***
Примерно год назад, в одной из рецензий на очередное представление неувядаемого балета «Гентская кружевница», поставленного ещё самим славным Альбером, возобновленным к бенефису мадмуазель Ла Сорелли и идущим время от времени на сцене Гранд Опера, отмечалось: «Юная выпускница Академии Музыки, мадмуазель Фонтейн проскользнула в одну из последних сцен балета и заставила заметить себя из-за легкости, которая её возрасту присуща, и тонкости ума, которая преждевременна».
Этот несколько двусмысленный комплимент принес свои плоды.
Камилла была быстро переведена в корифейки и стала получать самостоятельные партии. Ребячески хрупкая с виду, притом смелая, выносливая, ловкая, дебютантка поражала необычностью своей техники.
«Она танцует, как хорошо воспитанный постреленок», - гласил один отзыв. «Её живой и капризный танец как будто отражает её характер, - говорилось в другом. - Она напоминает бабочку, за которой едва успевает следить взгляд, и которая ускользает в тот момент, когда вы считаете её пойманной. Нельзя пожелать большей пылкости, живости, увлечения и правдивости пантомимы, чем та, которую предлагает нам м-ль Фонтейн».
Что ж, комплименты были точны. Всё сказанное соответствовало действительности. Так же, как и то, что Камилла Фонтейн была умна.
Со страстью приступая к репетициям новых партий, она трезво оценивала их эклектичность и беспомощность хореографии. Танцуя в гарделевской «Обманутой служанке», она расценивала её как ступеньку к «Жавотте» Сен-Санса, а роль в смертельно скучном романтическом балете «Нина, или Сумасшедшая от любви» – шагом к её любимой «Жизели».
Станцевать партию Жизели было заветной мечтой Камиллы, с того самого дня, когда она впервые увидела её в исполнении блистательной Карлотты Гризи. Собственно, её покорил сюжет этого творения Адана, сама идея, что от любви можно умереть, потрясла её девичье воображение, а мистический второй акт, где любовь торжествует над смертью, оставив за чертой жизни месть, щемил ей сердце.
Тогда-то и появился тот самый портрет Теофиля Готье, сначала лежавший в ящичке её комода, а теперь занявший своё место над зеркалом в её артистической уборной.
Сегодня в Гранд Опера давали «Красавицу спящего леса» Омера, и Камилла танцевала pas de deux в дивертисменте, наяду в третьем акте, и сложный grand pas d’ action с четырьмя кавалерами в четвертом. Балет был тяжеловесный и растянутый, заканчивался он поздно, и Камилла очень устала. Больше всего ей сейчас хотелось быстренько добраться до дома и поскорее лечь спать, но она помнила, что неосмотрительно пообещала мсье Аслану поужинать с ним.
Камилла старалась держать свои обещания – из принципа. Кроме того, мсье Аслан был самым её настойчивым поклонником. Вообще-то говоря, он немного забавлял её, ей нравилось подшучивать над ним, неявно, как она умела. Пожалуй, ему это даже нравилось, он снисходительно смотрел на неё, как на шаловливое дитя, на которое нельзя обижаться; по крайней мере, Камилла видела, что этот немолодой грузный господин всерьёз увлечен ею.
И он не был надутым снобом, как все эти аристократы, для которых романчики с балеринами и певицами были чем-то вроде обязательного атрибута их блестящей светской жизни.
Камилла с презрением относилась к таким вариантам развития артистической карьеры, дав себе слово, что пробьётся без помощи сомнительных патронов.
Хотя и отдавала себе отчёт, как это непросто…
Но любой девушке приятно, что за ней ухаживают…
Да и было ещё одно… ещё один повод, из-за которого она решила не отменять ужина с мсье Персом…
***
В маленьком кафе на улице Сент-Оноре, недалеко от сите Ретиро, было шумно. Публика здесь собиралась пестрая, все чувствовали себя свободно. Красавчики в узких брючках, художники в широкополых шляпах, добропорядочные буржуа, натурщицы и натурщики, одинокие дамы – последовательницы Сафо, светские господа, сопровождавшие актрис: всё здесь перемешивалось. Камилла потому и предпочитала бывать тут. Она – представительница богемы, мсье Аслан - вполне респектабельный господин: все на своих местах. Кроме того, она очень любила наблюдать за людьми, а здесь собирались интересные образчики различных слоёв общества. И цены здесь были умеренные. Камилла знала, что мсье Аслан отнюдь не Крёз, и не собиралась ставить его в неудобное положение.
