Боги, боги мои! Что нужно было этой женщине?! что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами? Не знаю. Мне не известно. Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, мастер, в вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги. Она любила его, она говорила правду.

Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их
знает,как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти
цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла
желтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут
обернулась. Ну, Тверскую вы знаете? По Тверской шли тысячи людей,но я
вам ручаюсь,что увидела она меня одного и поглядела не то что тревожно, а
даже как будто болезненно. И меня поразила не столько ее красота,
сколько необыкновенное,никем не виданное одиночество в глазах!

Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и пошел по ее
следам.Мы шли по кривому, скучному переулку безмолвно, я по одной
стороне, а она по другой. И не было, вообразите, в переулке ни души. Я
мучился, потому что мне показалось, что с нею необходимо говорить, и
тревожился, что я не вымолвлю ни одного слова, а она уйдет, и я никогда
ее более не увижу…

И, вообразите, внезапно заговорила она:

- Нравятся ли вам мои цветы?

Я отчетливо помню, как прозвучал ее голос, низкий довольно-таки, но со
срывами, и, как это ни глупо, показалось, что эхо ударило в переулке и
отразилось от желтой грязной стены. Я быстро перешел на ее сторону и,
подходя к ней, ответил:

- Нет.

Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно неожиданно,
понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину! Вот так штука, а? Вы,
конечно,скажете, сумасшедший?

- Ничего я неговорю, - воскликнул Иван и добавил: - Умоляю, дальше!

И гость продолжал:

-Да, она поглядела на меня удивленно, а затем, поглядев, спросила так:

- Вы вообще не любите цветов?

В голосе ее была, как мне показалось, враждебность. Я шел с нею рядом,
стараясь идти в ногу,и, к удивлению моему, совершенно не чувствовал себя
стесненным.

- Нет, я люблю цветы, только не такие, - сказал я.

- А какие?

- Я розы люблю.

Тут я пожалел о том, что это сказал, потому что она виновато улыбнулась и
бросила свои цветы в канаву. Растерявшись немного, я все-таки поднял их
и подал ей, но она, усмехнувшись, оттолкнула цветы, и я понес их в
руках.

Так шли молча некоторое время, пока она не вынула у меня из рук цветы, не
бросила их на мостовую, затем продела свою руку в черной перчатке с
раструбом в мою, и мы пошли рядом.

- Дальше, - сказал Иван, - и не пропускайте,пожалуйста, ничего.

- Дальше? - переспросилгость, - чтоже, дальше вы могли бы и сами

угадать. — Он вдруг вытер неожиданную слезу правым рукавом и продолжал:

- Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в
переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает
финский нож!

Она-то, впрочем,утверждала впоследствии,что этоне так, что любили
мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга, никогда не видя, и
что она жила с другим человеком, и я там тогда… с этой, как ее…

- С кем? - спросил Бездомный.

- С этой… ну… этой, ну… -ответил гость и защелкал пальцами.

- Вы были женаты?

- Ну да, вот же я и щелкаю…на этой…Вареньке, Манечке… нет,

Вареньке… еще платье полосатое… музей… впрочем, я не помню.

Так вот она говорила, что с желтыми цветами в руках она вышла в тот
день,чтобы я наконец ее нашел, и что если бы этого не произошло,она
отравилась бы, потому что жизнь ее пуста. Да, любовь поразила нас
мгновенно. Я это знал в тот же день уже,через час,когда мы
оказались,не замечая города,у кремлевской стены на набережной. Мы
разговаривали так, как будто расстались вчера, как будто знали друг
друга много лет.
 

Прослушать или скачать Ernesto Cortazar With you бесплатно на Простоплеер

Она не любит чужаков, не смотрит долгим взглядом в спины.
Взведенный мысленно курок, смягчает внутренней пружиной.
Не коронует, не казнит. На - « Вы », дерзка, горда, игрива…
Убьет и  тут же воскресит. Легко, без умысла, невинно.
Ворвется в окна, расплескав, луны прозрачность в спящий полог.
И до последнего глотка, и до последнего глотка…
Вино любви… в руке рука.
Она и Он… 
И спящий город.

Он не приемлет суеты, болтливость праздную сверх меры,
Свои заветные мечты, несет годами, с Божьей верой.
Не коронует, не казнит, умен, галантен, всё по чести.
Спасет, и скажет – « надо жить! »… рукой согреет медный крестик.
Восстанет против  тишины, колен упавших, ран открытых.
И до последних дней в глаза, и до последних  дней в глаза…
В которых свет и образа…
Она и Он…
И свет молитвы.

Она из первых Маргарит, вкусивших плод  сакральных знаний,
В ее душе всегда горит, звезда вселенских предсказаний.
Алеют в сердце снегири, пушистой грудкой согревая
Клочок истерзанной души, застывший в недрах подсознанья.
На перекрестке двух миров: Она и Мастер… Книга судеб.
И до последнего листка, и до последнего листка,
Его стихи, мечты, слова…
Она и Он…
И берег лунный.

... Пришпорит ночь своих коней, плащом стирая грани жизней,
Закат из тысячи свечей, зажжется в небе живописно.
И для истерзанных двух душ, найдется маленькая гавань,
Где весла будят тишину, жемчужно - снежного тумана…
Где выше птиц и  парусов,
Она и Он…
Звук голосов….
И двери Храма.

© Copyright: Аленушка Вергунова, 2011
Свидетельство о публикации №111101009403 

Дорогой Мастер, я пишу Вам из раннего утра.
Это письмо можно сжечь, а можно смаковать чайной ложечкой –
словно брусничное варенье, пробуя на язык его горечь –
или сладость? Я ещё не решила, каков будет вкус письма,
потому что утро совсем раннее, незагорелое,
я ещё слегка сплю и не пытаюсь казаться умной,
а рыжеволосое отражение в зеркале кажется незнакомкой.

Я тихонько подхожу к зеркалу, говорю ей: «привет!»,
и она улыбается – солнечно-солнечно
(кажется, я когда-то умела так же?)
Мастер, вы не знаете, что сталось
с той беззаботно-счастливой кареглазой незнакомкой,
кормившей с руки синих птиц и любившей шальное небо, рифмы,
но больше всего – тихие ночные разговоры с Воландом?

Каждый вопрос – это взгляд за плечо, в прошлое,
которого больше нет. Глупо разыскивать двери, ловить дыханье,
воровать вдохновение или ремонтировать строчки.
И если в амальгаме Вашего зеркала, Мастер, отразится крохотный свет,
просто отвернитесь, потому что это не я, это другая –
и её давно уже нет. Только память про рыжие прядки и стук каблучков,
и ворвавшийся в окна…. такой золотистый…. такой одинокий рассвет…
а ещё –
невозможность прощанья
и
невозможность прощенья.

© Copyright: Василенко Ирина, 2009
Свидетельство о публикации №109041901279 

— Слушай беззвучие, — говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, — слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, — тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придет те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я.

Прослушать или скачать Мастер и Маргарита Прощание бесплатно на Простоплеер

Вряд ли вы узнали бы Коровьева-Фагота, самозванного переводчика при таинственном и не нуждающемся ни в каких переводах консультанта, в том, кто теперь летел непосредственно рядом с Воландом по правую руку подруги мастера. На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда неулыбающимся лицом. Он уперся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землею под собою, он думал о чем-то  своем, летя рядом с Воландом.
— Почему он так изменился? — спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.
— Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, — ответил Воланд, поворачивая к Маргарите свое лицо с тихо горящим глазом, — его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!
Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла ее клочья по болотам. Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим в шутом, какой существовал когда-либо в мире. Теперь притих и он и летел беззвучно, подставив свое молодое лицо под свет, льющийся от луны.
Сбоку всех летел, блистая сталью доспехов, Азазелло. Луна изменила и его лицо. Исчез бесследно нелепый безобразный клык, и косоглазие оказалось фальшивым. Оба глаза Азазелло были одинаковые, пустые и черные, а лицо белое и холодное. Теперь Азазелло летел в своем настоящем виде, как демон безводной пустыни, демон-убийца.
Себя Маргарита видеть не могла, но она хорошо видела, как изменился мастер. Волосы его белели теперь при луне и сзади собрались в косу, и она летела по ветру. Когда ветер отдувал плащ от ног мастера, Маргарита видела на ботфортах его то потухающие, то загорающиеся звездочки шпор. Подобно юноше-демону мастер летел, не сводя глаз с луны, но улыбался ей, как будто знакомой хорошо и любимой, и что-то сам себе бормотал.
И, наконец, Воланд летел тоже  в своем настоящем обличье, Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь — только глыба мрака, и грива этого коня — туча, а шпоры всадника — белые пятна звезд. 

Прослушать или скачать Мастер и Маргарита Главная тема бесплатно на Простоплеер

  1.

Женщины и Кошки. ..Кошки и Женщины ..Женщины-Кошки….Я всегда любил их, таких разных: чёрных и рыжих, дымчатых, бархатных, ленивых и стремительных.Раскосых, голубоглазых,с глазами цвета спелого крыжовника, летней Луны или цвета степного миндаля. С их мягкими, осторожными движениями и походкой, полной животной, независимой грации. Я любил их - мягко потягивающихся в серебряном луче, или спящих в облаке клубящегося солнечного света….Они нравились мне в любое время суток, в любой фазе Луны, в любое время года…

Обычно они приходили в мой дом без стеснения, когда парусник Ночи плыл над городом, над Невой, плыл вдоль набережных, мимо моих окон, развивая парус невесомых белых штор… И уходили они так же легко, как только рассвет ложился на подоконник, и Мойка становилась серебристо-серой, с чешуйками мелкой ряби на зеркальной поверхности сонной воды. Уходили неслышно, тихо прикрыв за собой дверь или мягко спрыгнув с подоконника на козырёк старинной парадной с витыми, чугунными решётками с краю, а затем на асфальт утренней, пустой ещё улицы…Я всегда просыпался лишь тогда,когда только лёгкий отголосок,тихое сумрачное эхо оставалось в моём доме от визита очередной незнакомки, встреченной мной накануне. И, как всегда, она была из породы притягательных, безупречных кошачьих... И только наличие или отсутствие у неё хвоста определяло то, чем я буду угощать её: молоком или шампанским.

После каждой такой ночи я садился за стол у окна, с чашкой свежесваренного кофе и рисовал на чистом листе альбома ту, что провела со мной несколько часов, уютно свернувшись тёплым меховым комочком в старинной кресле, или светясь бархатом нежной кожи на чёрном шёлке моей простыни. В старом альбоме для акварелей осталось всего лишь пара чистых листов. Я медленно переворачивал страницу за страницей, и на каждой были они: Женщины и Кошки, Кошки и Женщины…Женщины-Кошки…

Вот одна из них: такая невозможно рыжая, около колоннады Казанского. С изящным изгибом узкой спины, тонкими запястьями и лодыжками. Она сама подошла ко мне, когда я рисовал прохожих, сидя на серых, потёртых временем ступеньках собора. Вот она,такая летняя, яркая, на этой июльской  акварели, с крупными локонами и нежным рисунком рта.

Вот другая: чёрная, в Румянцевском саду, лениво опустившая со скамейки переднюю лапу. Её зрачки чернее ночи, вся она - совершенство.

Рисунок за рисунком, ночь за ночью. Они приходили и уходили,не задерживаясь, не утруждая себя и меня нелепым прощаньем на фоне блекнущей панорамы неба, на фоне падающих звёзд или рассвета, сотней солнечных бабочек влетающего в окна…..Впрочем, я никого из них и не держал.Мне нравилась моя жизнь – я был красив и свободен, и этот Петербургский август был жарким, как никогда. Жарким и бесконечным.

2.
Она сидела на парапете набережной…Полосатая, серая,обычная…Отчаянно старавшаяся выглядеть счастливой - и тем самым не походившая ни на одну из кошек. Она закрывала глаза, щурясь на солнце, и тут же беспокойно открывала их. Она оглядывалась по сторонам и при этом старалась казаться независимой. Она была одинока. Нелепо, невероятно,безмерно.Так, как не бывают одиноки кошки. Так, как не бывают одиноки Женщины-Кошки. Такими бывают только женщины, просто женщины…Но она не была ею.
Они сидела там день за днём, ночь за ночью, иногда исчезая только на несколько часов. Я наблюдал за ней – она была молодой, незаметной кошкой.Такие десятками гуляют по Питерским дворам, проживая свой тяжелый, короткий век в вечной погоне за едой и теплом, стараясь быть не узнанными, не пойманными и непонятыми людьми. Не могу сказать, что мне было жаль её. Я всегда жалел только красивых.

И, тем не менее, я привык к её присутствию. Садясь к окну я сразу же искал глазами знакомый тёмный силуэт. И огорчался не увидев его…Она стала частью вида за окном, частью моего мира, моего города………
Проходил месяц за месяцем – за августом наступил медовый сентябрь. Он окрасил кленовые листья охрой и сиеной, смыв изумрудно зелёный долгими ночными дождями. Октябрь закрасил ровной гуашью пастель и темперу лета,а ноябрь вырвал листья осеннего альбома порывами властного, северного ветра……

Она ждала…Кого, чего? Не знаю….Порой мне казалось, что она не кошка, а собака потерявшая своего хозяина на перекрёстке этих шумных улиц…В её ожидании было столько терпения и преданности этому месту, как будто она было неведомым часовым, маленьким, слабым , живым сфинксом на этом холодном гранитном парапете Мойки….

Началась зима….Город засыпало первым сверкающим снегом…Мой дом изредка навещали Женщины-кошки, а просто кошки ушли до весны с набережной в неведомые мне лабиринты подъездов, подвалов и подворотен….Осталась только она….Снег засыпал её под вечер, ложась белоснежными перьями на её худую, вздрагивающую от ветра спину….В свете тусклого туманного фонаря её совсем не было видно и иногда острая жалось пронзала моё сердце, но мне не хотелось вставать из тёплого кресла, одевать пальто и открывать дверь в ещё не холодную, но уже колючую зиму.

В то утро кошки не было на парапете, я протёр рукой запотевшее окно и не увидел её…..Снег ровной линией лежал на граните набережной, не оставляя сомнений в том, что сегодня она не пришла. Я оделся и вышел на лестницу.

Кошка сидела у парадной, прижавшись боком к железной двери, в надежде, что хотя бы та согреет её….Она мелко вздрагивала, всё глубже поджимая под себя замёрзшие лапы. Я взял её на руки – и она  совсем не сопротивлялась,только благодарно посмотрела на меня удивительными, огромными глазами такого цвета, которого я раньше никогда не видел ни у кошек, ни у женщин, ни у женщин-кошек. Глазами цвета Любви.

3.

