забирайте в дневник кому понравилось -)

Маленький котёнок ёжась от холодного ветра в пушистый комок, мягко перепрыгивал через замёрзшие лужицы, пробираясь к тёплому подвалу, где несколько последних дней был его дом.

Шерсть сбилась в тоненькие иголочки полузамерзших колтунов-сосулек, лапки замёрзли от бесконечных ледяных пупырышков воды на асфальте и обметались кружевом нетающих заиндевелых снежинок. Большие янтарные глаза настороженно поглядывали по сторонам – не попадётся ли кто знакомый? Тогда к нему можно будет пристать, ласково умоляюще мяукнуть и жалобно заглянуть в глаза, вызывая сострадание. Но здесь никого не было. Одиноко шелестя мириадами снежинок, шумела пурга, неся позёмку своей маленькой снежной армией навстречу котёнку, упрямо прыгающему по льду.

Сегодня котёнок остался без еды. В том месте, где даже в морозный день обоняние привычно ласкал запах рыбы, было много людей. Люди шаркали стоптанными сапогами, мелькали перед ним закрашенной дешевым кремом облезлой кожей ботинок и шумели. Обычно людей здесь было не так много, и солнце ещё выкатило свой тусклый зимний глаз на середину блеклого, занавешенного облаками неба. Поэтому долго уворачиваясь от мелькающих ног, котёнок решил возвращаться домой. Дома было намного теплее. Маленькие и большие коробки, сваленные в кучу в одном из подвалов стали ему своеобразной квартиркой. Растащив кучу в пару вечеров, котёнок обосновался в своём картонном доме.

Котёнок не знал, сколько он уже живёт в этом месте. Его мать – большая пушистая кошка ласково жмурилась такими же янтарными глазами всем четверым котятам, маленьким слепым комочкам, покрытым мягкой шерсткой. Потом его хозяйка долго плакала, размазывая по щекам солёные слёзы, а кто-то кричал ей, что так будет лучше. Тогда ещё землю покрывал шуршащий ковёр из ярких оранжевых и жёлтых листьев. Солнце щипало глаза, отражаясь яркими лучами от маленьких янтарных огоньков. А ночью неожиданно пришел холод. Родной запах растворился в незнакомом воздухе чужого района, и пришло непонимание. Так он жил, слоняясь по улицам днём и забираясь в открытые подъезды по ночам. Постепенно сухой воздух и яркие резные листья сменили дождь и слякоть, а теперь из-за холодных острых иголочек снега стало совсем трудно.

Районные коты сбивались в кучки и прятались среди мусорных баков, бегали от голодных собак и устраивали разборки за территорию. К одной из таких кучек котёнок хотел было пристать, но тощая облезлая кошка, ходившая за вожаком, гневно сверкала жёлтыми глазами и пятном лишая на спине, и топорщила коготки. Вожак равнодушно взглянул на котёнка, словно говоря: « Извини, я бы рад…» и вернулся к лишаистой спутнице. Котёнок долго провожал взглядом котов и, наконец, вернулся в подвал. Больше он не делал попыток прижиться в кошачьем сообществе. Два или три раза ему повезло, его взяли на руки, отогрели и накормили, а потом опять выпустили в холодный, звенящий морозом день.

Неожиданно резкий порыв ветра бросил в мордочку пригоршню снега и котёнок не устоял на лапках, переворачиваясь на снегу и больно тычась в осколки расколовшегося льда. Сонное безразличие нашло на котёнка, утягивая его в последний сон, грозя заморозить, превратить в ледяную игрушку непогоды.

Теплые человеческие руки, натыкаясь на промерзшую острыми льдинками шерстку, подняли холодный комочек, который неожиданный ветер швырнул под ноги. Приложив, освобожденную от перчатки руку к щупленькому тельцу, человек убедился в живучести семейства кошачьих и переложил его за пазуху к теплому свитеру.

Котёнок потянулся, всем тельцем ощущая тепло рельефной батареи. Снег с шерстки оттаял, образовав маленькие лужицы на полу, а батарея даже высушила мокрый золотистый мех.

Человек потрепал его по шерстке, с усмешкой заявляя:

- А у тебя действительно девять жизней, котёнок. Котёнок мяукнул, мягко спрыгивая на колени человеку.

Теплые ладони обхватили тельце котёнка и погладили мордочку.

- Как тебя зовут? - ласково улыбнулись светлые глаза из-под густой чёлки.

Котёнок смешно мигнул и мурлыкнул.

