Ай-Кар…. Выжженный, проклятый всеми богами мир, несущий в космической пустоте свои неведомые тайны. Обращенный к солнцу всегда лишь одной стороной – тысячелетиями бесчисленные стрелы света бились о земли, населенные когда-то давно забытым народом, превращая их в безжизненную пустыню. Другая половина, скованная тьмой и вечным холодом, словно в панцирь, была закована в вековые толщи льда и снега. Лишь неширокая – до нескольких сотен лит (лита мера длинны, примерно равная 4 км.) - полоса вдоль экватора была пригодна для жизни. Но жуткими и смертоносными были существа, сумевшие возникнуть и выжить в душном полумраке бездонных болот.
Даже Небесные Властелины – маги, сумевшие поставить себе на службу достижения техники, и безраздельно правившие целой планетой – не часто отваживались высаживаться на поверхность столь негостеприимной соседки. Лишь время от времени молодые искатели приключений на собственный страх и риск снаряжали охотничьи экспедиции в болота. Иногда они возвращались – и привозили с собой чучела существ, а иногда и самих монстров, подчас столь диковинных, что, казалось, лишь безумный и извращенный разум мог создать нечто подобное.
Еще реже – примерно два раза в столетие – на Ай-кар отправлялись ощетиненные самым современным оружием боевые корабли исследователей из Академии. Эти не возвращались никогда. Проклятый мир умел хранить свои тайны. Лишь несколько колдунов на разных стадиях безумия, да темные существа жили на болотах – просто потому, что нигде больше им не нашлось бы места.
Для таких, как они, Ай-кар был последней надеждой. Колдуны и чернокнижники бежали на проклятый мир, спасаясь от преследования Небесных Властелинов на Сохте и Инквизиции на Хойкуре. Они находили в болотах столь желанное уединение и ничем и никем не ограничиваемую возможность совершенствования своего Искусства. Тем из них, кто был достаточно силен, хитер и умел, удавалось жить на болотах десятилетиями. Слабости этот мир не терпел. Что же до темных существ…никто кроме них самих не мог бы ответить, откуда они приходили и что искали.
***
Крохотное суденышко падающей звездой прорезало облачный слой и стремительно понеслось к земле. Прибытие небесного гостя не осталось незамеченным. Еще на входе в атмосферу им заинтересовались грозовые драконцы – твари, чем-то схожие с элементалями воздуха, но намного более агрессивные и тупые. Правда, нападать на летающую лодку не стали - в их недоразвитых сознаниях железные пришельцы из иных миров были прочно связаны с огнем и убивающей магией. Необычное скопление грозовиков привлекло внимание Заклинателя (большинство колдунов скрывают свои истинные имена, довольствуясь вместо них кличками, или вовсе их не имеют как следствие некоторых ритуалов). Коротким заклинанием он разогнал летающих тварей, ибо прибытие новичка уже давно не было для него тайной. Затем спасательную шлюпку обнаружило Небесное Око – хитроумное устройство, созданное неким Мухоловом для того, чтобы наблюдать за небом. Старый, склочный колдун, о мастерстве и силе которого свидетельствовало то, что он жил почти в самом центре болот, совсем уже настроился сбить маленькое и ничем не вооруженное суденышко, как неоднократно проделывал раньше. Большинство содержимого корабликов Небесных Властелинов (включая пилотов и сверхпрочную обшивку) находило применение в его хозяйстве, сильно разросшемся за столетия (включая лабораторию и коллекцию монстров), а непригодившиеся остатки всегда можно было обменять с немалой пользой для себя. Но разглядывая будущую добычу в телескоп, Мухолов вдруг заметил истинным зрением, которым владел в совершенстве, две руны на корпусе шлюпки, чудесным образом уцелевшие при перелете. Впрочем, разглядев знаки, колдун уже не удивлялся их небывалой стойкости . Вместо этого он отскочил от телескопа и принялся творить очистительные ритуалы.
Спускающаяся шлюпка привлекла внимание не только колдунов. Завидев падающую звезду, несколько довольно крупных крылатых существ, до этого лениво паривших над болотом в поисках поживы, стремительно унеслись прочь. Вожак стаи туманных гончих, отдыхающих после удачной охоты, проводил корабль долгим взглядом, пытаясь вычислить примерное место посадки… на всякий случай. И в самом сердце болот, там, где не было ничего живого, лишь темная стоячая вода, пахшая тленом и сухими цветочными лепестками, возникло движение.
***
Безымянный: Спасательная шлюпка мягко ткнулась носом в землю. Тридцативосьмичасовое путешествие закончено. Легкое жужжание, и передняя стена моего саркофага мягко отходит в сторону. Вот и все. Нужно идти.
Легко сказать! Я осторожно попробовал шагнуть, но ноги разъехались от слабости, голова закружилась. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за шероховатую кромку пластика. Ах да, медсистема перестала действовать. Точнее, я сам ее отключил полчаса назад, иначе меня продолжали бы лечить еще дня три. Вивисектор знал свое дело, будь он проклят. Хотя нет, проклят как раз я.
Отдохнув немного, снова пытаюсь встать, привалившись к стене. Это почти удается. Согнувшись пополам, судорожно цепляюсь скрюченными пальцами за поручень. Хорошо. Теперь надо шагнуть. Раз, другой. Вот так. А теперь немного отдохнем…. Шлюпка взорвется лишь через двадцать пять минут… уже через двадцать четыре, услужливо сообщил бесполый голос навигационной системы.
Мне потребовалось еще три минуты для того, чтобы доковылять до шкафчика с вешами. Снова отдыхаю, тупо рассматривая себя в зеркальную дверь. Что же, все не так плохо – медсистема хорошо поработала. Следы экспериментов почти исчезли, остались лишь багровые шрамы. Потом уберу, это не страшно. Хотя зачем теперь … скуластое лицо в зеркале непроизвольно скривилось в болезненной гримасе. Черт, эту смазливую мордаху ничуть не испортили ни седые пряди в волосах, ни глаза, полные горечи и застарелой боли. И клеймо Прекрасной собственности – а, проще говоря, раба из борделя, смотрится на нем вполне естественно.
Зря я об этом подумал, ох, зря. Воспоминания снова нахлынули темным потоком, разрушив хрупкие стены клетки, в которую их поместило мое неумелое заклятие. Сползаю на пол, закрыв лицо руками. Не думать…не вспоминать….
Словно утопающий за последнюю соломинку, судорожно цепляюсь за разорванные стены в душе, скрепляя их последним усилием воли. Второй раз это заклятие накладывать нельзя – можно утратить память. Значит, остается только терпение. Да, терпи Проклятый, терпи. И думай о том, что заставило тебя бежать из борделя, что не дало свихнуться в Руке Смерти… что помогло выжить в лаборатории Небесных Властелинов… что заставило истерзанное тело с выжженной душой забыть о своих страданиях, и воспользоваться первым же подвернувшимся моментом для мести, так некстати обернувшейся спасением. А конкретнее, вызвать демона, продав то, что осталось от души, за возможность стереть этих ублюдков с лица земли. Я не смог удержаться от кривой ухмылки, вспоминая, что, а главное, в каких выражениях сказал Тот-Кто-Откликнулся в ответ на мою просьбу о смерти. Демон, что с него взять. Просто так убить меня ему неинтересно было, видите - ли. Даже после того разгрома, что я учинил в лаборатории, получив на время его силу и неуязвимость….
Перед мысленным взором промелькнули картины моего торжества. Оборудование, превращенное в груды перекрученных деталей, растерзанные тела в покрасневших от крови халатах. Черт, я рвал их голыми руками, медленно, наслаждаясь криками боли. Как они кричали…. Да, все-таки я моральное чудовище. У любого нормального человека ТАКИЕ воспоминания должны вызвать приступ тошноты как минимум, и желание покончить с собой как максимум. Я же откровенно наслаждался, смакуя кровавые подробности…. Мне даже стало легче. Раз уж я не могу убить себя (Откликнувшийся сразу предупредил, вкладывая в мой мозг сведения по управлению чудом уцелевшей спасательной шлюпкой: если умрешь по своей глупости, можешь смело рассчитывать на несколько веселых столетий, проведенных в моем частном Мучилище, солнышко), придется жить. И самое подходящее место для такого, как я – Болото Проклятых.
Резкая боль в груди заставила меня возвратиться к действительности. Амулет вернулся! Его обжигающее прикосновение успокоило меня окончательно. В самом деле, что толку разводить слюни и сопли на пустом месте? Забыться в смерти мне пока нельзя, значит остается одно. И если я не выползу наружу за оставшиеся до взрыва минуты, то получу возможность сравнить частное Мучилище Того-Кто-Откликнулся с теми прелестными местами, где я уже побывал.
Девять корней ада, для того, чтобы открыть шкафчик, придется отцепиться от поручня. Большая проблема в моем теперешнем состоянии. Осторожно разжимаю правую руку, тянусь к хромированной ручке. Не достать! Вжавшись всем телом в гладкую стену, отрываю от поручня вторую руку. Только бы не упасть! От напряжения кровь начинает стучать в виски, но я держусь. Шаг, второй. Долго мне так не выдержать, и я упрямо ползу вдоль зеркальной двери, к ручке, которая, кажется, отодвигается все дальше и дальше. Наконец я у цели. Набираю код, и дверь плавно отходит в сторону, задевая меня. Толчок несильный, но его хватает с лихвой и я мешком падаю на пол.
Кстати, о мешках. Только теперь мне приходит в голову, что аварийный комплект довольно тяжел. Туго набитый рюкзак почти с меня размером. С ручкой и на колесиках. И его следует дотащить до выхода и даже дальше. А времени мало.
Первая же попытка вытащить аварийный комплект увенчалась успехом. В смысле, он упал на меня. И в самом деле тяжелый! Тело протестующее заныло, особенно в тех местах, куда впились колесики, будь они трижды неладны.
До взрыва осталось восемнадцать минут, и подняться я уже не пытаюсь – иначе не успеть. Осторожно выбираюсь из-под сумки, и тяну ее волоком на себя, отползая к двери. Как не унизителен подобный способ передвижения, он и быстрее и легче.
У двери мне опять пришлось подняться – открыть замок. Изогнутая стальная пластина плавно уходит вбок, но теперь я готов к этому и заранее хватаюсь за боковые поручни, чтобы не упасть.
Маневр удался, и вот я смотрю сквозь дверной проем на мир, где мне придется провести остаток жизни. Гладкая равнина, кое-где поросшая низкорослыми кустами с широкими мясистыми листьями, щедро усаженными колючками длинной с мою ладонь. Жирная грязь матово поблескивает в свете холодного белого солнца. Невысокое, уродливо раздутое дерево-людоед лениво шевелит длинными щупальцами цвета болотной жижи. Мир, окрашенный в смесь зеленого и коричневого цветов, лишь белеют вдалеке заросли болотных слезок. Лицо обдало теплым стоячим воздухом, принесшим с собой сладковатые запахи травы, ила и гнилых фруктов. Что же, добро пожаловать домой, проклятый. Самое место для такого мусора, как ты.
Ноги по щиколотку уходят в теплый ил. Снова падаю, пытаюсь встать, но лишь перекатываюсь на бок, основательно перемазавшись. Мелькает шальная мысль – хорошо, что я обнажен, одежду было бы жалко.
Измученное тело отказывалось повиноваться, но я гнал себя, словно жестокий всадник загнанного скакуна. Отползти. Приподняться. Подтянуть рюкзак. Отползти. Приподняться. Подтянуть рюкзак. В голове колотились лишь эти фразы. Возможно, я бредил – память милосердно сохранила лишь обрывки, и может быть, это и к лучшему. Помню, кричал что-то, воя как дикий зверь, помню обжигающую вспышку взрыва за спиной, а дальше – пустота. Блаженное забытье.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я очнулся от боли в изломанном теле – голый, измученный, весь покрытый коричневым илом. Паника. Нашариваю рюкзак, роюсь в нем грязными скрюченными пальцами. Нахожу аптечку, вкалываю в вену два стимпака и одно обезболивающее. Обтереть руку нечем, да и сил нет. Снова засыпаю.
Проснулся я отдохнувшим и почти здоровым. И очень голодным. Как жаль, что паек такой маленький! Ладно, сейчас доем консервы, а потом буду рыбку ловить. Или лягушек – вон их сколько вокруг.
Странно, но сегодня болото кажется почти уютным, и совсем не таким мрачным. Здесь очень спокойно, и это мне нравится. А главное – вокруг ни единой живой души (лягушки и плотоядные кусты не в счет). Настоящий рай для беглого раба! Всю прошлую жизнь я лишь в мечтах обретал свободу. Теперь, наконец, я остался один. Как же все-таки это приятно – просто лежать в мягкой теплой грязи, любоваться закатным небом и мягкими переливами окраски близлежащей колонии мха, не зависеть ни от кого а просто жить, как живется. И знать, что не будет теперь ни побоев, ни издевательств, ни грубых рук, шарящих по телу. А с местными опасностями как-нибудь справлюсь. Сколько я валялся здесь без сознания – никто же не тронул. В сознании всплывает тревожащая мыслишка, что не зря болот избегают даже Небесные Властелины, не говоря уже об отморозках из Руки смерти, но я гоню ее прочь. Светлые, Темные…. Уроды и одни, и другие. Ничего, обвыкнусь немного, обживусь, а там посмотрим.