Кошка жила у меня всю зиму…Я так и не придумал ей имя. Странно было называть её иначе, чем просто Кошка. Хотя у неё точно было какое-то своё, настоящее чудесное имя, не имевшее отношения к именам, которые дают кошкам люди. Оно было прекрасным, тайным, мурчащим, как она сама. Но я никогда не узнаю его.

Мы привыкли  друг к другу. Она совсем не боялась меня – наоборот: бесшумно следовала за мной по комнатам, не упуская из виду, подолгу смотрела на меня длинными зимними вечерами, прищурив жёлтые, с золотыми и чёрными искрами глаза. Она любила меня, в этом не было сомнений…Иногда мне начинало казаться, что она провела столько времени на парапете набережной перед моим окном только в надежде быть замеченной мною. Словно какая-то мистическая, потусторонняя сила влекла её в мой дом, в мою комнату, в мою жизнь…

Она стала мне другом. Впервые я оставил у себя в доме живое существо из породы кошачьих. Раньше мне никогда не хотелось связать свою жизнь ни с Женщиной, ни с Женщиной- кошкой, ни просто с кошкой ….Она была исключение…Полосатая, серая, обычая…Отчаянно старавшаяся выглядеть счастливой она уже, кажется, становилась такой….

Мне нравилось, что она часами ждала меня у двери, если я уходил и тихо, искренне радовалась моему приходу, прислонившись очаровательной мордочкой к дверному косяку и глядя на меня полными любви глазами…Она не была Кошкой в полном смысле этого слова – что то неуловимое, нежное, почти человеческое проскальзывало в её взгляде, в её движениях….Она наполняла мой дом ожиданием чуда, ожиданием весны. И я был благодарен ей за это. Любил ли я её в ответ? Не знаю.

В моём альбоме с рисунками оставался один, последний белоснежный чистый лист. Он жёг меня, как последняя непрочитанная страница интересной книги, он будоражил воображение весенними мартовскими снами…Он просил выйти на охоту в ночной город, он ждал.

В тот вечер я привёл домой Женщину-Кошку….Я встретил её, ужиная в ресторане у Банковского мостика..Грифоны сверкали своими золотыми крыльями, ручьи лились навстречу заходящему солнцу, мелкий серебряный дождь мерцал на оконных стёклах ресторана. Она пила кофе – каштановая, породистая, с аквамариновыми глазами…Её хотелось нарисовать, её хотелось взять за руку…Она была не против.

Я открыл дверь старым ключом. Кошка сидела в коридоре. Увидев незнакомку она зашипела, затем обречённо посмотрела на меня и мгновенно отступила в полосу ночи, в тёмное пространство большой, пустой квартиры. Я тут же забыл о ней. Меня ждала Ночь. Мартовское полнолуние светило в окна ярким лимонным диском. Чёрный шёлк моей постели был пронизан кружевом лунного света и тенями деревьев….И Женщина –Кошка была прекрасна…

4.

Я проснулся к полудню. Голова болела, кровать казалась нестерпимо мягкой, форточка была открыта – но мне было жарко. Девушки рядом не было. Я поднял голову и посмотрел вокруг – комната стала как будто больше, стены,мебель и потолок поменяли свой цвет. Всё было знакомым и не знакомым одновременно. Я привстал. В моём кресле сидела незнакомка, милая миниатюрная девушка – она смотрела на меня с осуждением, прищурив свои жёлтые, с золотыми и чёрными искрами глаза. Это была моя Кошка. Я понял это сразу.

Она молчала. Потом,улыбнувшись, громко сказала: «Брысь!»…

Какой-то неведомый мне раньше рефлекс мгновенно сбросил меня с кровати. Но я не упал, уверенно приземлившись на пол. И тут я увидел своё отражение в большом, стоявшем у стены зеркале.

Я был котом. Обычным, чёрным, большим котом , неуверенно разглядывающим своё отражение в старом зеркале.
Кошка ещё раз закричала : «Брысь!».

И я выскочил из приоткрытой двери на лестничную площадку, и скатившись по лестнице вниз, услышал, как наверху громко захлопнулась дверь.
***

На улице март. Ветрено и сыро. Я сижу на парапете набережной, ночь разливает белый, как молоко, влажный туман над моей головой. Я закрываю глаза, сон опускается медленно, тайно наползая на мою остывающую память. И уже сквозь пелену тихого ночного прибоя я слышу звуки затихающего города. Отчаянно открываю глаза. Всё тот же сон. Или явь? Я почти привык к двойственности своего существования: днём я почти ничего не помню, а ночью удивляюсь, что когда-то жил вон там, за тем окном. Окном, в котором теперь иногда мелькает в голубом или чёрном платье она, моя Кошка.

Порой мне кажется, что я всего лишь городской фантом, вызванный из небытия чьей-то неукротимой фантазией, оживающий только пока длится это наваждение. Я брожу по городу, холодному и прекрасному, гордо несущему свою пугающую тайну. Я заглядываю в Ваши лица, окна, в Ваши души в надежде найти ответ. Но вокруг тишина. Снежная, тёмная, ликующая. Я возвращаюсь на свою набережную, смотрю в небо, на воду и снова в её окно…..

Открой мне дверь, Кошка. Докажи мне, что я всё ещё есть. Найди моё старое отражение в дремлющем зеркале. Я хочу снова увидеть отпечаток своей ладони на холодном стекле окна . Сосчитай мои шаги от парапета набережной до тебя – и я буду рисовать только тебя, всегда тебя одну.

                                           Твой одинокий, обычный, чёрный, мартовский кот.

Прослушать или скачать Lunik Fall бесплатно на Простоплеер

© Copyright: Снежный Рыцарь, 2010
Свидетельство о публикации №110080904958 

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»

© Copyright: Саша Бест, 2008
Свидетельство о публикации №108042803653 

…Каждый мир создан по-своему. Мы приходим в один из них и уже ничего не можем изменить. Мир создан до нас. И не нами. Нам остается только жить в нем. Любить или просто принимать таким, каков он есть…
…Ее мир был миром призрачных иллюзий. Он состоял из полуочертаний и полуобразов. Образа все время менялись, плавно переливаясь из одного в другой, как яркие картинки в калейдоскопе. Каждый образ нес с собой свой характер и свои желания…
…Его мир был миром человеческих иллюзий. Жестокий и непонятный мир, где каждый только за себя. Где, родившись однажды человеком, ты должен всю свою крохотную жизнь соответствовать только этому образу и жить по законам, установленным твоим окружением…
… Никто не знает, как они встретились. А может быть, это было просто во сне. Потому что только во сне можно забыть про границы и условности. Известно только одно. Была ночь…
… А по ночам она превращалась в кошку. Она выгибала свою кошачью спинку, переминалась нетерпеливо с лапки на лапку и черная блестящая шерстка отдавала загадочным мерцанием. В зеленых, словно изумрудных глазах, появлялись новые оттенки – опасность, нежность, желание. Она медленно кралась по ночному городу, словно кто-то мог поймать ее на преступлении. Она пряталась в тенях фонарей, пугающих землю вымученным желтым светом. Она шла, бежала, карабкалась, пробиралась к своей цели. Мягко, но настойчиво. И каждый, кто захотел бы ее остановить, сразу понял, насколько эта мягкость граничит с жестокостью острых зубов и когтей…
… Она прыгала в открытое окно на первом этаже. Всегда в одно и то же. Она садилась на подоконник, словно спрашивая разрешения войти, и начинала грациозно вылизывать свои лапки. Вся ее фигура напоминала скорее королеву на балу, чем обычную черную кошку…
- Привет, ты снова ко мне в гости?
… Она делала вид, что вопрос ее абсолютно не касается. Она? В гости? Она – богиня, она пришла к себе домой и никак не меньше! Она отворачивала узкую мордочку египетской царицы и равнодушно рассматривала голубые шелковые шторы…
- Кис-кис…
… Она с возмущением поворачивала голову к мужчине, находящемуся в комнате и презрительно фыркала. Вот еще вздумал! Кис-кис, это для уличных шалав, а она не такая! Она – само совершенство, подарок судьбы. Она мягко прыгала на теплый синий ковер и шла по квартире, обнюхивая углы. Нет, женщин здесь не было. Это хорошо. Она снисходительно подходила к мужчине и начинала тереться о его ноги, громким мурчанием показывая, что он прощен…
- Хочешь молочка?
… Она не хотела молока. Она хотела совсем другого. Но она была кошкой, а кошки пьют молоко. И она послушно шла за ним на кухню, а когда он наливал жидкость из пакета в маленькую тарелочку, с наслаждением тыкалась мордочкой ему в руки…
… Когда обряд кормления заканчивался, они вдвоем отправлялись в спальню. Мужчина растягивался на огромной кровати и начинал лениво щелкать телевизионным пультом. Она же вытягивалась рядом, изредка перекатываясь с бока на бок и трогая бархатистыми подушечками  лап обнаженное мужское тело. Он улыбался и гладил ее за ухом. Потом вдруг притягивал к себе, брал ее изящную мордочку в свои сильные руки, терся носом о нос и говорил всегда почти одно и то же:
- Ты самая лучшая кошка в мире. Оставайся у меня, пожалуйста.
Она жмурилась, тихо мяукала, словно давая согласие на все, что угодно, выбиралась из крепких рук и тут же, немедленно, по-хозяйски влезала мужчине на живот. Потоптавшись там несколько минут, она устраивалась поудобнее и засыпала, свесив одну лапку.
… Когда утренний свет начинал заливать комнату, ее там уже не было. Мужчина знал, что проснувшись, он окажется в постели один. Тем не менее, каждое утро он обреченно обходил квартиру, в надежде увидеть ее на подоконнике или возле пустой тарелочки в кухне. Ее не было нигде. Он громко ругал себя:
- Дурак! Обыкновенная кошка. Черная. Уличная. Но почему мне ее так не хватает!
…Он брился, выпивал кофе, одевался и шел на работу. Но сначала обходил свою многоэтажку в надежде увидеть знакомый черный комочек. Пустота. Он курил одну сигарету за другой. Каждый день одно и то же, словно бег по кругу. Остается дождаться вечера…
…Он входил в свой офис и проходил по коридору мимо невысокой изящной брюнетки в черном брючном костюме. Она со вздохом смотрела ему вслед взглядом египетской царицы. В зеленых, изумрудных глазах появлялся оттенок грусти…
… Остается дождаться вечера…

© Copyright: Наталья Балуева, 2005
Свидетельство о публикации №205020100172 

Прослушать или скачать А по ночам она превращалась в бесплатно на Простоплеер

Прослушать или скачать Sting Cheb Mami Desert Rose бесплатно на Простоплеер

Мне снится дождь,
Мне снятся сады в сердце пустыни.
Я просыпаюсь, ощущая дрожь,
Время сквозь пальцы, ореол нестройных линий.
И пока утекает оно, ну и что ж,
Снится мне любовь в Эдеме.

Мне снится огонь,
Эти сны летят вслед за неутомимым конём,
И в языках пламени, усмиряя боль
Его тень, извиваясь причудливо сказочным сном,
Рождает пленительных образов рой,
Не тающих в пустыне жарким днем.

Роза пустыни,
В каждой складке ее одежд - многообещающие тайны.
Цветок пустыни,
Ее сладостный аромат я уловил случайно.
Я быть готов рабом рабыни,
Ни что не мучит меня так явно.

Легкий поворот ее головы,
То, как она движется по лабиринту моих снов,
Рождает пламя среди темноты,
Нет ничего реальней чем она, чем любовь.
Танцуй же прекрасная, дай мне мечты.
О роза восточная, фея цветов.

Мне снится дождь,
Мне снятся сады в сердце пустыни.
Я просыпаюсь, ощущая дрожь,
Время сквозь пальцы, ореол нестройных линий.
И пока утекает оно, ну и что ж,
Снится мне любовь в Эдеме.

Мне снится дождь,
Я поднимаю взгляд к пустым небесам,
Закрываю глаза, снова слышу я зов,
Этот экзотический аромат, раздаренный ветрам,
Сладкий дурман моих бешеных снов,
Её любви сладкий дурман.

Чарующая роза пустыни,
Каждого из нас преследуют воспоминания об Эдеме,
Цветок пустыни,
Аромат восточных роз в гареме.
Сладкой нежности рабыни,
Сладкий аромат греха в Эдеме...

© Copyright: Татьяна Туманнова, 2010
Свидетельство о публикации №110052700468 

Прослушать или скачать Sting Desert Rose бесплатно на Простоплеер

Роза пустыни....
В каждой складке ее одежд - многообещающие тайны....
Цветок пустыни...
Ни один сладостный аромат не мучил меня так, как этот...

Легкий поворот ее головы...
То, как она движется по лабиринту моих снов,
разжигает пламя....
Я понимаю, что нет ничего реального....

Мне снятся сады в сердце пустыни.
Я просыпаюсь с болью:
Пока время утекает сквозь пальцы, мне снится ...
...любовь...

Я поднимаю взгляд к пустым небесам,
Закрываю глаза....
этот экзотический аромат - сладкий дурман ее любви...

Ни один сладостный аромат не мучил меня так, как этот....

Чарующая роза пустыни...
Цветок пустыни, этот экзотический аромат - сладкий дурман греха...

Мне снится огонь,
Эти сны летят вслед за неутомимым конём...

И в языках пламени...
Ее тень, причудливо извиваясь, рождает
пленительные образы.

Прослушать или скачать Time To Say Goodbye бесплатно на Простоплеер

Говорят, любовь — самый выгодный вклад, чем больше отдаешь, тем больше получаешь в ответ. Не в том дело: любовь самый уникальный вклад — чем больше её даришь, тем больше рождается в вас самих. Если бы все это понимали, насколько легче было бы жить.

Для уверенности ходи с сознанием того, что ты не одна.

Если тебе понадобится рука помощи, знай — она у тебя есть — твоя собственная. Когда ты станешь старше, ты поймёшь, что у тебя две руки: одна, чтобы помогать себе, другая, чтобы помогать другим.

Люди гораздо больше, чем вещи, нуждаются в том, чтобы их подобрали, починили, нашли им место и простили; никогда никого не выбрасывайте…

Мне не нужна кровать, чтобы доказать свою женственность. Я могу быть сексуальной, просто срывая яблоки с дерева или стоя под дождем.

Я верю в маникюр, в кричащую одежду, в то, что на отдыхе тоже необходимо делать причёску и наносить губную помаду. Я верю в розовый цвет, а также в то, что счастливые девушки – самые красивые. Я верю в то, что лучшее средство для сжигания калорий – это смех. Я верю в то, что завтра будет новый день, и… я верю в чудеса.

Счастье  - это когда свет врывается в окна и сны
И щекочет легонько совсем одичавшую нежность,
Счастье – это когда остаётся чуть-чуть до весны
И не верится больше ни в холод, ни в вечную снежность.