- Ага. Значит, мне выпала честь придумать тебе имя? - человек приподнял котёнка и заглянул в блестящие янтарные глаза.

- Как же мне тебя назвать? - человек задумался и взъерошил светлые волосы. – Ты согласен быть Лунатиком? Бродишь по ночам, золотой весь такой, а?

Котёнок радостно мяукнул, соглашаясь с решением нового хозяина.

- Пойдём, я тебя накормлю, Лунатик. Есть хочешь?

Лунатик неохотно спрыгнул на пол и выжидающе уставился на человека.

Человек рассмеялся, наблюдая за котёнком.

- Ну спасибо, Лунатик! Рассмешил, - пробормотал человек, роясь в холодильнике. - Я редко смеюсь, можешь поверить. Ты уж извини, я молоко не пью, тебе кефир подойдёт? Человек налил в блюдечко густую молочную жидкость и покрошил в него хлеб.

Сытый и согретый котёнок настороженно посмотрел на человека. Обычно после еды его сразу же выгоняли, но в этот раз хозяин лишь погладил Лунатика по золотой шерстке.

- Если ты ничей, можешь жить у меня.

Так котёнок остался жить у человека. Каждое утро человек вставал, наливал миску молока Лунатику, завтракал и уходил. Когда за окном сгущался сиреневый сумрак раннего зимнего вечера, входная дверь щелкала замком и впускала хозяина. Котенок, радостно мяукая, прыгал в ласковые руки человека, и для него не было большего счастья, чем услышать: «А я уже соскучился, Лунатик!»

Морозные иглы зимы таяли, топились серебристые сосульки, за окном всё чаще щебетали птички, но не зимние красногрудые снегири и весёлые синички, а юркие воробышки; снег совсем сошел, обнажив чёрные проталины земли, сопревшей под снежным покровом за долгую зиму. Несколько раз человек брал его с собой на дышащую весной улицу. Котёнок с удовольствием вдыхал новые, незнакомые запахи, насыщенные весенними ароматами распускающихся из упругих почек клейких листочков. В один из таких весенних дней, человек вернулся в плохом настроении. Лунатик засуетился вокруг, запрыгнул на колени и замурчал. Человека это успокаивало, вот и теперь он улыбнулся, привычно взъерошивая волосы.

- Спасибо, Лунатик. Что бы я без тебя делал? Пойдём на улицу. Там сегодня чудесно. И пусть она катится к черту! Она - это его девушка, - догадался котёнок. Он пору раз видел её – высокую, темноволосую, с укоряющим взглядом. Она фыркала на Лунатика и говорила, что у неё аллергия на кошачью шерсть, но человек пожимал плечами и гладил мягкую шерстку Лунатика.

Ласковое солнышко приветливо золотилось на небе, переливаясь в шерстке Лунатика. Котёнок бежал впереди, постоянно оглядываясь, идёт ли за ним человек. Человек шёл, забросив за спину рюкзак, засунув руки в карманы любимых джинсов.

Перекрёсток мигнул трехглазым подслеповатым светофором, призывая подождать. Ещё одно маленькое золотистое солнышко. Впереди, через дорогу был парк с мягкой шелковистой травой и бойкими серыми и зелёными кузнечиками.

Мягкие лапки перешагнули через белую полосу перехода, и зоркие янтарные глаза осмотрели замершую движением дорогу: можно идти.

Человек, перекинув рюкзак на другое плечо, шагнул на дорогу, когда с перекрёстка, неожиданно взвизгнув шинами, вылетел серебристый автомобиль. Человек не обратил внимания, погрузившись в собственные мысли, сделал ещё один шаг навстречу серебристой машине. Котёнок удивлённо взглянул на задумавшегося хозяина и, истошно мяукнув, бросился на человека. Человек, очнувшись от мыслей, отпрянул, а серебристый автомобиль чуть слышно подкинул над бампером золотистое тельце Лунатика, которое, перевернувшись в воздухе, упало в подставленные теплые ладони человека.

Колени хозяина подогнулись, и он сел прямо на тротуар, прижимая к груди своего котёнка.

Лунатик зажмурил, затуманившиеся от боли янтарные глаза. Тельце сковал неожиданный холод, как в тот зимний вечер, когда его нашёл человек. « А я уже соскучился, Лунатик!» в последний раз прошептал в сознании котёнка голос человека, и приветливо улыбнулись цвета травы в парке, глаза.

Думаю, все, кто смотрел мульт по Мтv "Южный Парк", узнали Кенни =) Если хотите, можите взять к себе в цитатник=)

KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY;KENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY
KENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNYKENNY