крабат!
Удар хорошо рассчитан – Крабат еле дух перевел. Теперь оба Крабата снова вместе» – и опять Юро…

Пруф на то, что Юро той ночью как минимум читал мысли Крабата: глава 31, «Колечко из волос»:
«– Так ты знаешь, что она из Шварцкольма? – поразился Крабат.
– Еще с той пасхи, когда мы с тобой у костра сидели. Догадаться было нетрудно».

Глава 26, «Я – Крабат!»
«Он вышел на дорогу.
– Я – Крабат, подмастерье из Козельбруха. Не бойся меня!
Певунья не удивилась. Подняв глаза, посмотрела прямо в лицо. Казалось, она ждала его.
– Я тебя знаю. Видела во сне. И еще одного человека, который замышлял против тебя зло. Но нам это было все равно – и тебе, и мне. С тех пор я все ждала, когда ты появишься. Наконец-то ты пришел!»
Глава 31, «Колечко из волос»
«– Как давно мы не виделись!
– Давно, давно... – Певунья задумчиво теребила платок. – Но иногда ты приходил ко мне во сне. Мы шли лесом под высокими деревьями. Помнишь?»

И просто на закуску: глава 26, «Я – Крабат!»
«Вот бы ее увидеть... Выпорхнуть из себя? Но ведь Мастер обучил их искусству мысленно разговаривать с другим человеком так, чтобы тот слышал и понимал слова, будто они исходят от него самого. А если попробовать?»

***

Глава 3, «Работа здесь, конечно, не мёд…»
«– Уйти? – на мгновение Юро перестал глупо ухмыляться. Лицо его выражало теперь горечь и усталость. – Попробуй-ка, Крабат, уйти отсюда!»
Глава 4, «Пути-дороги во сне» – полностью. Могло бы быть чем-то вроде дара предвиденья, но нет – он сам ведь так и не пытался сбежать.

Глава 5, «Незнакомец с петушиным пером»
«Парни с ним согласились. Только Кито, по обыкновению, нахмурился. А Лышко усмехнулся:
– Случиться может с каждым, кто не остережется!
Но тут как раз появился глупый Юро с ведрами. Он нес похлебку свиньям. Проходя мимо Лышко, нечаянно споткнулся и облил его помоями. Лышко разразился руганью, а Юро завопил:
– Ой, ой, ой! Не сердись, Лышко! Я сам себя готов высечь! Как же от тебя теперь нести будет! И все я! Ой, ой, ой, бедные мои свинки! Остались без похлебки!»

Глава 7, «Знак тайного братства»
«Разговор явно не клеился. Видно, Тонде не хотелось говорить. Прислонившись спиной к кресту, он сидел прямо и неподвижно, устремив взгляд куда-то вдаль, за деревню, в простор освещенного луной поля.
Крабат тихонько окликнул его, но тот не ответил. Мальчику стало как-то не по себе. Краем уха он слыхал, будто некоторые люди знают тайну, как выпорхнуть из себя и блуждать невидимкой, оставив пустую оболочку. А что, если и Тонда выпорхнул из себя? Может, он, сидя здесь, у огня, бродит на самом деле где-то там, далеко, далеко…» – и похоже, что таки да, при том что дальше прямо проводится аналогию между Крабатом перед Пасхой и ним. Но я понятия не имею, к чему это присобачить.

Глава 14, «Мягкая зима»
«...Весна. Снег растаял, ветер высушил лужи. Крабат идет по Козельбруху. День или ночь? Сияет луна и светит солнце. Вот-вот будет Пустошь. И вдруг он заметил какую-то фигуру, выплывающую из тумана. Нет, она удаляется. Может, это Тонда?..
«Тонда, остановись! Это я – Крабат!»
Фигура колеблется, но уходит. Крабат бросается вслед.
«Остановись, Тонда!» Крабат бежит изо всех сил. Расстояние сокращается.
«Тонда!»
Еще несколько шагов, и он – у канавы. Канава глубокая и широкая. Ни мостика, ни досочки, чтобы ее перейти, за ней – Тонда, Крабат видит его спину.
«Почему ты убегаешь от меня, Тонда?»
«Я не убегаю. Ты ведь знаешь, я на том берегу. А ты оставайся на этом!»
«Повернись хоть ко мне лицом!»
«Я не могу оглянуться. Крабат. Мне нельзя смотреть назад! Но я слышу. И могу ответить тебе на три вопроса. Спрашивай, если хочешь!»
Вопросы давно его жгут.
«Кто повинен в твоей смерти, Тонда?»
«Больше всего я сам».
«А кто еще?»
«Узнаешь, если будешь смотреть в оба. Теперь последний вопрос».
Многое хочется узнать... Крабат думает.
«С тех пор как тебя не стало, у меня нет друга. Я так одинок! Кому я могу довериться?»
Тонда и теперь не глядит на него.
«Иди домой. Ты можешь полностью доверять тому, кто первый окликнет тебя по имени. И еще вот что на прощание. Ничего, что ты не приходишь на могилу. Я знаю, ты всегда думаешь обо мне. Это важнее!»
Медленно поднимает он руку в знак прощания и исчезает в тумане.
«Тонда! Тонда! Не уходи!»
И вдруг он слышит свое имя:
– Крабат! Проснись!
– Крабат!