Счастье  - это когда возле сердца, свернувшись клубком,
Нежность что-то мурлычет, как кошка загадочной масти,
Зализав все обиды с грустинками, дремлет тайком,
А потом вдруг взрывается солнцем на тонких запястьях.

Счастье  - это когда солнце смело смеётся в лицо,
На щеках оставляя веснушки и "зайцы" на стенах,
Хулиганит бесстыже, несётся стремглав на крыльцо
И срывает с петель снова двери – пускай перемены

На порог побыстрее ступают! Пусть вспыхнут огни:
В тёплом доме, в судьбе, а зимою – на праздничной ёлке!
Счастье  - это когда календарь, перепутавший дни,
Отменяет разлуки и встречи торопит, а с полки

Пыль сметает с осколками грусти седой звездочёт,
Хитро пряча улыбку и что-то заветное зная,
Он на ушко шепнёт, что, мол, все неудачи не в счёт ,
На страницах какой-то из сказок закладку роняя.

Счастье  - это когда волшебству поддаётся душа,
А предчувствия – жажде совсем неслучайного чуда,
Счастье  - это когда забываешь, что нужно дышать...
Говорят, что случится оно, если бьётся посуда )

И ты вдруг начинаешь всем глупостям верить, стихи
Оживают и льются потоком, как запахи моря...
Запах счастья манящий – наверно, так пахнут духи
На твоей тёплой коже... и с этим никто не поспорит.

Он запомнил твой код, он губами считал аромат,
Что собрал нотки сладких, пьянящих, нектарных рассветов
Из лучистого детства, из юности... как шоколад
Время томно стекает по пальцам в медовое лето...

Счастье  - это когда есть в молчании тысяча слов,
А во взглядах – искринки, смятение, нежность и ласка,
И заплакать не стыдно, не жалко у красочных снов
Воровать ловко ночи для ставшей реальностью сказки.

И глазами зелёными вора искать, что б ещё
Утащить, приобщив к ритуалу изгнанья ненастий...
Тонкой свечкой когда зажигает луну звездочёт
(Ну, тот самый, седой) – это тоже, наверное, счастье.

Счастье  - это когда расплывается стойкая тушь,
Если солнечный зайчик запутался в длинных ресницах,
И когда ты несёшь откровенно-забавную чушь
На вопрос: "Что с тобой?", замешательство видя на лицах,

Пожимаешь плечами: смешные (ну где ж им понять)!..
И вся логика – прахом, вокруг – умилительный хаос,
И не нужно уже ничего – только нежно обнять
И ему прошептать то, в чём раньше признаться боялась.

Счастье  - это когда ты смелее себя на мечту,
Что крушит все запреты, сметает сомнения, это
Странный микс по рецепту, что дождь сочинил на лету,
Это в платье роскошном, цветастом душистое лето.

Это солнце в удобных балетках, что будет гулять
По разжаренным крышам, а после – вдруг шлёпнется в море,
Счастье  - это когда нежность рук будет вновь оставлять
На изласканной коже свои кружевные узоры.

Счастье  - это когда пульс отчаянно что-то своё
Тараторит, сбивая дыханье, от тёплого взгляда
Тают льдинки когда и в сердцах очень разных живёт
Что-то общее.
                            Счастье  - ну, это тогда, когда надо

Чтобы рядом был он (и он рядом!) и множит лучи
Босоногое солнце, балетки оставив на пляже...
Счастье – больше, чем солнце, и ярче, чем пламя свечи!
Счастье – это когда...
                                          ну, когда...
                                                                не придумаю даже... )

© Copyright: Prosto Zagadka, 2013
Свидетельство о публикации №113070806088 

Счастье не приходит в нашу жизнь с фанфарами... Те вещи, которые дарят истинное счастье, приходят на цыпочках и тихо ждут, когда мы их заметим.

Для того, чтобы ваши глаза были красивы, ищите в окружающих доброту, чтобы ваши губы были привлекательны, говорите только приятные слова, для стройной фигуры поделитесь пищей с голодом, а чтобы волосы были прекрасны, позвольте ребенку запускать в них свои ручки.

Она красива! Нет, не то...
Я видел много женщин милых...
Никто! Вы слышите? Никто!
С ней конкурировать не в силах!
Глаза прекрасны! Я молчу...
Событий вроде звездопада
Мне описать не по плечу,
Как и чарующего взгляда.
Неповторимый контур губ
В улыбке, грусти и покое.
Губам нежнейшим воздух груб.
Я не дышу, они — святое.
Вздымающая чувства грудь.
Мой пульс — рекорд на каждом вдохе.
Мне так хотелось бы прильнуть,
Побыть в раю хоть на пороге.
Её влекущий внешний вид
Лишает разума мгновенно.
Мужским глазам живой магнит.
Походка, голос — всё бесценно.
Не устаю о ней мечтать,
Глаза сомкну — она. О боги!
Я мог бы на колени встать,
Ласкать божественные ноги.
В ней чары женщин всех времён
Сулят безумство наслаждений.
Кто согрешил с ней, тот пленён
В приятнейшем из всех сражений!

- здравствуйте! можно на выставку кошку?
- вы с родословной? - да нет.. бездонна... то есть бездомной была когда-то... А вообще, знаете... есть немножко... Родом из слов, но таких... сквозящих...  тех, что казались (зачем?) настоящим...
- что за порода? - о! редкой крови... я ее всюду ношу с собою...
Цвета? ну... черного с аквамарином! знаете, очень она красива! только царапает всё, что можно... С ней невозможно…. Уснуть… невозможно…
… Да, извините... прививки? были...  то есть была... ее вроде любили... Это считается?
- даже не знаю... Разве еще от любви умирают? Сколько ей лет?
- кто же их считает... сколько прошло с февраля до мая?
- Клетку берете?
- да нет, не надо... кошка моя за вишневым садом, чуть выше солнца... правей предсердий... прямо под комом моих сомнений... рядом совсем... где живое бьется... слышите? вот же она скребется...

© Copyright: Русалкамари, 2010
Свидетельство о публикации №110052805926 

 

Прослушать или скачать Marco Soncini and Janaína Porque бесплатно на Простоплеер

Поздно вечером...холодно, сыро и грустно.
как всегда одиноко брела Она к дому...
Верит: сердцем сегодня забудется пустошь.
Знала: встретит Его - одинокого бога.

И Он шёл неспеша: телефон – разговоры...
В сотый раз наблюдала Она Его профиль.
Каждый день в ожидании был монотонным:
«Вот бы взял Он меня... Этот точно не бросит»

Что случилось в тот миг, может всё-таки Чудо?
Обернулся Мужчина, направился к Кошке:
«Что ж ты, милая, мокнешь?» - глаза - изумруды
засверкали, но сразу потухли... В ладошке

Он Ей вдруг протянул два кусочка форели.
/Он и сам удивился, запрятавши суши,
в специально отложенный утром пакетик/
«Может Кошке я буду хоть капельку нужен...»

Как ждала, как мечтала об этом мгновеньи!
Сердце бьёт или жжёт?... А Он чувствует нежность...
«Я свернусь у тебя, милый Бог, на коленях...»
Он погладил Её, улыбнувшись небрежно.

© Copyright: Таис Весенняя, 2009
Свидетельство о публикации №109111906060

Одинокий мужчина и его одинокая кошка…
Утром, встав, потянувшись, как в принципе было всегда…
А потом эти двое сидели, смеясь, у окошка…
Не смогли поделить круасан на двоих, вот беда…

И сидели, деля подоконник, кто справа, кто слева…
Подставляя взошедшему солнцу два разных лица…
На одном, помохнатей, читалось - Я все ж королева…
На втором, чуть небритом, блестели задорно глаза…

И допив капучино, а кошка тарелочку сливок…
Посмотрев друг на друга, глазами сказали - Пора…
Он ушел на работу, насыпав ей в чашку оливок…
Вот такая вот странная кошка с мужчиной жила…

И ждала его, взглядом зеленым, скользя по дорожке…
Потому, что однажды, к замерзшей он вдруг подошел…
И сказал – Извини, я давно так мечтаю о кошке…
Может, будешь моей, вдруг тебя не случайно нашел?

И она согласилась, ну, а как было кошке ответить…
“Он такой одинокий, как я, и глаза ничего…
да и пахнет приятно, печеньем, как пахнут лишь дети…
этот ведь не обидит… ”подумав. И стала его…

С той поры и живут одинокие, странные рядом...
Иногда он читает для кошки стихи до утра…
А когда засыпает, то кошка с таинственным взглядом…
Охраняет его…
…раскрывая два белых крыла…

© Copyright: Шотландский Виски, 2009
Свидетельство о публикации №109111802455 

Прослушать или скачать Yves Montand Joli Mai бесплатно на Простоплеер

Каждый является звездой и заслуживает право на сияние.

Честно говоря, мне не нужен тот, кто видит во мне только хорошее, мне нужен тот, кто видит во мне и плохое, но при этом все еще хочет быть со мной.

Я эгоистичная, нетерпеливая и немного неуверенная в себе. Я делаю ошибки, выхожу из под контроля и порой со мной трудно справиться. Но если вы не можете общаться со мной, когда я в плохом настроении, то не заслуживаете меня в хорошем.

Поцелуй без любви — лишь взаимный обмен слюнями.

Когда актрису спросили, что она надевает, ложась спать – она ответила: «Только «Шанель» номер пять».

Нет женщин, не любящих духи, есть женщины, не нашедшие свой запах…

Оскорбить женщину может только униженный судьбой мужчина.

Лучше быть одной, чем несчастной с кем-то.

Каждая девушка никогда не должна забывать, что ей не нужны те, кому не нужна она.

То единственное, что хочется больше всего в жизни, как правило, нельзя купить за деньги.

Никогда не возвращайся к тому, от чего решила уйти. Как бы сильно тебя не просили, и как бы тебе не хотелось самой. Покорив одну гору, начинай штурмовать другую.

— У кого Вы научились своей походке?
— Я научилась ходить, когда мне был год, и с тех пор уроков не брала.

— Правда ли, что Вы без звука согласились позировать обнаженной?
— Нет, у меня был включен приемник!

Я никогда не бросала того, в кого верила.

Опоздать — значит убедиться, что тебя ждут. Именно тебя и никого другого. Знать, что ты незаменима.

Мужчины питают искреннее уважение ко всему, что наводит скуку.

Не волноваться, а волновать.

Убегай, если хочешь, чтобы тебя любили.

Муж — это человек, который всегда забывает твой день рождения и никогда не упустит случая назвать твой возраст.

Успех — как икра: вкусно, но если ее много съесть, может стошнить.

Мудрая девушка знает свои рамки. Умная девушка знает, что их у нее нет.

Деньги меня не интересуют, а просто хочу быть прекрасна.

Ты печальна, моя Королевна...Вижу как ты смертельно устала.
Столько платий сменила модерна,что сама уже cчет потеряла.
Помню первый наряд изумрудный и красавиц Сентябрь с тобою.
Называл тебя - леди Гертрудой и смотрел на тебя он с любовью.
Впереди много чудных мгновений...Королева Осеннего бала,
Вне дебатов и всяких сомнений, в первом танце кружилась по залу,
Вдохновение даря менестрелям.

Платье видя твое золотое, я лишился рассудка, прости мне.
Ко мне чувство пришло неземное, что дарует небесный родитель.
Запах яблок,и пламенность страсти, и за маской сокрытая бледность.
Тебя видеть - великое счастье. Ощутил всеми фибрами ревность,
Когда обнял за плечи Октябрь и был взгляд его с нежностью встречен.
Я смотрел на резной канделябр, обнимающий с похотью свечи.
Похоть он не скрывает хотя бы...

Как же трудно любить нам, поэтам. Как привязанный шел за тобою.
В будуаре увидел раздетой...Платье стало опавшей листвою.
Наносил он на тело багрянец..."Боди - арт" - говорил он - "Искусство!"
С Ноябрем Вы исполнили танец... Сердцу холодно. Дождь пришел...
Грустно и пусто.
Капли Дождика тело лизали и смывали следы боди - арта.
Гости все веселиться устали...Снег прибудет, сказали им, завтра.
Тебя грязной, холодной назвали.

Отделенная режущей гранью, гордо и отрешенно стояла.
Я любил до потери сознания... Видел как ты смертельно устала.
По утру к нам Декабрь прикатит со своей Королевою Снежной.
Грусть - тоска твою душеньку схватит...Наградит белоснежной одеждой.
Попрощайся со мной, Бога ради. Пусть зовут тебя Осенью грешной.

Мне секунды любви твоей хватит, чтоб наполнилось сердце надеждой.
Мы с тобою осилим все хляби...

И шагнем в белоснежную вечность.

Ты была и осталась любимой.

Самой лучшей и самой красивой.

Прослушать или скачать Stacey Kent Mi Amor бесплатно на Простоплеер

Женщины и Кошки. ..Кошки и Женщины ..Женщины-Кошки….Я всегда любил их, таких разных: чёрных и рыжих, дымчатых, бархатных, ленивых и стремительных.Раскосых, голубоглазых,с глазами цвета спелого крыжовника, летней Луны или цвета степного миндаля. С их мягкими, осторожными движениями и походкой, полной животной, независимой грации. Я любил их - мягко потягивающихся в серебряном луче, или спящих в облаке клубящегося солнечного света….Они нравились мне в любое время суток, в любой фазе Луны, в любое время года…

Обычно они приходили в мой дом без стеснения, когда парусник Ночи плыл над городом, над Невой, плыл вдоль набережных, мимо моих окон, развивая парус невесомых белых штор… И уходили они так же легко, как только рассвет ложился на подоконник, и Мойка становилась серебристо-серой, с чешуйками мелкой ряби на зеркальной поверхности сонной воды. Уходили неслышно, тихо прикрыв за собой дверь или мягко спрыгнув с подоконника на козырёк старинной парадной с витыми, чугунными решётками с краю, а затем на асфальт утренней, пустой ещё улицы…Я всегда просыпался лишь тогда,когда только лёгкий отголосок,тихое сумрачное эхо оставалось в моём доме от визита очередной незнакомки, встреченной мной накануне. И, как всегда, она была из породы притягательных, безупречных кошачьих... И только наличие или отсутствие у неё хвоста определяло то, чем я буду угощать её: молоком или шампанским.