Как бы то ни было, надо как-то обустраиваться. Например, найти подходящее место для того, чтобы поставить палатку. Или хотя бы немного воды – смыть с себя стремительно засыхающую грязь. И желательно побыстрее – солнце-то садится.
Мое внимание привлекает невысокое кривое деревце, растущее в отдалении. Из него получится неплохой посох, и на дрова останется. А ходить по болоту без длинной палки я не стану – пробовал как-то, еще на Сохте – чуть не утоп.
Сначала я хотел найти в мешке и взять с собой нож - абсолютно естественное решение – но почему-то передумал. Просто не смог заставить себя снова прикоснуться к холодной прорезиненной ткани. Наверное крыша поехала окончательно, но даже думать о вещах, сделанных этими ублюдками, было противно. Ладно, потом разберусь с этим бредом, а пока прогуляюсь. Палку сломать не настолько трудно, чтобы брать с собой эту мерзость…. Опять?! Да что же это такое? Что-то ненормальное, ежу понятно. Лечиться тебе надо, проклятый, причем серьезно. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, затягиваю памятную еще по Руке Смерти веселую песню. Ну, то есть, это мне она веселой кажется.
Старый проверенный способ не подвел и от навязчивого бреда я избавился, но странности на этом не кончились. Я ведь хотел просто прогуляться, может быть дойти до деревца, причем идти собирался медленно и осторожно, чтобы не завязнуть в трясине, но закончив петь, с удивлением обнаружил, что иду довольно быстро. И куда-то в сторону от этой чертовой ветки.
Неожиданно меня осенило. Странное, словно извне внушенное нежелание браться за железо, настойчивое стремление куда-то пойти…. Налицо все признаки морока. Назад, быстрее, пока еще можно разглядеть рюкзак. Но ноги, словно чужие, продолжали нести тело навстречу неведомому чудовищу.
И тут бы мне расслабиться, забыться в мороке, но я не поддавался. И не в том дело, что жизнь моя паршивая имела какую-то ценность – не так я хотел умереть, не в пасти болотного монстра, одурманенный и беспомощный. А сознание уже начинало путаться, как после наркоза, и тела своего я почти не ощущал.
Нет уж, солнце мое, не выйдет! Подохнуть я, может быть, и подохну, но и тебя с собой прихвачу за компанию. Резкая боль и вкус крови из прокушенной щеки разом вернули меня к реальности.
Может быть, стоило попробовать сопротивляться болотному мороку, получившему власть над моим телом, но я не стал этого делать – главное, что разум свободен. Пока предатели-ноги резво несли меня навстречу смерти, мозг хладнокровно перебирал те немногие способы сопротивления, которые оставались в запасе.
Я не маг и никогда им не был, и кроме нескольких простеньких фокусов, выученных, а вернее, подсмотренных и подслушанных, у бывших хозяев, к счастью, воспринимавших меня не иначе как красивую игрушку, ничего не умею. Но в моей колоде все же есть один козырь – я помню то состояние, что наслал Тот-Кто Откликнулся, и надеюсь, смогу вызвать его снова. Если не получится другая задумка.
Когда-то мои хозяева из Руки Смерти обсуждали возможности мага, одержимого демоном. Долго так, обстоятельно. Я не одержимый и уж тем более не маг, но кое что попробовать могу. Души ведь нет.
Выжженная пустота внутри меня. Пустота настолько абсолютная, всепоглощающая, что заставляет каждую живую еще частичку моего существа корчиться в такой мучительной агонии, что даже приближающее безумие кажется недостижимой мечтой….
Воспоминание о боли и огне, клейме работорговца и раскаленном железе палача становятся единственной реальностью. Я снова ощущаю эту непереносимую боль, теперь уже всем телом, каждой клеточкой, каждой каплей крови, бегущей по венам. Хочется выть, кататься по земле, но нельзя, и я держусь каким-то чудом.
Наконец по мягкой грязи прокатываются почти неощутимые волны, но я чувствую их босыми ногами. И когда гладь болота внезапно выстрелила клубком стремительно распрямляющихся щупалец, я оказался готов к этому, и выплеснул наружу тот адский коктейль, что тек теперь по моим венам.
Несчетное множество невидимых, но смертельных для всего живого игл вырвавшихся из моего тела, за несколько мгновений превратило несчастного монстра в пепел. Я чувствовал, как каждая из них прошивала меня насквозь. Может быть, это было больно – не знаю. Сидя на земле – морок, державший меня на ногах, исчез - я смотрел на медленно оседающие горсти праха, и смеялся, смеялся, смеялся. Девять корней ада, как же это все-таки просто, и как смешно!
Едва ощутимое дуновение ветра коснулось моей щеки бесплотным, леденящим мазком. Странно, но это прикосновение мгновенно прекратило истерику. Было в нем что-то неправильное, и я это чувствовал.
Валить отсюда нужно, да побыстрее. Кое-как поднявшись на ноги, я, шатаясь, побрел прочь. Вокруг стремительно сгущались сумерки, и мешка было уже не заметить. Я чуть не заплакал, когда понял, что остался без ножа, палатки, и прочих необходимых вещей.
Глупый человек! Не знает, сможет ли дожить до утра, а распускает сопли из-за какого-то хлама. О другом думать надо, проклятый! Например, о том, как пережить эту ночь.
Призрачный мазок ветра снова касается лица, заставив невольно вздрогнуть от отвращения. И неожиданно мне становится очень страшно.
***
Белесые клубы тумана тяжело стлались по земле, гонимые неожиданно холодным ветром. Странный это был туман – слишком плотный и холодный, не растекающийся по земле, но собранный в крупные вихрящиеся сгустки. Молочно-белая завеса медленно, но неотвратимо ползла вперед, к цели.
Стояла мертвая тишина – даже неугомонные лягушки, даже болотные сверчки попрятались, словно чувствуя приближающийся ужас. Но вот в самом сердце тумана раздался высокий тоскливый звук, не то вой, не то плач. Эхом прокатившись по замершему болоту, он оборвался на звенящей, пронзительной ноте, полной неизбывной боли и могильной, нечеловеческой тоски. И снова воцарилась тишина.
***
Безымянный:
Меня спасло лишь то, что я был так сильно измучен. Иначе побежал бы прочь, воя в слепом ужасе, и утоп в болоте, если бы очень повезло. Потому что то, что скрывалось за стеной тумана, несло с собой участь, гораздо худшую, чем просто телесная смерть.
Но схватка с болотным монстром вымотала меня настолько, что бежать я уже не мог –лишь неуклюже ковылял, едва переставляя ноги. И если бы не липкий, запредельный страх и осознание того, что за этой белой комковатой завесой, неспешно надвигающейся на меня, таятся невообразимые ужасы, лег бы и заснул прямо здесь, посередине болота.