Михал и Юро стоят у его постели. Крабат никак не поймет, спит он или уже проснулся.
– Кто меня звал?
– Мы, – отвечает Юро. (…)
– Кто из вас позвал меня первый? Скажите! Мне это надо знать!
Михал и Юро отвечают, что не обратили внимания.
– Но в другой раз, – добавляет Юро, – посчитаемся, кому будить, чтобы уж не сомневаться!
Крабат уверен, что Михал позвал его первым. Юро, конечно, хороший парень, добрый, заботливый. Но все-таки он глуповат. Ну да, Тонда имел в виду Михала!» – а теперь просто попробуйте не представлять на этом моменте мысленно матерящегося Юро XD

Глава 16, «При свете свечи»
«Крабат очнулся на опушке леса подле Юро. На ладони лежит головешка. Скорее стряхнуть ее!..
– Ах, Крабат, прости, я нечаянно! Ты показался мне таким странным! Я хотел взглянуть тебе в лицо. Посветил и... уж и не знаю, как головешка упала тебе на руку. Покажи! Здорово обожгла?
– Ничего! Терпимо! – Крабат поплевал на обожженное место.
Он так благодарен Юро, но этого нельзя показывать. Если б не Юро, его бы здесь больше не было. Боль от ожога сделала свое дело – со скоростью мысли он возвратился в себя. В последнюю минуту».

Глава 18, «Вороной» – полностью, ясное дело. Я не вполне понимаю, что именно хотел сделать Мастер и почему нельзя было сделать этого другим способом, но уж то, что это не просто так, очевидно.

Глава 23, «На крыльях»
«Уже трижды во сне он был на пути к Певунье, но ни разу не дошел. Что-то мешало, а что, никак не мог вспомнить.
Что же это было? Что его удерживало?
Начало сна помнилось отчетливо. Ему удалось уйти с мельницы незамеченным. Он пошел к Шварцкольму не обычным путем, а по тропке через болото. Этой дорогой вел его когда-то Тонда с торфяника домой. А дальше... провал...
Как-то ночью, проснувшись от воя ветра, Крабат стал упрямо вспоминать начало сна. В третий, в четвертый, в шестой раз, пока не заснул. И тут увидел:

Крабат улучил момент и убежал с мельницы никем не замеченный. Он стремится к Певунье, в Шварцкольм. Выбирает не обычную дорогу, а тропку через болото, которую ему показал Тонда, когда они возвращались с торфяника. И вдруг Крабат чувствует под ногами топкую почву. Спускается туман... и вот уже ничего не видно. Неужто он потерял дорогу? Крабат пытается идти дальше. Но с каждым шагом проваливается все глубже и глубже: по щиколотку, почти по колено... Да, он угодил в трясину. И чем больше старается выбраться из нее, тем глубже его засасывает.
Холодная трясина словно втягивает Крабата. Густая, цепкая, черная масса хватает за колени, за бедра. Вот уже ему по поясницу. Скоро она сомкнется над его головой. Остается только кричать. Он кричит изо всех сил, зовет на помощь, хоть и понимает, что это бессмысленно. Кто услышит его?
– Спасите! Спасите! Тону!
Туман сгущается. Крабат видит вблизи два неясных силуэта. Может, это Тонда и Михал?
– Стойте! – кричит он им. – Не подходите! Здесь трясина!
Фигуры сливаются в одну. Она надвигается. И вдруг бросает ему веревку с деревянной поперечиной. Крабат хватается за нее. Чувствует, что его тащат, из болота. Он спасен!
Все произошло так быстро, что он не успевает опомниться. Ошеломленный, стоит перед своим спасителем, хочет его поблагодарить...
– Да чего уж там! – говорит Юро.
Юро?! Лишь сейчас Крабат замечает, что спас его Юро.
– Если хочешь попасть в Шварцкольм, лучше лететь!
– Лететь? Как ты себе это представляешь?
– Очень просто! На крыльях!
И Юро тут же исчезает в тумане.
– Лететь!.. Лететь на крыльях! – повторяет Крабат.
Как странно, что ему самому не пришло это в голову!
Обернувшись вороном, как обычно по пятницам, он расправляет крылья и поднимается над землей. Несколько взмахов, и он выбрался из тумана. Он летит в Шварцкольм!
Над деревней – ясное солнышко. Внизу, у колодца, Певунья кормит кур. Вдруг над ним скользнула чья-то тень. Пронзительный крик ястреба, шорох крыльев, свист... В последнее мгновение Крабат успевает резко свернуть в сторону. Ястреб промахнулся.
Крабат понимает – на карту поставлена жизнь! Камнем летит он вниз, падает среди разбегающихся кур. Только здесь, рядом с Певуньей, он чувствует себя в безопасности, принимает человеческий облик, щурясь, глядит в небо. Ястреб исчез.
Вдруг, откуда ни возьмись, у колодца Мастер. В гневе протягивает руку к Крабату:
– Следуй за мной!
– Почему? – удивляется Певунья.
– Он принадлежит мне!
– Нет!
Всего одно слово, но звучит оно так, что возразить нельзя.
Она обнимает Крабата за плечи, окутывает его шалью, мягкой, теплой.
– Идем, – говорит она. – Пошли! И они уходят вместе, не обернувшись».