После каждой такой ночи я садился за стол у окна, с чашкой свежесваренного кофе и рисовал на чистом листе альбома ту, что провела со мной несколько часов, уютно свернувшись тёплым меховым комочком в старинной кресле, или светясь бархатом нежной кожи на чёрном шёлке моей простыни. В старом альбоме для акварелей осталось всего лишь пара чистых листов. Я медленно переворачивал страницу за страницей, и на каждой были они: Женщины и Кошки, Кошки и Женщины…Женщины-Кошки…

Вот одна из них: такая невозможно рыжая, около колоннады Казанского. С изящным изгибом узкой спины, тонкими запястьями и лодыжками. Она сама подошла ко мне, когда я рисовал прохожих, сидя на серых, потёртых временем ступеньках собора. Вот она,такая летняя, яркая, на этой июльской акварели, с крупными локонами и нежным рисунком рта.

Вот другая: чёрная, в Румянцевском саду, лениво опустившая со скамейки переднюю лапу. Её зрачки чернее ночи, вся она - совершенство.

Рисунок за рисунком, ночь за ночью. Они приходили и уходили,не задерживаясь, не утруждая себя и меня нелепым прощаньем на фоне блекнущей панорамы неба, на фоне падающих звёзд или рассвета, сотней солнечных бабочек влетающего в окна…..Впрочем, я никого из них и не держал.Мне нравилась моя жизнь – я был красив и свободен, и этот Петербургский август был жарким, как никогда. Жарким и бесконечным.

Она сидела на парапете набережной…Полосатая, серая,обычная…Отчаянно старавшаяся выглядеть счастливой - и тем самым не походившая ни на одну из кошек. Она закрывала глаза, щурясь на солнце, и тут же беспокойно открывала их. Она оглядывалась по сторонам и при этом старалась казаться независимой. Она была одинока. Нелепо, невероятно,безмерно.Так, как не бывают одиноки кошки. Так, как не бывают одиноки Женщины-Кошки. Такими бывают только женщины, просто женщины…Но она не была ею.
Они сидела там день за днём, ночь за ночью, иногда исчезая только на несколько часов. Я наблюдал за ней – она была молодой, незаметной кошкой.Такие десятками гуляют по Питерским дворам, проживая свой тяжелый, короткий век в вечной погоне за едой и теплом, стараясь быть не узнанными, не пойманными и непонятыми людьми. Не могу сказать, что мне было жаль её. Я всегда жалел только красивых.

И, тем не менее, я привык к её присутствию. Садясь к окну я сразу же искал глазами знакомый тёмный силуэт. И огорчался не увидев его…Она стала частью вида за окном, частью моего мира, моего города………
Проходил месяц за месяцем – за августом наступил медовый сентябрь. Он окрасил кленовые листья охрой и сиеной, смыв изумрудно зелёный долгими ночными дождями. Октябрь закрасил ровной гуашью пастель и темперу лета,а ноябрь вырвал листья осеннего альбома порывами властного, северного ветра……

Она ждала…Кого, чего? Не знаю….Порой мне казалось, что она не кошка, а собака потерявшая своего хозяина на перекрёстке этих шумных улиц…В её ожидании было столько терпения и преданности этому месту, как будто она было неведомым часовым, маленьким, слабым , живым сфинксом на этом холодном гранитном парапете Мойки….

Началась зима….Город засыпало первым сверкающим снегом…Мой дом изредка навещали Женщины-кошки, а просто кошки ушли до весны с набережной в неведомые мне лабиринты подъездов, подвалов и подворотен….Осталась только она….Снег засыпал её под вечер, ложась белоснежными перьями на её худую, вздрагивающую от ветра спину….В свете тусклого туманного фонаря её совсем не было видно и иногда острая жалось пронзала моё сердце, но мне не хотелось вставать из тёплого кресла, одевать пальто и открывать дверь в ещё не холодную, но уже колючую зиму.

В то утро кошки не было на парапете, я протёр рукой запотевшее окно и не увидел её…..Снег ровной линией лежал на граните набережной, не оставляя сомнений в том, что сегодня она не пришла. Я оделся и вышел на лестницу.

Кошка сидела у парадной, прижавшись боком к железной двери, в надежде, что хотя бы та согреет её….Она мелко вздрагивала, всё глубже поджимая под себя замёрзшие лапы. Я взял её на руки – и она совсем не сопротивлялась,только благодарно посмотрела на меня удивительными, огромными глазами такого цвета, которого я раньше никогда не видел ни у кошек, ни у женщин, ни у женщин-кошек. Глазами цвета Любви.

Кошка жила у меня всю зиму…Я так и не придумал ей имя. Странно было называть её иначе, чем просто Кошка. Хотя у неё точно было какое-то своё, настоящее чудесное имя, не имевшее отношения к именам, которые дают кошкам люди. Оно было прекрасным, тайным, мурчащим, как она сама. Но я никогда не узнаю его.

Мы привыкли друг к другу. Она совсем не боялась меня – наоборот: бесшумно следовала за мной по комнатам, не упуская из виду, подолгу смотрела на меня длинными зимними вечерами, прищурив жёлтые, с золотыми и чёрными искрами глаза. Она любила меня, в этом не было сомнений…Иногда мне начинало казаться, что она провела столько времени на парапете набережной перед моим окном только в надежде быть замеченной мною. Словно какая-то мистическая, потусторонняя сила влекла её в мой дом, в мою комнату, в мою жизнь…

Она стала мне другом. Впервые я оставил у себя в доме живое существо из породы кошачьих. Раньше мне никогда не хотелось связать свою жизнь ни с Женщиной, ни с Женщиной- кошкой, ни просто с кошкой ….Она была исключение…Полосатая, серая, обычая…Отчаянно старавшаяся выглядеть счастливой она уже, кажется, становилась такой….

Мне нравилось, что она часами ждала меня у двери, если я уходил и тихо, искренне радовалась моему приходу, прислонившись очаровательной мордочкой к дверному косяку и глядя на меня полными любви глазами…Она не была Кошкой в полном смысле этого слова – что то неуловимое, нежное, почти человеческое проскальзывало в её взгляде, в её движениях….Она наполняла мой дом ожиданием чуда, ожиданием весны. И я был благодарен ей за это. Любил ли я её в ответ? Не знаю.

В моём альбоме с рисунками оставался один, последний белоснежный чистый лист. Он жёг меня, как последняя непрочитанная страница интересной книги, он будоражил воображение весенними мартовскими снами…Он просил выйти на охоту в ночной город, он ждал.

В тот вечер я привёл домой Женщину-Кошку….Я встретил её, ужиная в ресторане у Банковского мостика..Грифоны сверкали своими золотыми крыльями, ручьи лились навстречу заходящему солнцу, мелкий серебряный дождь мерцал на оконных стёклах ресторана. Она пила кофе – каштановая, породистая, с аквамариновыми глазами…Её хотелось нарисовать, её хотелось взять за руку…Она была не против.

Я открыл дверь старым ключом. Кошка сидела в коридоре. Увидев незнакомку она зашипела, затем обречённо посмотрела на меня и мгновенно отступила в полосу ночи, в тёмное пространство большой, пустой квартиры. Я тут же забыл о ней. Меня ждала Ночь. Мартовское полнолуние светило в окна ярким лимонным диском. Чёрный шёлк моей постели был пронизан кружевом лунного света и тенями деревьев….И Женщина –Кошка была прекрасна…

Я проснулся к полудню. Голова болела, кровать казалась нестерпимо мягкой, форточка была открыта – но мне было жарко. Девушки рядом не было. Я поднял голову и посмотрел вокруг – комната стала как будто больше, стены,мебель и потолок поменяли свой цвет. Всё было знакомым и не знакомым одновременно. Я привстал. В моём кресле сидела незнакомка, милая миниатюрная девушка – она смотрела на меня с осуждением, прищурив свои жёлтые, с золотыми и чёрными искрами глаза. Это была моя Кошка. Я понял это сразу.

Она молчала. Потом,улыбнувшись, громко сказала: «Брысь!»…

Какой-то неведомый мне раньше рефлекс мгновенно сбросил меня с кровати. Но я не упал, уверенно приземлившись на пол. И тут я увидел своё отражение в большом, стоявшем у стены зеркале.

Я был котом. Обычным, чёрным, большим котом , неуверенно разглядывающим своё отражение в старом зеркале.
Кошка ещё раз закричала : «Брысь!».

И я выскочил из приоткрытой двери на лестничную площадку, и скатившись по лестнице вниз, услышал, как наверху громко захлопнулась дверь.
***

На улице март. Ветрено и сыро. Я сижу на парапете набережной, ночь разливает белый, как молоко, влажный туман над моей головой. Я закрываю глаза, сон опускается медленно, тайно наползая на мою остывающую память. И уже сквозь пелену тихого ночного прибоя я слышу звуки затихающего города. Отчаянно открываю глаза. Всё тот же сон. Или явь? Я почти привык к двойственности своего существования: днём я почти ничего не помню, а ночью удивляюсь, что когда-то жил вон там, за тем окном. Окном, в котором теперь иногда мелькает в голубом или чёрном платье она, моя Кошка.

Порой мне кажется, что я всего лишь городской фантом, вызванный из небытия чьей-то неукротимой фантазией, оживающий только пока длится это наваждение. Я брожу по городу, холодному и прекрасному, гордо несущему свою пугающую тайну. Я заглядываю в Ваши лица, окна, в Ваши души в надежде найти ответ. Но вокруг тишина. Снежная, тёмная, ликующая. Я возвращаюсь на свою набережную, смотрю в небо, на воду и снова в её окно…..

Открой мне дверь, Кошка. Докажи мне, что я всё ещё есть. Найди моё старое отражение в дремлющем зеркале. Я хочу снова увидеть отпечаток своей ладони на холодном стекле окна . Сосчитай мои шаги от парапета набережной до тебя – и я буду рисовать только тебя, всегда тебя одну.

Твой одинокий, обычный, чёрный, мартовский кот.

© Copyright: Снежный Рыцарь, 2010
Свидетельство о публикации №110080904958 

  Странное место - Гавайи. В  тамошнем  обществе  все,  как  говорится,
шиворот-навыворот. Не то чтобы  случалось  что-нибудь  неподобающее,  нет.
Скорее наоборот. Все даже слишком правильно. И тем не менее что-то  в  нем
не так. Самым изысканным обществом считается миссионерский кружок.  Любого
неприятно удивит тот факт, что на Гавайях незаметные, готовые как будто  в
любую минуту принять мученический венец служители церкви  важно  восседают
на почетном  месте  за  столом  у  представителей  денежной  аристократии.
Скромные выходцы из Новой Англии, которые еще в тридцатых годах  минувшего
столетия покинули свою родину, спешили сюда с  возвышенной  целью  -  дабы
принести канакам свет истинной веры и научить их  почитать  бога  единого,
всеправедного  и  вездесущего.  И  так  усердно  обращали  они  канаков  и
приобщали к благам цивилизации, что  ко  второму  или  третьему  поколению
почти все туземцы вымерли. Евангельские семена упали на добрую почву.  Что
до миссионеров, то их сыновья и внуки тоже собрали неплохой урожай в  виде
полноправного владения самими  островами:  землей,  бухтами,  поселениями,
сахарными плантациями. Проповедники, явившиеся сюда,  чтобы  дать  дикарям
хлеб насущный, недурно покутили на языческом пиру.
     Я вовсе не собирался рассказывать о странных вещах, что  творятся  на
Гавайях. Но дело в том, что только один человек может толковать о  здешних
событиях, не приплетая  к  разговору  миссионеров:  этот  человек  -  Джек
Керсдейл, тот самый, о котором я хочу рассказать. Так вот, сам он тоже  из
миссионерского рода. Правда, со  стороны  бабки.  А  дед  его  был  старый
Бенджамен Керсдейл  из  Штатов,  который  начал  сколачивать  в  молодости
миллион, торгуя дешевым виски и джином. Вот вам еще одна странная шутка. В
былые  времена  миссионеры  и  торговцы   считались   заклятыми   врагами.
Интересы-то их сталкивались. А нынче  их  потомки  переженились,  поделили
остров и отлично ладят друг с другом.
     Жизнь на Гавайях, что песня! Об этом здорово сказал Стоддард в  своих
"Гавайях":

                     Самой судьбы мелодии прелестной
                     Тут каждый островок - строфа.
                     И жизнь, как песня!

Как он прав! Кожа здесь у людей золотистая. Туземки - юноны,  спелые,
как солнце, а мужчины - бронзовые аполлоны. Нацепят  украшения,  венки  из
цветов - и ну плясать и петь. Да и белые, которые  недолюбливают  чопорную
миссионерскую компанию, тоже поддаются расслабляющему  влиянию  солнечного
климата и, как бы ни были заняты, тоже танцуют, поют  и  втыкают  цветы  в
волосы. Джек Керсдейл из  таких  ребят.  А  надо  сказать,  самый  деловой
человек из тех, кого я знаю. Сколько  у  него  миллионов,  -  не  сочтешь!
Сахарный  король,  владелец  кофейных  плантаций,  первым  начал  добывать
каучук, держит несколько скотоводческих ранчо, непременный  участник  чуть
ли не всех предприятий, что замышляют тут, на островах. И в то же время  -
человек света, член клуба, яхтсмен, холостяк, к тому  же  такой  красавец,
какие не снились мамашам, имеющим  дочек  на  выданье.  Между  прочим,  он
прошел курс в Иейле, так что голова у него была набита всякими  цифрами  и
учеными сведениями о Гавайских островах  больше,  чем  у  любого  здешнего
жителя, каких я знаю. И работать умел что надо, и песни пел, и танцевал, и
цветы в волосы втыкал, как заправский бездельник.
     Характер у Джека был упорный: он дважды дрался на дуэли - оба раза по
политическим мотивам, - будучи еще зеленым  юнцом,  который  делал  первые
шажки в политике. Он сыграл самую достойную, пожалуй, и мужественную  роль
во время последней революции, когда скинули местную династию, а  ведь  ему
тогда было едва ли больше шестнадцати. Он далеко не трус  -  я  говорю  об
этом для того, чтобы вы лучше поняли случившееся потом. Довелось  мне  раз
видеть, как  он  объезжал  на  ранчо  в  Халеакала  одного  четырехлетнего
жеребца, к которому два года  не  могли  подступиться  лучшие  ковбои  Фон
Темпского. И еще об одном происшествии расскажу.  Оно  случилось  в  Коне,
внизу, на побережье, вернее - наверху, потому что тамошние жители,  видите
ли, считают ниже своего достоинства селиться меньше чем  на  тысячефутовой
высоте. Так вот, мы собрались на веранде у  доктора  Гудхью.  Я  болтал  с
Дотти Фэрчайлд. И вдруг со стропил прямо к ней на прическу упала  огромная
сороконожка - мы потом измерили: семь дюймов! Признаюсь, я  остолбенел  от
ужаса. Рассудок не повиновался мне. Я не мог  шевельнуть  пальцем.  Только
представьте: в каком-нибудь шаге от меня в волосах собеседницы  извивается
этакая отвратительная ядовитая гадина. Каждую  секунду  сороконожка  могла
скатиться на ее оголенные плечи -  ведь  мы  только  что  поднялись  из-за
стола.
     - В чем дело? - удивилась Дотти, поднимая руку к волосам.
     - Не двигайтесь! - закричал я.
     - Что случилось? - испуганно спрашивала она, видя,  как  дергаются  у
меня губы и глаза расширились от ужаса.
     Мое восклицание привлекло внимание Керсдейла.  Он  посмотрел  в  нашу
сторону, сразу все понял и быстро, но без лихорадочной поспешности подошел
к нам.
     - Не двигайтесь, Дотти, прошу вас! - сказал он спокойно.
     Он не колебался ни секунды и действовал хладнокровно, расторопно.
     - Позвольте, - проговорил он.
     Он поднял ей на плечи шарф и одной рукой плотно держал  концы,  чтобы
сороконожка не попала Дотти за корсаж. Другую руку, правую, он протянул  к
ее волосам, схватил омерзительную тварь насколько возможно ближе к  голове
и, крепко держа между большим и указательным пальцами, вытащил  ее  прочь.
Не часто увидишь такое. Меня мороз по коже продирал.  Сороконожка  -  семь
дюймов  шевелящихся  конечностей   -   билась   в   воздухе,   изгибалась,
скручивалась, обвивалась вокруг пальцев,  царапала  Джеку  кожу,  стараясь
вырваться. Я видел, как эта тварь однажды укусила его, хотя, сбросив ее на
землю и раздавив ногой, Джек принялся уверять дам, что дело  обошлось  без
укусов. Но пять минут спустя он был уже в кабинете у доктора  Гудхью,  где
тот сделал ему насечку и инъекцию перманганата.  На  другой  день  рука  у
Керсдейла вздулась, как пивной бочонок, и прошло три  недели,  прежде  чем
опухоль спала.

