1 апреля 1932 года были резко снижены карточные нормы выдачи хлеба (с 12 до 8 кг для рабочих и с 8 до 4 кг для иждивенцев). Несколько дней, не на общих собраниях, а через небольшие группы рабочих местная власть пыталась обнародовать решение правительства. Но, несмотря на такие предосторожности, все равно эта «новость» взорвала и до того накаленный рабочий класс города Вичуги, который до революции не испытывал подобных унижений...
 

С 6 апреля начали останавливаться фабрики Объединенной мануфактуры им. Шагова. 8 апреля к ним присоединились рабочие фабрики им. Красина. 9 апреля утром забастовала часть рабочих фабрики им. Ногина.

Чтобы поддержать товарищей, шаговские рабочие организовали марш к фабрике им. Ногина. Проходную Ногинки, предусмотрительно заблокированную комсомольцами, забастовщики забросали камнями, а затем прорвались на территорию фабрики и ворвались в цеха, где стали останавливать оборудование... В результате, приблизительно 1500 рабочих фабрики им. Ногина присоединилось к стачке, фабрика была остановлена.

Затем три тысячи забастовщиков пошли к фабрике «Красный Профинтерн». Как и на ногинской фабрике, здесь многие рабочие покинули свои рабочие места. В цехах стачечники останавливали работу станков, а комсомольцев и коммунистов, оказывавших сопротивление, избивали. Число забастовщиков у фабрики достигло 5000 человек.

К концу дня все фабрики в Вичуге и окрестностях были остановлены. Общее число бастующих достигло 15-20 тысяч человек.
 

Поздним вечером 9 апреля органами OГПУ был арестован Юркин, один из лидеров стачки. На следующий день 5-тысячная толпа рабочих, собравшаяся у горсовета, потребовала освободить Юркина.

На площадь прибыла конная милиция, которая попыталась рассеять толпу, но эта попытка была отбита. Разозленный народ ринулся к отделению милиции. Ворвавшись в здание и, услышав от начальника милиции Мохова, что он ничего не знает о местонахождении Юркина, рабочие начали избивать милиционеров, врываться в помещения и переворачивать все верх дном. Мохова и его заместителя избили до потери сознания, у здания милиции были разбиты окна, с кабинетов сорваны двери, из камер выпущены задержанные…

Затем взбунтовавшаяся толпа двинулась к зданию горкома и к зданию ОГПУ. В здании горкома часть партийных работников была избита, остальные горкомовцы успели бежать. Затем было захвачено здание местного отделения ОГПУ вместе с его начальником Иткиным. Иткин был избит до полусмерти, другие сотрудники также подверглись избиению, а кабинеты – погрому.
 

К этому моменту, когда события достигли критической точки, офицер ОГПУ Голубев взял на себя руководство конной милицией. Десять милиционеров успешно отбили обратно здание ОГПУ, при этом они подверглись атаке камнями…

Бунтовщики попытались штурмовать здание еще раз, бросая кирпичи и камни в милиционеров. Милиционеры открыли стрельбу сначала в воздух, а затем на поражение. Несколько рабочих было ранено, один - убит, и мятежная толпа рассеялась.

15 милиционеров в этот день получили тяжелые ранения…

 

После неудавшейся попытки занять почтовое отделение, восставшим удалось подсоединиться непосредственно к городским телеграфным кабелям с целью контроля ситуации в городе и для связи с другими фабричными центрами. К этому моменту в город «нелегально», при содействии железнодорожников, прибыло немало посланников из других городов для контактов и для того, чтобы «учиться, как делать это».

 

Активность стачечников продолжалась до 2 часов ночи, но с этого момента в город стали стягиваться дополнительные подразделения милиции и ОГПУ (около 500 человек). Вечером 11 апреля в городе был введен комендантский час.

 

12 апреля в Вичугу прибыл Лазарь Каганович, секретарь ЦК ВКП(б), 1-й секретарь Московского комитета ВКП(б).

Каганович сначала, в сопровождение высоких чинов и вооруженной охраны, отправился на фабрику им. Ногина, где встретился с рабочими, которые не поддержали забастовку (это были, преимущественно, комсомольцы и коммунисты), а затем в фабричном клубе секретарь ЦК выступил с обещаниями рассмотреть проблемы забастовщиков, резко осудив методы стачечников и призвав разойтись и выйти на работу.

Той же ночью команда Кагановича, мобилизовав членов партии, провела несколько подконтрольных собраний на фабриках и в бараках, обещая помощь и собирая ходатайства.
 

13-го апреля 1932 года состоялись обстоятельные встречи Кагановича с рабочими вичугских предприятий и к концу дня были приняты важные решения: карточные нормы хлебного довольствия восстанавливались в прежнем размере, хлебные поставки в город увеличивались. Были также сделаны принципиальные уступки в области альтернативных способов пропитания: было разрешено создавать пригородные подсобные хозяйства при фабриках, разрешено в городе открыть "советский базар" (колхозный рынок), рабочим обещано выделять городские земли под огороды.

