Как любил одну девчонку, ни кому не говорил.
Просто он любил и верил, лишь её одну любил.
Сочинял стихи и песни, пел среди друзей,
Только ей. Лишь только ей.

Тополя, тополя, тополя.
Пухом белым укрыта земля,
А девчонка всегда лишь смеялась, она
Говорила что всё ерунда, ерунда.
А девчонка всегда лишь смеялась, она
Говорила что всё ерунда.

Как-то вечером дождливым, он спешил к себе домой.
Вдруг увидел как девчонку, обнимал пацан другой.
Поздоровался чуть слышно, и глаза отвёл.
Вечером с гитарой больше, больше не пришёл.

Тополя, тополя, тополя.
Пухом белым укрыта земля,
А девчонка, уже не смеялась она,
Все слова его вдруг поняла, поняла.
А девчонка, уже не смеялась она,
Все слова его вдруг поняла.

Каждый вечер ожидала, думала о нём.
Через месяц лишь узнала, что призвался он.
Вдруг письмо пришло с границы, и она прочла,
Всё что не успел сказать он, а в конце слова:

«Тополя, тополя, тополя.
Целовал он тебя, а не я.
Этот пух тополиный, глаза мне открыл.
Признаюсь, я любил, я любил.
Этот пух тополиный, глаза мне открыл.
Признаюсь, я любил, я любил». (с)