Туман плыл неторопливо, и любой более менее здоровый человек с легкостью оставил бы его позади. Но я брел еще медленнее, то и дело оступаясь и падая. И, наверное, лишь поэтому не свихнулся от ужаса. Когда каждое движение отзывается болью в истерзанном теле, а усталость так велика, что подкашиваются ноги, и кровь тяжело стучит в висках при каждом движении, очень трудно чего-то бояться по настоящему.
Свалившись в очередной раз, я понял, что дальше не пойду. Пусть приходит то, что таится в тумане – все равно от него не убежать. А мне уже все равно. Хотя бы отдохну перед смертью.
Устроившись поудобнее на мягком мхе, я закрыл глаза. Девять корней ада, как же хочется спать! А смерть во сне – не самый худший вариант. Если повезет, даже не почувствую, что произошло. А там – будь, что будет. Как только раньше не сообразил – души у меня нет, то, что от нее осталось, принадлежит демону, а значит болотному монстру предстоит крупное разочарование. Интересно только, будет ли это считаться «смертью по собственной глупости», или нет….
Я все-таки успел задремать, и даже увидел сон. Но неожиданная резкая боль в груди заставила меня подскочить и схватиться за амулет, будь он трижды неладен. Всегда удивлялся, как эта вещь умудряется обжигать огнем и морозом одновременно.
Открыв глаза, я понял, что все мои надежды на легкую смерть пошли прахом. Белесая клубящаяся стена тумана подобралась уже почти вплотную. Впереди нее, словно щупальца, бежали по земле тоненькие полупрозрачные струйки.
Одна из них подобралась вплотную, обвилась вокруг лодыжки. До чего же мерзкое ощущение! Казалось, меня коснулось что-то давно протухшее, липкое, и в то же время холодное, словно лед. Я отдернул ногу. За несколько секунд она успела онеметь.
А во сне все было по другому. Бескрайнее море песка, и жара, и бездонное белое небо над головой. Я даже чувствовал этот мелкий обжигающий песок босыми ногами. Сон вспоминался на редкость легко, словно я и не думал просыпаться, а все, происходящее сейчас – просто еще один кошмар, из тех, которые ощущаются как реальность – до тех пор, пока не проснешься по-настоящему.
А может быть все происходящее со мной – просто страшное сновидение? Только сейчас я стал понимать всю ирреальность происходящего. Туман окружил меня сплошным кольцом, и лишь островок мха под босыми ногами напоминал о том, что в мире еще что-то осталось кроме этой серовато-белой призрачной пелены. Тяжелые низкие облака вдруг разошлись, и сквозь них проглянул желтый край луны. Золотисто-зеленый свет пронзал туман, словно дым, но тумана было слишком много, и свет беспомощно угасал, не в силах пробиться сквозь колышущееся море несуществующего. Поверхность туманного озера, четко обозначенная лучами лунного света, была неподвижна, словно зеркало, но выше клубился полупрозрачный дым, тянулся вверх, к низкому серому небу, танцевал в призрачном мерцании. Страх куда-то исчез, вместе с ним исчезли боль и усталость. В какой-то момент я даже тело свое перестал чувствовать. Нет, все, конечно, осталось по-прежнему, и онемевшие мышцы, и растянутые, противно ноющие связки, и пульсация в висках, но телесные ощущения вдруг отодвинулись куда-то. Как во сне. Да это и есть сон. И он мне не нравится.
- В туман входят не ради собственного удовольствия, мальчик. - вокруг по прежнему стояла абсолютная тишина, не нарушаемая ни единым звуком, но я почувствовал чуть насмешливый мужской голос. Не знаю, как мне это удалось, но в тот момент это было абсолютно естественным – не осмысливать какие-то нелепые звуки, а чувствовать их…хотя нет, не то. Слова не возникали в мозгу извне, как при телепатии, не маскировались под мои собственные, как при одержимости – я просто ЗНАЛ, что они были сказаны. И мог узнать, кем сказаны, если бы захотел.
- Туман обманчив, малыш, - в голосе появился намек на легкую издевку. – Но ты быстро учишься. Может быть, даже сумеешь дожить до рассвета. Если очень постараешься.
-Кто ты, - хотел спросить я. Но не смог. Тело не повиновалось мне. Словно во сне. Лишь боль от амулета все еще ощущалась сознанием.
Хорошо, попробуем по другому. Глубокий вдох… с трудом, но получилось. Теперь откроем рот… уже лучше. Говорю.
Вместо членораздельной речи получилась странная трель – шипение, перемежающееся протяжными мяукающими звуками. И это было страшно. Меня снова охватил липкий ужас.
- А ты настойчив, мальчик, - обладатель голоса, кем бы он ни был, почувствовал мой страх. - Но не все сразу – смотри, ты сделал себе только хуже. И расслабься, котенок. Твои необычные для человеческого ублюдка способности меня уже заинтересовали. Так что есть я тебя не буду. Такой красивый малыш может и для другого сгодиться, правда? Жалко, конечно, что ты не девственник. А теперь внимание, эффектное появление меня.
Тишину прорезал долгий, заунывный вой. Так кричат, наверное, проклятые души в аду. И мне стало так страшно, как не было еще никогда в жизни. Не знаю, как я умудрился сохранить рассудок, когда понял что звуки, вылетевшие из моего рта, были точно такими же – чуть тише и не такие выразительные, но ошибиться было невозможно. Какое чудовище из меня хотят сделать – упыря, кикимору? И кто может так ужасно кричать?
И тут туман передо мной расступился, нежно обтекая вдруг появившееся создание. И при виде его мой разум сковал запредельный, нечеловеческий ужас. А тварь, сотканная из серых вихрящихся клочьев, приближалась, медленно, словно издеваясь. Чем-то она была похожа на большую собаку. Впрочем, я не присматривался. Оцепенение исчезло, и я побежал прочь – прямо в колышущееся море тумана.
Это было мерзко, но я не обращал на это внимание, паника, охватившая меня, не давала думать о чем-то, кроме одного: бежать. Куда угодно, сквозь что угодно.
- Ну вот, наконец-то ты демонстрируешь нормальную человеческую реакцию, - послышалось сзади. - Но знаешь, глупо пытаться убежать от туманной гончей сквозь туман. И бесполезно. Хорошо, не буду тебя больше мучить. Иди ко мне. Не хочешь? А это никого не волнует.
Я бежал изо всех сил, но расстояние между нами не увеличивалось – я это чувствовал. Тварь что-то делала с туманом, и, оставаясь на месте, каким-то образом приближалась. Нет, это пространство, разделяющее нас, исчезало по воле болотного монстра.
