14




На ней было белое платье, а поверх него - свободный темно-синий жакет. На воротнике брошка - маленькая серебряная рыбка. Платье самое простое, без украшений, но на Симамото оно смотрелось сногсшибательно. С тех пор как мы встречались в последний раз, она немного загорела.
- Я думал, мы больше не увидимся, - сказал я.
- Ты так каждый раз говоришь, когда меня видишь, - рассмеялась она, усаживаясь, как прежде, рядом со мной на табурет и кладя руки на стойку. - Но я же тебе записку оставила, что какое-то время меня не будет.
- Какое-то время - понятие относительное. Особенно для того, кто ждет, - заметил я.
- Но ведь бывает, по-другому и не скажешь.
- “Бывает” - тоже довольно абстрактное словечко.
- Пожалуй, ты прав. - На лице Симамото появилась ее привычная улыбка, напомнившая легкий порыв ветерка, прилетевший откуда-то. - Извини. Не хочу оправдываться, но я в самом деле ничего не могла сделать. Не было у меня других слов.
- Чего ж тут извиняться? Ведь я тебе говорил: это бар. Когда хочешь, тогда и приходишь. Я к этому привык. Не обращай внимания - это я так, про себя.
Симамото заказала бармену коктейль и пристально посмотрела на меня.
- Что это ты сегодня так оделся, по-домашнему?
- Пошел утром в бассейн и не переоделся. Времени не хватило, - ответил я. - Но так тоже, по-моему, неплохо. Я так больше на себя похож.
- И выглядишь моложе. Тридцать семь тебе никак не дашь.
- И тебе.
- Но и двенадцать не дашь.
- Двенадцать не дашь, - повторил я за ней. Читать далее...

12




Два месяца, до самой весны, мы встречались с Симамото почти каждую неделю. Она заходила или в бар, или в “Гнездо малиновки” - туда чаще. Всегда появлялась после девяти. Устраивалась у стойки, заказывала два-три коктейля и часов в одиннадцать уходила. Я садился рядом, и мы пускались в разговоры. Не знаю, что о нас думал персонал, но меня это мало волновало. Точно так же я не обращал в школе внимания на то, как смотрели на нас одноклассники.
Иногда она мне звонила и предлагала встретиться где-нибудь днем на следующий день. Обычно мы выбирали кофейню на Омотэ-Сандо. Закусив, отправлялись гулять. Ходили вместе часа два, самое большее - три. Когда время истекало, она смотрела на часы, улыбалась мне и говорила:
- Ну вот! Надо идти. Читать далее...

10




Река ловко прокладывала себе дорогу между скал, то закручиваясь в маленькие водовороты, то смиряя бег и растекаясь тихими заводями. На поверхности тусклыми бликами играли лучи неяркого солнца. Вниз по течению виднелся старый металлический мост - такой узкий, что по нему едва могла проехать машина. Его темный невозмутимый каркас утопал в тишине, наполнявшей морозный февральский воздух. Мостом пользовались только постояльцы гостиницы - они перебирались по нему к горячему источнику, - обслуживающий персонал, да еще лесники. Мы не встретили на мосту никого, да и перейдя по нему и оглянувшись назад, не заметили ни одного человека. Приехав в гостиницу, мы наскоро пообедали, снова перешли на другой берег и двинулись вдоль реки. На Симамото была теплая куртка. Она подняла воротник повыше и замотала шею шарфом до самого носа. Оделась специально для прогулки в горах - не так, как обычно. Волосы собрала сзади, на ноги надела походные ботинки на толстой подошве, на плече висел зеленый нейлоновый рюкзак. Вид у нее был, как у старшеклассницы. По берегам кое-где оставались пятна еще не сошедшего, слежавшегося снега. На самой верхней балке моста сидели две вороны, смотрели на реку и пронзительно каркали, будто ругались. Их крики зябким эхом разносились по голому, потерявшему листву лесу, пролетали над рекой, резали слух. Читать далее...