 Все это не имеет в общем-то прямого отношения  к  моему  рассказу,  я
лишь хотел показать, что Джек Керсдейл был кто угодно, но только не  трус.
Он являл лучший образец мужской выдержки.  Никогда  не  выказывал  боязни.
Улыбка не сходила с его губ. Он запустил руку в волосы Дотти Фэрчайлд  так
беспечно, как будто в бочонок с соленым миндалем. И все же  мне  привелось
наблюдать, как этот человек испытал такой дикий страх,  который  в  тысячу
раз сильнее того, что охватил меня, когда я увидел, как  на  голове  Дотти
Фэрчайлд шевелится ядовитая сороконожка, грозя вот-вот упасть на лицо и на
грудь.
     В ту пору я интересовался  различными  случаями  проказы,  а  в  этой
области Керсдейл  обладал  поистине  энциклопедическими  знаниями  -  как,
впрочем,  и  в  любой  другой,  касающейся  островов.  Проказа  была,  что
называется, его коньком. Он слыл ревностным защитником колонии на Молокаи,
куда  помещали  всех  заболевших.   Среди   туземцев   ходили   разговоры,
раздуваемые  всякими  демагогами,  насчет  жестокостей  на  Молокаи,  что,
дескать, людей не только насильно  отрывают  от  родных  и  друзей,  но  и
принуждают жить в заключении до самой смерти. Попавший туда не  мог  будто
бы надеяться ни на смягчение этого наказания, ни на отсрочку приговора. На
воротах в колонию словно было написано: "Оставь надежду..."
     - А я  вам  заявляю,  что  они  там  вполне  счастливы,  -  настаивал
Керсдейл. - Им куда лучше живется, чем их родственникам и друзьям, которые
здоровы. Вся эта болтовня об  ужасах  на  Молокаи  -  вздор!  Побывайте  в
какой-нибудь больнице или в трущобах любого большого  города,  вы  увидите
вещи в тысячу раз страшнее. Живые  мертвецы!  Существа,  которые  когда-то
были людьми! Какая глупость! Посмотрели бы  вы,  какие  конные  состязания
устраивают эти живые мертвецы четвертого июля! У  некоторых  из  них  есть
собственные лодки. Один имеет даже катерок. Им совсем нечего делать, кроме
как весело проводить время. Еда, кров, одежда, медицинское обслуживание  -
все к их услугам. Они сами себе хозяева. И климат там гораздо лучше, чем в
Гонолулу, и местность восхитительная. Я и  сам  не  возражал  бы  насовсем
поселиться там. Чудесное местечко!
     Так Керсдейл представлял веселящегося прокаженного. Сам он не  боялся
проказы. Он утверждал, что для него или любого  другого  белого  опасность
заразиться проказой ничтожна, какой-нибудь один случай из  миллиона,  хотя
признавался впоследствии, что  его  однокашник,  Альфред  Стартер,  как-то
умудрился заболеть, был отправлен на Молокаи и там умер.

 - Дело в том, что прежде не умели точно ставить диагноз,  -  объяснил
Керсдейл. - Какие-нибудь неизвестные симптомы или отклонение от нормы -  и
человека упекали на Молокаи. В результате  туда  были  отправлены  десятки
таких же прокаженных, как и мы с вами. Теперь ошибок не случается.  Метод,
которым  пользуется  Бюро  здравоохранения,   абсолютно   надежен.   Самое
интересное: когда этот метод открыли,  подвергли  повторному  исследованию
всех, кто был на Молокаи, и обнаружили, что кое-кто совершенно здоров.  Вы
думаете, они были рады выбраться оттуда? Как бы не так!  Покидая  колонию,
они рыдали так, как не рыдали, уезжая из Гонолулу. Иные наотрез отказались
вернуться, их пришлость увести силой.  Один  даже  женился  на  женщине  в
последней  стадии  болезни  и  писал   душераздирающие   письма   в   Бюро
здравоохранения, протестуя против высылки его из колонии на том основании,
что никто не сможет так ухаживать за его старой больной женой, как он сам.
     - И что это за метод? - спрашивал я.
     - Бактериологический метод. Тут  уж  ошибка  невозможна.  Первым  его
применил здесь доктор Герви, наш лучший  специалист.  Он  прямо  кудесник.
Знает о проказе больше, чем кто бы то ни было, и если когда-нибудь откроют
средство от проказы, то это сделает он. А сам метод очень  прост:  удалось
выделить и изучить bacillus leprae. Теперь эти бациллы узнают безошибочно.
Человека, у которого подозревают  проказу,  приглашают  к  врачу,  срезают
крохотный кусочек кожи и подвергают его бактериологическому  исследованию.
Видимых признаков нет, а тем не менее могут найти кучу этих самых бацилл.
     - В таком случае и у нас с вами может быть куча бацилл? - спросил я.
     Керсдейл пожал плечами и засмеялся.
     - Разумеется! Инкубационный период длится семь лет. Если у  вас  есть
какие-нибудь сомнения на этот счет,  отправляйтесь  к  доктору  Герви.  Он
срежет у вас кусочек кожи и мигом даст ответ.
     Позже  Джек  Керсдейл  познакомил  меня  с  доктором  Герви,  который
немедленно всучил мне стопку разных отчетов и  брошюр  по  этому  вопросу,
выпущенных Бюро здравоохранения, и повез в Калихи, на приемный пункт,  где
подвергались  исследованию  подозреваемые,  а  тех,  у  кого  обнаруживали
проказу,   задерживали   для   высылки   на   Молокаи.   Отправляют   туда
приблизительно раз в месяц, и  тогда,  попрощавшись  с  близкими,  больные
садятся на крошечный пароходик "Ноо", и их везут в колонию.
     Однажды около полудня, когда я писал в клубе письма, ко  мне  подошел
Джек Керсдейл.
     - Вы-то мне и нужны!  -  сказал  он  вместо  приветствия.  -  Я  хочу
показать  вам  самое  грустное  зрелище  на  Гавайях:  отправку   рыдающих
прокаженных на Молокаи. Посадка начнется через несколько минут. Позвольте,
однако, предупредить: не давайте воли своим чувствам.  Горе  их,  конечно,
безутешно,  но,  поверьте,  они  убивались  бы  сильнее,  если   бы   Бюро
здравоохранения вздумало через год вернуть из обратно. У нас как раз  есть
время пропустить стаканчик виски. Коляска ждет  у  подъезда.  Мы  за  пять
минут доберемся до пристани.

Мы отправились на пристань. Человек сорок несчастных  сгрудились  там
на отгороженном месте со своими тюками, одеялами и  прочей  кладью.  "Ноо"
только что прибыл и подходил к лихтеру, что стоял у пристани. За  посадкой
наблюдал самолично мистер Маквей, управляющий колонией;  меня  представили
ему, а также доктору Джорджесу из Бюро  здравоохранения,  которого  я  уже
видел раньше в Калихи. Прокаженные и в  самом  деле  являли  собой  весьма
мрачное зрелище. Лица у большинства были так обезображены, что  не  берусь
описать. Среди них попадались, однако, люди вполне приятной внешности, без
явных видимых признаков беспощадной болезни.  Особенно  я  запомнил  белую
девочку,  лет  двенадцати,  не  больше,  с  голубыми  глазами  и  золотыми
кудряшками. Но одна щечка у нее была чуть раздута. На мое замечание о том,
насколько ей, бедняжке, тяжело, наверное, одной среди темнокожих  больных,
доктор Джорджес ответил:
     - Не совсем так. По-моему, это для нее самый счастливый день в жизни.
Дело в том, что ее привезли из Кауаи, где она  жила  с  отцом  -  страшный
человек! И теперь, заболев, она будет жить вместе с матерью в колонии.  Ту
отправили еще три года назад... Очень тяжелый случай.
     - И вообще по внешности судить никак  нельзя,  -  пояснил  Маквей.  -
Видите того высокого парня, которой так  хорошо  выглядит,  словно  совсем
здоров? Так вот, я случайно узнал, что у него  открытая  язва  на  ноге  и
другая у лопатки. И у остальных тоже что-нибудь... Посмотрите на  девушку,
которая курит сигарету. Обратите внимание на ее руку. Видите, как скрючены
пальцы? Анестезийная форма проказы. Поражает нервные узлы. Можно  отрубить
ей пальцы тупым ножом или потереть о терку для  мускатного  ореха,  и  она
ровным счетом ничего не почувствует.
     - Да, но вот, например, та  красивая  женщина.  Она-то  уж  наверняка
здорова, - упорствовал я. - Такая великолепная и пышная.

 -  С  ней  печальная  история!   -   бросил   Маквей   через   плечо,
поворачиваясь, чтобы прогуляться с Керсдейлом по пристани.
     Да, она была  красива  -  чистокровная  полинезийка.  Даже  из  моего
скудного знакомства с типами людей той  расы  я  мог  заключить,  что  она
отпрыск старинного царского рода. Я дал бы ей года двадцать три - двадцать
четыре, не больше. Сложена  она  была  великолепно,  и  признаки  полноты,
свойственной женщинам ее расы, были едва заметны.
     - Это было ударом для всех нас, - прервал молчание доктор Джордес.  -
Она сама пришла  на  обследование.  Никто  даже  не  подозревал.  Как  она
заразилась - ума не приложу. Право же, мы чуть не плакали. Мы  разумеется,
постарались, чтобы дело не попало в газеты. Что с ней случилось, никто  не
знает, кроме нас да ее семьи. Спросите у  любого  в  Гонолулу,  и  он  вам
скажет, что она скорее всего в Европе.  Она  сама  просила,  чтобы  мы  не
распространялись. Бедняжка, она такая гордая.
     - Но кто она? - спросил я. - По тому, как  вы  говорите,  она  должна
быть заметной фигурой.
     - Знаете такую - Люси Мокунуи?
     - Люси Мокунуи? - повторил я: в памяти зашевелились  какие-то  давние
впечатления, но я покачал головой. - Мне кажется, что я где-то слышал  это
имя, но оно мне ничего не говорит.
     - Никогда не слышали о Люси Мокунуи? Об этом гавайском  соловье?  Ах,
простите, вы же малахини, новичок в здешних местах,  можете  и  не  знать.
Люси Мокунуи была любимицей всего Гонолулу, да что там - всего острова.
     - Вы сказали была... - прервал я.
     - Я не  оговорился,  увы!  Теперь  она,  считайте,  умерла.  -  Он  с
безнадежным сожалением пожал плечами. - В разное время из-за нее  потеряли
голову человек десять хаолес - ах, простите! - человек десять белых. Я  уж
не говорю о людях с улицы. Те десять - все занимали видное положение.
     Она могла бы выйти замуж за сына Верховного Судьи, если бы  захотела.
Так вы считаете ее красивой? Да, но надо услышать,  как  она  поет!  Самая
талантливая певица-туземка на Гавайских островах. Голос  у  нее  -  чистое
серебро, нежный, как солнечный луч. Мы обожали ее.  Она  гастролировала  в
Америке - сначала с Королевским Гавайским оркестром, потом  дважды  ездила
одна, давала концерты.
     - Вот оно что! - воскликнул я. - Да, припоминаю. Я слышал ее года два
назад в Бостонской филармонии. Так это она! Теперь-то я узнаю ее.
     Безотчетная грусть внезапно охватила меня. Жизнь в  лучшем  случае  -
бессмысленная  и  тщетная  штука.  Каких-нибудь  два  года,  и   вот   эта
великолепная женщина во всем великолепии своего успеха  вдруг  оказывается
здесь, в толпе прокаженных, ожидающих отправки на Молокаи. Невольно пришли
на ум строки из Хенли:

            Старый несчастный бродяга поведал о старом несчастье,
            Жизнь, говорит, - ошибка, ошибка и позор.
 