Нужно проснуться. Это не реальность, это просто не может ею быть. Я не чувствую ничего, кроме липкого прикосновения неведомого вещества, даже мох под ногами куда-то исчез. Неужели в мире не осталось ничего, кроме безбрежного моря тумана?
А где-то ведь есть привидевшаяся мне пустыня. Жара вместо отупляющего холода, под ногами вместо невесомых струй – мелкий песок, прокаленный солнцем. И никаких монстров. И нет этого страха. Пустыня, пустыня, пустыня….
Не знаю, что и как я сделал, но мир вокруг меня вдруг неуловимо изменился. Невесомый дым вокруг обрел плотность густого киселя, завихрился, закружил меня, понес куда-то, не двигая с места. Тварь сзади что-то кричала, но я уже не слышал. Я перестал быть собой, перестал быть вообще, растворился в безбрежном мареве. И в какой-то момент меня окутало милосердное забытье.
***
Открыв глаза, я сразу же понял, что на этот раз проснулся по-настоящему. Вокруг расстилалось безбрежное море мелкого серого песка, напоминающего цветом остывшую золу. Песок был раскален – не знаю, как мне удалось пролежать на нем хотя бы несколько минут.
Поднявшись на ноги, я побрел в сторону ближайшего бархана, дающего хоть какую-то тень. Хотя… велика ли разница? От невыносимой жары кружилась голова, а раскаленный воздух обжигал легкие при каждом вдохе. Очень хотелось пить. А мне еще повезло – солнце клонилось к закату. Будь сейчас полдень, я не прожил бы здесь и получаса.
Очень скоро я настолько отупел от жары, что совсем не удивился, когда неведомо откуда взявшийся смерч закружил песок, лепя из серой массы некое подобие человеческой фигуры. Просто стоял и тупо смотрел, как песчаный столб постепенно приобретал полное сходство с человеческой фигурой. И лишь когда напротив встал обнаженный мужчина, чем-то похожий на меня, я заговорил, с трудом разлепив пересохшие губы:
- Нет, это становится смешным – столько монстров на одного меня. И хоть бы один стоящий! Сначала болотная тварь, потом говорящий монстр в тумане, а теперь еще ты! И все вместе вы не можете сожрать одного несчастного раба из борделя.
- А тебе не приходило в голову, что все произошедшее с тобой было просто испытанием? – голос стоящего передо мной был спокоен.
- Да? И зачем же меня испытывали? Ах да, понимаю, сейчас выяснится, что я обладаю какой-то особой магической силой. Хотя с чего бы, в конструкцию биороботов такое не закладывают. Или все происходящее – лишь гипноз, а на самом деле все это – лишь очередной опыт Властелинов. Странно, демон, вроде бы, был настоящим.
- Не язви, мальчик, у тебя это плохо получается, - лицо напротив оставалось бесстрастным. – Могу утешить – колдун из тебя отвратительный. Силенок едва хватило, чтобы справиться с хиджи. А как ты это сделал? Да таким заклинанием матерого тролля можно уложить, а уж паршивого болотного спрута…. Но часть испытания ты прошел. А уж Дэго Кергма играл с тобой по собственной инициативе. И здесь ты показал себя с несколько лучшей стороны. В туман тебя затянули, но в конце концов ты смог войти в него самостоятельно. Не до конца, конечно, но мало кому из живущих – кроме туманных гончих – это удается с первого раза. И ты все же сумел попасть сюда – не без моей помощи, конечно.
Мне показалось, или жара начала спадать?
- Кто ты? Какие испытания7 И что это за место?
- Не все сразу, мальчик – застывшее лицо искривилось в некоем подобии улыбки. – присядь пока. Разговор предстоит долгий, - и монстр уселся прямо на песок. Я последовал его примеру. Разговаривать, так разговаривать. Хоть этот настроен дружелюбно – пока, по крайней мере.
Песок больше не был обжигающим – он стал приятно теплым, и жара куда-то исчезла
Увидев мое замешательство, чудовище пояснило:
- Я понизил температуру. Человеческое тело так хрупко. Как Хранитель я могу это сделать. Хранитель пустыни. Покровитель всех колдунов Ай-Кара. Хотя покровитель – это сильно сказано. Я дозволяю вам жить на этой планете и не даю в обиду Болотной Матушке и Повелителю Снегов. И это все.
Все новички проходят небольшое испытание – ничего особенного, несколько вихлохвостов или спрут, как в твоем случае. Думаешь, это жестоко?
Я кивнул.
- Знаешь, Ай-Кар – не место для неудачников, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше будет до тебя. Выбранные мной монстры убивают быстро и безболезненно. Большинство остальных… скажем так, обитателей, ведут себя иначе. Стоит потерять бдительность, или связаться с чем-то, что окажется тебе не по силам, как окажешься в вечном рабстве. Многие теряют также и душу, но для тебя это не актуально, кажется.
Я снова кивнул, чувствуя себя марионеткой в дешевом кукольном спектакле. Говорить не хотелось.
Может быть, Хранитель ждал от меня каких-то слов– не знаю. Что я мог сказать? Что его развлечение чуть не стоило мне жизни? Что чувствовать себя чьей-то игрушкой – не по мне? Он и сам это понимал. Поэтому я молчал, тупо смотря под ноги. Молчал и он, терпеливо ожидая чего-то.
Вдруг мне в голову пришла абсолютно дикая мысль.
- Скажи, этот мир – настоящий? Или это какая-то извращенная имитация?
Хранитель посмотрел на меня с некоторым удивлением:
- Конечно, настоящий. Что за дурь пришла тебе в голову?
- Да? А ты как думаешь, с чего это? – я начал терять над собой контроль, чувствуя, как в горле появляется комок, а глаза наполняются слезами.
Неожиданно Хранитель придвинулся ближе и обнял меня за плечи. Рука была теплая. Живая.
Не в силах больше сдерживать поток слез, я уткнулся носом в мягкую коричневую рясу и горько зарыдал. Хранитель не успокаивал меня – только гладил по волосам, прижав к себе, и от этого становилось еще горше. Я не привык к ласке, даже такой безыскусной.
Скоро мне стало легче.
Надо же, а думал, что разучился плакать. – пробормотал я, отстраняясь. – Спасибо.
- За что? – существо казалось растерянным.
-Да так, забудь. – почему-то его вопрос смутил меня, и. желая перевести разговор на другое, я спросил первое, что пришло в голову:
- Скажи лучше, почему ты так похож на меня. Это специально?
Хранитель покачал головой.
- Это мое настоящее лицо.
- Но…
- Я не лгу тебе, мальчик. Посмотри внимательно, мы совсем не похожи. Разве что отдаленно. Как и два любых других существа, принадлежащих к одному племени.