Парень отложил гитару и, улыбнувшись, прикрыл глаза. В тихом ночном небе переливались звёзды и светила полная луна. Тихая трель сверчков умолкала вдали, потрескивал костёр, журчал где-то рядом ручей.
- Сыграй ещё что-нибудь.
Голос прозвучал странно тихо в этот момент и парень, открыв глаза, посмотрел на Анжелику, девушку Павла, что сидела сейчас рядом с ним. Павел, обнимая её за плечи, прижимал к себе, тихонько прикоснулся к её виску губами и что-то прошептал на ухо. Анжелика, улыбнувшись, посмотрела на него и ткнула в плечо кулачком.
- Ну тебя. Вечно ты со своими приколами. – Она вновь перевела взгляд на игравшего парня. – Сыграй что-нибудь ещё.
Она его не знала, вернее, познакомилась впервые здесь, на берегу моря, когда своей компанией они приехали отдыхать. С Павлом Анжелика встречалась всего полгода, но по разговорам друзей, это могло перерасти в свадьбу.
- А вы хотите, что бы я спел, или сыграл? – Он встал и подошёл к костру, протягивая к нему свои руки, они казались светящимися в темноте, словно горят.
- А можно сыграть так, что будет казаться, словно это не музыка, а песня? – Анжелика смотрела на его руки и думала, что он может, если захочет.
- Можно, но у меня это не получается. – Он улыбнулся и, сев на своё место, взял в руки гитару.
Тонкий, нежный протяжный звон первой струны, уносился куда-то ввысь, вот следом за ним сорвался низкий, басовый голос шестой, уносясь в темноту леса. Мелодия начинала расплываться по поляне, разлетаясь в разные стороны, низкими и высокими нотами, мягкими и нежными, кажущимися звуками ручья и ветра, шелестом листвы и звоном дождя. Он играл? Нет, скорее он просто думал, думал через струны, думал о чём-то необычном, играл не только руками, но и душой. И казалось, что ещё миг, и природа будет подпевать ему. Когда он завершал, и мелодия становилась всё тише и тише, костёр словно зачарованный слушатель замер, языки пламени притихли, и стоило погаснуть последнему аккорду, как он вновь стал жить своей жизнью.
Кто-то неловко сделал шаг, и под ногой треснула ветка, словно пробудила от чего-то необычного всех слушателей.
- А… - Анжелика что-то хотела сказать, но не решилась.
- Никит, слушай, ты лучше бы сыграл что-нибудь, где можно проорать и оторваться. – Александр подошёл к нему с бутылкой водки и наполнил стаканчик. Затем разлил по всем.
- Ты же знаешь, что у меня репертуар очень ограниченный. – Поднимая свой стаканчик, ответил Никита.
- Знаю. Сначала давайте выпьем. Ну, за встречу, за то что собрались уже пили, а вот за то, что Ник вернулся из армии, мы ещё не пили. Два года прошло, для него, скорее всего, проползли, – он посмотрел на Никиту и пожал плечами.- Я то не служил, мне и сборов хватило. Вот он снова с нами, в нашей компании, надеюсь, что мы так и будем собираться, традиции нельзя забывать, как нельзя забывать и друзей. Выпьем за…
- Хватит что ли, короче, пора фестивалить, а он всё филармонит. – Славка не любил долго ждать, если разлили. – В общем, за тебя Никит, за то, что вернулся, хоть и другим.
Все выпили, поддержав тост, а вот Никита сидел и не пил, он смотрел на Вячеслава и как-то всё не решался выпить. Похоже, слова его застали врасплох, он хоть и понимал, что в чём-то его друг был прав, но всё же. Но вот он, тряхнув головой, выпил свою порцию горячительного напитка.
- Славян, а что, это так заметно? – Никита спросил Вячеслава только через пару часов, когда уже многие успели набраться, когда пошли пляски под гитару, когда на часах было уже около двенадцати ночи.
- Что заметно? – Без всякого удивления, но с заплетающимся языком, спросил Слава.
- Ну что я другой. Ты так сказал недавно.
- Я? – вот сейчас появилось немного ощущения, что он удивился.
- Ну да, не я же. – Никита начал понимать, что от Вячеслава не дождёшься больше ничего, кроме как вопросов. – Ладно, давай споём «нашу» что ли.
Вячеслав закивал и, хлопнув по плечу Никиты, поднялся, покачиваясь, прошёл к палатке, вынул ещё одну бутылку водки и вернулся к костру. Через пару минут была выпита ещё одна порция «зелёного змия» и Никита взял гитару. Он оглядел всех, кто был у костра, медленно переводя взгляд с одного на другого. Анжелика и Пашка сидели вновь вместе, обнявшись и что-то шепча друг другу. Славка сидел в ожидании песни, его девчонка Ирина сидела рядом на бревне, что-то ворча ему на ухо, Лёшка по другую сторону костра устроился на бревне, а на его коленях его девчонка Наташа. Сашка подбрасывал в костёр ветки, а Вовка подтаскивал ближе к огню толстые поленья. Татьяна и Вика о чём-то болтали и смеялись. Андрей стоял у костра и держал стаканчик с водкой, и другой с газировкой для запивки, покачиваясь и уставившись куда-то в одну точку. Одно объединяло всех, все были уже навеселе. Но вот взгляд Никиты остановился на девушке, что сидела чуть в стороне, ближе к палаткам. Ему показалось странным, что он не знает её имени, похоже их не познакомили, или он просто забыл её имя. Хотя это было бы странным. Для себя он решил, что просто она приехала чуть позже, когда он ходил за дровами, а потом просто его забыли представить ей. Но он заиграл, как он сказал, «нашу» песню, его и Вячеслава.

Невесте графа де Ля Фер всего шестнадцать лет,
Таких изысканных манер, во всём Провансе нет.
И дивный взор, и кроткий нрав,
И от любви как пьяный граф.

Есть в графском парке чёрный пруд,
Там лилии цветут,
Там лилии цветут,
Цветут.

Невеста графа де Ля Фер становится женой,
И в честь графине де Ля Фер затравлен зверь лесной.
Охота в лес, трубят рога,
Супруги мчат к руке рука.

Есть в графском парке чёрный пруд,
Там лилии цветут,
Там лилии цветут,
Цветут.

Но что с женой, помилуй Бог, конь рухнул сгоряча,
Граф что б облегчить ей вздох рвёт ткань с её плеча.
И платье с плеч ползёт само,
А на плече горит клеймо.

Палач то был мастак и вот,
Там лилия цветёт.
Там лилия цветёт.
Цветёт.