Я содрогнулся при мысли о будущем. Если на долю  Люси  Мокунуи  выпал
такой тяжкий жребий, то кто знает, что ожидает меня... любого  из  нас?  Я
всегда отдавал себе отчет в том, что  мы  смертны,  но  жить  среди  живых
мертвецов, умереть и не  быть  мертвым,  стать  одним  из  тех  обреченных
существ, которые некогда были мужчинами и женщинами, да, да, и женщинами -
такими, как Люси  Мокунуи,  это  воплощение  полинезийского  обаяния,  эта
талантливая актриса, божество...  наверное,  я  выдал  в  ту  минуту  свое
крайнее смятение, ибо доктор Джорджес поспешил уверить меня, что им там, в
колонии, живется совсем не плохо.
     Это было непостижимо, чудовищно. Я не мог заставить себя смотреть  на
нее. Немного поодаль, за  веревками,  где  прохаживался  полисмен,  стояли
родственники и друзья отъезжающих. Подойти поближе  им  не  позволяли.  Не
было ни объятий, ни прощальных поцелуев. Они могли  лишь  переговариваться
друг с другом - последние пожелания,  последние  слова  любви,  последние,
многократно повторяемые напутствия. Те, что стояли за веревками,  смотрели
с каким-то отчаянным, напряженным до ужаса вниманием. Ведь в последний раз
видели они любимые лица, лица живых мертвецов, которых погребальное  судно
увезет сейчас на молокаиское кладбище.
     Доктор Джорджес подал знак, и несчастные зашевелились,  поднялись  на
ноги и, сгибаясь под тяжестью  клади,  медленно  побрели  через  лихтер  к
сходням. Скорбное похоронное шествие! Среди провожающих,  сгрудившихся  за
веревками, тут же послышались рыдания. Кровь стыла  в  жилах,  разрывалось
сердце. Я никогда не видел  такого  горя  и,  надеюсь,  не  увижу  больше.
Керсдейл и Маквей все еще находились  на  другом  краю  пристани,  занятые
каким-то серьезным разговором - наверное, о политике, потому что оба они в
ту  пору  крайне  увлекались  этой  странной  игрой.  Когда  Люси  Мокунуи
проходила мимо, я снова украдкой посмотрел на нее. Она и в самом деле была
прекрасна! Прекрасна даже по нашим представлениям - один из тех  редчайших
цветков, что расцветают лишь раз в поколение. Подумать только,  что  такая
женщина обречена прозябать в колонии для прокаженных!
     Она шла, точно королева: вот пересекла лихтер, поднялась по  сходням,
прошла палубой на корму, где  у  поручней  столпились  прокаженные  -  они
плакали и махали остающимся на берегу.

 Отдали концы, и "Ноо" стал медленно отваливать от пристани.  Крики  и
плач усилились. Какое безнадежное, горестное  зрелище!  Я  мысленно  давал
себе слово, что никогда впредь не окажусь свидетелем отплытия "Ноо", в эту
минуту подошли Маквей и Керсдейл. Глаза у Джека блестели, и губы не  могли
скрыть довольной  улыбки.  Очевидно,  разговор  о  политике  закончился  к
обоюдному   согласию.   Веревочное   ограждение   сняли,   и   причитающие
родственники кинулись к самому краю причала, окружив нас плотной толпой.
     - Это ее мать, - шепнул мне доктор Джорджес,  показывая  на  стоявшую
рядом старушку, которая горестно покачивалась из  стороны  в  сторону,  не
отрывая от палубы невидящих, полных слез глаз. Я заметил, что Люси Мокунуи
тоже плачет. Но вот она утерла слезы и пристально посмотрела на Керсдейла.
Потом протянула обе  руки  -  тем  восхитительным  чувственным  движением,
которым некогда словно обнимала аудиторию Ольга Нетерсоль, и воскликнула:
     - Прощай, Джек! Прощай, дорогой!
     Он услышал ее и обернулся. Я никогда  не  видел,  чтобы  человек  так
испугался. Керсдейл зашатался, побелел и  как-то  обмяк,  словно  из  него
вынули душу. Вскинув руки, он простонал: "Боже мой!" Но тут  же  громадным
усилием воли взял себя в руки.
     - Прощай, Люси! Прощай! - отозвался он.
     Он стоял и махал ей до тех пор, пока "Ноо" не вышел из гавани и  лица
стоявших у кормовых поручней не слились в сплошную полосу.
     - Я полагал, что вы знаете,  -  сказал  Маквей,  удивленно  глядя  на
Керсдейла. - Уж кому-кому, а вам... Я решил, что поэтому вы и пришли сюда.
     - Теперь я знаю, - медленно проговорил Керсдейл. - Где коляска?
     И быстро, чуть не бегом, зашагал с пристани. Я едва поспевал за ним.
     - К доктору Герви, - крикнул он кучеру, - Да побыстрей!
     Тяжело,  еле  переводя  дух,  он  опустился  на  сиденье.   Бледность
разлилась у него по лицу, губы были крепко сжаты, на лбу и на верхней губе
выступил пот. Сильнейшая боль, казалось, мучает его.
     - Поскорее, Мартин, ради бога! - вырвалось у него. - Что они  у  тебя
плетутся? Подхлестни-ка их, слышишь? Подхлестни как следует.
     - Мы загоним лошадей, сэр, - возразил кучер.
     - Пускай! Гони вовсю! Плачу и за  лошадей  и  штраф  полиции.  А  ну,
быстрее, быстрей!
     - Как же я не знал? Ничего не знал... - бормотал он,  откидываясь  на
подушки и дрожащей рукой отирая пот с лица.
     Коляска  неслась  с  бешеной  скоростью,  подпрыгивая  и  кренясь  на
поворотах. Разговаривать было невозможно.  Да  и  о  чем  говорить?  Но  я
слышал, как Джек повторял снова и снова: "Как же я не знал!..."

Прослушать или скачать I've got to see you again бесплатно на Простоплеер

Мы ночами не спим… мы глазами встречаемся где-то…
                               В отражении стекол, зашторенных вечностью, снов.

Она снова не спит,  она любит касаться рассвета,
Когда бабочки нежно взлетают, сметая с пластинок пыльцу.
Когда лики фарфоровых статуй рождают небесные тени,
Растворяясь в сфумато, сердца доверяя холсту.

Их рельефы застыли в скульптурах оконных дыханий,
В ожидании стрелок спешащих сорваться к нулю.
Безвреме`нье.
Возможность коснуться глазами.
Тихий шепот в желанном и важном для счастья –
« л ю б л ю ».

Хрупкий мир обозначен двенадцатью мерами чисел,
И срывается в бездну, заслышав крылатый пароль.
Она снова не спит… Он ей пишет пространные письма…
В невесомости взглядов теряется стрелок контроль.

Им нужны только взгляды… движение тонких запястий…
Когда бабочки - д`уши взлетают в волнительном «па»…
И рисуют их лики, в рельефно - изящном гризайли,
На извечном триптихе…
на стеклах ночного окна……

© Copyright: Аленушка Вергунова, 2011
Свидетельство о публикации №111060606063

Ты просил обмануть этот год, защитив тебя от смертей
Я прошла, я спасла мой Бог, а теперь, а теперь,
теперь…
Возвращаю казну ветрам, полосатым котенком в снег…
Белый тигр еще кроха, мал
Белый тигр - младенец, слеп.

Посмотри мои линии снов на ладони твоей - как жизнь…
Ты просил обмануть этот год, а  я тихо продлила их.
А я пальчиком от холмов рисовала пушистый снег,
Непрерывной лавиной снов закрывая тебя от бед.

Ты просил обмануть этот год, защитив тебя от смертей.
Я прошла, я спасла, мой Бог …а теперь…а теперь…
теперь.

А я пальчиком от вершин провела для Тебя трамплин,
Чтобы ты никогда не срывался в холода беспроглядных зим.
Чтобы каждой снежинке мог улыбнуться, любить весну.
Ты умел меня ждать и в  срок удержал меня на весу.
Чтобы я не ушла во тьму, в эту бездну сорвавшись вниз…
На секунду в  глаза...
в плену мотыльковых твоих ресниц.

Ты просил обмануть этот год, защитив тебя от смертей
Я прошла, я спасла мой Бог, сто  дорог твоих, сотни дней.
Карамельная тает ночь, поцелуем лаская свет…
Многоточием нежных снов, продолжением или нет...

На коленках уснувший тигр, белый тигр-младенец, слеп
Возвращаю казну  ветрам, полосатым котенком в снег.
Или может с тобой вдвоем в покрывало жемчужных зим,
Прижимаясь спиной к спине.
Ты мне слышишь….  Н-Е-О-Б-Х-О-Д-И-М…
И я  знаю  Н.У.Ж.Н.А  тебе, в веренице часов, где мы

Разжигаем с тобой вдвоем

звездной пылью

Судьбы  камин.

……………………………………………………………………

А я пальчиком от вершин провела до тебя трамплин...

© Copyright: Аленушка Вергунова, 2009
Свидетельство о публикации №109121909134 

она совсем хрупкая, зимняя, с(нежная)… сне-жин-кой застывает в последнем танце.
изморозь липнет к ее губам, она терпит, улыбается, кивает.
она не прекословит, она любит зиму и потому согласна.
бледная
ранимая
тихая
прислушивается, когда пробьют куранты.
ждет, когда изморозь прилипнет к ее пальцам и разрежет тонкую кожу на маленькие квадраты.
в каждом она тихо, не  т о р о п я с ь  зажигает свет, и просыпаются - окна.
мелькают числа / даты…
сколько в них жизней…. в домах.
сколько смертей… в палатах.

чуткая…
странная
родная
ищет таких же, как она скитальцев, бродит по улицам…
ей все слышится, ей все чудится
голос твой.
она верит в то, что ты всегда рядом, она одна из тех, кого называют `иная`.
она просто одна из тех, / кто несмотря ни на что/ - м е р ц а е т.
днем
в ночи
на рассвете
`сумасшедшая` ,- перешептываются вслед.
а она не прекословит, она терпит, улыбается, кивает…
в воздухе порхает снежинкой, ждет твой вдох / выдох… д ы х а н и е.
ждет, когда ты нежно скажешь ей -
`родная моя...`
когда ты вдохнешь, не т о р о п я с ь ее вовнутрь, и она растает.
и там в тебе с – нежной(стью) останется
жизнью твоей
радостью твоей
ажурной
ранимой
тихой
чуткой
странной
ч у д а ч к о й.

она совсем хрупкая, зимняя, с(нежная)… сне-жин-кой застывает в последнем танце.
выдохни ее и обратно вдохни,
а потом отпусти на волю.
туда, где она шьет себе и брошенным котятам сердце из ваты.
пушистые
трогательные
ласковые
они совсем не виноваты, что остались сиротами без любви….
они молчат
они не мяукают
они терпят
улыбаются
кивают.
они любят зиму, как и она и потому не против…
они любят тебя и потому согласны,
ждать ТЕБЯ целую вечность
засыпая на ее руках…
таких чутких
таких родных
таких невесомых.

она засыпает и идет в твои сны,
она бродит по твоим улицам…
ей все слышится, ей все чудится
голос твой.
она верит в то, что ты всегда рядом, она одна из тех, кого называют `иная`…
она одна из тех, кто несмотря ни на что мерцает.

и шепчет, шепчет сквозь время
родной мой
незабываемый
невероятный
нежный
ласковый
хрупкий
сильный
е д и н с т в е н н ы й.

© Copyright: Аленушка Вергунова, 2010
Свидетельство о публикации №110070200271

Прослушать или скачать Secrets Of My Heart бесплатно на Простоплеер

Мне бы на ночь чего-нибудь доброго,
Мне бы на ночь чего-нибудь нежного,
Мне б чего-нибудь ласково-тёплого,
Бесконечного и безбрежного.

Мне бы в сказку с тобой далёкую,
Беззаботную и безмятежную,
Где мы будем с тобою добрыми,
Где мы будем с тобою нежными.

Мне б в глазах твоих, словно в омуте,
Утонуть, слыша шёпот губ твоих,
И уплыть по разбросанным волнами
Твоим локонам, твоим лилиям.

Распахнулось окно моё на море,
Ветер вольный с солёными брызгами...
Может это и есть то самое,
Может и в этом есть вся жизнь моя?

На стене моей ходят ходики
И стучат тик-так, что всё не так,
А по небу проплыли слоники
В нашу сказку в моих мечтах.

Прослушать или скачать Frank Duval Touch My Soul бесплатно на Простоплеер

У счастья есть свой запах и свой вкус.
Несколько лет назад, мое счастье было со вкусом утреннего заварного кофе  и запахом тлеющей сигареты. Мое счастье было сугубо - лично мое, и иногда было похоже на одиночество среди тысячи людей. Но это был период,  когда можно было им наслаждаться только мне, жадничать и не делиться,  ни с кем. Гулять под небом дождливого Питера, улыбаясь на весь Невский.
Каким - то образом  оно переформировалось в другой вкус и запах. Счастье стало пахнуть горелым завтраком и вкусом мужчины. Периодически оно выкидывала такие финты, что сама удивлялась своему счастью. И думала “за что?” Потом счастье, как то поуспокоилось и стало более адекватным. Время.
Теперь мое счастье с запахом ванили и вкусом сахарной пудры. И что характерно у него всегда  теплые пяточки и нос. Оно периодически прыгает по ночам, и дерет мне волосы на голове. Недавно начал ругаться на своем языке счастья и доказывает всему миру, что быть счастьем - это быть личностью. А еще мне очень нравится слышать по паркету его топанье.  Эдакий звук счастья шлеп – шлеп –шлеп, потом замирание на миг - тишина, и через мгновение звук чего то разбитого об пол. Ну на него невозможно обижаться, это же счастье, что уж поделать, подумаешь чашка разбита, или выковыряна чем то и рассыпана новая пудра Yves Saint Laurent, и заботливо сверху посыпаны тени Dior…что ж  тут поделаешь..маленькое креативное счастье, которое просто требует еще большего к себе внимания и заботы, и конечно еще воспитания. Так что я пока работаю в этом направлении. Работаю над своим счастьем. Счастьем, с запахом ванили и вкусом сахарной пудры…

© Copyright: Сеньчик, 2010
Свидетельство о публикации №210060300627 

Снова в небе фиалками звёзд заиграют огни,
день уснёт, как котенок, свернувшийся рыжим клубочком...
Обними, крепко-крепко, любимый, меня обними,
на границе меж вечером и расцветающей ночью...

Расплети шёлк волос, и сквозь пальцы свои пропусти,
потеряюсь, растаю в горячих и сильных ладонях...
Снова пульсы поймают чарующе-сладкий мотив,
и во взгляде мой взгляд, околдованный счастьем, утонет...

Пригласи танцевать босиком по пушистым коврам...
Тихим выдохом искра души в твою душу вольётся,
заклиная: "Тебя никому-никому не отдам...
Ты мой ангел и бес, и снега, и горячее солнце..."

Лунный свет серебром оживит водопады из штор,
тёплый танец свечи бросит в дрожь невесомые тени...
Я губами по коже твоей нарисую узор
из наполненных светом и нежностью прикосновений...

© Copyright: Марина Авс, 2009
Свидетельство о публикации №109120408820 

Какая ветряная ночь! Какая лунная!
                      Опять мерещатся слова твои о нежности,
а за окном ветвей танцующих безумие,
                     и по земле ползёт змеёй позёмка снежная...

Какая ветряная ночь! Как сладко дышится,
                    и строчки сами по себе в стихи сплетаются,
а перед взглядом образ твой с искрой мальчишеской -
                      опять колдует надо мной луна-проказница!

Какая ветряная ночь, какая долгая,
                  как много слышится в её метельном шёпоте -
с чего-то, голос твой, сквозь струны ветра тонкие,
                           ласкает душу невесомо, будто шёлково...