Вот это заявление. От такой новости ко мне вернулась ясность мысли. Остатки обиды как рукой сняло
- Ведь такого не может быть. Я выращен в пробирке, ты вообще не человек…
- Был им, - бесцеремонно прервал Хранитель мой монолог. – И тебя не из эфира вырастили.
- Но….
- Если хочешь, могу проверить, - произнес неожиданный родственничек с бесконечным терпением в голосе – так, наверное, общаются со слабоумными. – Дай руку.
Помня о том, как действует мыслескан Властелинов, я приготовился к боли, но ее не было - лишь ощущение могучей силы, проходящей сквозь мое тело. силы нечеловеческой, стихийной, словно океанский прибой или степной ветер.
Странные, чуждые видения наполнили мое сознание. Туманные образы, расплывчатые, сливающиеся краски, голоса, распадающиеся на отдельные звуки. И вдруг все закончилось -так быстро, что я даже испугаться не успел. Только голова закружилась.
Стоп, когда это я успел лечь на песок, да еще положить голову на колени Хранителя? Когда я спросил об этом пустынника, по его лицу пробежала тень улыбки. Сейчас он выглядел совсем как живой человек, и мне стоило большого труда не поддаться этой иллюзии. Нужно было, конечно, встать, вот только не хотелось. Решив, что если я еще немного поваляюсь на коленях у Хранителя, ничего не случится, я устроился поудобнее и закрыл глаза.
- Может быть, тебе интересно будет узнать, что мое предположение подтвердилось, - мягко сказал Хранитель.
Сон как рукой сняло. Горестно вздохнув, я кое-как оторвал голову от мягкой ткани, решив, что лежат на коленях собеседника серьезно поговорить не удастся.
А надо. Слишком много у меня вопросов к этому существу. И не последний из них - что со мной будет дальше.
Дождавшись, пока я уселся напротив, Хранитель продолжил:
- Итак, мои поздравления. в твоих жилах действительно течет кровь айятов. Впрочем, достаточно взглянуть на тебя, чтобы это понять.
Он говорил еще что-то, но я был слишком потрясен для того, чтобы слушать. Айяты! Легендарное племя полудемонов, могущественных черных магов, некогда осмелившихся бросить вызов самим Властелинам, и сметенные без остатка 7неким Катаклизмом, мои предки?
- Не совсем так, - мягко перебил меня Хранитель, и я понял, что всю эту дребедень произнес вслух. Не стоит верить красивым легендам. В черной магии - как и во всякой другой - мои предки действительно достигли определенных высот, а вот насчет демонской крови вынужден тебя разочаровать. Ты путаешь айятов с шатарами. Генетически мы были обычными людьми. Впрочем, - его лицо искривилось в горькой гримасе, - к тому времени, как я появился на свет - а это было за четверть века до катаклизма- мой народ, гонимый и презираемый всеми, превратился в сборище торговцев и ростовшиков, мелких сводников, пресмыкающихся перед всеми, у кого было чуть больше власти или денег. - он замолчал ненадолго, затем продолжил совсем другим голосом:
- А откуда такие познания в истории? Эта наука теперь под запретом, или я ошибаюсь?
- Не ошибаешься, - мрачно прокомментировал я. - Но большинство моих хозяев и клиентов смотрели на меня только как на красивую игрушку, и не очень усердно прятали книги.
- И колдовать ты именно так научился.
Я кивнул.
- Нахватался по мелочи. Что-то подсмотрел, что-то подслушал. В Руке Смерти особенно. Может быть ты научишь меня чему нибудь? - я с наджеждой уставился на него. Но мой собеседник лишь покачал головой.
- Видишь ли, это невозможно. Хранители всезнающи и почти всемогущи на своей земле, но они не могут делиться своими знаниями, и запрет этот неодолим. Я могу рассказать лишь о том, что знал или о чем догадывался, когда еще был человеком. разочарован?
- Да нет, - ответил я , и солгал, конечно. Что толку в древней истории? Нет, интересно, конечно, было бы послушать правду о тех временах как нибудь на досуге. Мне другое хотелось узнать.
- Вижу, разочарован, - Хранитель ободряюще похлопал меня по плечу. - поверь, тайны мироздания интереснее и полезнее раскрывать самостоятельно, а не получать готовые ответы.. Вижу, я тебя не убедил. А знаешь ли ты, что одну из таких тайн носишь на груди?
Я опустил глаза. Амулет опять исчез. Впрочем, я и так слишком хорошо знал этот бесформенный оплавленый комок на тонкой золотой нити.
- Надеюсь, ты не пытался его использовать? - строго спросил Хранитель.
- Зачем, - мое недоумение было искренним. - Если и есть в этой штуковине какая-то сила, она себя не проявляет. Все, что он может - исчезать время от времени - или когда его кто-то может увидеть. Ну, пару раз еще гипноз с меня снимал и чары послушания, и это все.
- Это хорошо, - пробормотал мой собеседник. - Откуда только к тебе могла попасть эта вещь? На дороге они, знаешь ли, не валяются.
Что-то в его голосе заставило меня ответить.
- Мне лет 15 тогда было. Это в Окарине было - фактории Властелинов на Сохте. Стоял я как-то вечером на своем обычном месте,поджидал очередного клиента. Слышу вдруг, патруль кого-то гонит - топот конский, ругань, кто-то уже семихвосткой получил и орет. И только я в подворотню юркнул, смотрю, человек меня обгоняет, и мимо меня. И что-то в нем мне странным показалось, сам не знаю почему. А там двор глухой на первый взгляд, и забор пластиковый в два роста - не перелезешь, если не знаешь, как. И вот добежал я до съемной панели, что дыру загораживала, оглянулся - а тот в углу сжался, словно пружина, палку свою, словно оружие сжимает. - не иначе, как с патрулем драться собрался. Представил я тут, что с ним сделают, когда поймают - на душе холодно стало. Вышел на видное место, рукой махнул - давай, мол, за мной. Он только глазищами зыркнул -до самого дна тот взгляд пробрал, до сих пор помню - и следом побежал.
Я тогда слишком слаб был - сутки на позорном столбе провисел после хорошей порки - и скоро отставать стал. Так он меня через плечо перекинул и дальше побежал - словно и ни нес ничего - я только дорогу показывал. Так и добежал до самого моего подвала.
Когда он снял наконец свой плащ с капюшоном стало понятно, что предо мною не человек. В глаза это не бросалось, но я словно заведённый находил всё новые и новые отличия – слишком большие глаза, скулы выше, чем полагается, и форма лица не вполне человеческая. В нём всё было не таким.
Я старался не пялиться на чужака слишком открыто, но он это заметил. И прочёл в моих глазах, что его тайна раскрыта. Как-то сразу подобрался, лицо заострилось, глазища чёрные так и засверкали. Но я даже испугаться не успел, как успокоился мой гость, – понял, видно, что не выдам.