- Что ж граф, не муж и не вдовец, обоих в омут, и конец. – Говорил Никита, подражая интонации Атоса.

Есть в графском парке чёрный пруд,
Там лилии цветут,
Там лилии цветут,
Цветут.(с)

Славка подпевал, как и всегда стараясь вместе с Никитой вытягивать нужные слова. Ему всегда нравилась эта песня, и никогда не забывал про неё. Он потянулся к Никите и, раздавив чей-то стаканчик, даже не обратив на это внимание, взял друга за руку и негромко сказал.
- Там лилии цветут. Спасибо. – Он был уже достаточно сильно заправлен крепким горячительным напитком, но останавливаться пока не собирался.
- Я же говорю «наша». – С улыбкой ответил ему Никита. – А теперь…
И он заиграл Гражданскую оборону «Это знает моя свобода». Тут уж и Славка и Лёха и Андрюха орали её, даже кто-то из девчонок. Но они действительно орали её, отрывались, как говориться. Потом было «Солнышко лучистое» и на лицах были улыбки и веселье. Все веселились, но вот уже Владимир, Александр, Татьяна, Вика ушли спать. Время было около двух ночи, Лёшка сидел и клевал носом, уже почти засыпал, но они разлили по последней рюмке на троих и теперь пытались выпить. Никита не мешал им, просто что-то наигрывал. Иринка и Наташка сидели в палатке, высунув головы и ворча на Лёху со Славкой, что бы те шли спать. У костра оставались эта троица, Никита и Девушка, что уже сидела ближе, она как-то держалась в стороне, словно стесняясь. Анжелика дремала на плече Павла, а тот упорно сидел рядом с Никитой и подпевал ему, когда тот пел про Афганистан.
- Может, отведёшь её спать? – Кивнув на Анжелику, предложил Никита.
- Не. Она не пойдёт одна, ладно. Пойдём мы. Спасибо Ник, Как всегда ты у нас вместо магнитофона. – Он засмеялся тихонько и, разбудив Анжелику, вместе они ушли в палатку.
Тут троица, наконец, сподобилась и выпили свою дозу. У Лёшки плохо пошла и он быстрыми и большими глотками запивал водку родниковой водой, прямо из бутылки. Наташка не выдержала и, выскочив из палатки в купальнике, схватила его за ворот футболки и потащила в палатку. Похоже, Славка не хотел подобного, потому сам направился спать, где его уже ждала Иринка, правда выражение лица её не говорило ни о чём хорошем. Андрюха пошатнулся и упал на колени, по всей видимости, ему не дойти было в эту ночь до палатки и Никита, отложив гитару, поднялся и подошёл к другу.
- Пошли, хватит тебе на сегодня. – Он говорил немного вяло, но, стараясь быть убедительным.
- Нет Ник, я сам. – Ответил Андрей и, попытавшись встать, упал. Его подхватил Никита и потащил в палатку.
- Давай. Забирайся. Моё место справой стороны. – Правда, зачем он это говорил, если Андрей, рухнув бревном у входа, в ногах Сашки, сразу отключился. Хотя, бывало, что он приходил в себя и нормально укладывался, правда, на чужой матрац, но всё же.
Никита вернулся к костру и подбросил в него дров, тот сразу обнял их, принимая в свои горячие объятья пламенных рук.
Гитара издала тихий звук, словно по струнам провели тихонькой и стали слушать тихий звон. Никита подошёл к гитаре и улыбнулся девушке, что ещё раз провела по струнам тонкими пальцами.
- Ты красиво играешь, для всех. – Голос был приятный, мелодичный, располагающий к общению.
- Не знаю, я просто играю, и часто играю для себя. – Сказал он и опустился рядом на бревно, потягиваясь. – А вы не пойдёте спать?
- Почему на «вы»? – Вопросом на вопрос ответила она, давая понять, что не прочь поговорить и послушать его.
- Я со всеми так, если не знаком. Как ни странно, но нас не представили. – Он взял гитару и стал просто перебирать струны, переставляя аккорды, мелодия была случайной, так он просто создавал фон, когда не знал, что сыграть.
- Меня зовут Фиона, а тебя Никита. – Она улыбнулся и обхватив колени стала смотреть на огонь. – Вот и познакомились.
- Познакомились. Красивое имя. Фиона. – Повторил он имя так, словно вслушиваясь в каждую букву. – Я не заметил, когда вы приехали, наверное, когда я за дровами ходил.
- Да, уже темно было, поздновато добралась. – Странно тихо ответила она, словно не очень ей хотелось отвечать. – Ты опять на «вы»? Я сейчас обижусь.
- Не буду. Тебе что-нибудь сыграть? – Никита спросил и подумал, а что он ещё может сыграть.
- Сыграй, мне понравилось, как ты поёшь. И когда улыбаешься, мне нравится на тебя смотреть. – Она улыбнулась и посмотрела на Никиту странно горящим взглядом, казалось, что это не костёр отражается в её глазах, а в них горит пламя.
- Да ладно тебе, обычная улыбка. – Но он всё же смутился на миг. Но аккорд и пение струн спасли его. Он сначала что-то наигрывал, а потом тихо запел.