Камилла, быстро подмечавшая всё смешное, к чужим слабостям, тем не менее, относилась снисходительно. Она сразу угадала в своём кавалере чревоугодника по натуре, чьи пристрастия корректировались только состоянием его финансов, и лукаво посмеивалась над ним, называя мсье Аслана «таким же гурманом, как кошка епископа». Тот лишь улыбался в свои пышные, черные усы, которыми очень гордился.
Эти усы, честно говоря, не давали Камилле покоя. Глядя на них, она пыталась представить себе, каково это – целоваться с настолько усатым мужчиной. И давала себе обещание: никогда не соглашаться на подобного рода эксперименты. Наверное, это было бы ужасно смешно!
Почтенному Аслан-беку и в голову не приходило, что предмет его гордости может вызвать у женщины такую реакцию; он был уверен, что прекрасная Камилла смотрит на них с восторгом…
Так этот вопрос и оставался пока невыясненным. Самое большее, что позволяла Камилла – это дать поцеловать себе руку. Но как раз сегодня дарога собирался поставить вопрос ребром!
Во время ужина он несколько раз пытался погладить маленькую руку девушки и взять её за локоток, но та грациозно и словно бы невзначай уклонялась от этой процедуры.
Несмотря на усталость после спектакля, юная балерина была весёлой и оживленной, шутила и с присущим ей небрежным артистизмом, просто очаровывавшим дарогу, передразнивала манеры некоторых посетителей кафе, показавшихся ей забавными. Аслан-беку оставалось только надеяться, что его этой чаровнице никогда не приходило в голову изображать… Наивный, как он ошибался…
Наконец за десертом, взглянув на окончательно размягченного её обществом кавалера, м-ль Камилла решила, что уже пора…
- Кстати, - небрежно начала она, - вы что-то последнее время не часто бываете в Опере, мсье Аслан.
- Вы знаете, Камилла, что я стараюсь бывать на всех ваших спектаклях, - серьезно ответил её спутник, - когда мне это не удаётся, как на прошлой неделе, я чувствую себя несправедливо наказанным. Рад, что вы замечаете моё отсутствие. Это вселяет в меня надежду…
Камилла поспешно переменила скользкую тему.
- Я только хотела рассказать вам театральные новости, которых вы, наверное, ещё не слышали, поскольку всё происходило на днях. Вчера Сесиль Жамм получила «вторую танцовщицу», и мне, наверное, тоже скоро дадут: об этом мне шепнул по секрету администратор мсье Мерсье. Мадмуазель Сорелли добивается второго бенефиса, за неё очень хлопочет её нынешний покровитель, маркиз Латур-Ивелен, ну тот, что заменил графа де Шаньи, когда тот умер.
Зоркая девица заметила, как что-то мелькнуло в зеленоватых глазах слушавшего её поклонника. Она продолжала:
- Вы, конечно, помните это таинственное происшествие? Правду тогда говорили, что оно было как-то связано с исчезновением певицы Кристины Дааэ? – Камилла из-под полуопущенных ресниц следила за выражением лица своего собеседника (все девушки в совершенстве владеют этим искусством, особенно в Опере), и выражение это оправдывало её ожидания. – А ещё говорили, что это не было несчастным случаем, что тут заварилась какая-то загадочная и ужасная история с участием, - она помедлила, - некоего призрака!…
«Точно, дурочка Сесиль была права, - подумала Камилла, наблюдая за изменившимся лицом мсье Аслана. - Об заклад бьюсь, он что-то знает. Никогда не видела у него такого выражения».
- Неужели такая умная девушка, как вы, Камилла, верите в призраков? – медленно проговорил дарога. – Никогда бы не подумал про вас!
Камилла кокетливо пожала плечиками.
- Я вовсе не такая уж умная, мсье… И вообще, это вовсе не такой уж комплимент для девушки - назвать её умной. Это значит, что её нельзя назвать красивой!.. Я могу обидеться на вас…
- Не обижайтесь, Камилла… - всё также медленно, словно он что-то обдумывал, прикидывал, как лучше ответить, продолжил Аслан-бек, - никакого призрака, конечно, не было. Была просто цепочка случайностей, которые, соединившись, привели к трагическому финалу. Почему вы так интересуетесь этой старой историей? Она не заслуживает вашего внимания.
- Мне просто интересно, я с детства любила читать истории про таинственные происшествия и загадочные преступления, мсье Аслан, - ответила Камилла, не погрешив против истины.