Держался он спокойно и просто, как равный с равным, хотя не произнёс за всё время ни единого слова. Никто раньше со мной так не обращался.
А ночью солдаты устроили облаву. Утром она докатилась и до подвала. Мы проснулись от криков наверху. Глашатаи выкрикивали через рупор приметы моего гостя.
Ничего нельзя было сделать, ничего, понимаешь. Он сам всё понял. Одел мне на шею амулет, поцеловал в лоб и вышел. А я не остановил его.
Закончив рассказ, я замолчал. Сколько времени прошло, но эти воспоминания причиняют мне боль. Хранитель тоже молчал, словно чего-то ожидая. Я не мог удержаться и спросил:
Скажи, можно, хоть чем-то помочь чужаку. Он жив. Каким-то образом я чувствую это.
Пустынник лишь неопределенно пожал плечами.
Все будет зависеть только от тебя. Колдунам удается очень многое. Но, разумеется, для этого тебе потребуется достичь некоторого уровня мастерства. Потом я дам тебе пару советов. Сейчас поговорим о другом. О том, кто направил тебя сюда. Кстати, хотелось бы узнать твое мнение о том, почему он так сделал. Демоны, знаешь ли, обычно поступают по-другому.
Не знаю. Сам думал над этим. Может быть потому, что я его выпустил….
Чушь, - резко оборвал меня Хранитель. Если бы причина была только в этом ты давно был бы мертв. Демоны никогда не принимают навязанных договоров, и отыскав в их формулировке хоть малейшую неточность (а в этом они признанные мастера), жестоко мстят потревожившим их. А убив человека испытывают не больше сожаления, чем ты, раздавив муравья, которыми, кстати, они нас и считают. И вдруг один из них снисходит до открытой помощи разумному насекомому. Ничего особенного я в тебе не замечаю, а сама по себе кровь айятов немного значит. Опять-таки, твое искусственное происхождение…. И не смотри на меня волком, мальчик. Я же не сказал, что ты полностью лишен способностей. Ты же не магом хочешь быть, а колдуном. На колдуна тебя хватит.
Я вообще не знаю, кем хочу быть.
Значит, колдуном, ибо это подразумевает полную свободу выбора. И я же просил не дуться. Подумай лучше о том, что было сказано, а еще лучше, вспоминай об этом постоянно. Ибо если демон помогает человеку, значит этому человеку уже уготована роль в какой-то игре. Высшие демоны – талантливейшие кукловоды и интриганы, знаешь ли.
А в твоей игре? – я начал заводиться. – Какая роль отводится мне в ней? И чем она лучше игра Откликнувшегося?
Кто сказал, что в моей игре есть место для тебя, - холодно спросил Хранитель. – Не разочаровывай меня своей глупостью.
Тогда почему ты вытащил меня сюда? Зачем весь этот разговор?
Успокойся, - процедил Хранитель сквозь зубы, и от тона его голоса меня бросило в дрожь. - Меня заинтересовала твоя способность входить в туман, только и всего. Обстоятельства твоего появления на Ай-каре можно было бы расследовать, и не вызывая тебя сюда. Что же, мое любопытство было удовлетворено и ты можешь отправляться назад.
От ужаса внутри у меня все заледенело.
- Как назад? - Там же та тварь...
- Послушай, - серьезно сказал Хранитель, - лучше тебе все-таки поладить с Кергмой. Или хотя бы просто поговорить.
-Нет, - отрезал я.
-Боюсь, это для тебя наилучший выход, - мягко продолжил Хранитель. - Ты не можешь защитить себя ни мечом, ни магией. Такие здесь долго не живут. Единственный шанс выжить - податься к кому-нибудь в ученики, и если ты думаешь, что все окрестные колдуны кинутся драться за право обучать совершеннейшего неумеху, то крупно ошибаешься. В лучшем случае, снова превратишься в игрушку, а в худшем - в подопытного кролика. Это жестокий мир, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше будет для тебя. Кергму же твой дар заинтересовал настолько, что он не съел тебя сразу. Туманным гончим нужны люди, обладающие способностью входить в Туман. Может быть, они обучат тебя чему-нибудь.
- Нет, тупо повторил я. - Они даже разговаривать со мной не станут. С какой стати?
- А с такой, что, во первых, ты уже заинтересовал их вожака, а во вторых, сейчас пройдешь посвящение и, если получится, станешь полноправным колдуном.
- Какое им до этого дело, - уговоры Хранителя подействовали, и страх начал исчезать. - А что за посвящение?
-Просто традиция, - сообщил Пустынник, вытаскивая откуда-то из своей робы небольшую прямоугольную коробочку. - Получишь тайное имя. Старого у тебя нет, поэтому будешь отныне зваться Безымянным. Ни знаний, ни способностей это не прибавит, однако даст очень многое - что именно, поймешь потом, если сумеешь.
В коробочке оказалась колода карт - невероятно древняя, как мне показалось. И большая, раза в полтора больше любой другой колоды. Два белых иероглифа на черной рубашке притягивали мой взгляд, словно магнитом.
Хранитель заметил мой интерес.
- Эти карты очень древние, - пояснил он, тщательно перемешивая карты тонкими бледными пальцами. - одна из немногих вещей, принадлежавших Иным, которые я позволяю себе использовать. А теперь тяни одну. Любую, которая больше понравится, - и он раскрыл передо мной колоду наподобие веера, точно так же, как это делают рыночные гадалки.
Меня охватило странное волнение. Под моим взглядом гладкая чернота прямоугольников приобретала необычную глубину, вихрилась и плясала. Какой-то неведомой частью сознания - возможно, той же самой, что смогла услышать и понять тварь из тумана, я ВИДЕЛ редкие мерцающие точки, вспыхивающие в темноте, чувствовал, как потоки силы обтекают иероглифы, стремясь стереть их, захлестнуть волной и ринуться наружу. Чем дальше, тем сильнее карты казались мне зияющими окнамив иные вселенные. Неожиданно для самого себя я протянул руку и легко провел кончиками пальцев по раскрытому вееру, задерживаясь на каждой карте.
Мир вокруг потерял какое-либо значение, превратился в туманную иллюзию, и единственной реальностью стали эти 56 сгустков Силы. Я всецело сосредоточился на этой ускользающей реальности. И, не колеблясь больше, сделал выбор.
Хранитель осторожно вынул прямоугольник из моих онемевших пальцев.
- вижу, ты понял, что к чему, - одобрительно кивнул он. - Быстро учишься. Возможно, из тебя еще выйдет неплохой колдун. И добавил, переворачивая карту. - Теперь смотри внимательно. Если осмелишься.