Какая ветряная ночь была. Затихла вся...
   Остался шёпот твой во мне чуть слышный, ласковый...
и ритм, который на стене часы протикали...
и белоснежность...
                                           и любви безумной сказочность...

© Copyright: Марина Авс, 2014
Свидетельство о публикации №114010806838 

Как только на город опустится вечер,
Я проникну в окошко твоё - лунным светом,
Прикоснусь, обниму тебя нежно за плечи
И останусь с тобой до утра... до рассвета.

Буду петь тебе песни - цикад ночных трелью,
Дыханием неба - целовать тебя стану,
Убаюкаю - звёздной лазурной капелью,
До утра... до рассвета... я не устану.

В сон твой нежность вплету и укутаю небом,
До колючей щеки - чуть дотронусь рукой,
Задержусь на губах - тёплым ласковым ветром
И уйду незаметно... не нарушив покой.

Ты узнаешь меня, когда я выйду к тебе навстречу, удерживая пальцами за спиной алую розу.
Шипами изысканно — отточенными, пронзительными, острыми, как стилетом царапая тонкую нежную кожу.
" Как ты хорош, удивительно хорош «, — про себя отмечу.
" Как ты красив, притягательно красив, в этом снежно — белом ".
Смотришь в глаза не отрываясь… светом лечишь.

Ты узнаешь меня, когда я приближусь к тебе на расстоянии протянутой руки и подарю единственную розу, которую я выращивала годами.
В саду полном света и любви, защищая от ветров и мороза, засыпая возле нее на рассвете, просыпаясь возле нее на закате.
Ты только возьми ее губами… аккуратно… так, чтобы шипы быстро вонзились в кожу, и ты не успел почувствовать боли.
И тогда я прижмусь своими губами к твоим… ладони, заполняя горячей пульсирующей кровью,
в нежном поцелуе — она станет общей.

Пей меня медленно и долго… мне совсем, родной мой, не больно.
позволь мне обмякнуть на твоих руках… зная, что теперь я твоя
зная, что это н, а в с е г д а.

Ты узнаешь меня, когда я открою глаза рано утром, и напротив будут твои.
Такие нежные, такие глубокие… люби, посыпай мое тело мерцающей пудрой…
Целуй мои запястья…
как хрупок миг, какое счастье, плыть вслед за тобой.
В воде чистой, прозрачной, девственно голубой… тонуть, разрезая гранями любви потоки.
Смотри, как я медленно падаю, маленькой бусинкой к твоей земле, под ноги.
В ее недрах нет войн, нет страданий, нет боли.
В ней есть вето на смерть, в ней есть лишь — двое.
Ныряй со мной, касайся дна… мне так хочется тебя почувствовать, познать.
Взявшись за руки, оттолкнуться и вынырнуть с громким всплеском.
Почувствуй, как это чудесно, вдыхать друг друга и задерживать дыхание, предвкушая биение сердец в признании.

Ты узнаешь меня, когда я прикрою тебе глаза ладошками, попрошу не смотреть, пока не закончу.
И накину тебе торжественно монарший плащ на плечи, в нем заключена вся вечность,
всех жизней наших на двоих.
Ты ведь помнишь, что мы бесконечны, ты ведь знаешь, что мы бессмертны.
Возьми меня тихо на руки, неси меня мой король…
Я символ всех твоих Богов, я символ твоей власти, всех прошлых и будущих цивилизаций.
В амарантовых всполохах яркого света, в нежной мелодии новорожденной планеты,
закружи в своих объятьях.
Не прерывай череду наших встреч, не прерывай нашу клятву.

Прослушать или скачать Victor Lazlo Сannoe Rose бесплатно на Простоплеер

Mojito, то есть «маленький мохо». По одной из версий происходит
                                          от слова «mojo», это крепкий креольский соус из растительного
                                          масла, чеснока, зелени, перца и лимонного сока, с обязательным
                                          добавлением лайма.

                                          «Мохито» вкушается как слова поэмы и ласки женщины…
                                          Fragoso Marysol

Маленький мохо… самый простой рецепт счастья на вечер. И хочется повторить имя твое, что держит меня, как цепь, рвется отчаянным всадником изнутри, медленно тает сахаром на губах, дальше – по горлу входит в меня опять… Просто коснись меня еще раз… вот так… чтобы я снова и снова могла шептать имя твое, морское на слух и вкус, вечным прибоем дрожащее у колен, чтобы меня скрутило спиралью в пульс… в сон… в колыбель… во вселенную… в вифлеем… чтобы сойти в тебя - ураганом в грудь и, нарушая границы твоей страны, шелковым сделать самый великий путь - вниз от ключицы до яростной глубины, стоном взорвать скалу до алмазных жил, штурмом и пальцами выстрадать твой олимп и оказаться смыслом и словом «жизнь» в самой неистово-искренней из молитв!..
Волосы, души, руки – двойным узлом, крепким, надежным и вымоченным в вине. Я остываю… потухшей морской звездой где-то на взморье бушующих простыней…
Маленький мохо… тающий малахит… нежный рецепт, убивающий наповал.
Просто коснись…
Ты видишь, мои стихи мятными листьями падают в твой бокал...

© Copyright: Велма, 2010
Свидетельство о публикации №110100703364 

Запах мужчины… чуть-чуть горьковатый,
Жаркий, интимный, как южная ночь,
Неповторимый, слегка диковатый,
Лава желанья, незримая мощь.
Кожа мужчины… чуть-чуть грубовата,
Солоновата немного на вкус,
Смуглое пламя морского заката,
Кладезь греха и молитвенник чувств.
Губы мужчины… бессмертная память,
Ласковый омут и сладостный плен,
Огненной страстью зовут, обжигая,
Томно отбросив прохладную тень…

Прослушать или скачать Daniel Lavoie Ils s'aiment бесплатно на Простоплеер

У этого мужчины вкус вина,
Настоянного в осени горчащей…
Он просто есть… Он просто – настоящий…
Его б испить до донышка… до дна…
У этого мужчины вкус вина…

У этого мужчины вкус снегов,
Дождей осенних, летних рос звенящих…
Он просто есть… Он просто – настоящий -
В щемящей тайне музыки из слов…
У этого мужчины вкус снегов…

У этого мужчины вкус… потерь,
Измен и боли… на душе саднящей…
Он был… и есть… и будет… настоящим…
Судьба и время… приоткрыли дверь…
У этого мужчины вкус потерь…

Его не может никогда НЕ быть…
У этого мужчины вкус желаний…
Беспечности… дорог и… расставаний…
Его не может никогда НЕ быть!..
И как его за это не любить?..

© Copyright: Лара Мишанова, 2011
Свидетельство о публикации №111083007401 

 Как красиво ты мне снишься..
Я не вижу тебя, но знаю, что ты рядом. Не слышу твой голос, но я чувствую вкус  твоего дыхания на моих губах. А еще – твой взгляд, чудесный взгляд, одним касанием  способный обратить меня то в резвящуся нимфу-подростка, то в по-домашнему уютную женщину, то в капельку-дождинку,  то...

    Он всегда разный, твой взгляд, и я никогда не могу заранее угадать результат его прикосновения.
Вот сегодня тебе захотелось  увидеть меня...  одуванчиком. Нет, не тем  радостно-дерзким, солнечным цветком, храбро рисующим  ярко-желтой  пыльцой одному ему понятные  знаки на руках и лицах имевших неосторожность  до него дотронуться.

    Я сегодня - белый одуванчик. И каждая пушинка – это мой стих.  Для тебя...

    Почему-то дует сильный ветер, и мне страшно, что он сорвет пушинки-парашютики, унесет, развеет где-то далеко-далеко...

    И я тянусь к тебе…
    В твои ладони…

© Copyright: Елена Бланкет, 2011
Свидетельство о публикации №111032202113

От него невозможно уйти совсем…
Лишь возможно пропасть… Да и чёрт бы с этим!..
И ловлю сонных зайчиков на рассвете…
И безмолвствует время на глади стен…
От него невозможно отвыкнуть так,
Как вдали отвыкают от дел вчерашних…
И считаю я вслух все невстречи наши,
И завидую тем, с кем он дышит в такт…
От него невозможно сбежать туда,
Где беспечное море шумит о лете,
Где дождливую осень целует ветер…
И опять я меняю все "нет" на "да"...
От него невозможно свернуть с пути,
Уготованном свыше… И будь как будет!..
Разукрасить бы краской счастливой будни…
Попрошу его цвет мне такой найти…

© Copyright: Лара Мишанова, 2012
Свидетельство о публикации №112082308071 

http://www.starer.ru/david-gandy/dolce-and-gabbana-calendar-2008/

Под завесой седых снегов возврати меня… во-звра-ти в свой, без ласк одинокий, кров… Я сама не найду пути в это царство безмолвных льдов… Я себя не смогу спасти от печальных твоих оков… Так и буду одна брести, возвращаясь к тебе из снов, я по краешку про-па-сти… - пока хватит и сил, и слов… на замедленной скорости… в тайной дымке своих стихов… Возврати меня… отпусти…

© Copyright: Лара Мишанова, 2011
Свидетельство о публикации №111101205607 

Она обожала Моэма, ценила Ницше,
Умела красиво цитатой поставить точку.
Любила летать…  Норовила подняться выше,
А между делами и небом  - растила дочку.
Она рисовала легко – без холста и рамы,
Мешала гуашь души  с загустевшей  кровью…
Под серым стальным браслетом скрывала шрамы.
Изящно чернила мушку над левой бровью.
Она не умела прощаться, прощать и верить,
Играла душевный блюз на помятом саксе.
Легко открывала глаза, небеса и двери.
Носила уютный свитер и юбку «макси».
Она растворялась в багряном вине заката,
Звучал одинокий блюз – холодком по коже.
Сумбурно, нелепо, изящно-светло, когда-то,
Под мелкий метельный снег …
………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
До небес, до дрожи…

© Ирина Корнетова, 03.03.2012 в 17:01
Свидетельство о публикации № 03032012170107-00258355

Прослушать или скачать My romance бесплатно на Простоплеер

Она не играет по правилам в глупые игры –
Житейские игры с бессмысленно-скучным финалом,
Ей нравятся тигры – седые бенгальские тигры,
Хранящие старые шрамы на сердце усталом.
Ей внятен прерывисто-сдержанный смысл многоточий,
Она выдыхает стихи на оконные стекла,
И каждый ее ноготок идеально отточен.
Жаль, вера в счастливость финалов с годами поблекла.
Она рассекает пространство стремительной птицей,
На хрупких плечах умещая десяток вселенных.
Сбегает в лиловые ночи  -  ей часто не спится,
Ей плачется часто под грузом событий разменных.
Приходит котенком на мягких израненных лапах...
Стирая морщинки печали, ерошит седины…
……………………………………………………………………………………………………………………
А он обречен вспоминать ее голос и запах,
И терпкую  нежность улыбки оттенка рябины.

© Ирина Корнетова, 09.05.2011 в 20:43
Свидетельство о публикации № 09052011204321-00215759

Эта женщина в зеркале смотрит слегка свысока.
У нее за спиной простирается собственный мир.
Мы синхронно касаемся пряди волос у виска,
Собираясь покинуть пределы зеркальных квартир.
Эта женщина в зеркале левой рукой, не спеша,
Красит губы пунцовой помадой и щурит глаза.
Мы почти что похожи, но как же она хороша!
Я примерила серьги – ей тоже к лицу бирюза.
Эта женщина в зеркале вряд ли скучает одна.
Где проводит она мои ночи и ломтики дней?
Я как следует высплюсь – а женщина утром бледна:
Кто-то там, в Зазеркалье, похоже, вздыхает по ней.
Эта женщина в зеркале -  жгучее пламя и лёд,
Ею правит совсем не земная - иная судьба.
Вдруг однажды к зеркальной границе она не придет?
Я увижу в холодных глубинах всего лишь… себя?

© Ирина Корнетова, 20.02.2011 в 19:54
Свидетельство о публикации № 20022011195433-00204161

«Сама виновата!», - кричали холодные взгляды…
А ей, как когда-то, уже их поддержки не надо…
Она улыбалась и шла сквозь бетонные стены…
Слабее её оказались стальные проблемы…

Она не сломалась, как кто-то, злословя, пророчил
И слёзы уже не лила с наступлением ночи…
Она понимала, что слабости жизнь не прощает…
Она не умела ползти, потому и взлетает…

А те, что, не медля, ей в спину когда-то стреляли,
Теперь за успехом её, задыхаясь, бежали…
Как будто совсем не её лицемерием били…
На фразу «Ведь мы же друзья!» эхо молвило: «Были…»

Не стоит искать в чьём-то горе вины и подвоха…
Доверчивость – это не глупо и вовсе не плохо…
Она благодарна врагам, ей урок помогает…
Ведь в спину толчок – шаг вперёд совершить заставляет…

Она научилась ценить каждый луч на рассвете,
А рядом любимый мужчина, чудесные дети…
К ней счастье вернулось, как вечером солнце к закату,
А звёзды с улыбкою шепчут: «Сама виновата…»

© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, 2012
Свидетельство о публикации №112051209880 

Прослушать или скачать Edvin Marton My Love is Deep бесплатно на Простоплеер

Прослушать или скачать Eklipse Cry Me a River бесплатно на Простоплеер

...бокал Клико на свет янтарным мёдом...и сок любви на нёбо соком вишни...
...а в зеркалах два жадных антипода...и каждый неземной...и каждый - лишний...

...есть только я и ты и ветер с юга...запутавшийся в неводе гардины...
...сегодня мы принадлежим друг другу...как целого две равных половины...

...скользнёт одежды шёлк по шёлку кожи...и тени от камина, как химеры...
...мой взгляд нетороплив и осторожен...от влажных губ - к призывным полусферам...

...и вниз...туда, где жажда восхищенья...дарована сверхженственной природе...
...к смыкающимся в искренность мгновенья...и ждущим жара ласки скатам бёдер...

...и вспыхнет вмиг степным пожаром вечер...всё будет так, как ты всегда хотела...
...мы, как два крика, брошенных навстречу...сольём в один огонь две искры тела... 

...плывут ночные бра в фойе отеля…о стойку звякнул ключ и смолкло эхо…
…зеркальный лифт сомкнул флюиды хмеля и шепот зацелованного смеха…

…седьмой этаж и номер – две семерки… за этой дверью наше преступленье…
…не нужен свет, смотри - луна сквозь шторки… твой силуэт закрыл ее… затменье…

…все дни и ночи под ноги опали… батистом белым, шелком темно-синим…
…вдова Клико на донышке в бокале… в заиндевевшем обрамленье зимнем…

…опять ты новый, я тебя не знаю!… и кто есть я - теперь уже неясно…
…мы неуклонно жизнь толкаем к краю… но, если это смерть – она прекрасна!