Вскоре после этого, центральными властями были осуществлены реформы, аналогичные решениям, принятым в Вичуге.

В частности, сразу после возвращения Лазаря Кагановича (1-го секретаря Московского комитета партии) в Москву было принято решение об экстренном открытии колхозных рынков в столице. И первый московский «советский базар», знаменитый Тишинский рынок, был открыт уже 20 апреля 1932 г., через неделю после вичугского бунта.

А в мае 1932 г. вышел целый пакет правительственных постановлений, который уже в масштабах страны разрешал открывать в городах колхозные рынки и торговать на них хлебом и мясом, как колхозникам, так и частникам. Эти постановления историки окрестили «неонэпом». 1932 год также стал временем массового создания подсобных хозяйств при предприятиях.

И эти факты (реформы общегосударственного масштаба, неонэп) стали реальным достижением восставших вичугских ткачей.

Миф о Куликовской битве затмил историческую истину: первыми ощутимо бить Золотую Орду стали не московские князья, ещё долго являвшиеся её верной опорой, а новгородская вольница.

 

Новгородская вольница в лице пиратов-ушкуйников впервые свою эффективность показала в борьбе со скандинавами. Во время войн с «варягами» в 1320-х годах ушкуйники на морских судах совершали опустошительные набеги на земли Норвегии и Швеции. И это способствовало, к примеру, заключению мира, выгодного новгородцам.

В 1348 г. шведы в очередной раз напали на Новгородскую республику и взяли крепость Орешек. Ответный морской поход ушкуйников в 1349 г. настолько крепко запомнился шведскому королю Магнусу, что в своём завещании потомках, написанном в 1352 г. он взывал: «Приказываю своим детям, своим братьям, и всей земле Шведской: не нападайте на Русь, если крест в этом целовали; нет нам в этом удачи…».

После этого целых сто лет было тихо и мирно на наших шведских рубежах…

 

Попрактиковавшись на викингах, русские корсары обратили взгляд на восток. И здесь для «священной войны» с басурманами, а также для грабежа (одно другому не мешает) под знамёна новгородских воевод встала также вольница русских земель, хлебнувших горя под ордынским игом.

До приснопамятной битвы на Куликовом поле крупные волжско-камские грабительские походы по золотоордынским владениям новгородцы совершали в 1360, 1366, 1369, 1370, 1371, 1374, 1375, 1379 годах. Кроме того, осуществлялись разбойничьи рейды по Вятке и по Оби в Сибири. Набеги на Золотую Орду оказались столь чувствительными, что местные ханы вынуждены были откупаться данью от новгородских «братков»...

 

Главным средством борьбы против волжских «летучих голландцев» была не воинская доблесть разоряемых городов (вспомним, для примера, каким ожесточённым было сопротивление русских городов во время нашествия Батыя), а ордынские вассалы в лице русских князей. Именно к ним взывали ханы Золотой Орды с требованием покончить с новгородской партизанщиной. И московская, суздальская, ростовская, нижегородская власть брала под козырёк и выполняла приказы Орды.

Из мировой истории известно, что морские пираты, например, являлись крайне эффективным средством в борьбе с сильными конкурентами за гегемонию на просторах мирового океана, и особенно преуспела в использовании этого средства будущая «владычица морей» Великобритания…

Русская же власть средство давления на Орду и её экономического подрыва стала уничтожать собственными руками: известно о нападениях княжеских ратей на ушкуйников в Костроме и о походе Дмитрия Донского на Новгород Великий в ответ на набеги ушкуйников.

 

Ушкуйники несколько раз разоряли город Болгар, брали Казань и Астрахань. Не отказывались они пограбить и русские города, особенно, те, на которые таили обиду (Кострома и Нижний Новгород). В 1374 и 1375 годах ушкуйники брали штурмом и грабили Сарай-Берке, столицу Золотой Орды. К слову сказать, это был период смуты в Орде, так называемой «замятни». Но в отличие от решительных ушкуйников, бивших ослабевших басурман, русских князей «замятня» привела также в смятение – они метались, не зная, кому платить дань и к кому ехать за ярлыком… Сарай ушкуйники брали и век спустя, на закате Орды, – в 1471 году…

 

В 1374 г. была основана Вятка (Хлынов), в настоящее время, Киров. Основали Вятку новгородские ушкуйники. Независимая Вятка была демократической республикой: высшая власть принадлежала вече, войсками управляли выборные атаманы. Основным же промыслом населения было ушкуйничество, торговля, ратный труд.  Между прочим, в XV веке синонимом ушкуйника (речного разбойника) стало слово «хлын», «хлынский вор».

В 1489 г., после насильственного присоединения к Московскому государству, вечевая Вятка перестала существовать. Произошёл «развод»: часть населения Вятки переселена на подмосковные земли, а жители московских городов – в Вятку.