8




После того как в “Брутусе” написали про меня, да еще и фотографию поместили, ко мне повалили старые знакомые. Одноклассники из разных школ, в которых я учился. Нашествие продолжалось дней десять. Раньше я недоумевал, кто же читает все эти огромные кипы журналов, что громоздятся в каждой книжной лавке или магазине. Но сам попав на страницы такого журнала, понял: этих людей гораздо больше, чем мне казалось. Если посмотреть внимательно, где только их ни увидишь - в парикмахерской, в банке, в кафе, в электричке, да где угодно. Везде сидят, уставившись в эти журналы, словно одержимые. Может, боятся просто так, без дела, время терять - вот и хватают первое, что под руку попадется.
Не сказал бы, что встречи со старыми приятелями доставляли большое удовольствие. Не то что бы мне не хотелось с ними поболтать. Хотелось, конечно. Повидаться с давними друзьями всегда приятно. Да и они были рады меня видеть. Но сказать по правде, все, о чем они говорили, было мне до лампочки. Что стало с нашим городком? Чем занимаются другие наши одноклассники? Мне это было совсем неинтересно. Слишком далеко ушел я и от городка, и от того времени. И потом, о чем бы ни заходила речь, всё волей-неволей напоминало мне об Идзуми. Стоило кому-нибудь сказать что-то о нашем городке, как перед глазами сразу вставала она и ее тихая маленькая квартирка в Тоёхаси. Привлекательной ее больше не назовешь, - сказал мой приятель. - Ее дети боятся. Эти две фразы никак не выходили у меня из головы. Идзуми так меня и не простила. Читать далее...

6




Случилась у меня еще одна очень странная встреча - и опять с хромоножкой. Мне тогда было двадцать восемь. Случай был настолько непонятный, что я до сих пор не могу найти ему объяснений.
В Сибуя<Один из наиболее оживленных районов Токио.>, в предновогодней толчее, я заметил женщину. Она шла, как Симамото - точно так же приволакивая ногу. В длинном красном плаще, под мышкой зажата черная лакированная сумочка. На левом запястье - серебряные часы-браслет. Все вещи очень дорогие, как мне показалось. Я шел по другой стороне улицы, но, увидев ее, поспешил следом, прямо через перекресток. Откуда здесь столько людей? - недоумевал я, рассекая толпу и пытаясь настичь женщину. Из-за ноги она не могла идти быстро. Походкой - просто вылитая Симамото, тоже ногу приволакивает с легким вывертом. Шагая за ней, я не сводил глаз с затянутых в чулки ног - как элегантно они движутся, такое достигается только годами упорных тренировок. Читать далее...

3




Мы встречались с Идзуми больше года. Каждую неделю. Ходили в кино, вместе занимались в библиотеке, просто гуляли. Но до секса дело все не доходило. Раза два в месяц я приглашал Идзуми к себе, если родители куда-нибудь уходили. Мы обнимались на кровати, но раздеваться она отказывалась наотрез, хоть и знала, что дома никого больше нет. Осторожничала: “А вдруг они сейчас вернутся? Что тогда?” Идзуми не трусила, нет. Такой у нее был характер: терпеть не могла неловких и неприличных ситуаций.
Так что приходилось обнимать ее поверх одежды и всячески изворачиваться, неловко просовывая пальцы под разные бретельки и резинки, чтобы все-таки добраться до тела.
- Ну не спеши, - говорила она, глядя на мою унылую физиономию. - Подожди еще чуть-чуть. Мне же надо подготовиться.
Сказать по правде, я не очень-то и торопился. Непонятно, что будет дальше. Да и, надо сказать, история эта мне уже порядком надоела. Конечно, Идзуми мне нравилась, и вообще приятно, когда у тебя есть подружка. Если бы не она, про те годы и вспомнить было бы нечего - тоска зеленая. Простая, хорошая девчонка, такие обычно нравятся. А интересы у нас были совсем разные. Книги, музыка... В этом она почти не разбиралась. Поэтому говорить с ней на такие темы на равных было невозможно. Не то, что с Симамото. Читать далее...

Перевод с японского Ивана и Сергея Логачевых




1




Я родился 4 января 1951 года. В первую неделю первого месяца первого года второй половины двадцатого века. Было в этом что-то знаменательное, поэтому родители назвали меня Хадзимэ<В переводе с японского - “начало”. - Здесь и далее примечания переводчика.>. Кроме этого, о моем появлении на свет ничего особенного не скажешь. Отец работал в крупной брокерской фирме, мать - обычная домохозяйка. Студентом отца взяли на фронт и отправили в Сингапур. Там после окончания войны он застрял в лагере для военнопленных. Дом, где жила мать, сгорел дотла в последний военный год при налете “Б-29”. Их поколению от войны досталось по всей программе.
Впрочем, я появился на свет, когда о войне уже почти ничего не напоминало. Там, где мы жили, не было ни выгоревших руин, ни оккупационных войск. Фирма дала отцу жилье в маленьком мирном городке - дом довоенной постройки, слегка обветшалый, зато просторный. В саду росла большая сосна, был даже маленький пруд и декоративные фонари. Читать далее...