…разверзлось время, небеса бездонны… последняя струна, скрипач незрячий…
…дыхание навзрыд, глухие стоны… мы умерли? Мы счастливы? Мы плачем?..

… застынет тень переплетенной позы… я верю в знаки…тишина в отеле…
…нельзя в бокале оставлять «на слезы»… в седьмую ночь украденной недели…

...резной озноб кленового листа...приклеился к стеклу окна снаружи...
...стук в дверь...гарсон с унылостью Христа...тележка...лёд в ведре с шампанским...ужин...

...и музыка Вивальди...как во сне...и дрожь желанья жадного под кожей...
...всё, что в разлуке множилось во мне...сегодня страстью вырвется...быть может...

...я знаю, робость нынче не в чести...и пауза, как белый флаг, повисла...
...прости меня!..прости меня!..прости!!! - вся жизнь моя давно за гранью смысла...

...до нервной дрожи сонного зрачка...до первой боли...до сердечной рези...
...я без тебя, как скрипка без смычка...красив, но...гениально бесполезен...

...всё не о том...конечно ж...не-о-том...текут водой в песок минуты встречи...
...давай зажжём немыслимым костром...всю нашу жизнь, как этот страстный вечер!..

...давай расплавим лавою тела...чтобы она, рванувшись взрывом в небо...
...потом, как нежным флёром истекла...на души исцеляющим плацебо...

...ведь мы с тобой одно, на самом деле...и в этом наша правда и спасенье...
...давай совсем отменим дни недели...
...объявим жизнь отныне - ВОСКРЕСЕНЬЕМ!!!

…смотри, как время убегает странно… оно всегда спешит по воскресеньям…
…больные мысли мечутся спонтанно, сознанью угрожая расслоеньем…

…сканируют глаза многоэтажку, чтоб не увидеть губ до боли сжатых…
…я заберу себе твою рубашку, в ней дышит нежность в складочках примятых…

…прикосновенья очень жгут… не надо… а сердце мерзнет, как щенок бездомный…
…и кровоточит на губах помада… и мир обыкновенно вероломный…

…тоска моя плывет к воздушным массам… тугое небо разлеглось на мили…
…лечу одна сегодня бизнес классом… так пасмурно, но рейс не отменили…

…сейчас порвется целое на части… но взгляд чужой навязчиво завистлив…
…есть вещи, что, увы, не в нашей власти, как опадание кленовых листьев…

…всё… галочкой на циферблате - десять… душа дрожит, немея под пальтишком…
…задача жизни - мир уравновесить… и отнимает то, что жаждешь слишком…

...распахнут и слегка приподнят ворот...моя рубашка на тебе халатом...
...смотри - рукав чуть-чуточку надпорот...моим прощально-жалобным захватом...

...горчит твой поцелуй на обереге...что ты мне алым шарфом повязала...
...и бьётся сердце чётким ритмом рэгги...под гулкий гомон аэровокзала...

...а на щеке моей ожог помады...смеётся отражением в витрине...
...молчи...не говори: "Прощай!"...не надо...пусть кофе на губах молчаньем стынет...

...ещё стекает время вязкой глиной...я словно отстранённо это вижу...
...всё откровенней времени кончина...EXIT моей надежды...ближе...бли-же...

...взревут турбины "Боинга"...рискуя...мою мечту бедой уравновесить...
...две галочки сойдутся в поцелуе...часы умрут на римской цифре X...

…скажите, вы в порядке?… стюардесса, сверкнет пастеризованной улыбкой…
…зеленый чай…я растворяюсь в кресле... а в тишине, как в паутине липкой…

…плывут немого фильма эпизоды… спина вдаль уходящего героя…
…красноречивей всякой непогоды, а темный плащ английского покроя…

…вдруг исчезает в моросящей дымке… попытка кануть в сон безрезультатна…
…тревогою протоптаны тропинки… и пустота над миром необъятна…

…как манекен его водитель новый… меня встречает… и реальность злая…
…и город в бликах солнца бестолковый… огромная квартира нежилая…

…и десять черных роз на покрывале… и фото наших тайных встреч в конверте…
…и вызов именной тебе – на ралли…он гений - учредитель шоу смерти…

…но почему же ты молчишь?!. О, Боже… с балкона розы вниз, и в кровь ладони…
…тебе билет доставили, похоже… железный голос – «абонент не в зоне»…

...бессилья слезы капают на снимки… известная блондинка с чемпионом…
...судьбы трагикомичные ужимки… о-ста-но-вииись!…сорвется в небо стоном…

...механик Гарри в копоти загара...рукой мне машет - вот уж образина!..
...но без него не выдержать Дакара - в нём терпкость виски с запахом бензина...

...здесь все равны - здесь всех зверей по паре...и каждый - Бог!..хоть в общем-то, похожи...
...но..."ключ на старт!" и крестит воздух Гарри - молитва на удачу...дрожь по коже...

..."Поехали!.." мой "Порш-Кайенн" сорвался...накручивая мили на колёса...
...всё прошлое я проживал авансом...адреналин в крови...судьба в заносах...

...вот это - жизнь!..на нервном перекале горят контакты, выплавляя свечи...
...ревёт мотор в немыслимом вокале...и перегрузок тонны давят плечи...

...на виражах, в глазах от пыли слёзы...в азартной лихорадке задыхаюсь...
...летят мне в память брошенные розы...на красном покрывале - чёрным - зависть...

...чёрт побери их, мерзких папарацци...и в бликах вспышек - два горячих тела...
...мне наплевать - уже устал бояться...ты с мужем рвать до срока не хотела...

..."На 90 - влево!!! Чёрт! Куда ты?!!" - орёт мой штурман в рёве водопада...
...я - вправо...и летит "Кайен" крылато...походу Рай - налево...вправо - к Аду...

...и как в слайд-шоу - жизнь моя до кадра...в какой-то непрерывной суматохе...
...священник..."Аве!.." аве?.. что Вы, падре...и темнота...как всхлип на полувздохе...

...и взрыв...и тишина...мобилы зуммер...так холодно...в Дакаре вдруг морозы?...
...нет, для других жара...я просто умер...
...и небо чёрным цветом чёрной розы...

…взрыв… тишина… мир клинически белый… и сон внутривенный долгий и тяжкий…
…сердце мое… ты как каторжник беглый… ищешь пристанища, просишь поблажки…

…я. ненавижу цветы…ради Бога!… убийца могучий к жертвам лоялен….
…устлана розами смерти дорога... жестокий обычно сентиментален…

…«он лучший мой гонщик… смерть чемпиона»… в пальцах холеных с нарзаном стаканчик…
…«клуб потерял полтора миллиона… дорого мне обошелся твой Мальчик…

…случай несчастный… смотри – экспертиза… переживу этот в прессе скандальчик…
…будешь ты только со мною, маркиза… не вспоминать обещаю романчик»…

…режет глаза яркость красок, помпезность… ужин и свечи в супружеской спальне…
…ты всемогущий, но сделай любезность… свет погаси… в темноте сексуальней…

…жидкий янтарь дорогого напитка… тают в одном из бокалов кристаллы…
…твой поцелуй - изощренная пытка… ангелы к небу возносят хоралы…

…вдовий глоток проникает пылая... местью холодной... в осколки бокальчик…
…ты вероятно поймешь, умирая... всей моей жизнью был этот Мальчик…

Давай станцуем танго под дождем?
Стучат по крышам капельки, балуясь…
И мы с тобой, неистово целуясь,
Представим, что на свете мы вдвоем...
Давай станцуем танго под дождем?

Нам дарят свет ночные фонари.
Стук каблучков - по мокрому асфальту,
В нем отраженье неба яркой смальтой.
И тихо льется радость изнутри…
Нам дарят свет ночные фонари.

Чарующая музыка любви
Волнует, обжигая страстью танец,
Красивой сказкой для двоих он станет!
Дождем на счастье нас благослови,
Чарующая музыка любви.

Надену красное... Из вазы на столе
Достану розу, приколю заколкой.
Станцуем танго? Танго на стекле!
Станцуем на бутылочных осколках?

В окно стучится дождик мотыльком,
В ночи грустит о чём-то безответно…
Станцуем танго? Танго босиком –
На красном шёлке крови не заметно.

Как страстно манит вскинутая бровь,
И сердца стук закладывает уши.
Станцуем танго? Лучше ноги - в кровь,
Чем без конца друг другу резать души!

Танцуем танго под дождем Вокруг вода струится… И никого…лишь мы вдвоем… И страшно с такта сбиться … Ласкает спину теплый дождь… Я вся насквозь промокла… Мне зябко… и по телу дрожь… Ужасно, как продрогла… Не разберу где дождь, где ты… Где губы и где руки… Так много влажной мокроты И сладкой-сладкой муки… Танцуем танго под дождем… Вокруг вода струится… И никого… лишь мы вдвоем… И страшно с такта сбиться…. Ты что-то шепчешь, я – молчу, Как долго танец длится… Я вся твоя… Я так хочу Поверить, что не снится… Танцуем танго под дождем… Танцуем только мы вдвоем…

Станцуй со мной танго под теплым дождем Пусть даже одежда промокнет до нитки, вся к телу прилипнет -- нам все нипочем... Дождю не под силу с лица смыть улыбку Станцуй со мной танго...В нем близость и страсть... И капли на коже пленят и волнуют... Держи меня крепче,вкушающей сласть, Когда мои губы твои поцелуют... Станцуй со мной танго под летним дождем Станцуй босиком...беззаботно...по лужам... Мы вместе с тобой эту грань перейдем... Как воздух, ты мне до безумия нужен...

Она не любит чужаков, не смотрит долгим взглядом в спины.
Взведенный мысленно курок, смягчает внутренней пружиной.
Не коронует, не казнит. На - « Вы », дерзка, горда, игрива…
Убьет и  тут же воскресит. Легко, без умысла, невинно.
Ворвется в окна, расплескав, луны прозрачность в спящий полог.
И до последнего глотка, и до последнего глотка…
Вино любви… в руке рука.
Она и Он… 
И спящий город.

Он не приемлет суеты, болтливость праздную сверх меры,
Свои заветные мечты, несет годами, с Божьей верой.
Не коронует, не казнит, умен, галантен, всё по чести.
Спасет, и скажет – « надо жить! »… рукой согреет медный крестик.
Восстанет против  тишины, колен упавших, ран открытых.
И до последних дней в глаза, и до последних  дней в глаза…
В которых свет и образа…
Она и Он…
И свет молитвы.

Она из первых Маргарит, вкусивших плод  сакральных знаний,
В ее душе всегда горит, звезда вселенских предсказаний.
Алеют в сердце снегири, пушистой грудкой согревая
Клочок истерзанной души, застывший в недрах подсознанья.
На перекрестке двух миров: Она и Мастер… Книга судеб.
И до последнего листка, и до последнего листка,
Его стихи, мечты, слова…
Она и Он…
И берег лунный.

.. Пришпорит ночь своих коней, плащом стирая грани жизней,
Закат из тысячи свечей, зажжется в небе живописно.
И для истерзанных двух душ, найдется маленькая гавань,
Где весла будят тишину, жемчужно - снежного тумана…
Где выше птиц и  парусов,
Она и Он…
Звук голосов….
И двери Храма.

© Copyright: Аленушка Вергунова, 2011
Свидетельство о публикации №111101009403 

"Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы..."
("Мастер и Маргарита", глава 13. "Явление героя")

Она несла в руках цветы,
И тон их – жёлтый, и тревожный,
Презрев всё то, что невозможно,
Блеск одинокой красоты
В мир отражал. Подобно сну,
Минуя тысячи прохожих,
Так мы, средь фонарей, похоже,
Заметим ясную Луну
На потемневших небесах,
Что жертвенно и одиноко,
Несёт свой крест, послушно року,
Кому любовь, кому и страх.
Вот, и она, сорвав покров
Со всех немыслимых запретов,
Дарила отблеском рассвета,
В закатных сумерках – любовь.
И вот, совсем не о цветах,
Она теперь заговорила,
И в ней была такая сила,
И одиночество в глазах…

© Copyright: Андреевский Александр, 2005
Свидетельство о публикации №105120700024

«За мной, читатель!»
/М.Булгаков «Мастер и Маргарита», гл.19/

За мной, читатель! Кто тебе сказал,
Что нет на свете – настоящей, вечной
Любви? – Открой, мой друг, глаза,
Расправь – понуро сломленные плечи

И пусть лгуну – да отсекут его язык
За гнусные сомненья и наветы,
Коль не увидел – истинной красы,
Которой наша жизнь лишь согрета

Так, в полнолунье – в роли госпожи,
Хозяйкой бала – страшно быть, поверьте,
Но душу дьяволу спокойно заложив,
Она спасла любимого от смерти,

За мной, читатель, следуй лишь за мной,
Пусть я прослыть мечтателем рискую,
И пусть её клянёт любой другой,
Я покажу тебе любовь – и лишь такую… 

«Луна в вечернем, чистом небе…»
/М.Булгаков «Мастер и Маргарита», гл.20/

Луна в вечернем, чистом небе
Висела белым фонарём,
Деревьев призрачные цепи,
Роняли тени за окном.
А за задёрнутою шторой,
Свет электрический пылал,
Она ждала – вот крем, и скоро
Придёт пора, девятый вал –
Волной накроет с головою,
И вознесёт под облака,
И под безумною Луною –
Откроет город свысока.
И вот, свершилось, за спиною
Призывно грянул телефон.
«Невидима! – И чёрт со мною,
Скорей на бал, из дома вон…» 

«Невидима и свободна!»
/М.Булгаков «Мастер и Маргарита», гл.21/

Невидима и свободна! Невидима и свободна!
Невидима и свободна…Прекрасен её полёт!
С копною волос блестящих, в сияньи Луны холодной,
Стрелой рассекая воздух, стремится – вперёд, вперёд.

Беззвучно по переулку, ныряя меж проводами,
Летунья плывёт по небу, из города, мимо, прочь,
И реки машин, и кепок – плывут по земле рядами,
Не ведая, что творится – над городом в эту ночь.

Над мерзостью этих будней, трусливых, пустых людишек,
Погрязших в грехе постыдном, распявших опять Христа,
Летит над страной огромной, страной лагерей и вышек,
Страною, залитой кровью. Средь грязи – она чиста.

Летит, обретя свободу, почти облаков касаясь,
Вдыхая зарю, туманы, росу, и мерцанье звёзд,
И мудростью, и покоем, и радостью наполняясь,
Невидима и свободна… Не пряча счастливых слёз…

© Copyright: Андреевский Александр, 2004
Свидетельство о публикации №104120900021