Глава 25, «Снег на полях»
«Один только Лышко радовался «победе», его так и распирало от гордости. А здорово он их разыграл с собаками! И ведь поверили, убежали!
Но злорадство его не осталось безнаказанным. Ночью он вскочил с отчаянным криком: свора черных псов ринулась на него во сне, норовя разорвать на куски.
– Вот ужас-то! – посочувствовал Юро. – Какое счастье, что это только сон!»

«Проснувшись утром, глазам своим не поверили: снег! Все вокруг белым-бело! Снег, видно, шел всю ночь, но и сейчас все шел большими пушистыми хлопьями.
Уж теперь-то крестьяне будут довольны и в Шварцкольме, и во всех окрестных деревнях. Неужто Мастер передумал и все-таки помог?
– Может, это Пумпхут? – предположил Юро. – Крестьяне ведь могли встретить его и попросить. А уж он-то никогда не откажет!
– И верно, Пумпхут! – согласились остальные. – Разве он откажет!
(…)
Гости стояли со своими дарами словно побитые. Юро пришел им на помощь.
– Возвращайтесь домой! Выпейте рюмочку и забудьте все это!.. – Он подсобил им погрузить все в сани».

Частичный пруф: глава 28, «Догадка»
«– Не глупо! Совсем не глупо! – И вдруг у Крабата блеснула догадка. Пораженный ею, он глядел на Юро. – Так это ты послал крестьянам снег? Так это ты наслал на Лышко злых псов? Ты вовсе не глупый, как все мы думаем... Ты просто притворяешься!
– Ну, а если и так? Не буду спорить. Я не так глуп, как все вы считаете».

Глава 27, «Сны»
«Теперь уж и в самом деле надо было торопиться. На полдороге они повстречали Витко с Юро, те тоже запаздывали.
– Ну как, до дождя успеем? – спросил Юро, взглянув на Крабата так, словно у того чего-то не хватает, было не так.
Ах вот оно что! Знак на лбу!
Страх охватил Крабата. Если он появится без знака на мельнице, ему несдобровать. Мельник обязательно что-то заподозрит. Тогда Певунье тоже грозит беда.
(…)
– Быстрей! Быстрей! Побежали! – спохватился Юро. – А то нам достанется!
Когда выходили из леса, сильный порыв ветра сорвал шапку с Витко и с Крабата. И тут же хлынул ливень. Промокшие до нитки, явились они на мельницу.
Мастер был раздражен, ожидал их с нетерпением. Они согнулись под воловьим ярмом, получили пощечины.
– А где, черт подери, ваш знак?
– Да вот же он! – удивился Юро, ткнув себя пальцем в лоб.
– Там его нет! – взревел Мастер.
– Значит, проклятый дождь все смыл».

Глава 27, «Сны»
«В сенях его ждал Юро. Он потянул его за собой на кухню, запер дверь.
– У меня тут кое-что есть для тебя, Крабат!
Юро сунул ему что-то в руку. Крабат раскрыл ладонь – маленький, высохший корешок на тройной крученой нитке.
– Возьми, надень на шею, а не то поплатишься головой за свои сны!» – здесь даже не двойное дно, здесь оно уже одинарное. Просто сам факт, что Крабат даже после этого не подумал: хм, интересно, а к чему бы это и почему?

Глава 29, «Тягостный труд»
Ничего особо скрытого – просто тот факт, что Кито, которого чуть ли не при каждом упоминании характеризуют как хмурого, мрачного и вообще с дурным характером – один из тех, кто на мельнице уже достаточно давно и видел, что случилось с Янко, который попытался пойти против Мастера. Или, если точнее, даже круче: ««Ну? – говорит Мастер. – Где он? Первый справа? Посередине? Подумай! Ты же знаешь, что ждет вас обоих!» Она-то знала! Поколебавшись, ткнула наугад в одного из нас. Это был Кито».

Глава 30, «Султанов орёл» – опять-таки полностью. Замечу в скобках, что, как и в «Вороном», основной удар опять нацелен не на Крабата, а на Юро…
(Просто в японском радиоспектакле, с которого я и начала всё это перечитывать, вдобавок к прочим радостям сильно оглупили Мастера, который в той версии до самого конца в упор не подозревает, что такое Юро. Вот мне и до сих пор грустно).