Я бы взял своё сердце, и зажёг его ясно,
И огонь тебе этот, в ночи подарил.
Пусть не сделал ни кто, своё сердце подарком,
Ты узнала б тогда, как тебя я любил.

И оно засияет, в твоих нежных ладошках,
Отражая красу, глубину твоих глаз.
Ты тогда, может быть, поняла б хоть немножко,
Что тебе о любви, я всю правду сказал. (с)

Еще несколько аккордов унеслось в темноту звёздной ночи, растаяли в тишине. Никита молчал, молчала и Фиона, казалось, что эта песня им обоим о чём-то напомнила, о чём-то прошедшем, но незабываемом.
- Это когда-то был афоризм, мой отец положил его на музыку, теперь и я пою его, получилась красивая песня.
- Да.
Они ещё проговорили около часу, прежде чем Никита, наконец, сказал, что пора спать. Он отложил гитару и поднялся, протягивая руку Фионе.
- Давай помогу подняться, небось уже устала сидеть на брёвнышке. – С улыбкой сказал он и, сжимая ладонь Фионы, потянул на себя, поднимая её.
- Ага. Приятной ночи и сладких снов. – Произнесла она тихо и стояла, словно в растерянности, хотя нет. Она просто ждала, когда Никита выпустит её руку.
- Ты в какой палатке то ночевать будешь?
- Ну, не думала об этом как-то, а теперь поздно. – Подняв взгляд на Никиту, произнесла она и, улыбнувшись, добавила. – Я у костра посижу, спать совсем не хочется.
- Пойдём тогда в нашу. Там есть место. Четырёхместная, ляжешь на моём месте, а то если этот Дрон очнётся, заберётся посерединке и толкаться начнёт. – Никита имел ввиду Андрея, говоря про Дрона, и Фиона поняла.
- Если не стесню. – Она сжала его ладонь тёплыми пальцами и, улыбнувшись, потянула к палатке.
- Нет. Там много места. – Он пошёл следом, прихватив гитару.
Откинув полог палатки, Никита пропустил Фиону вперёд, затем забрался сам. Положив гитару в голову, так что бы она не мешала никому, проверил Андрея, который уже лежал посредине, затем зашнуровал вход и повернулся к Фионе.
- Сладких снов.
- Сладких… - словно в полудрёме произнесла она.
Никита лёг рядом, подставив под локоть Андрея спину. Подложив руку под голову, смотрел на Фиону, стараясь разглядеть её в темноте. Спустя несколько минут, он смог различать черты лица, и только тут заметил, что она смотрит на него. Фиона тихонько коснулась его щеки кончиками пальцев и прошептала.
- Спи, не думай обо мне, такое бывает, мимолётное чувство.
Никита словно провалился в сон, глаза сами сомкнулись, сознание уносилось куда-то, но перед тем как полностью уснуть, он почувствовал, словно к его губам прикоснулись чьи-то губы, оставляя лёгкий, тёплый, едва ощутимый поцелуй.
Утром Никита проснулся почти последним, уже около десяти дня, лёжа на своём месте, закинув руки за голову. Он улыбнулся и потянулся, сначала сел, затем пробрался к выходу, в палатке он уже был один.
- Классный денёк. – Сказал он, высунув голову из палатки.
- Ага, кому классный, а кому не очень. – Славка рыскал в поисках пива, похоже, у него раскалывалась голова.
Никита выполз, улыбаясь, весёлый, довольный жизнью. Сходив к роднику, он умылся и посвежевший вернулся к костру, что дымил обёртками от конфет, от упаковок испод пачек сигарет, от пакетиков «одноразовых супов», так любя называли они супы быстрого приготовления. Проверив наличие горячей воды, которой осталось на донышке, он слил всё в кружку и сделал себе подобие чая. С берега неслись крики, походу дела, Славка тоже только встал.
- Пиво в ручье должно быть. – С улыбкой сказал Никита Славке.
- Правда что ли? – В глазах загорелся огонёк надежды.
- Я видел, когда умывался. А Фиону не видел? – Спросил Никита, надеясь, что Славка её успел застать, когда проснулся.
- Не знаю. – Буркнул он, потом что-то подумал, но не сказал ничего и пошёл к роднику.

