С днём всех Влюбленных!

А ведь раньше за любовь сражались.
Вполне серьёзно стрелялись на дуэлях, бились на шпагах.
За любовь велись войны. За любовь бросались головой вниз с обрыва.
Если любовь проходила, её отравляли и убивали кинжалом в сердце.

А что сейчас? За любовь потратят пару пустых слов, веник цветочков, изменят ей на близжайшей не очень мягкой кровати.
А если вдруг любовь уйдёт, то крикнут вслед, чтобы не забыли пакет мусора.

У меня в душе какое-то кладбище из фильма ужасов.
Вроде бы все уже давно похоронены, а они всё равно лезут и лезут, и хватают тебя за лодыжки, и так жалостливо мычат.

Любовь - красный шарик в форме сердечка. Когда он только накачан гелием, он рвётся вверх к небу, к облакам и птицам. Всё что внизу кажется ему мелким и низким, серым и пыльным. Только его высота имеет значение и только он может летать, и это никогда-никогда не закончится. Но шарик, к сожалению, глуп по своей природе. Он бездумен и слеп, и рвётся к тому, что для него опасно. Иногда он несётся в сторону огня или в сторону острых игл и шипов, он думает, что никогда не лопнет, никогда не перестанет летать. Но печальная реальность догоняет глупый шарик и он лопается, разрываясь на тысячи маленьких ошмётков. Маленький, бедный шарик умирает под каблуками прохожих выпуская последние облачка гелия. Тогда весь мир для него рушится и разрывается, всё болит и на улице весная осень. Шарик не понимает за что и зачем, почему так получилось и ему кажется, что всё в мире несправедливо. А на самом деле это была его же глупость. Шарику не стоило пытаться покорить небо, не стоило так безответственно рваться к деревьям и трамвайным "рогам", ох как не стоило. Теперь глупый кусочек целофана расплачивается за это на сером асфальте и отчанно надется на то, что его кто-то снова залатает и пустит летать в небо...

У меня были разные цвета любви.
Был небесно-голубой, яркий как летнее небо и уютный как бабушкин вязаный платок. Этот цвет уносил меня ввысь, сопровождал меня тонким ароматом духов, ласкал кожу тонкими пальцами, пробирался холодком по спине.
Был ярко зелёный, сочный, удовлетворённый. Когда на самом деле больше ничего не хочется, только закрыть глаза и плавать в своих мыслях как в аквариуме. Слушать воображаемый шорох листьев, чувствовать конец лета пахнущего спелыми фруктами и водорослями на морском берегу.
Был глубокий, красный как кровь. Как сильная породистая лошадь вздымается под сердцем именно это ощущение. То самое, неукротимое. Оно заставляет прыгать со скалы, выкрадывать возлюбленного, идти одному против целой армии. Это абсолютное опьянение до кругов перед глазами и дрожи в коленках.
Был чёрный, бархатный, абсолютный. Который зажимал кольцами с холодной чешуёй и душил, душил, душил... В этом цвете можно было только тонуть и барахтаться. Задыхаться от собственной уязвимости и боли, протягивать руку с мольбой о помощи и хватать пустоту.
Не было только розового цвета. Презрительное отношение к розовому как-то укоренилось в моём сознании, и я всегда презрительно хмыкала глядя на все эти сладкие, одномесячные парочки. И почему-то именно сейчас, когда уже как бы взрослая, неистово хочется паршивых зайчиков, гадливых сердечек, милых нелитературных изрыгов на асфальте перед окном, тайного обмена нижним бельём и просмотра романтических, сопливых и до визга банальных фильмчиков. Такое ощущение, что фазу этого шикарного безобразия я пропустила вместе с детсвом и сейчас пытаюсь хоть как-то возместить эти незаменимые ощущение под косые взгляды окружающих.
А так ведь хочется всего этого детского лепета...