Мать Камиллы… впрочем, не стоит сейчас углубляться в эту не слишком веселую историю. Достаточно сказать, что она обожала читать и привила эту любовь своей дочери. С ранних лет, может быть даже чересчур ранних – и даром это не прошло – Камилла начала читать книги из их обширной библиотеки.
Она поглощала так называемые готические романы, любимые романы матери; и, конечно, знаменитый «Мельмот-Скиталец» Метьюрена стал её настольной книгой. Потом к ним прибавились «Мемуары» Видока и бальзаковский «Блеск и нищета куртизанок» - роман, возможно, не совсем подходящий для барышень, но так уж получилось. Камилла зачитывалась им, вполне естественно перейдя к Полю Февалю, Габорио и американцу Эдгару По.
Сыщик-любитель Шарль Дюпен стал, на некоторое время, образцом для подражания для впечатлительной девицы.
«Ну, и что могло вырасти из такой девочки?» - вздыхая, думала Камилла. Так они и жили, пока цепочка случайностей, соединившись, как выразился только что её достойный кавалер… и так далее.
Сказано: не будем углубляться!.. Значит, не будем…
- В преступлениях нет ничего увлекательного, милая Камилла. Возможно, читать про них и интересно, но реальные преступления совсем… неаппетитны. И почему вы думаете, что я знаю больше других?
Девушка весело рассмеялась.
- Вы всегда подбираете свои сравнения в области гастрономии, мсье Аслан! Но мне, всё-таки, очень хотелось бы услышать ваше мнение. Ну расскажите мне, пожалуйста, что произошло на самом деле…
И, видя, что Аслан-бек отрицательно качает головой, Камилла поспешила добавить:
- Нет, нет, не отпирайтесь…
Сочтя, что настало время ввести в бой тяжелую артиллерию, она нагнулась над столом, накрыла его руку своей и продолжила:
- …Я точно знаю: вы осведомлены об этих событиях лучше, чем кто-либо другой.
- С чего вы взяли, Камилла? – сделал ещё одну попытку уклониться от расспросов настойчивой девицы бывший начальник тайной полиции Мазандерана, поглядывая на маленькую ручку, лежащую на его руке.
- Секретарь дирекции мсье Реми сказал, что вы были другом Призрака Оперы, - поставила все точки над i Камилла.
Но жертва ещё делала попытки сопротивляться. Замкнутое, серьёзное выражение, появившееся на лице Аслана, несколько озадачило Камиллу, но она не собиралась отступать. Раньше она не получала от поклонника отказов, мсье Перс старался, по мере возможностей, выполнять её прихоти.
- Я ничего не могу рассказать вам, не спрашивайте меня, Камилла. Всё это сплетни, не верьте им. И сами не выдумывайте, это вам не к лицу…
Никогда ещё её поклонник не отчитывал её подобным образом, да и вообще не говорил с ней в таком тоне. Это задело Камиллу. Да что он, считает её такой же дурочкой, как Сесиль Жамм?
- Я не обращаю внимания на сплетни и не склонна культивировать пустые домыслы, мсье, - начала она с достоинством. - У меня есть своя голова на плечах. И свои глаза, которым я доверяю. Я сама видела…
- Что вы видели? - прервал её собеседник, подавшись вперед.
- Я сама спускалась на самый нижний уровень и видела подземное озеро, и на берегу (Камилла с удивлением посмотрела на руку мсье Аслана, судорожно сжавшую её запястье) я обнаружила, например, лодку. Привязанную к кольцу, а в ней фонарь. Ясно же, что кто-то пользуется всем этим. Фонарь был заправлен свежим маслом, - добавила она, - я проверила. Я думаю, что владельца этих предметов следует поискать на другом берегу озера и…
Камилла замолчала, с удивлением и некоторым испугом глядя на медленно поднимавшегося из-за стола господина Аслана. Он нависал над ней всей своей массивной фигурой, лицо его было искажено неподдельным волнением, глаза впились в её лицо. Голос мсье Аслана, когда он заговорил, звучал напряженно, и первые слова, слетевшие с его губ, были бессвязными и непонятными:
- О Аллах, так это были вы… я никогда… хвала Аллаху, что Эрик…
Он явно делал усилия, чтобы взять себя в руки, и, наконец, это ему удалось.
- Умоляю вас, Камилла, не приближайтесь больше никогда к этому озеру! Слышите – никогда! Даже близко, заклинаю вас…
«Да ведь он просто испуган, - поняла Камилла, - просто смертельно испуган».