 

Часть хлыновских ушкуйников, избежавшая «развода», покинула Вятку и обосновалась сначала на Волге, в районе современного Камышина, где промышляла разбойными нападениями на торговые караваны, сбывая награбленное в пограничных рязанских городах.

Затем хлыновские предки новгородцев переместились в низовья Дона, где они и стали одними из прародителей казаков. Из новгородского наследия донскому казачеству досталось вечевое управление Войска Донского, слова «атаман» (от первоначального «ватаман», которое, в свою очередь, восходит к слову «ватага»), «стан» и многое другое.

В 1304 году московский князь Юрий нарушил традицию русских правителей: не имея на то никаких прав, он поехал в Орду за золотым ярлыком на великое княжение. Единственный законный претендент, тверской князь Михаил, был уже в Орде. Попытка тверичей перехватить Юрия Московского в Суздале не увенчалась успехом.

 

Самозваный московский кандидат прибыл в Орду. Мурзы ему ответили, что если он даст больше дани, чем Михаил Тверской, то золотой ярлык достанется ему. И Юрий, князь более слабого княжества, дал такое обещание. Это был явный блеф. Михаил же вынужден был обещать ещё большую дань, чтобы получить «законный» ярлык на великое княжение. Лишние тяготы, спровоцированные московским князем, легли на плечи русского народа…

 

Михаил Тверской хотел объединить Русь под своим началом. Константинопольский патриарх Нифонт в своём послании впервые в русской истории великого князя владимирского титуловал «великим князем всея Руси», а в послании инока Анкиндина Михаил Тверской именуется «честным самодержцем русского истолкования». Но на пути к объединению Руси стояла Москва. И Михаилу Тверскому приходилось силой преодолевать её сопротивление…

 

В 1312 г. умер хан Тахта. Новым правителем Золотой Орды стал хан Узбек. Как было принято в таких случаях, великий князь Михаил прибыл в Орду для подтверждения своих полномочий. В 1315 г. в Орду был вызван также князь Юрий Московский. Михаил Тверской, подтвердив свои права, отбыл на родину. А московский князь был оставлен в Орде, где он провёл два года. В результате этого «сидения» 36-летний московский князь женился на Кончака, родной сестре хана Узбека, которая в крещении получила имя Агафьи.

Выгодная женитьба сразу дала плоды: хан Узбек в 1317 году, нарушив сложившуюся традицию, передал ярлык на великое княжение своему зятю.

 

Юрий Московский с триумфом стал возвращаться домой. У Костромы его поджидало войско Михаила Тверского. Но битвы не произошло: противостояние закончилось переговорами и договором, содержание которого неизвестно. «По одним известиям, Юрий уступил великое княжение Михаилу, по другим, наоборот – Михаил уступил его Юрию. Как бы то ни было, дело этим не кончилось; Михаил, возвратясь в Тверь, стал укреплять этот город, ожидая, как видно, к себе врага, и действительно, Юрий остался в Костроме, собирая отовсюду войска» (С. Соловьёв).

 22 декабря 1317 г. у с. Бортенево произошла «битва великая», в которой войско Юрия Московского было разбито в пух и прах. В плен попали братья Юрия, а также его новая жена Агафья-Кончака. В почётный плен попал также татарский посол Кавгадый. Сам Юрий бежал...

Эта блистательная победа оказалась роковой для Твери: в плену при невыясненных обстоятельствах умерла Кончака, сестра хана Узбека…

 

По одной из версий, Агафью отравили засланные москвичами люди. В любом случае, это роковое событие было на руку Москве. Князь Михаил Тверской был вызван в Орду и, оклеветанный Кавгадыем и Юрием, жестоко казнён (ему было вырезано сердце).

 

Великокняжеский стол утвердился за Москвой ненадолго. Юрий Московский оказался плохим вассалом: задерживал выплату дани, не являлся на встречу с послом. Разгневанный Узбек в 1322 г. передал золотой ярлык Дмитрию Михайловичу, сыну казнённого Михаила Тверского. Но и Тверь своим последним шансом не воспользовалась: роковая цепь, начавшаяся с гибели Агафьи, продолжилась…

21 ноября 1325 г. в Орде произошёл самосуд: в канун годовщины гибели отца Дмитрий Михайлович убивает Юрия Московского. Хан Узбек, не простив Дмитрию убийства своего зятя, казнит его 15 сентября 1326 г.

А 15 августа 1327 г. в Твери произошёл антиордынский бунт: татарский отряд вместе с послом Чолханом, двоюродным братом Узбека, был уничтожен. Восстание поддержал тверской князь Александр Михайлович (брат и сын казнённых в Орде правителей).

Зимой 1327-1328 г. «карательная экспедиция» (50-тысячная татарская рать вместе с московским войском) опустошила Тверское княжество…

 

Так началась эпоха Москвы…