Взглянув на рисунок, я почувствовал, как к сердцу подступает комок запредельного, неосознанного страха. В мелком, но на удивление четком рисунке не было ничего страшного, но сам вид его внушал ужас. Первым моим побуждением было отвернуться и забыть увиденное, словно кошмарный сон, но усилием воли мне удалось заставить себя не отрывать глаз от рисунка.
В левом углу карты сидел обнаженный человек. Впрочем, сидел - слишком сильно сказано - столь неудобной и неестественной была его поза. Натянутое как струна тело слишком сильно откинуто назад и опирается лишь на колени. Правая рука заведена за спину, левая безвольно свисает вдоль туловища. Голова упала на грудь, длинные черные волосы закрывают лицо.
За спиной сидящего находятся руины чего-то черного, огромного, может быть, замка или сторожевой башни. Вверху парят странные фигуры. Приглядевшись, я понял, что это всадники на крылатых созданиях.
Все это было вполне обычным, но на одну деталь невозможно было смотреть без содрогания. Тело сидящего нежно обвивали побеги жуткого растения, притягивавшего взгляд, словно магнитом. Толстые белесые лианы с длинными, матово блестящими колючками так густо оплетали тело, что лишь выше пояса, где стебли утончались, можно было разглядеть полосы бледной кожи. Но чем выше, тем шире становились спирали витков. На уровне груди на лианах появились огромные полупрозрачные цветы, чем-то напоминающие лилии или розы. Внутри них рубинами горели карминовые капли, напоминая чьи-то злые глаза. На груди и запястьях шипы глубоко прокалывали кожу, и стебли приобретали отвратительнейший розовый оттенок, а лепестки цветов пылали всеми оттенками алого. Я попытался отвернуться, но это было не так то просто. Стоило хоть на мгновение утратить над собой контроль, как взгляд останавливался на цветах, таких прекрасных и таких ужасающих.
Поэтому я все время заставлял себя разглядывать остальные фигуры на карте. А посмотреть было на что. Рисунок оставался неподвижным, но казалось, что каждую секунду на нем неуловимо меняется что-то важное. Это наполняло смутной тревогой. Действуя словно по наитию, я принялся вглядываться в карту, замечая все больше и больше деталей, настолько мелких, что человеческие глаза просто не должны были бы их замечать. Впрочем, это казалось абсолютно естественным. И я рассматривал башню, восхищаясь строгими, соразмерными очертаниями стрельчатых бойниц, из чистого интереса высмотрел в сероватом мареве фона ленту дороги, уходящую от башни в бесконечность.
Только всадников нельзя было увидеть. Я до боли в глазах вглядывался в их размытые силуэты, но видел лишь угольно-черные клубы непроницаемого мрака. Иногда взгляд выхватывал отдельные детали -тонкую кисть в кожаной перчатке, оскаленную пасть крылатого зверя, вышивку на поле плаща и тому подобные мелочи, но они тут же исчезали, сливаясь с чернотой фона. И эти фрагменты, не желающие складываться в единое целое, лишь разжигали во мне страстное желание увидеть всадников. Какая-то часть меня кричала о том, что это опасно - и в самом деле, я отчетливо понимал, чем рискую, но отвернуться было выше моих сил. Худшая из всех разновидностей азарта овладела мной.
И неожиданно я понял, что не так было в этой картине. В настоящем она была мертва. В прошлом - жила до сих пор. Словно рисунок каким-то неведомым образом обрел жизнь и прошлое тех существ, с которых его рисовали, стал тождественным им, но в силу своей ограниченности так и остался силуэтами на плоскости. И то, что не смог вместить лист плотной бумаги, продолжало жить единственным мигом, отделенным от настоящего лишь одной гранью несбывшегося.
В моих ушах зазвенели пронзительные мелодичные крики, смолкнувшие секунду - или неисчислимые тысячелетия - назад. Это кричали Всадники. Звали… или оплакивали.
И неожиданно один из них открыл мне свое лицо – прекрасную живую маску, сквозь которую двумя звездами смотрела Бездна, безначальная и бесконечная. И два озера цвета раскаленного серебра поймали мой взгляд… Я попытался вырваться, но не смог….
Передо мной расстилалось бесконечное море тумана. Кроме вихрящихся клубов белого дыма не было ничего вокруг, ни неба, ни земли. И доносились издалека отголоски то ли воя, то ли крика. Тоскливая перекличка проклятых душ. Звуки становились все отчетливее – долгие горловые трели, переходяшие иногда в высокий, терзающий слух визг, и отрывистое хриплое взлаивание в ответ.
Навстречу стремительно неслось несколько неподвижных фигур - обнаженное двуногое создание и несколько низких, звериных. Расплывчатые, бесцветные, они ничем не напоминали живых существ, и походили, скорее, на обретших плоть призраков.
Звери вырвались вперед, и я без удивления узнал в них туманных гончих. И вели они себя, как и подобает хорошим охотничьим псам, бегушим по следу добычи, но безо всякого азарта, словно роботы.
В двуногом существе – даже в мыслях я не мог назвать его человеком, тоже было что-то знакомое. И чем ближе его подносили туманные вихри, тем сильнее закрадывалось в мой разум страшное подозрение.
Словно прочитав мои мысли, существо вдруг встряхнулось всем телом, издав очередной унылый клич, и обесцвеченная, словно прибитая инеем грива слипшихся волос спала с его лица. Искаженного в непередаваемой гримасе, бледного, зщастывшего мраморной маской. С широко распахнутыми белыми глазами, до краев наполненными туманом. Со следами изысканной татуировки на лбу.
Я не однажды видел это лицо. В зеркале….
Внизу бушевала самая настояшая война. Два изрядно помятых боевых крейсера Небесных властелинов, расстреливали из пушек нечто на высоком холме, накрытое непрозрачным куполом, гладкость и правильные очертания которого наводили мысли о его магическом происхождении. Тот выгинался почти до земли, но держался, брызги раскаленной плазмы скатывались с него, словно вода с куста.
А вокруг схватились врукопашную две армии. Имперская пехота теснила латников в незнакомых мне черненых доспехах. Силы были слишком неравны – даже если не брать во внимание сверхпрочную броню и острейшие клинки легионеров – черных было намного меньше. И золотые шлемы постепенно подминали под себя ряды латников, те сопротивлялись отчаянно, но отступали.
Из под купола вырвалась ослепительно яркая звезда, зависла на мгновение, и медленно полетела к месту самой ожесточенной схватки. В середине наступающих шеренг прогремел взрыв, оставив после себя обугленное пятно в несколько десятков саженей. За первой звездой последовала другая, затем третья – с тем же результатом.
Прицельный огонь лазеров делал свое дело – купол становился все прозрачнее.