Никита вышел на берег и смотрел, как все, кто проснулся и уже пришёл в себя, резвятся словно малые дети в море. Правда он не увидел Фионы, и, немного расстроившись, вернулся к палаткам, выпил чай, развёл костёр, и стал готовить шашлыки, иногда поедая замоченный вместе с мясом лук, который он обожал. Запах костра, а скорее шашлыка, приманил купающихся назад к лагерю, где Славка и Никита занимались приготовлением обеда. Фионы не было среди пришедших, и Никита подошёл к Вике.
- А где Фиона? – Спросил он с улыбкой, но ответ его не порадовал, а скоре ввёл в сильное недоумение.
- Какая Фиона? Ник, ты чего? До белочки напился? Вроде не так много пил. – Она засмеялась, и пошла куда-то, оставив Никиту в растерянности.
- Но… - Он больше ничего не говорил.
- Никита, ты вообще с кем вчера разговаривал? С русалками? Я просыпался ночью, ты что-то тихо там говорил, я ничего не понял, и уснул. – Сказал Володя, и тут Никите стало совсем худо.
- Так. Ладно. Проехали. – Он понял, что здесь что-то не так.
Уже к вечеру, когда начали собираться домой, он не выдержал и вышел к морю, одев свой камуфляж, он ходил по берегу, и думал, поглядывая на воду. Вдруг за спиной хрустнула ветка, и он резко обернулся. Перед ним стояла Фиона.
- Нет, я не русалка. – Тихо сказала она и отступила на шаг, когда Никита сделал шаг к ней. – Не нужно. Спасибо тебе за ночлег и заботу. Ещё спасибо за песни и общение.
- Но…
- Не говори ни чего. Просто скажи до свидания. Может, ещё встретимся.
- До свидания. – Тихо ответил Никита, он стоял, ни чего не понимая.
- Поверь, это просто мимолётное чувство. – Она, произнеся эти слова, развернулась и ушла в лес. – До свидания.
- До свидания. – Повторил он и вернулся к палаткам, уже не говоря о случившемся ни единого слова.
Лагерь был снят, и друзья отправились домой. Никита уходил последним, и у родника он обернулся, ожидая увидеть её. И увидел. Она стояла на границе леса и поляны, держа в руках чертополох. Он улыбнулся и, кивнув, махнул рукой и пошёл дальше. Мимолётное чувство? Он так не дума, хотя понимал, что она могла быть права.
- До свидания. – Повторил он, уже садясь в электричку, а лёгкое дуновение ветра, тёплое и ласковое, коснулось его щеки.